– Осторожно! – крикнул Джеррард.
Стремительно схватив Анну за талию, он рванул ее к себе; в тот же момент руки робота обрушились вниз. Одна из них все же задела Анну, опрокинув их обоих. А робот продолжал шагать прямо к фанерной перегородке. Руки его вновь поднялись, готовые принять новые образцы пород. Чем ближе к перегородке, тем быстрее двигались его негнущиеся ноги. На какой-то миг он, казалось, задумался и вдруг всей своей массой ударил в фанерную стену.
Перегородка рухнула; Джеррард увидел изумленные лица детей и родителей, ожидавших своей очереди на прием к Санта-Клаусу. Еще мгновение – и робот очутился в зале.
Люди с криком бросились врассыпную: очередь тут же рассеялась. Какая-то женщина с девочкой на руках споткнулась и упала. Быстро вскочив, Джеррард подбежал к оставленному Эспайнелом передатчику. Робот неумолимо надвигался на потерявшую сознание женщину и ребенка, который оцепенел от ужаса.
Джеррард повернул выключатель. Робот издал короткое гудение, и уже приподнявшаяся нога, лязгнув, остановилась. Однако равновесие робот сохранял только на ходу; теперь он медленно осел набок и с грохотом опрокинулся.
Джеррард подошел к Анне.
– Вы не ранены? – появился откуда-то Эспайнел.
– С нами все в порядке. Займитесь своим уродом, – Джеррард показал на робота и обратился к Анне. – Идемте. Вам надо ехать домой.
– Нет, нет, – возразила она, – со мной все в порядке…
– А плечо? – Он коснулся разорванного рукава пальто. Анна поморщилась.
– Оставьте, это просто ушиб. Должна же я узнать, что случилось с этим чучелом…
Она подошла к Эспайнелу, который, нагнувшись над распростертой фигурой, открывал крышку у нее на спине.
– Мы еще вернемся, – не отступал Джеррард. – Полагаю, капля спиртного вам не повредит…
– Нет, нет, – повторила Анна твердо и вдруг слегка покачнулась. Джеррард поддержал ее. Она подняла руку ко лбу. – Быть может, вы и правы…
Они не без труда пробрались сквозь толпу.
– Ну как, помогает? – спросил Джеррард некоторое время спустя. Они сидели с большими рюмками виски в шумной и безвкусно обставленной кенсингтонской пивной неподалеку от универмага.
– Еще бы! – ответила Анна и осторожно потрогала плечо. – Только вот побаливает сильнее, чем раньше…
– Где вы живете?
– Рядом, буквально за углом. – Она подняла на него глаза. – Да вы же у нас были!..
– Совсем запамятовал. Ладно, отвезу вас домой.
– Право же, мне совсем не так плохо.
– Судить об этом буду я, договорились? – улыбнулся Джеррард. – Ведь я врач, – добавил он притворно напыщенным тоном.
– Ах, доктор, прошу меня извинить. Тогда пойдем?
Она поднялась, и они направились к выходу.
– Машина на стоянке через дорогу, – сказал Джеррард.
Миновав вереницу узких улочек, они затормозили у большого ультрасовременного жилого дома на Кромвел-роуд.
– Все эти новые кварталы для меня на одно лицо, – заметил Джеррард.
– Благодарю покорно…
Ее квартира выглядела теперь иной, чем прежде. Когда Джеррард был здесь в первый раз, еще не опомнившись после перелета, обстановка показалась ему располагающей и уютной. Теперь впечатление изменилось. «Должно быть, все зависит от настроения», – подумал Джеррард. Тогда ему хотелось ощутить в этом доме тепло. А теперь и кожаная кушетка, и мозаичный кофейный столик у камина будто выросли в размерах, став какими-то громоздкими и претенциозными. И кладка самого камина выпирала в стороны куда больше чем нужно. Все было слишком богатым, сделанным напоказ и лишенным изысканности.
– Разрешите, я вас осмотрю.
Она принялась расстегивать пуговицы жакета.
Плечи у Анны были уже и тоньше, чем казались под одеждой. На левом плече багровел солидный синяк, но кожа осталась неповрежденной. Он осторожно ощупал ее плечо и руку.
– Так не больно?
Он поднял ей руку вверх до уровня плеча.
– Нет, – ответила она, – не больно.
Он поднял руку еще выше.
– А так?
Она вздрогнула.
– Больно. Вы думаете, трещина?
– Нет, не думаю, хоть и не могу утверждать с полной уверенностью. Советую сделать снимок, просто ради собственного спокойствия. – Он встал. – Ладно, с профессиональными обязанностями покончено. Можете одеваться.
Анна, не скрывая улыбки, набросила жакет на плечи. К своему смущению, он заметил, что она вовсе не носит лифчика. Заметил он и красную метку на шее. Она перехватила его взгляд и поспешно застегнула жакет.
– А это откуда? – спросил он.
Анна смутилась. Завязав шейный платок, она даже заправила его под воротник.
– Старые раны…
– Ну, не такие уж старые, – не согласился Джеррард. Внезапно до него дошло, что это может значить, и он обругал себя за наивность. След поцелуя, и довольно свежий. «Дисквалифицировался ты во всех отношениях», – сказал он себе и порывисто поднялся с дивана.
– Поеду-ка я обратно к Баррету и узнаю, что там обнаружил Эспайнел. Надо забрать эти шестеренки в лабораторию. Я в них не разбираюсь, ведь я же не химик…
– А может быть, вы задержитесь еще чуть-чуть, выпьете рюмочку? – Она взглянула на него в упор. – Право же, я очень вам признательна… доктор.
– Нельзя же оставлять бедного парня в неведении о том, что с вами приключилось. Он, верно, решил уже, что вы в больнице. Я лучше поеду.
– Я тоже хочу узнать, что там такое. Сообщите мне, не сочтите за труд, как только сами узнаете.
– Разумеется, сообщу, но разве… Вы же узнаете и без меня…
– Вы имеете в виду – от мужа? – уточнила Анна. – Он слишком занят… Пожалуйста, не забудьте позвонить мне.
– Ну, что ж, пожалуй, тут действительно есть о чем написать.
– «Взбесившийся робот в переполненном торговом зале», – усмехнулась Анна. – Это не мое амплуа. Нет, я хочу знать подробности из-за того, к чему мы причастны, – из-за аминостирена…
Джеррард замялся на пороге.
– Я позвоню. Всего доброго…
По пути к лифту он старался понять, откуда берется в ней такая сила, что он заикается и чувствует себя дураком. Ему стало досадно, а тут еще и лифт никак не приходил, и он сбежал по лестнице бегом, вымещая эту досаду на себе.
Когда он вновь добрался до отдела игрушек, универмаг уже закрывался, последних покупателей вежливо, а иногда и не очень вежливо выпроваживали вон. Продавцы, подсчитывая выручку, толпились у касс. Эспайнела он нашел в помещении панорамы; неподалеку на козлах распростерлась фигура робота.
– Вещественное доказательство номер один, – объявил Эспайнел, указывая на извлеченные из поверженного робота детали.
Джеррард с интересом взглянул на них. Пластмасса несомненно размягчилась по краям, а в одном месте ее поверхность казалась липкой.
– Это лучше отправить в лабораторию.
Джеррард достал из портфеля коробочку и пинцетом собрал в нее шестеренки. Положив коробочку обратно в портфель, он поинтересовался:
– Что же вы теперь намерены делать?
– Придется, наверное, опять перейти на металлические шестерни. Чертовское невезение! Их надо вытачивать на заказ – а это займет уйму времени…
– Видели вы когда-нибудь раньше подобное размягчение?
– Как вам сказать, – ответил Эспайнел, – я ведь здесь не работаю, но я спрашивал у местных ремонтников. Они такого не встречали.
Джеррард кивнул и взял свой портфель, собираясь уйти. Эспайнел тронул его за локоть.
– Передайте, пожалуйста, мои извинения Анне. То есть миссис Креймер…
– Хорошо, передам. Вы давно с ней знакомы?
Джеррард опять почувствовал смутное раздражение. Что за беда с такими женщинами: их обаяние никого не минует, как грипп в январе.
– Она была на открытии нашей панорамы. Я читал, что она написала. Для женщины это, знаете ли, совсем неплохо…
– Да, мне говорили, – ответил Джеррард. – Мы с вами еще свяжемся…
Он шел по опустевшим отделам, преследуемый гудением пылесосов – начиналась уборка. На прилавки были уже наброшены чехлы, и универмаг походил на гигантскую обшарпанную пепельницу.

3

Лайонел Слейтер проснулся как от толчка и тут же натянул поверх головы одеяло, чтобы спрятаться от холодного воздуха спальни. Он хотел еще минутку понежиться в постели, но им уже овладело смутное беспокойство: предстоящий день сулил что-то неприятное, что-то скверное, словно продолжение какого-то дурного сна… Внезапно он вспомнил.
Следственная комиссия. Кровь прилила к вискам.
Такая гигантская работа! И идея была верна, несомненно верна. И каждая мелочь при проектировании и сборке системы была проверена и перепроверена – такого чудовищного срыва произойти просто не могло. Все основные узлы дублировали, сигналы шли параллельно по независимым каналам, перед пуском были проведены все мыслимые испытания.
Стряхнув с себя уныние, он попытался предугадать, как поведут себя члены комиссии.
Эзертон. Ну, от этого помощи не дождешься: они прямо-таки ненавидят друг друга и в науке неизменно выступают антагонистами. Первоклассный ум – в этом сомневаться не приходится, – но начисто лишен оригинальности. Честолюбивый, жестокий, не ведающий сострадания, Эзертон всегда умудрялся делать то что надо и тогда когда надо и удачливо избегал опасностей и ошибок. К общему неудовольствию, со временем он, надо думать, займет в министерстве один из самых высоких постов. Негодяй! Минуту-другую Слейтер тешил себя, выискивая нелестные эпитеты в адрес Эзертона.
Кто там еще? Профессор Старр – с ним Слейтер виделся лишь однажды, после лекции в Королевском обществе. Вспоминался внушительного вида старик с ежиком непослушных седых волос на голове, спокойный, обходительный, но весьма настойчивый и, видимо, честный. Этот по крайней мере выслушает.
Холланд, директор исследовательского центра. Тут предсказать что-либо довольно трудно. Озабоченный человечек с лицом язвенника. Правда, в конце концов Холланд оказал проекту полную поддержку, так что, вероятно, до поры до времени будет его защищать, но, почувствовав, что дела плохи, станет искать козла отпущения. Если вдруг обнаружится какая-нибудь ошибка при проектировании, тогда ему, Слейтеру, крышка – и Эзертон с удовольствием вобьет в эту крышку последний гвоздь.
Хинтон, специалист по вычислительной технике. С этим Слейтер тоже встречался не впервые. Добросовестный делец, заинтересованный только в том, чтобы защитить продукцию своей компании – компьютеры ДПФ-6. Подняться над ведомственными барьерами неспособен, будет отстаивать честь мундира любой ценой. Тут Слейтера пронзило чувство страха: а сохранил ли он все спецификации? Любой намек на ошибку электроники или на конструктивный дефект заставит Хинтона вытащить на свет божий характеристики всех печатных схем до единой. Ничего не попишешь, профессионал…
Слейтер выбрался из постели, покачнулся – и только тут вспомнил о таблетках. Врач предупреждал – не больше двух; он принял три, и это дало ему несколько часов забвения, зато теперь обернулось головокружением и тошнотой. Мелькнула мысль, что сегодня ему нипочем не дожить до вечера.
Он подошел к окну, поскреб ногтем иней и глянул на улицу; хмурое декабрьское утро только усугубило его уныние. Каким может быть заключение комиссии? Только таким: очень сожалеем, Слейтер, поверьте, мы самого высокого мнения о ваших способностях, по ошибка обошлась слишком дорого и как должностные лица мы обязаны сказать «нет». Это значит снова листать журналы в поисках вакансии, снова примкнуть к армии безработных с учеными степенями и закончить свои дни в какой-нибудь кустарной прачечной, как Мэтьюз.
Когда он добрался автобусом до Уайтхолла, начался снегопад; крупные мокрые хлопья, падая на землю, тут же превращались в бурую грязь. Достигнув цели своего путешествия – главного подъезда министерства внутренних дел, Слейтер почувствовал, что в ботинке хлюпает вода. Подметка прохудилась насквозь.
Действие таблеток кончилось, и он вновь поддался панике. Занавес упал. Ему не придется больше бывать в профессиональной среде: «Глядите, вон идет старина Слейтер. Помните, какую кашу он заварил у транспортников? Вот к чему приводят фантастические прожекты». Ни приглашений читать лекции, ничего. Самая малая неудача, и эти ученые сукины дети с удовольствием примутся пинать тебя ногами…
Сводчатые коридоры, пропахшие отсыревшей бумагой и кислым табаком, пробудили в нем почти непреодолимое желание бежать, бежать без оглядки. Вернуться домой, притвориться больным – что угодно, лишь бы избегнуть унизительной процедуры. К горлу опять подступила тошнота.
От тревожных мыслей его отвлек голос Холланда:
– Доброе утро, Лайонел. – Унылый вид Слейтера заставил директора добавить: – Ну веселее, не так все плохо, как вам кажется…
– Куда уж хуже, – пробормотал Слейтер. – Осталось только подписать заключение – и тут мне конец…
– Лайонел, – сказал директор твердо, – я возглавляю комиссию и намерен вести расследование на основе фактических данных, а не личных мнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37