До моего слуха доносился тихий шум работающих механизмов. В моем обиталище был свежий воздух, обогащенный кислородом, поступавшим через подведенный сверху шланг. Мигающий взгляд моих пленителей утомлял меня, и я отворачивался от них. Изучая окружающую обстановку, я обратил внимание на стоявший на возвышении, примерно в 10 метрах от меня, прозрачный сосуд, своей формой напоминающий египетский саркофаг. То, что я увидел в нем, заставило застыть кровь в жилах и вызвало холодную нервную испарину. На дне этого сосуда, покрытом кровью, лежал обнаженный человек. Его брюшная полость была вскрыта продольным разрезом. Неведомые существа с помощью сложных операционных телеприборов, установленных внутри саркофага, рылись во внутренностях человека. Еще больше я был взволнован, когда в несчастном узнал всем нам хорошо известного Корнея Карповича.
— Вы не ошибаетесь, профессор? — не удержался от вопроса Лукич.
— Нет, не ошибаюсь.
— Значит, Лучинский и Лагунин стали жертвами этих существ, — заметил полковник Соколов.
— Часа два я наблюдал за действиями необычных хирургов, анатомировавших беднягу Лучинского, и подумал, что меня постигнет такая же участь… Что поразило меня? Когда хирурги из грудной клетки своей жертвы вынули и через соединительную камеру извлекли наружу легкие, они превратились в едва заметный комочек. Это свидетельствовало о том, что в окружающей жидкости поддерживалось колоссальное давление. Обобщив свои наблюдения, я пришел к выводу, что мои пленители — жители морских глубин.
— Но, позвольте, — попытался возразить Остапенко, — летательный аппарат гигантских размеров, наполненный жидкостью под большим давлением, сложная хирургическая операция с помощью телемеханических устройств, наконец, создание вам нормальных условий для жизни в такой неподходящей среде — ведь это высокая культура, Михаил Алексеевич! С ее проявлениями мы могли бы встретиться и значительно раньше. Ведь ученые в батисфере опускались в океан на большие глубины и, кроме глубоководных растений да моллюсков, там ничего не находили!
— Но я и не думаю, уважаемый Андрей Максимович, что это жители наших океанов. Я имею в виду гостей с другой планеты.
— Что-то невероятное, — пробурчал Остапенко. — Я допускаю возможность существования на других планетах живых существ, одаренных, как и мы, способностью мышления, но не в таком варианте…
— Хорошо! Если вы не допускаете мысли о таком варианте, придется вам напомнить положения из теорий Чарльза Дарвина, Фридриха Энгельса и других ученых-материалистов, которые занимались изучением возникновения жизни и развития природы, — сказал Антонов. — Начнем с возникновения жизни на Земле. Энгельс, полемизируя с идеалистами, доказывал, что жизнь на земле возникла самопроизвольно из неорганической природы. Как нам известно из истории развития нашей планеты, жизнь появилась и до определенного времени развивалась в морях. В процессе охлаждения земной коры вода в океанах остыла до температуры, при которой стало возможным существование в ней живых организмов. В этот период, путем сложных химических соединений неорганических веществ, в воде стал образовываться живой белок. В процессе развития он и дал простейшие живые организмы, которые, в свою очередь, развиваясь десятки и сотни миллионов лет, дали ряд видов морских животных и растений. Вследствие постепенного снижения уровня воды в океанах и горообразования эти организмы попадали в изолированные водные бассейны. Вода в них высыхала, Казалось, что все живое, в них было обречено на гибель. Но природа устроена так, что живые организмы развиваются в постоянной борьбе за свое существование, которая имеет различные формы. Одной из них является способность живых организмов приспосабливаться к окружающей среде. Наиболее слабые погибли, сильные — выжили, оставив после себя жизнеспособное потомство. Так из морских животных и растений появились новые виды, которые стали заселять сушу. В постоянной борьбе за существование эти новые обитатели суши, все более и более приспосабливаясь к ней, постепенно меняли свой облик. Именно такой путь развития видов научно доказал Дарвин.
Однако надо учесть, что многие планеты имеют атмосферу, отравленную ядовитыми газами или не содержащую кислорода. Там жизнь на суше не возможна, но при наличии океанов она могла развиваться в них. При благоприятных условиях это могло привести к появлению в океанах мыслящих существ. Подтверждением возможности такой эволюции и являются мои пленители.
— А куда они дели Лучинского? — спросил Лукич.
— Не знаю… От сильного нервного потрясения, которое было вызвано у меня этой операцией, и от обогащенного кислородом воздуха в моей камере я почувствовал утомление и впал в забытье… Пожалуй, гибель этого несчастного сохранила мне жизнь. Я понял, что, достаточно ознакомившись с человеческим организмом на опытах с Лучинским, мои пленители решили отвезти меня на свою планету в качестве живого экспоната. Для этого в моем помещении и были заранее созданы нормальные для жизни человека условия. Мое помещение даже стали освещать, по-видимому, для того, чтобы сохранить мне зрение. Но все это не радовало, а еще больше тяготило меня. Я чувствовал себя хуже узника, у которого есть хоть маленькая надежда на освобождение. Будущее на другой планете не сулило мне ничего, кроме этой прозрачной клетки, установленной на дне океана.
Казалось, каждый ученый должен бы был мечтать о том, чтобы оказаться на моем месте. Ведь это большое счастье — побывать среди существ, которым, может быть, известны еще неведомые нам тайны природы. Но сознание того, что я никогда не смогу использовать эти открытия для еще большего процветания нашей Родины — для строительства коммунизма, которому я лично посвятил немало труда, лишало меня способности осмыслить окружающее. Все эти образы проходили мимо меня, как кошмарный сон. И только после освобождения, вернувшись в свою среду, я смог подвергнуть их анализу.
— Михаил Алексеевич, сосуд с Лучинским продолжал оставаться рядом с вами? — заинтересовался полковник Соколов.
— Да, сосуд, в котором анатомировали Лучинского, оставался на старом месте, но он уже был наполнен водой, и в нем препарировали дельфина. Потом его сменили различные породы рыб, крабы, медузы…
Однажды летательный аппарат вздрогнул, и я почувствовал, что меня прижимает к полу моей камеры. Это ощущение через некоторое время сменилось другим, будто я стал невесомым. Правда, длилось это недолго. Я уловил снова легкий толчок и понял, что аппарат переменил место… После приема пищи я уснул…
— Как же вас кормили там? — заинтересовался Остапенко.
— Через отверстие вверху, где, по-видимому, находилась промежуточная камера, соединяющая зоны высокого и низкого давления, мне опускали на своеобразном лифте питательные брикеты, которые обладали повышенной калорийностью: они быстро утоляли голод и восстанавливали силы.
Когда я проснулся, то заметил, что внутри аквариума посветлело. Жидкость, наполнявшая его, стала светло-голубой. Посмотрев на синий иллюминатор, я увидел пробивающиеся солнечные лучи. Это очень обрадовало меня. Но еще больше я был взволнован еле заметной веточкой, которая была видна за стеклом иллюминатора. Постоянно наблюдая за своими пленителями, я увидел, что сосуд Лучинского опять был наполнен воздухом. В нем бился крупный фазан.
— А как же они могли выходить на сушу, будучи приспособленными для жизни в морских глубинах? — спросил Лукич.
— Обитатели летающего аквариума пользовались скафандрами, напоминающими наши глубоководные. В них, по-видимому, также поддерживалось высокое давление. В этих «воздухолазных» костюмах, иначе их назвать нельзя, я нередко видел своих пленителей проходящими мимо меня. Когда мы поднялись на сушу, они стали приносить куски горной породы. Это еще раз подтверждало, что гости из космоса тщательно исследовали не только животный и растительный мир нашей планеты, но и ее недра…
Когда я увидел существа в скафандрах, я задумался над тем, какие средства применили они для того, чтобы доставить меня невредимым на дно моря и заключить в свою ракету, внутри которой поддерживалось высокое давление? Я пришел к мнению, что, лишив меня сознания на берегу моря, мои пленители должны были поместить меня в герметически закрываемый сосуд, подобный тому, в котором находился Лучинский. В этом сосуде должно было поддерживаться нормальное атмосферное давление и питание кислородом… Мое предположение подтвердилось. Однажды я увидел, как исследователи нашей планеты пронесли по ракете подобие носилок, на которых в прозрачном сосуде сидела лиса.
— А не пытались вы объяснить им что-нибудь? — спросил Остапенко.
— Это было бесполезно… Я чувствовал, что они сами старались передать мне свои мысли, потому что мигание их глаз-щупальцев вызывало в моем мозгу какие-то болезненные ощущения. Но оказалось, что ученый с Земли был для них тем же, чем для нас мог бы быть диковинный морской зверь, посаженный в аквариум. Разве мы смогли бы передать ему свои мысли?!
— Товарищ Антонов, а вы не видели на ракете какое-нибудь вооружение? — спросил полковник Соколов.
— Вооружения я не видел и, судя по действиям гостей из космоса, можно думать, что они не имели агрессивных планов. Если бы они имели оружие, соответствующее уровню их научных и технических достижений, то это оружие, безусловно, обладало бы колоссальной разрушительной силой, и они не стали бы прятаться в глухом овраге, произвели бы посадку прямо в Синеводске и приступили к осуществлению своих агрессивных планов. Захватывая Лучинского и меня, они и то действовали осторожно, как охотники… Я склонен думать, что, захватив Лучинского, они допустили какую-то ошибку и доставили его на ракету мертвым. Он или захлебнулся или задохся без достаточного количества воздуха… Его препарировали, как я после догадался мертвым.
— Так же, наверное, получилось и с Лагуниным?.. Данные судебно-медицинской экспертизы подтверждают, что он умер от удушья, — заметил Лукич.
— В своих пленителях я не видел не только агрессоров, но даже допускал мысль, что они находятся на высоком уровне социальной культуры, — продолжал Антонов. — Из наблюдений было ясно, что они представляют дружный трудолюбивый коллектив исследователей, объединенный принципом равенства. Среди них не замечал начальников… Я считаю это естественным. Высокому уровню науки должен соответствовать высокий уровень социальной структуры, высшей ступенью развития которой является коммунизм.
— Но куда же исчезли эти существа после взрыва? — спросил Окунев.
— С ними произошло то же, что и с ракетой. Корпус ракеты, обладавший высокой прочностью, мог, благодаря большому внутреннему давлению, выдерживать большие внешние нагрузки. Но относительно незначительное повышение давления внутри этого гигантского аквариума угрожало разрушением его корпуса. Конструкторы ракеты не учли этого. Взрывная волна заложенного в двигатель ракеты заряда как раз создала ту перегрузку, которая оказалась губительной для ракеты. Достаточно было небольшой трещины в корпусе, чтобы давление в сотни атмосфер, подобно громадной пружине, выбросило наружу жидкость, наполнявшую ракету. Эта сила и разрушила летательный аппарат, уничтожила его обитателей и разломала механизмы. Я уцелел лишь только потому, что находился почти в центре ракеты. Разрушительные силы действовали во все стороны от цилиндра, в котором я находился, а он обладал высокой прочностью… Что же могло получиться с моими пленителями, если бы даже они очутились в таких же условиях, как и я? Они все равно бы погибли. Их так же, как и ракету, разорвало бы высокое внутреннее давление… Вы, наверное, знаете о существовании у нас в Байкале глубоководных рыб, которые при вытаскивании на воздух превращаются в бесформенную массу студня и жира? Это происходит потому, что заключенные в них под большим давлением жидкости и газы при уменьшении давления стремятся, увеличиться в объеме и разрушают весь организм, делая его бесформенной массой… То же произошло и с нашими удивительными гостями из космоса.
Поднимаясь с кресла, Антонов сказал:
— Завтра мы вылетаем в Москву! — и стал со всеми прощаться. Задержав руку Лукича, он горячо его поблагодарил:
— Вам, Лукич, я обязан своим спасением и никогда этого не забуду. Если придется побывать в Москве, обязательно заходите ко мне.
— А как же метеорит? — с удивлением воскликнул Грачев.
— Тайна голубого болида разгадана! — ответил Антонов. — Разве не ясно, что эту громадную ракету могли приводить в движение только термоядерные двигатели. Значит на ней был большой запас сильного, может быть, еще неизвестного нам радиоактивного вещества. Я уверен, товарищи, что скоро подобная ракета с термоядерными двигателями, сконструированная советскими учеными, отправится в дальний путь для исследования вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13