Быстрым шагом ОН ПРОШЕЛ МИМО, НЕ ГЛЯДЯ НА НАС!
Я очень хорошо помнил, что испытывал в этот момент сильное волнение. Теперь я был спокоен. Это было доказательством, что повторялись в точности только физические процессы, а не психические, которые в этот раз были явно иными, чем тогда. Но это я понял впоследствии, а не в то время.
Пришелец молчал, видимо утомленный не меньше меня. А в моей голове не было мыслей, не было вопросов. Мы молча сидели не менее двадцати минут.
Потом он сказал:
— Скоро я уйду, и мы никогда больше не увидимся. Жаль, что у тебя останется только мой мысленный образ. Но так случилось. Не забывай меня! Я говорю «меня», потому что наш мир ты, конечно, не забудешь. Как и я ваш.
— Нашего мира вы совсем не видели.
— И никогда не увижу.
— Увидят ваши потомки.
— Возможно, но не этот ваш мир, а тот, который был в вашем прошлом. Но третий визит будет так же бесплоден. Ведь ваши потомки ничего о нас не знали. Можно предположить, что третий переход состоится нескоро. Через много веков или, с вашей точки зрения, много веков назад. Может быть, наши ученые сочтут эти переходы ненужными или вредными и прекратят их. Ваши ученые, после первого посещения нашего мира,. не повторили его. Видимо, так нужно! — закончил он грустно.
— Не забывайте и вы хотя бы меня одного,—сказал я.
— После тебя остался след. Тебя все время снимали и записывали каждое твое слово. Я могу увидеть и услышать тебя, когда захочу.
— Жалею, что у меня не было с собой фотоаппарата, —сказал я.
— Время истекает,—сказал он.—Закрой глаза! Обе фразы прозвучали очень отчетливо. Я взглянул на часы. БЫЛО БЕЗ ДВУХ МИНУТ ШЕСТЬ.
Закрывать глаза я не собирался. Дважды пропустив момент его появления, я очень хотел видеть, как он исчезнет.
«Ничего ведь физически не изменится,—думал я, — если мои глаза останутся открытыми. Со стороны все будет выглядеть так же».
Мне почему-то казалось, что самое главное во всем этом то, как мы оба выглядим для стороннего зрителя.
Я ОТСТЕГНУЛ РЕМЕШОК И ПОЛОЖИЛ ЧАСЫ НА ПЕСОК, ВОЗЛЕ СЕБЯ!
Он не просил об этом. И я не могу понять, зачем он сделал это прошлый раз. Что могло случиться с моими часами, если бы они побывали со мной в .их мире! Почему я теперь снял часы, мне понятно…
Я не хотел закрывать глаза, но тут же заметил, — они уже закрыты. Они сами закрылись!
С' энергией отчаяния я напряг волю и… легко открыл их!
На берегу я был один!
Повторное время окончилось. Все, что сейчас происходило со мной и во всем мире, происходило впервые. Именно потому мне и удалось так легко открыть глаза.
«Но ведь я находился в это время у них. Еще два часа должно быть повторное время». Эта мысль, отголосок недавней путаницы, только мелькнула. Я вспомнил, что с первого же мгновения моего пребывания в параллельном мире МОЕ земное время пошло обратно. Пришелец ушел в тот момент, в который, прошлый раз, ушли мы оба. И секунды, прошедшие после его ухода, были новыми секундами, которых ни он, ни я не переживали.
Я говорил вам, что полтора часа ощущал усталость. Теперь она исчезла, сменившись возбуждением. Я вскочил и бросился бежать к дому. Но на половине дороги вспомнил о часах и вернулся за ними.
Застегивая на руке ремешок, я внезапно подумал о газете!
Именно внезапно, потому что за все время повторного разговора с пришельцем, за все два часа, ни разу о ней не вспомнил. Даже тогда, когда мы говорили о том, что газета помогла им изучить современный язык. Есть ли у меня эта газета?
Оказавшись дома, после возвращения из параллельного мира, я обнаружил на руке часы, которые оставил на берегу, как мне казалось, до возвращения. А когда я встретился с пришельцем в первый раз, у меня не было никакой газеты и я даже не знал о ее существовании. Охваченный страхом, я сунул руку в карман. Газета была со мной, там, куда я положил ее в последние секунды пребывания в лаборатории».
ИНАЧЕ БЫТЬ НЕ МОГЛО!
Читателю уже известно, каким образом двадцать восьмого июня рано утром, вернее ночью, в мои руки попала газета, утащенная (другого, более мягкого, слова я не нашел) Иваном Степановичем у доверчивых обитателей параллельного мира. Я не решаюсь обвинить его в этом поступке. Не надо забывать, что ему было тогда всего семнадцать лет. Нужно быть очень рассудительным человеком, во всяком случае не юношеского возраста, чтобы удержаться от такого поступка, согласившись с мнением на этот счет хозяев Земли номер два. Мне кажется, что и более зрелые люди вряд ли смогли бы преодолеть столь мощный соблазн. Ведь ничего опасного для людей Земли не могло произойти, это было очевидно.
Очевидно!
«Но все же, кто может сказать, что бы произошло, как повернулась бы история (я не боюсь этого слова!) последних двадцати восьми лет, попади эта газета в руки людей в тысячу девятьсот сорок первом году!»
Так я подумал тогда!..
Итак, передо мной находилась газета «Правда» от 3 июля 1969 года, газета, ЕЩЕ НЕ ВЫШЕДШАЯ ИЗ ПЕЧАТИ, содержащая материалы о событиях, ЕЩЕ НЕ ПРОИЗОШЕДШИХ на Земле.
Я читал и перечитывал ее до утра. Меня отделяло от этих событий всего пять суток, все было в общем знакомо, ничего сенсационного не было. Но я хорошо представлял себе, с каким чувством мог бы прочесть ее двадцать восемь лет назад Иван Степанович. Для него каждая строчка звучала бы сенсацией. Да еще какой!
Читатель легко может понять мои мысли, проделав простой опыт. Пусть он достанет (хотя бы в читальном зале библиотеки) соответствующий номер «Правды» и прочтет ее, ясно представляя себе, что он живет не в текущем, а в тысяча девятьсот сорок первом году. И НЕ ЗНАЕТ того, что происходило на Земле в течение последующей четверти века. Какое впечатление произведет тогда на него статья «Просчеты боннских прорицателей» на четвертой странице и, особенно, заметка на пятой о приезде в СССР американского космонавта Бормана, которого встречали на аэродроме три советских космонавта. Подчеркиваю, читатель должен совершенно забыть о том, что он знает о начале космической эры и о полете Юрия Гагарина! Если ему удастся сделать это хоть на мгновение, он поймет!
В то утро, двадцать восьмого июня, мы оба были единственными людьми на земном шаре, которые точно знали, что будет через пять дней. Мы могли написать письмо в любую газету и заслужить никому не нужную славу предсказателей.
Послужить причиной изменения каких-либо событий, ввиду краткости срока, газета уже никак не могла. Но она могла и должна была послужить неопровержимым доказательством правдивости рассказа Ивана Степановича.
Так думали мы оба!
Что случится после того, как ученые узнают о существовании, параллельного мира? Что предпримет наука Земли для установления контакта с этим миром?..
— Меня смущает,—сказал Иван Степанович,—что люди, пришедшие к. ним через триста лет, ничего не знали о их мире.
Когда он сказал эту фразу, я понял, что в чем-то мы оба сильно ошибаемся. Но в чем? Допустить, что рассказ Ивана Степановича, подтвержденный БУДУЩИМ номером газеты «Правда», впоследствии совершенно забудется, было трудно. Такую вещь забыть нельзя. Газета должна сохраниться навсегда в витрине музея. Получалось, что мы знаем не только то, что произойдет в мире через пять суток, но и то, что рассказу Ивана Степановича НЕ ПОВЕРЯТ!
Но, как могут не поверить его рассказу? Ведь содержание газеты, лежащей сейчас передо мной, через пять дней может быть сверено с другими оттисками той же самой газеты, которая выйдет третьего июля. Если сейчас еще можно заподозрить, что газета фальшивая, то третьего не останется никаких сомнений в ее подлинности. Совпадет каждое слово!
— Все равно!—сказал Иван Степанович.—Поверят, не поверят, а я должен передать эту газету ученым раньше третьего июля.
С этим я согласился. Он сказал, что завтра же уедет в Москву. Мы расстались.
Все, что затем произошло, в сущности говоря, мы должны были предвидеть. И если мы сразу не поняли, то это можно объяснить нашим волнением. Но уже через несколько часов я начал подозревать истину.
Задуманная нами передача газеты ученым или кому бы то ни было не могла состояться! Не могла потому, что через пять дней эта самая газета была найдена посланцем параллельного мира на берегу моря здесь, в Коктебеле!
Первым намеком на положение вещей послужила для меня внезапная болезнь Ивана Степановича. Он слег с сильным обострением болей в печени и к вечеру этого же дня попал в больницу в Феодосии. Я сопровождал его в машине скорой помощи и… остался на три дня там же, в Феодосии. Врачи сказали, что надежды нет и что больному осталось жить несколько часов.
Я не мог бросить его одного.
К утру он умер.
Мне пришлось искать в Коктебеле его знакомых, заняться организацией похорон. О газете я вспомнил только второго июля.
Даже не предупредив никого в Доме творчества, я помчался в Симферополь, но… не смог достать билета на самолет!
Короче говоря, третьего июля я находился в Коктебеле!
Могло ли случиться иначе?
Нет, иначе быть не могло!
Я часто думаю, что случилось бы, если я отправил бы газету почтой? Или положил ее в банковский сейф? Или не взял бы ее с собой вечером -третьего июля?
В любом случае, так или иначе, газета должна была оказаться на берегу, так как в противном случае она не попала бы в руки посланца параллельного мира и не могла бы попасть там в руки Ивана Степановича. Цепь причин и следствий была бы' нарушена, а этого не могло произойти, не могло потому, что вся эта цепь, в восприятии людей параллельного мира, людей реально существующих, УЖЕ ПРОИЗОШЛА!
Малейшее изменение обстоятельств, поведения Ивана Степановича и моего привело бы к тому, что газеты в параллельном мире не оказалось бы.
ВСЕ ПРОИЗОШЛО БЫ ИНАЧЕ!
Рассказать мне осталось очень мало. Я знал, что в ночь на четвертое или, быть может, на пятое (газета могла пролежать на пляже один день) состоится ПЕРВЫЙ визит на Землю посланца параллельного мира. Состоится здесь!
Почему я никому ничего не сказал? Почему не показал газету хотя бы одному человеку? Да именно потому, что, сделай я это, посланец параллельного мира встретил бы на берегу толпу встречающих его «землян», берег был бы ярко освещен, и все было бы не так, как БЫЛО в действительности!
С вечера третьего июля и до утра четвертого я не покидал берега моря. Газета лежала у меня в кармане!
Точного места, где должен был произойти контакт двух миров, я не знал, и только смутно надеялся, что мне удастся что-то увидеть.
Я ничего не увидел!
Утром я обнаружил, что газеты у меня нет. Было очевидно, что я выронил ее из кармана и не заметил этого.
Почему выронил и почему не заметил?
Ответ все тот же! Если бы я не выронил или заметил, что выронил, ВСЕ БЫЛО БЫ ИНАЧЕ!
И очень часто я задаю себе вопрос, на который не могу найти ответа:
В КАКОМ ВИДЕ ПОПАЛА ГАЗЕТА В ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР, НОВОЙ, ТОЛЬКО ЧТО ОТПЕЧАТАННОЙ, ИЛИ СТАРОЙ, ПОЖЕЛТЕВШЕЙ ОТ ВРЕМЕНИ?

1 2 3 4 5 6 7 8