Дознаватель вернулась к первому нападавшему, стоящему на коленях и утиравшему кровь с лица. Он, видимо, хотел показаться более беспомощным, чем был на самом деле, потому что нож бросил четко и сильно.
Мита действовала так, как ее учили, не рассуждая, – ее мозг выпустил ненаправленный импульс псионической энергии, отбивший крутящийся клинок со снопом синих искр.
Грабители все же оказались не так глупы. Увидев, какого типа им попалась жертва, они испуганно завизжали: «Ведьма!» — и, хромая, бросились бежать, причитая на ходу.
Мита пришла в ярость из-за краткости разминки. Она даже не вспотела.
Инстинкт.
Ее спас инстинкт. Теперь, как и тогда…
Но теперь Мите было видно небольшое отличие. Понимание накрыло ее как некое пророческое крещение и ослабило смятение и страхи.
Прислушивалась ли она к чувствам разума или действовала по зову сердца, применяла ли скучные построения логики или доверялась страстям инстинктов, но результат оказался один и тот же.
Мита больше совершенно не доверяла своему лорду.
Когда наконец сообщение было прочитано ею, это оказалось короткое, заранее записанное послание. Инквизитор смотрел на нее, искаженный линзой вьюспекса, и указывал закованным в броню пальцем.
— Оставайтесь там, где находитесь, дознаватель, — произнес Каустус. — Не позвольте начаться новым атакам на подулье. Вам понятно? Больше никаких неудач. Оставайтесь в Каспсиле, я послал лучшего друга помочь вам.
Изображение свернулось в спираль и исчезло. Мита лениво зевнула. Ей страшно надоело беспокоиться о чем-либо.
Она плохо спала той ночью.
Ородай и префекты возвратились из подземной экспедиции грязные, но с дикими улыбками. Они пока были довольны, что железная пята Префектус Виндиктайр сокрушила пламя восстания в самом сердце подулья. Мита рискнула спросить командующего, видел ли он лично Повелителя Ночи. Убили ли они предателя?
Но людей лишь раздражало ее присутствие, они были уверены в своих действиях, что нетрудно было выяснить, коснувшись поверхности их мыслей.
Никто не видел чудовище, прячущееся в тени. О, Ородай внушил себе, будто его и не существовало, а цель нападения виндикторов была лишь в отмщении за резню в космопорте да в предотвращении дальнейшего вторжения на его территорию. Командующий начал искренне верить сам себе, но когда он приказывал Мите убираться из его офиса, в его сознании были мысли о том, что он одурачил себя, что экспедиция не привела ни к чему, если не ухудшила ситуацию, а излишек насилия на нижних уровнях оказался абсолютно бесполезен.
Мита ушла от него только после того, как Ородай поклялся не совершать новых вылазок и отвел одну из I спальных комнат виндикторов лишь для дознавателя и Винта. Девушка более ядовито, чем обычно, ответи-ла на слабоумное бормотание гиганта и провалилась в легкий сон под сдерживаемое сопение Винта.
Во сне ей виделись уголья — или глаза, — горящие по краям ее видения. Мита видела большую акулу с лезвиями вместо плавников, скользящую в черной воде и уплывающую прочь, не заметив ее. Потому воды были пустыми, лишь легкие призрачные потоки кружились в водоворотах варпа, проплывал косяк рыб, была школа, посадочный модуль, рой , проявившийся из ниоткуда, рыбы, кальмары, черно-серебряные орлы, то нападающие, то азартно играющие в восходящих потоках небытия.
Голос сказал: «Ищите меня, мои братья…»
И во тьме, куда никогда не забирался луч света, нечто слышало зов. Кое-что обратило внимание и прислушалось чутким ухом, затем повернулось и издало крик, ушедший еще более глубоко. Там ожидал еще один слушатель.
Снова и снова повторялся крик, переходя из уха в ухо, пересекая пустоту варпа, пока не достиг непосредственно орлов. Один за другим они сложили крылья, втянули стальные когти и помчались к свету.
К жемчужно-белому острову. Планете. Ледяному миру, чье лицо не обласкано солнечными лучами.
К Эквиксусу.
Мита пробудилась рано утром со старой неуверенностью — сколько из увиденного ночью можно отнести к ее фантазиям? Какова доля сна, а какова — предсказания?
Потом ей уже не удалось заснуть.
На следующий день Мита неслась вперед, крепко держа за руль импеллера, а за ее спиной растянулся огромный плюмаж пепла, как хвост гигантского пыльного петуха. Она решила не поддаваться неуверенности и, отбросив сомнения, начать действовать.
Как она себе представляла, различие между наблюдением и действием в данном вопросе лежало очень глубоко. Ей явно запретили баловаться со вторым. Но в приказах Каустуса ничего не было сказано о первом.
В каждом городе, а особенно в каждом улье, как знала Мита, есть определенная ниша. Иногда заполненная естественным путем. Иногда за нее боролись и торговались те, кто ощущал склонность занять ее. Но и тогда ее занимал более ловкий и умный победитель. Такие личности были очень редкими. Безжалостными. Скрупулезными. И главное — они были очень умными.
Сначала она задавала осторожные вопросы. Мита рассмотрела Каспсил как социальную мозаику и изо всех сил постаралась приблизиться к личностям крупного калибра — интендантам гильдий, торговым королям портовых районов, владелицам Шлюхограда и сержантам-рекрутам маленького Флота Ультима, чьи заведения были повсюду. Мита рассчитывала получить у них важную информацию с большей вероятностью, чем у простых людей.
Ей не пришлось слишком глубоко копаться в умах. В разуме каждого, будь то рабочий или богач, Мита столкнулась с существованием торговца информацией, шпиона-наблюдателя. Но эти данные были крепкими, как ледяная скала. Никто не смел произнести его имя, что лишний раз убедило Миту в монополии этого человека.
Не важно, как его зовут. Не важно, где он находится. Мите удалось зацепиться за информацию в разуме одного пьяного наемника, сидевшего в салуне, что находился в предместьях Каспсила. Он показался дознавателю хорошей копилкой ответов — в его грязной работе не обойтись без сделок с информационным торговцем, если не постоянных, то хотя бы временных.
Мита погрузила в податливый мозг наемника астральные щупальца, ни капельки не беспокоясь о его безопасности. Наоборот, ей нравились тревожные крики его собутыльников. Особенностями ее мутации были отвращение и отторжение, способностью ужасать Мита не обладала.
До сих пор.
Одно дело было считывать поверхностную информацию разума, другое — охотиться за конкретными деталями, что суть гораздо более разрушительный режим для сознания.
Наемник остался лежать с уничтоженным мозгом, из его ушей и глаз сочилась кровь. Теперь собственные цели Миты перевешивали все.
(Как это ощущает Каустус? — подумала она. — Безнаказанность? Бесконечную власть?)
Вот поэтому Мита сейчас мчалась, перемалывая колесами пепел дюн и грязь дорог, направляясь к дому загадочного торговца, расположенному глубоко в рабочей зоне восточных бельэтажей.
Винт ехал первым, его инстинкты и защитные реакции были гораздо выше, чем у нее. Когда он сворачивал в сторону, избегая скрытой щели, или бросал импеллер на другую полосу движения, не обращая внимания на кавалькаду мотоциклов и трамвайных вагонеток, Мита без раздумий следовала за гигантом. Мимо так и мелькали разноцветными жуками транспортные сервиторы, чьи туловища были вживлены в рулевое управление. Позволив Винту быть первым, Мита проявила завидный прагматизм — если появится глупец, осмелившийся устроить засаду, основной удар придется в гиганта.
Практичность даже в близости — основа основ команд Инквизиции.
Они въехали в Уоррен по изогнутым рукам подвесных мостов и контрольно-пропускных пунктов, у которых виднелись очереди нетерпеливых гражданских. В таких местах Мита вела себя одинаково, показывая крестообразный значок Инквизиции в виде буквы «I» на своем ожерелье, а потом сносила неторопливые действия ополченцев с ледяным спокойствием. Не стоит гнать волну и оповещать всех о своем появлении — если этот торговец так искусен, как о нем говорят, он все равно узнает об их прибытии по своим каналам.
Уоррен был сотовым городом древней архитектуры: шестиугольные блоки громоздились на шестиугольные блоки, сливаясь в серой многоугольной гармонии, оставляя ощущения сцепленных шестеренок древней машины. Здесь жили рабочие — миллиарды безымянных обитателей гигантского муравейника.
Фабричное мясо, осужденное на пожизненную работу, но все равно благодарное за это Императору. Безропотные массы просыпались, работали и снова засыпали — каждый день, каждый год, каждое столетие. Термиты безбрежного термитника, где каждый уникален, как песчинка на пляже.
Винт и Мита проскочили мимо дренажной штольни у основания огромного здания, исписанного религиозными изречениями, столь же яркими, как и сохранившиеся воспоминания о них в мозгу наемника. Только на близком расстоянии становились заметны небольшие отличия, вызванные ходом времени, и мелкие детали, не сохранившиеся в памяти человека.
Не сушилось вывешенное из крошечных окон белье. Никаких теней не падало от соседних зданий. Не было проповедников, изливающих пламенные речи на глазеющую толпу. Не было слуг с длинными шестами и бесчисленными глазами, зорко следящих за каждым посетителем.
Конечно, это было просто предупреждением.
За вами наблюдают.
Они оставили импеллеры у центрального входа. Мита сразу смогла ощутить, не расширяя псионического сознания, как холодный интеллект заинтересовался ими. Через несметное множество глаз сервиторов, через сотни камер, секретных и явных, — отовсюду полились ровные волны интереса разума, пробудившегося от скуки.
Это действительно продавец информации. Если верить чувствам и эмоциям, как сетчатка глаза реагирует на свет, так астральное поле набухало тяжелыми и жадными амбициями.
Мита вошла, чуть задержавшись, следом за Винтом.
Это спасло ей жизнь.
Конечно, он использовал боевых сервиторов.
Умно.
Лишенные эмоций, испытывающие недостаток самых обычных чувств, сервиторы были невидимыми для астрального поля псайкера, как любой бездушный механизм.
Они выскочили из проемов между дверьми и специальных ниш в приемной с тонким свистом гидравлики. Четыре высокие лоснящиеся модели, испещренные хирургическими шрамами, четыре ветхих гомункула, двигающиеся со смертельной грацией.
Двое обрывками человеческой плоти, скрепленной мотками проводов, выхватили из пластмассовых кобур громоздкое оружие. Автопушки многоствольные и ничем не украшенные, сверкнули в их киберметаллических лапах.
Вторая пара поспешила вперед, обратные сочленения птичьих лап сделали походку сервиторов шатающейся, словно конечности рептилии скрестили с телами зомби. У каждого на месте левого запястья мерцало силовое лезвие с утопленными в плоть поглотительными катушками и трехразрядный энергетический кулак — на месте правой руки.
Первые для расстрела любого нарушителя. И еще парочка для ближнего боя и окончательной расправы. Мило.
Автопушки с ревом открыли огонь. Мита дернулась в сторону, повинуясь инстинкту, но вместе с тем осознавая, что движение бесполезно, — даже край огненной бури не мог к ней прикоснуться. Заряды застучали по груди Винта, как камни по стальному баку, разрывая одежду и вырывая из тела фонтанчики крови. Подобная встреча привела великана в ярость.
Он расправил свои гигантские, с тройными сочленениями, руки и яростно заревел как дикий зверь. Огромные кулаки сжались, пули с визгом рикошетили от стальных суставов.
Ошметки плоти мутанта полетели на Миту, и сначала она замерла на месте, сжавшись, а потом припала к полу, потянувшись к кобуре на поясе. Проклятый варп, она ведь была дознавателем Ордо Ксенос! Сейчас она покажет этому торговцу и его механическим друзьям. Мита прибыла сюда в полной готовности. Ее болтер был выхвачен и взведен раньше, чем глаза нашли цель. Как белка, девушка скользнула между ног Винта, вытянув руки с оружием вперед. Сквозь полы его одежды, теперь разорванной и окровавленной, она мельком увидела ближайшего к ней вооруженного дрона, его широко распахнутые глаза в металлических углублениях черепа которые лишали его последних признаков принадлежности к человеческому роду. Один миг был потрачен на прицеливание, окружающий мир размазался и замер, Мита сфокусировалась на цели, затем потянула спуск и открыла огонь.
Сервитор дернулся назад, схватившись за плечо, потом закрутился волчком, а когда его настиг третий заряд, точно в центр лба, — рухнул навзничь.
Теперь второй. Боеголовки болтера взорвались одна за другой, заставив тело сервитора исполнить танец марионетки, а потом главный взрыв превратил боевую машину в облако разлетающихся деталей и кусков плоти.
Возвышавшийся живым щитом над Митой Винт быстро терял силы. Его рев становился все слабее, прерываясь мучительными стонами, с него обильными струйками текла кровь, пропитывая одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45