Здоровенные светловолосые парни шли, ощупывая пространство вокруг себя цепкими, не упускающими ни малейшей детали взглядами, и притихшие пассажиры расступались перед ними, с опаской поглядывая на автоматы Парализаторы, разумеется; настоящее боевое оружие в аэропортах имеют право применять только штурмовые бригады спецназа, и пассажиры не могут об этом не знать. Но на “ингремы” все равно косились.
Джеймс уже получил исчерпывающую — на данный мо* мент — информацию о случившейся ночью катастрофе. Экзо* сферный челнок “Гавриил” — большая пассажирская ракета” преодолевающая межконтинентальные расстояния столь бью” стро, что, если верить бородатой шутке пилотов, посадка и выр садка занимают больше времени, чем сам полет, — был захват чен группой террористов из австралийской группы Подполья р момент выхода на околоземную орбиту. Экипаж, видимо, не оказал сопротивления, а обоих офицеров безопасности, находившихся на борту инкогнито, террористы каким-то образом вычислили и убили в первые мгновения захвата. Как только управление челноком перешло к подпольщикам, “Гавриил” изменил курс и поднялся на сотню километров выше обычной орбиты, зависнув над Североамериканской Федерацией вне досягаемости наземных средств ПВО.
Террористы обратились к Совету Наций и правительству Федерации на открытой волне, а потом продублировали свои требования по Сети. В городах Федерации, особенно в Лос-Анджелесе, куда направлялся челнок, началась паника Падение пятисоттонного “Гавриила” грозило оставить от Большого Эл-Эй немногим больше, чем просто воспоминание. С половины одиннадцатого до двух часов ночи в мегаполисах Калифорнии наблюдался массовый исход жителей — перепуганные люди прыгали в вингеры и улетали на восток и на север. Данные о жертвах паники не попали в сводки новостей, но сетевой оператор Ки-Браса, имевший доступ к базам данных Империума, сообщил, что только в Лос-Анджелесе при одновременном взлете тысяч машин с частных посадочных площадок пострадали более трехсот человек.
Террористы повторили свои требования трижды. Отменить Закон о генетической безопасности, открыть зону объекта “Тол-лан”, уничтожить Стену. В заложниках у них находились восемьсот тридцать семь пассажиров челнока и пять членов экипажа. Кроме того, в случае отказа подпольщики грозили стереть с лица земли один из городов Федерации. С такой орбиты сделать это было несложно — в задачи национальной системы ПРО не входило отражение ударов из космоса.
Все закончилось без десяти два по калифорнийскому времени. Боевая орбитальная станция “Поллукс”, подкравшаяся с солнечной, невидимой для пилотов челнока стороны планеты, сожгла “Гавриил” импульсом из плазменной пушки. Едва ли не впервые за годы существования Внешнего Щита его мощь была явлена столь открыто. Выживших, разумеется, не осталось — и террористы, и их заложники обратились в распыленные в околоземном пространстве атомы, а немногочисленные обломки челнока рухнули в воды Панамского залива.
К этому времени паника внизу немного поутихла — не в последнюю очередь благодаря взвешенной политике средств массовой информации. И все же огненная плеть страха вновь хлестнула Прекрасный Новый Мир, и он съежился, затаив дыхание в ожидании следующего удара. Повышенные меры безопасности в аэропортах, патрули на улицах, фотороботы разыскиваемых активистов Подполья, вытеснившие рекламу с гигантских плазменных экранов на городских площадях… Знакомые симптомы, подумал Ки-Брас, несколько часов — а может быть, даже дней — все будут следить друг за другом, подозревать ближних и дальних в совершении самых немыслимых преступлений, включая, разумеется, и пособничество террористам. Сколько доносов будет написано! Господи, помоги сетевым операторам, они задохнутся от такого количества грязных выдумок. А кончится это, как уже не раз бывало, ничем. Пройдет какое-то время, и все вернется на круги своя. До следующей катастрофы.
Джеймс быстрыми шагами пересек зал прилета, едва не столкнувшись с одним из патрульных европоловцев. Небрежно махнул ему рукой с зажатой в ней девятиугольной звездой — значком Агентства. Патрульный мгновенно отдал ему честь и вроде бы даже приостановился, но Джеймс уже прошел мимо
Джилз, как обычно, подпирал собою стену в дальнем углу зала, у неприметной двери с надписью “Только для персонала”. В зубах у него была зажата сигарета — незажженная. Джилз делал вид, будто она только что потухла.
По сведениям Ки-Браса, в Агентстве насчитывалась дюжина сотрудников, так и не избавившихся от этой вредной привычки, и Джилз прочно удерживал среди них сомнительный чемпионский титул. Курить на улице давно уже стало дурным тоном и признаком принадлежности к низшим классам; на курильщиков смотрели косо почти повсюду, а в верхних кругах иерархии пристрастие к никотину считалось таким же пороком, как, например, гомосексуализм. Однако Джилз, который, по его собственным рассказам, смолил как паровоз с десяти лет, плевать хотел на все эти предрассудки. Он курил и на улице, и дома, и в гостях — хотя в гости его как раз приглашали редко. Там, где курить по каким-либо причинам было строжайше запрещено — как вот сейчас в аэропорту, — он совал в рот незажженную сигарету и всем своим видом показывал, что, если он не нарушает дурацких антиникотиновых законов, то ничто не мешает ему их презирать.
Он увидел Джеймса издалека и послал ему обаятельнейшую из своих знаменитых кривых ухмылок — сигарета при этом повисла у него на губе как приклеенная. Ки-Браса всегда интересовало, как Джилз ухитряется проделывать такой трюк, но спросить напрямую он, разумеется, не мог.
— Привет, чиф, — буркнул Деймон Джилз, крепко сжимая ладонь Ки-Браса своей лопатообразной лапищей. — Как поживает в-задницу-трахнутая-Корея?
— Великолепно поживает, дружок. С тебя десять евро в общую кассу — ты опять выругался.
Это была инициатива Аннабель, заместителя Джеймса по оперативной работе и главной стервы Вселенной по совместительству. По крайней мере, последним титулом ее величали ребята из Одиннадцатого отдела — за глаза, разумеется. “Холодная как лед и острая как бритва” — сказал однажды старый Адам Сно-уфилд, а он-то умел заглянуть человеку в нутро. Придя в отдел прямиком из аналитической службы “Бритиш Петролеум”, леди Флетчер некоторое время выслушивала большие и малые загибы сотрудников, брезгливо морща аристократический носик, а затем внесла смелое предложение — платить штрафы за сквернословие. Сумма штрафа при этом зависела от воображения любителя обсценной лексики — примитивный “fuck” обходился в символическую сумму в один евро, конструкции посложнее оценивались от пяти до десяти евро, а отдельные умельцы порой выкладывали до полусотни. Система, как ни странно, оказалась жизнеспособной, ругаться в отделе стали поменьше, но в кассе все равно почти всегда имелась некая сумма, на которую время от времени закатывались пирушки в “Лисе и гончих” — излюбленном пабе сотрудников Агентства.
— Неужели, чиф? — Джилз выглядел праведником, облыжно обвиненным в массовом совращении малолетних. — Ну, если выговорите…
Он быстро набрал комбинацию цифр на широком браслете, украшавшем левое запястье
— Готово, я обеднел на целых десять монет. Черт, мне было бы куда как приятнее с ними расстаться, если б я знал, что вы привезли из Кореи хорошие новости и нам есть что отпраздновать нынче вечером. Как у нас с хорошими новостями, чиф?
Он шел на шаг впереди своего начальника, распахивая перед ним двери служебного сектора — крепко сбитый, широкий, резкий в движениях мужчина. Джеймс знал его почти четверть века — в тридцать первом году Деймон был сержантом морской пехоты на крейсере “Веллингтон”, где проходил службу двадцатилетний Ки-Брас. В те поры Джилз спуску ему не давал — гонял молодого морпеха, словно призового жеребца на эпсомском дерби, но все по делу. Пустых придирок он себе не позволял, правда, за серьезные провинности и спрашивал строго. А весной тридцать второго, в первый месяц Войны Возмездия, когда ВМФ Евросоюза блокировал египтян и ливийцев у Порт-Саида, сержант Деймон Джилз вытащил отрезанного от основной группы десанта Ки-Браса прямо из-под носа у бешеных федаи-нов из бригады Зеленого Знамени и тем самым спас не только от смерти, но и от чудовищных пыток. Ки-Брас не забыл этого — он никогда не забывал ни хорошего, ни дурного, — и, когда пришло время и у него появились соответствующие возможности, он отыскал своего сержанта в маленьком городке Лоушир-на-Эйво-не, где тот тренировал крикетную команду графства, и предложил ему работу в Агентстве. Не самое хлебное место, да и работенка беспокойная — поначалу Джилза приписали к службе физического воздействия, то есть, называя вещи своими именами, к пушечному мясу. Но сержанту морской пехоты, осатанев-шему от гражданской жизни, и СФВ казалась синекурой. Несколькими годами позже, став шефом Одиннадцатого отдела, Ки-Брас перетащил Джилза к себе в команду, где тот на удивление быстро и легко прижился. Аннабель даже заявила как-то, что проще представить себе Одиннадцатый отдел без его начальника, нежели чем без старого курильщика и сквернослова Деймона Джилза.
— Новости есть, сержант, — ответил Джеймс, дождавшись, пока его провожатый обернется через плечо (никогда не говорить с человеком, если он стоит к тебе спиной, — одна из изюминок аристократического воспитания). — Хорошие они или нет, станет ясно позднее, но с пирушкой в любом случае придется подождать. Визирь сейчас в конторе?
— Прилетел два часа назад и сидит у себя в кабинете, гордый, что твой индюк. Ходят слухи, что он чуть ли не лично давил на кнопку, отдавая приказ спалить этот гребаный “Гавриил” к чертовой матери. Только, сдается мне, он сам эти слухи и распус” кает
Директор Агентства по борьбе с терроризмом Эдвин Рочес” тер, девятый граф Корнуолл, получил прозвище “Визирь” в подарок от умников из аналитической службы Прозвище необидное, если не знать скрытой игры ассоциаций — краснолицый обладатель трех подбородков, Рочестер был действительно похож на надутого индюка. Индюк же по-английски “турецкая птица”,, “turkey”, а от турков рукой подать до Османской империи с ее султанами и визирями. Очень характерное для головастиков развлечение — придумывать прозвища с двойным, а то и тройным дном. Джеймс в свое время потратил немало сил, чтобы yas-нать, как аналитики называют его самого, но до истины так и не докопался.
— Это удачно, — сказал он. — Хорошее настроение Виз” ря — это то, что нам сейчас нужно Поехали в контору.
В связи с ночными событиями в городе был ужесточен режим безопасности, и воздушные сообщения в радиусе трех миль от Букингемского дворца отменили на неопределенное время. От аэропорта до Виктория-стейшн Ки-Брас и Джилз добрались на скоростном монорельсе, а остаток пути проделали пешком.
Оставив позади три поста охраны, на каждом из которых им сканировали сетчатку глаза и задавали одни и те же идиотские вопросы, Ки-Брас обернулся к Джилзу.
— Собери ребят в отделе — всех, кто сейчас свободен. Свяжись с Аннабель и передай ей, что она должна немедленно явиться сюда. Сам будь готов вылететь в любой момент. Можешь задать вопрос.
— Вылететь куда? — сразу же спросил сержант. В глазах у него явственно заплясали озорные искорки, и Джеймс без особого удивления понял, что Деймон Джилз совершенно счастлив. — Меня вот что интересует, чиф, — теплые вещи брать или там и так жарковато будет?
— Готовь зимний комплект. Может, нам действительно придется попотеть, но климат там не курортный. Все, сержант, выполняйте.
Он дождался, пока тяжелые шаги Джилза затихнут в глубине затянутого зеленой ковровой дорожкой коридора, обернулся и, показав личный значок охраннику четвертого поста, прошел в приемную Эдвина Рочестера.
— Привет, Джеймс, дорогуша, — величественно произнесла миссис Форрестхилл, восседавшая за внушительных размеров конторкой (кто-то из головастиков пошутил, что в тумбы конторки встроены два пулемета на турелях — точь-в-точь как у одного из руководителей немецкой разведки в сороковые годы прошлого века). Шутка была красивая, но Ки-Брас знал, что ничего, кроме большого количества старых ненужных бумаг, в тумбах найти нельзя. Двадцать лет назад, когда он пришел на первое собеседование в Агентство, миссис Форрестхилл — совершенно, кстати, с тех пор не изменившаяся — чопорно осведомилась, не извинит ли ее мистер Ки-Брас, если она оставит его буквально на пять минут. Минуту или две Джеймс рассматривал гравюры на стенах, а потом какой-то бес толкнул его к конторке, похожей на оставленную защитниками огневую точку. Для начала он изучил разложенные прямо на жидкокристаллической панели терминала бумаги — в надежде отыскать там что-нибудь, имеющее отношение к его досье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Джеймс уже получил исчерпывающую — на данный мо* мент — информацию о случившейся ночью катастрофе. Экзо* сферный челнок “Гавриил” — большая пассажирская ракета” преодолевающая межконтинентальные расстояния столь бью” стро, что, если верить бородатой шутке пилотов, посадка и выр садка занимают больше времени, чем сам полет, — был захват чен группой террористов из австралийской группы Подполья р момент выхода на околоземную орбиту. Экипаж, видимо, не оказал сопротивления, а обоих офицеров безопасности, находившихся на борту инкогнито, террористы каким-то образом вычислили и убили в первые мгновения захвата. Как только управление челноком перешло к подпольщикам, “Гавриил” изменил курс и поднялся на сотню километров выше обычной орбиты, зависнув над Североамериканской Федерацией вне досягаемости наземных средств ПВО.
Террористы обратились к Совету Наций и правительству Федерации на открытой волне, а потом продублировали свои требования по Сети. В городах Федерации, особенно в Лос-Анджелесе, куда направлялся челнок, началась паника Падение пятисоттонного “Гавриила” грозило оставить от Большого Эл-Эй немногим больше, чем просто воспоминание. С половины одиннадцатого до двух часов ночи в мегаполисах Калифорнии наблюдался массовый исход жителей — перепуганные люди прыгали в вингеры и улетали на восток и на север. Данные о жертвах паники не попали в сводки новостей, но сетевой оператор Ки-Браса, имевший доступ к базам данных Империума, сообщил, что только в Лос-Анджелесе при одновременном взлете тысяч машин с частных посадочных площадок пострадали более трехсот человек.
Террористы повторили свои требования трижды. Отменить Закон о генетической безопасности, открыть зону объекта “Тол-лан”, уничтожить Стену. В заложниках у них находились восемьсот тридцать семь пассажиров челнока и пять членов экипажа. Кроме того, в случае отказа подпольщики грозили стереть с лица земли один из городов Федерации. С такой орбиты сделать это было несложно — в задачи национальной системы ПРО не входило отражение ударов из космоса.
Все закончилось без десяти два по калифорнийскому времени. Боевая орбитальная станция “Поллукс”, подкравшаяся с солнечной, невидимой для пилотов челнока стороны планеты, сожгла “Гавриил” импульсом из плазменной пушки. Едва ли не впервые за годы существования Внешнего Щита его мощь была явлена столь открыто. Выживших, разумеется, не осталось — и террористы, и их заложники обратились в распыленные в околоземном пространстве атомы, а немногочисленные обломки челнока рухнули в воды Панамского залива.
К этому времени паника внизу немного поутихла — не в последнюю очередь благодаря взвешенной политике средств массовой информации. И все же огненная плеть страха вновь хлестнула Прекрасный Новый Мир, и он съежился, затаив дыхание в ожидании следующего удара. Повышенные меры безопасности в аэропортах, патрули на улицах, фотороботы разыскиваемых активистов Подполья, вытеснившие рекламу с гигантских плазменных экранов на городских площадях… Знакомые симптомы, подумал Ки-Брас, несколько часов — а может быть, даже дней — все будут следить друг за другом, подозревать ближних и дальних в совершении самых немыслимых преступлений, включая, разумеется, и пособничество террористам. Сколько доносов будет написано! Господи, помоги сетевым операторам, они задохнутся от такого количества грязных выдумок. А кончится это, как уже не раз бывало, ничем. Пройдет какое-то время, и все вернется на круги своя. До следующей катастрофы.
Джеймс быстрыми шагами пересек зал прилета, едва не столкнувшись с одним из патрульных европоловцев. Небрежно махнул ему рукой с зажатой в ней девятиугольной звездой — значком Агентства. Патрульный мгновенно отдал ему честь и вроде бы даже приостановился, но Джеймс уже прошел мимо
Джилз, как обычно, подпирал собою стену в дальнем углу зала, у неприметной двери с надписью “Только для персонала”. В зубах у него была зажата сигарета — незажженная. Джилз делал вид, будто она только что потухла.
По сведениям Ки-Браса, в Агентстве насчитывалась дюжина сотрудников, так и не избавившихся от этой вредной привычки, и Джилз прочно удерживал среди них сомнительный чемпионский титул. Курить на улице давно уже стало дурным тоном и признаком принадлежности к низшим классам; на курильщиков смотрели косо почти повсюду, а в верхних кругах иерархии пристрастие к никотину считалось таким же пороком, как, например, гомосексуализм. Однако Джилз, который, по его собственным рассказам, смолил как паровоз с десяти лет, плевать хотел на все эти предрассудки. Он курил и на улице, и дома, и в гостях — хотя в гости его как раз приглашали редко. Там, где курить по каким-либо причинам было строжайше запрещено — как вот сейчас в аэропорту, — он совал в рот незажженную сигарету и всем своим видом показывал, что, если он не нарушает дурацких антиникотиновых законов, то ничто не мешает ему их презирать.
Он увидел Джеймса издалека и послал ему обаятельнейшую из своих знаменитых кривых ухмылок — сигарета при этом повисла у него на губе как приклеенная. Ки-Браса всегда интересовало, как Джилз ухитряется проделывать такой трюк, но спросить напрямую он, разумеется, не мог.
— Привет, чиф, — буркнул Деймон Джилз, крепко сжимая ладонь Ки-Браса своей лопатообразной лапищей. — Как поживает в-задницу-трахнутая-Корея?
— Великолепно поживает, дружок. С тебя десять евро в общую кассу — ты опять выругался.
Это была инициатива Аннабель, заместителя Джеймса по оперативной работе и главной стервы Вселенной по совместительству. По крайней мере, последним титулом ее величали ребята из Одиннадцатого отдела — за глаза, разумеется. “Холодная как лед и острая как бритва” — сказал однажды старый Адам Сно-уфилд, а он-то умел заглянуть человеку в нутро. Придя в отдел прямиком из аналитической службы “Бритиш Петролеум”, леди Флетчер некоторое время выслушивала большие и малые загибы сотрудников, брезгливо морща аристократический носик, а затем внесла смелое предложение — платить штрафы за сквернословие. Сумма штрафа при этом зависела от воображения любителя обсценной лексики — примитивный “fuck” обходился в символическую сумму в один евро, конструкции посложнее оценивались от пяти до десяти евро, а отдельные умельцы порой выкладывали до полусотни. Система, как ни странно, оказалась жизнеспособной, ругаться в отделе стали поменьше, но в кассе все равно почти всегда имелась некая сумма, на которую время от времени закатывались пирушки в “Лисе и гончих” — излюбленном пабе сотрудников Агентства.
— Неужели, чиф? — Джилз выглядел праведником, облыжно обвиненным в массовом совращении малолетних. — Ну, если выговорите…
Он быстро набрал комбинацию цифр на широком браслете, украшавшем левое запястье
— Готово, я обеднел на целых десять монет. Черт, мне было бы куда как приятнее с ними расстаться, если б я знал, что вы привезли из Кореи хорошие новости и нам есть что отпраздновать нынче вечером. Как у нас с хорошими новостями, чиф?
Он шел на шаг впереди своего начальника, распахивая перед ним двери служебного сектора — крепко сбитый, широкий, резкий в движениях мужчина. Джеймс знал его почти четверть века — в тридцать первом году Деймон был сержантом морской пехоты на крейсере “Веллингтон”, где проходил службу двадцатилетний Ки-Брас. В те поры Джилз спуску ему не давал — гонял молодого морпеха, словно призового жеребца на эпсомском дерби, но все по делу. Пустых придирок он себе не позволял, правда, за серьезные провинности и спрашивал строго. А весной тридцать второго, в первый месяц Войны Возмездия, когда ВМФ Евросоюза блокировал египтян и ливийцев у Порт-Саида, сержант Деймон Джилз вытащил отрезанного от основной группы десанта Ки-Браса прямо из-под носа у бешеных федаи-нов из бригады Зеленого Знамени и тем самым спас не только от смерти, но и от чудовищных пыток. Ки-Брас не забыл этого — он никогда не забывал ни хорошего, ни дурного, — и, когда пришло время и у него появились соответствующие возможности, он отыскал своего сержанта в маленьком городке Лоушир-на-Эйво-не, где тот тренировал крикетную команду графства, и предложил ему работу в Агентстве. Не самое хлебное место, да и работенка беспокойная — поначалу Джилза приписали к службе физического воздействия, то есть, называя вещи своими именами, к пушечному мясу. Но сержанту морской пехоты, осатанев-шему от гражданской жизни, и СФВ казалась синекурой. Несколькими годами позже, став шефом Одиннадцатого отдела, Ки-Брас перетащил Джилза к себе в команду, где тот на удивление быстро и легко прижился. Аннабель даже заявила как-то, что проще представить себе Одиннадцатый отдел без его начальника, нежели чем без старого курильщика и сквернослова Деймона Джилза.
— Новости есть, сержант, — ответил Джеймс, дождавшись, пока его провожатый обернется через плечо (никогда не говорить с человеком, если он стоит к тебе спиной, — одна из изюминок аристократического воспитания). — Хорошие они или нет, станет ясно позднее, но с пирушкой в любом случае придется подождать. Визирь сейчас в конторе?
— Прилетел два часа назад и сидит у себя в кабинете, гордый, что твой индюк. Ходят слухи, что он чуть ли не лично давил на кнопку, отдавая приказ спалить этот гребаный “Гавриил” к чертовой матери. Только, сдается мне, он сам эти слухи и распус” кает
Директор Агентства по борьбе с терроризмом Эдвин Рочес” тер, девятый граф Корнуолл, получил прозвище “Визирь” в подарок от умников из аналитической службы Прозвище необидное, если не знать скрытой игры ассоциаций — краснолицый обладатель трех подбородков, Рочестер был действительно похож на надутого индюка. Индюк же по-английски “турецкая птица”,, “turkey”, а от турков рукой подать до Османской империи с ее султанами и визирями. Очень характерное для головастиков развлечение — придумывать прозвища с двойным, а то и тройным дном. Джеймс в свое время потратил немало сил, чтобы yas-нать, как аналитики называют его самого, но до истины так и не докопался.
— Это удачно, — сказал он. — Хорошее настроение Виз” ря — это то, что нам сейчас нужно Поехали в контору.
В связи с ночными событиями в городе был ужесточен режим безопасности, и воздушные сообщения в радиусе трех миль от Букингемского дворца отменили на неопределенное время. От аэропорта до Виктория-стейшн Ки-Брас и Джилз добрались на скоростном монорельсе, а остаток пути проделали пешком.
Оставив позади три поста охраны, на каждом из которых им сканировали сетчатку глаза и задавали одни и те же идиотские вопросы, Ки-Брас обернулся к Джилзу.
— Собери ребят в отделе — всех, кто сейчас свободен. Свяжись с Аннабель и передай ей, что она должна немедленно явиться сюда. Сам будь готов вылететь в любой момент. Можешь задать вопрос.
— Вылететь куда? — сразу же спросил сержант. В глазах у него явственно заплясали озорные искорки, и Джеймс без особого удивления понял, что Деймон Джилз совершенно счастлив. — Меня вот что интересует, чиф, — теплые вещи брать или там и так жарковато будет?
— Готовь зимний комплект. Может, нам действительно придется попотеть, но климат там не курортный. Все, сержант, выполняйте.
Он дождался, пока тяжелые шаги Джилза затихнут в глубине затянутого зеленой ковровой дорожкой коридора, обернулся и, показав личный значок охраннику четвертого поста, прошел в приемную Эдвина Рочестера.
— Привет, Джеймс, дорогуша, — величественно произнесла миссис Форрестхилл, восседавшая за внушительных размеров конторкой (кто-то из головастиков пошутил, что в тумбы конторки встроены два пулемета на турелях — точь-в-точь как у одного из руководителей немецкой разведки в сороковые годы прошлого века). Шутка была красивая, но Ки-Брас знал, что ничего, кроме большого количества старых ненужных бумаг, в тумбах найти нельзя. Двадцать лет назад, когда он пришел на первое собеседование в Агентство, миссис Форрестхилл — совершенно, кстати, с тех пор не изменившаяся — чопорно осведомилась, не извинит ли ее мистер Ки-Брас, если она оставит его буквально на пять минут. Минуту или две Джеймс рассматривал гравюры на стенах, а потом какой-то бес толкнул его к конторке, похожей на оставленную защитниками огневую точку. Для начала он изучил разложенные прямо на жидкокристаллической панели терминала бумаги — в надежде отыскать там что-нибудь, имеющее отношение к его досье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71