- И я в том числе. Я понимаю, на что вы намекаете, Ланселот, у Руми, скорее всего, действительно был сообщник. Однако далеко не факт, что это наш толстый немецкий друг.
– Вы кого-то подозреваете? - деловито осведомился Стиллуотер. - Есть конкретные соображения?
– Да соображений-то сколько угодно, - вздохнул капитан. - Но прежде нужно попытаться вернуть кристалл.
– Вы же сами сейчас сказали, что Однорукий ушел!
– Помните, что говорил нам староста? Колдун всегда приходил в деревню со стороны Черных Топей. У него там схрон. Почти наверняка он останется там до завтрашнего утра. А это значит, что у нас впереди целая ночь.
Некоторое время Стиллуотер молчал. Потом сказал, глядя в сторону:
– Соваться в Черные Топи в темноте - верная смерть. Там и днем-то не пройдешь. Если Руми и вправду ушел на болота, мы его уже не поймаем.
– Тем не менее я пойду, - отрезал капитан. - Не думаю, что здешние трясины опаснее Мазурских болот.
– Одного я вас не пущу, - сказал Ланселот Стиллуотер мрачно. - Но мне придется предупредить дона Луиса.
– А вот этого не надо! Чем меньше народу будет знать о том, что я отправился ловить Однорукого, тем лучше. Вот что, Ланселот, не изображайте из себя рыцаря. Я прекрасно справлюсь сам, а для вас найдется работа и в поместье.
– Думаете переупрямить девонширца? - хмыкнул Стиллуотер. - Нет уж, пойдем вместе. Пусть однорукий мерзавец испытает на своей шкуре, что такое союз Англии и России!
Анненков вытащил из кармана свой стальной хронометр.
– Сейчас восемь пятнадцать. Ровно в девять встречаемся у конюшен. Болотные сапоги у вас найдутся?
17.
Хуже всего была вонь - сложная смесь ароматов гниющих растений, разлагающейся органики и извергаемых болотом миазмов. Анненков замотал лицо мокрым носовым платком, но тошнотворные запахи пробивались даже через ткань. В остальном же Черные Топи оказались не таким уж адским местом - унылая кочковатая равнина, протянувшаяся до самых предгорий. Правда, любоваться пейзажем капитану пришлось недолго - выглянувшая было луна уже к полуночи спряталась за плотно закрывшими небо тучами. Это обстоятельство делало поиски почти бессмысленными, и Анненков подумал, что духи здешних мест явно покровительствуют Однорукому.
– Никого, мы здесь не найдем, - хмуро проговорил Стиллуотер, когда они выехали на каменистый участок земли, слегка выступавший из болота. - Даже днем бы не нашли, а в такой темноте и подавно.
– В какой стороне ущелье Уанкай? - спросил капитан, поворачиваясь в седле.
– Дайте сообразить… Вон там, к северо-северо-востоку. А почему вы думаете, что он ушел именно в ущелье?
Анненков пожал плечами.
– Не знаю… интуиция. Дон Луис говорил, места там страшноватые, да и Гутьеррес рассказывал про горы костей. Где же еще прятаться злому колдуну?
– Хм… ну, может, вы и правы. Так что - туда?
– Туда, - решительно сказал Анненков и тронул поводья. Низкорослый буланый конек, выбранный для него Ланселотом, послушно потрусил по невидимой в темноте тропе.
Анненков и Стиллуотер почти не разговаривали, так что единственным звуком, по которому можно судить о присутствии другого, было чавканье, издаваемое копытами их лошадей. Когда конек капитана остановился перед заполненной водой бочажиной, чавканье смолкло, и Анненков понял, что остался один.
– Ланселот! - негромко позвал он. - Эй, старина, вы где? Ночь молчала.
– Ситуация, прямо скажем, хреновая, - сказал капитан сам себе. - Варианта два - либо где-то сзади была развилка, и мистер Стиллуотер свернул в темноте не туда, либо он тихо утонул в каком-нибудь омуте. Во второе верить не хочется, так что остается вариант номер один.
Он похлопал конька по холке.
– Вопрос: возвращаться ли нам назад или продолжать поиски в направлении ущелья? Что скажешь, коняга?
Анненков соскочил на мягко спружинившую под ногами кочку и прошел вдоль бочага. Пути дальше не было.
– Ну, Горбунок, вот проблема и решилась. Это не англичанин свернул не туда, это мы с тобой не по той тропке пошли. Что ж, будем возвращаться…
Но вышло только хуже. Буланый брел в темноту, руководствуясь одному ему понятными соображениями, иногда останавливаясь, словно бы раздумывая, не повернуть ли назад. Довольно скоро Анненков потерял всякое представление о том, куда они движутся. Время от времени ему чудилось, что он слышит в ночи голос Ланселота Стиллуотера, и он принимался громко насвистывать «A Long Way to Thipperery», но англичанин не отзывался. В конце концов капитан сообразил, что сбивавшие его с толку звуки издает какой-то обитатель топей, и свистеть перестал.
В бесплодных и бессмысленных скитаниях прошло часа два.
Потом луна неожиданно выглянула в просвет между тучами, и осветила блеснувшие черным склоны исполинских гор. Капитану показалось, что на черном фоне слабо мерцает красная искорка, похожая на отблеск далекого костра.
«А ведь я вышел верно, - удивленно подумал Анненков. - Вон та расщелина - наверняка и есть ущелье Уанкай… Вот только добраться до него будет непросто…»
В холодном лунном свете было видно, что равнина вплоть до самых гор покрыта темными зеркалами стоячей воды. От островка твердой земли, на которой стоял буланый, ее отделяла плотная стена тростника.
– Ладно, Горбунок, - сказал капитан, спрыгивая с седла на землю. - Попасись тут покамест, а я схожу на разведку.
Он вытащил из притороченной к седлу сумки легкие и прочные болотоходы - подарок предусмотрительного Стиллуотера - и натянул их на сапоги. Потопал ногами, проверяя, не сваливаются ли широкие, сплетенные из лозы лапы - и решительно углубился в заросли тростника. Луна, словно дожидавшаяся этого момента, вновь нырнула за тучи, и на Черные Топи упала непроглядная тьма.
То, что в этой тьме Анненков все же наткнулся на схрон Однорукого, можно было бы назвать чудом, если бы только это не было результатом методичного прочесывания участка болот, примыкавшего к ущелью Уанкай. За время поисков капитан успел возненавидеть все на свете. Болотоходы помогали не провалиться в трясину, но этим их полезные функции и ограничивались. Ходить в них было непросто, во всяком случае, с непривычки. Несколько раз Анненков поскальзывался и падал в жидкую грязь, в которой копошилась какая-то невидимая в темноте живность. К предплечью немедленно присосалась крупная пиявка - капитан, кривясь от отвращения, оторвал ее и бросил под ноги. К тому моменту, когда обнаруженная им буквально на ощупь тропа вывела Анненкова к небольшому каменистому островку среди болот, капитан промок насквозь и чесался от бесчисленных укусов мелких обитателей топей.
На островке совсем недавно кто-то был - в круге, выложенном из крупных камней, чадил заваленный мокрым тростником костер. Именно пробившийся сквозь миазмы болот запах дыма и вывел Анненкова к убежищу Руми.
Капитан, вытащив «Потапыч», внимательно обыскал островок. Кроме затушенного костра и убогого тростникового шалаша, здесь больше ничего не было.
Но Однорукий прятался где-то рядом, Анненков это чувствовал.
«Он услышал, что я иду, и ушел с островка, - решил капитан. - Скорее всего, он двинулся в сторону ущелья - до него совсем рукой подать. Что ж, проверим!»
– Ну, - громко сказал он по-испански, - сейчас я покончу с тобой! Я вижу, где ты прячешься!
То, что догадка его верна, он понял, спустившись по каменистому склону к воде. В темноте вдруг зашлепали удалявшиеся шаги. У Однорукого не выдержали нервы.
– Эй, однорукий дьявол, - крикнул Анненков по-испански, - лучше сдавайся, я тебя все равно живым отсюда не выпущу!
Из темноты донеслось приглушенное ругательство. Судя по звуку, Однорукий опережал капитана шагов на двадцать.
– Я ведь тебя пристрелить могу, как куропатку, - продолжал увещевать противника Анненков. - Ты шумишь так, что на всю округу слышно! Не стреляю, потому что убивать не хочу.
– Лжешь! - крикнул Руми. - Не стреляешь, потому что боишься, как бы я не утонул вместе с Глазом Пачакамака!
– И это тоже, - не стал спорить капитан. - Но если ты отдашь мне кристалл, я отпущу тебя на все четыре стороны, клянусь!
Чавкающие шаги впереди затихли. «Стоит на кочке, осматривается», - подумал Анненков. Хотя вряд ли: чтобы осматриваться в такой непроглядной тьме, нужно иметь глаза совы.
– А куда мне идти без него? - донесся голос индейца. - Мой господин послал меня, чтобы я принес ему сокровище. Если я вернусь к нему с пустыми руками, он скажет: ты, Руми, ни на что не годен, лучше тебе полежать под скалой, подождать, пока на тебя сбросят большой камень. Вот как скажет мой господин, Инкарри.
Пока он говорил, капитан приблизился к нему шагов на пять - во всяком случае, он искренне надеялся, что движется в правильном направлении.
– Извини, Руми, - вздохнул он, поводя перед собой стволом «Потапыча». - Отпустить тебя с камушком я тоже права не имею, сам понимаешь.
Нажал на спусковой крючок - не столько, чтобы попасть, сколько надеясь увидеть силуэт врага при вспышке выстрела. Над топью прокатился громовой раскат. С таким грохотом стреляли, наверное, аркебузы первых конкистадоров.
И ничего. Метнулись в стороны крылатые серые тени - то ли птицы, то ли летучие мыши, - на мгновение высунулись из темноты скрюченные мертвые деревья, торчащие из топей, и мир снова окутала тьма. Если Однорукий и вправду находился где-то там, впереди, то он слишком хорошо прятался.
– У тебя много патронов, Эль Капитано? - как ни в чем не бывало осведомился он, когда эхо выстрела затихло в ночи. Хохотнул противным, скрежещущим смехом.
– Достаточно, приятель. Можешь не считать выстрелы - я всегда таскаю с собой запас.
– Молодец, - похвалил индеец. - Ты был хорошим солдатом у себя на родине?
«Где же он прячется? - лихорадочно соображал Анненков. - Судя по голосу, градусов на двадцать правее того дерева, которое я вроде бы видел прямо перед собой… Но ведь он же не идиот, наверняка схоронился за какой-нибудь кочкой».
– Как я тебе отвечу, Руми? - серьезно проговорил он. - Плохие солдаты не выживают в той мясорубке, через которую я прошел. А хорошие солдаты не проигрывают битву за свою родину.
– Нет, ты хороший солдат, - не согласился Однорукий. - Я видел, как ты убивал моих людей у моста… Но скажи, Эль Капитано: зачем тебе Глаз Пачакамака? Ты хоть понимаешь, что это такое?
Анненков подумал, одновременно пытаясь бесшумно передвинуться в ту сторону, откуда вроде бы раздавался голос.
– Ловушка, - сказал он наконец. От того места, где засел Однорукий, его отделяло не больше десяти шагов. - Это ловушка для душ.
– Правильно, - удовлетворенно проговорил индеец. - Ловушка. И ты в нее попал.
Анненков почувствовал, как под ногами проваливается земля. Невозможно, невероятно - с его болотоходами можно было пройти, не замочив портянки, половину Сиваша, что уж говорить о здешних вымороченных топях - но он все-таки проваливался, падал в неизвестно откуда взявшуюся яму. С мерзким хлюпаньем хлынула туда же, в подземную полость, холодная болотная жижа. Капитан раскинул руки и попытался упасть на трясину крестом, но это удалось лишь отчасти. Левая рука действительно зацепилась за что-то, напоминающее толстый корень, правая, в которой Анненков сжимал маузер, ушла в грязь. Внизу страшно урчало и взревывало. Капитан отчаянно молотил ногами, но теперь болотоходы только мешали. Никакой тверди, на которую можно было встать, внизу не было - судя по всему, Анненков провалился в западню, что-то вроде гигантского короба из ветвей, с которого вовремя сняли крышку. «Вот сейчас снова накроет, - флегматично подумал капитан, - и будет мне в буквальном смысле слова крышка». Чертов индеец его перехитрил. Так действовали полесские мужики, уходя от наступающих армий Гинденбурга: прокладывали по-над топями обманные гати, а сами заманивали немцев, уходя одним им ведомыми тропами. Где-то над самыми бочагами гати неожиданно заканчивались, передовые отряды немцев останавливались, на них начинали напирать задние, и под тяжестью скопившихся солдат сплетенные из ивняка гати медленно погружались в трясину.
– Вот и все, Эль Капитано, - сказал Однорукий. Анненков по-прежнему не видел его, но судя по голосу, индеец находился где-то совсем близко, шагах в трех-четырех. - Барахтаешься? Молодец. Мужчина должен сражаться до конца, должен быть сильным.
Анненков судорожно цеплялся за корень - левая рука немела, пальцы, впившиеся в дерево, казались ломкими и хрупкими. Он знал, что стоит разжать пальцы - и он уйдет в бездну с головой. Он повернул голову на звук голоса и немедленно хлебнул вонючей холодной жижи.
– Позволь, я помогу тебе, - предложил Руми. Анненков наконец увидел его: темное бесформенное пятно в окружении таких же пятен тьмы. Но у этого пятна в чернильном сгустке, означавшем руку, что-то смутно поблескивало. Металл.
– Прощай, Эль Капитано, - торжественно проговорил Однорукий, и металл блеснул снова. Наверное, где-то наверху все же пробивался сквозь тучи слабенький лунный свет, потому что иначе этот блеск объяснить было невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23