Эта сплетенная мной паутина стоила несравнимо меньше, чем самая скромная из экспедиций старины Гюнцлера, потому что каждый входивший в нее человек работал, в основном, за идею. Итог же оказался несравнимо более впечатляющим: через полгода я уже точно знал, что древняя реликвия рода де Легисамо не что иное, как Ключ Души. Более того, я разработал изящный план, согласно которому генерал Прадо должен был принести нам Ключ собственными руками, в обмен на некоторые торговые преференции. Но тут - очень несвоевременно - Цезаря прикончили во время мятежа. Подозреваю, что это могли сделать и свои. Латины крайне завистливы, и прочие члены Триумвирата наверняка считали, что генерал Прадо их обделяет. Так оно, конечно, и было, вот только смерть Цезаря не сделала Триумвират богаче. Предусмотрительный генерал оформил свои швейцарские вклады очень хитрым образом. Для того, чтобы получить разрешение на их использование, требовалось одобрение Триумвирата, но сами коды к счетам хранились у цюрихских адвокатов и считались собственностью генерала. Чтобы выстроить новую комбинацию, потребовалось время. Решающий этап операции несколько раз откладывался, и вот теперь, когда этот потеющий идиот сообщил мне, что кристалл украли (судя по всему, всего лишь за несколько часов до моего приезда), я чувствовал всю горькую иронию ситуации. Чувствовал - но ничего не мог исправить…
Изучение свойств айяуаски, которой отравили девицу, на некоторое время помогло мне отвлечься от горестных размышлений. По своей природе я не могу долго сидеть без дела. А поскольку заниматься изучением чудесных свойств Ключа Души я, по понятным причинам, не мог, пришлось сконцентрироваться на айяуаске. Наблюдения за впавшей в некую разновидность эпилепсии девицей позволили мне сделать несколько весьма важных выводов, которые я предпочел бы обнародовать перед более достойной аудиторией. Однако тупость некоторых присутствовавших в комнате персон в буквальном смысле вывела меня из равновесия. К сожалению, я действительно несколько более импульсивен, чем следовало бы идеальному арийцу. Возможно, виновата кровь прабабки-австриячки.
– Извольте объяснить, барон, - сухо заметил Анненков. - Что вы имеете в виду, говоря о том, что бред Лауры о мертвецах в колодце и найденный мистером Стиллуотером труп не совпадение?
Фон Корф презрительно щелкнул пухлыми пальцами.
– Айяуаска, - проговорил он, будто пробуя слово на вкус. - Лиана духов. Она отправляет сознание человека в свободный, не скованный узами материи полет. Перемещает астральное тело, как выразились бы европейские оккультисты. Теперь вы понимаете?
– Был у меня один знакомый оккультист, - мрачно сообщил Стеллецкий. - Помер в Константинополе от сифилиса.
Барон пропустил его слова мимо ушей.
– Девушка действительно видела труп в колодце. Точнее, астральное тело девушки его видело. А вот каким образом она поддерживала связь со своим отделившимся астральным телом, находясь в состоянии припадка - вопрос куда более интересный. Я полагаю, что айяуаска стимулирует какие-то неизученные пока центры коры головного мозга, которые отвечают за… ну, назовем это, если угодно, телепатией. Интересно, что по мере того, как я глушил ее нервные реакции морфином, радиус этой телепатической связи уменьшался. На двух кубиках она видела уже только то, что происходит в доме, на трех - стала рассказывать о разбитых зеркалах…
– А при чем здесь зеркала? - сразу же спросил Анненков. - Разве в доме есть разбитое зеркало?
– Да, кстати, - очнулся от оцепенения дон Луис. - Это очень плохая примета, поэтому слуги всегда очень быстро меняют зеркало, даже если на нем маленькая трещина…
– Тогда велите слугам заменить зеркало в дальней комнате, - немец раздраженно махнул рукой. - Там стоит такое большое трюмо, за которым наша милая фройляйн, очевидно, прихорашивалась по утрам. Боюсь, правда, сейчас это невозможно. Зеркало в трюмо не просто разбито, господа. Оно - как это будет по-испански? - расплавлено.
11.
– Да, - констатировал Ник, обойдя трюмо со всех сторон. - Кто-то потрудился на славу.
Почти в самом центре зеркала зияла неровная черная дыра, с почти оплавившимися гладкими краями. От него к деревянной раме шла паутина трещин, мелких и побольше. А по краям почерневшего стекла виднелись отпечатки огромных ладоней - как будто кто-то уперся в зеркало раскаленными докрасна металлическими перчатками.
– Призрак из Зазеркалья, - неожиданно сказала Миранда. Стеллецкий подозрительно посмотрел на нее.
– В детстве я очень любила слушать страшные истории… знаете, дети друг друга пугают? Так вот, там была история про привидение, которое выходило из Зазеркалья. И после него тоже оставались вот такие следы.
Она подошла и осторожно дотронулась до стекла - видно было, что прикосновение к поверхности зеркала ее разочаровало.
– Холодное, - удивленно протянула она. - А кажется, будто сейчас закипит…
Анненков смотрел на зеркало, по-птичьи склонив голову набок.
– Ладони, - проговорил он задумчиво. - Отпечатки ладоней…
– А что с ними такое? - не понял Стеллецкий. - Ну, большие, да. Так люди разные бывают. Вот у нас в полку служил такой унтер-офицер, Андрюха Шмидт, так у него…
– Они одинаковые, - перебил его Анненков. - Видишь, большой палец и тут, и там - справа? Знаешь, что я думаю? Это наш друг Однорукий.
– Кто-кто?
Капитан обернулся. Дон Луис стоял перед ним неестественно прямой, как на параде. Лицо его, и без того бледное, казалось теперь фарфоровым.
– Однорукий индеец, - со вздохом ответил Анненков. - Я столкнулся с ним, когда спустился с перевала. Вам, верно, неприятно слушать о нем…
Хриплый смех, вырвавшийся из груди де Легисамо, заставил его замолчать.
– Неприятно? - с нехорошей интонацией повторил дон Луис. - Скажите, капитан, а вам неприятно было бы повстречать в кафе господина Троцкого или кто там у вас устроил этот кошмарный переворот? Послушайте, мы с вами не дети. Я не верю в существование вечной любви или вечной ненависти, но этого ублюдка я ненавижу. И если потребуется покарать его ценой собственной жизни, я не стану раздумывать ни секунды.
– Вполне возможно, что вам представится шанс с ним разобраться. Судя по этим отпечаткам, он был здесь совсем недавно… Господин барон, когда вы увидели разбитое зеркало?
Фон Корф пошевелил усами.
– Часа два назад… Да, с большой степенью вероятности около десяти. Я зашел в эту комнату, поскольку здесь имелся удобный стол, на котором можно было разложить медикаменты, и…
– Кто еще сюда заходил? - перебил его Анненков. Он наклонился к самой дыре и осторожно подцепил с вывернутого наружу зеркального языка какую-то бурую нитку.
– Я, - Миранда, казалось, уже пришла в себя от пережитого потрясения, но голос ее казался ломким, словно стекло. - Помните, когда мы ночью принесли Лауру из гостиной, я выходила за подсвечниками. Так вот они стояли как раз здесь, на окне.
– И вы ничего не заметили? - гнул свою линию капитан. - Вы вообще обращали внимание на трюмо, когда искали подсвечники?
– Ну… да. Знаете, даже если я на него не смотрела специально, не, заметить такое просто невозможно.
Анненков снова извлек из кармана свои стальные часы.
– Это означает, что в три часа ночи с зеркалом все было в порядке. А в десять утра оно уже выглядело так, как сейчас. Вот что, Луис Иванович, ваш кровник почти наверняка прячется где-то в поместье.
Де Легисамо с ненавистью посмотрел на изуродованное зеркало.
– Вы ведь обыскали весь дом, господин Анненков! Почему же вы его не нашли?
Капитан щелкнул крышкой часов.
– Ну, во-первых, не весь. Мы не осмотрели апартаменты Лауры, а Однорукий, скорее всего, прятался именно здесь. Должен признать, это моя ошибка. Я вообразил, что если в первой комнате столько народу, то преступник просто не посмеет находиться поблизости. Кроме того, мы не стали беспокоить вашу жену, Луис Иванович. Она до сих пор еще не спустилась из своей башенки, прислуга уверяет, что у нее болит голова…
– Что за бред! - прервал его де Легисамо. - Вы должны обыскать все! Невзирая на чьи-то больные головы! Немедленно ступайте и обыщите башню!
Холеное лицо Ника Стеллецкого при этих словах будто окаменело.
– Хорошо, - быстро сказал капитан, - я сейчас же поднимусь на башню. И вот что еще: кем бы ни был человек, похитивший кристалл, он не только вор, но и убийца. Труп в колодце - лучшее тому доказательство. Я настаиваю на том, чтобы и хозяева, и гости поместья носили с собой огнестрельное оружие. Возможно, это позволит нам избежать новых жертв.
– Поддерживаю господина капитана, - раздался чей-то хрипловатый голос. Анненков круто развернулся на каблуках: в дверях стоял майор Гутьеррес. Его черные волосы блестели от бриолина, оскверненный ночью мундир был чист и отутюжен.
– Я всегда ношу с собой револьвер, - продолжал майор. Он расстегнул висевшую на поясе кобуру и продемонстрировал всем присутствующим небольшой «бульдог» с красиво отделанной красным деревом рукояткой. - Прекрасная машинка, настоящее американское качество!
– Вы позволите? - спросил Анненков, протягивая руку. - Никогда не видел эту модель…
Гутьеррес чуть помедлил, однако все же вложил «бульдог» в раскрытую ладонь капитана. Тот внимательно осмотрел оружие, повертел, зачем-то заглянул в дуло, провел пальцами по рукоятке и со вздохом сожаления отдал майору.
– Согласен с вами, - кивнул он. - Выглядит как настоящее произведение искусства. А каковы боевые характеристики?
Майор довольно ухмыльнулся и убрал револьвер в кобуру.
– Великолепные! Барабан разряжается за шесть секунд, а точность боя просто поразительна. С пятидесяти ярдов попадаю в медную монетку, каково?
Анненков шагнул в сторону, и Гутьеррес увидел зеркало. Ухмылка медленно сползла с его лица.
– Святой Георгий! Что это?
– Руми Однорукий, - де Легисамо произнес эти слова с таким отвращением, как будто выплюнул жабу. - Слыхали об этом мерзавце, майор?
Гутьеррес покачал головой.
– Нет, не приходилось. Но я ведь не местный… А что с бедной девочкой? Вчера она была совсем плоха…
– А вы не знаете? - язвительно осведомилась Миранда. - Впрочем, вы так быстро исчезли с поля боя…
– Мне нужно было спасать мундир! К тому же мне показалось, что сеньорита просто выпила лишнего.
– Ей подсыпали в вино наркотик. Если бы не господин барон…
– Бросьте, бросьте, - перебил Миранду фон Корф. - Счастливое совпадение, что я когда-то интересовался эффектом айяуаски.
Жесткие усики Гутьерреса шевельнулись.
– И что же вам известно об айяуаске?
– Вряд ли больше, чем вам, - любезно улыбнулся фон Корф. - Разве вы не тот самый Хорхе Гутьеррес, который сопровождал экспедицию профессора Брукхаймера из Йельского университета?
Майор прищурился, глаза его стали холодными и колючими.
– Поразительная осведомленность, господин барон. Да, я имел честь помогать экспедиции профессора. Но я выполнял свои непосредственные обязанности - наносил на карту берега реки Карони. Что касается айяуаски, то ею занимался исключительно профессор.
– И он не делился с вами результатами своих изысканий? Совсем не похоже на старину Брукхаймера…
– Он говорил, что шаманы используют ее как лекарственное средство, - неохотно проговорил Гутьеррес. - Вроде бы они считают, что болезнь - это зловредный дух, который прячется или в теле человека, или где-то поблизости, а увидеть его можно только с помощью айяуаски. Есть колдуны, которые пьют отвар сами, впадают в транс и видят, где затаился злой дух. Но для этого нужно иметь определенные способности. Поэтому чаще всего айяуаску дают выпить больному, чтобы он, путешествуя в мире духов, рассказывал бы обо всем увиденном шаману.
– Великолепно! - обрадовался фон Корф. - Все-таки общение с профессором Брукхаймером не прошло для вас даром… Так вот, с нашей милой фройляйн произошло примерно то, о чем вы сейчас нам рассказали. Она нанесла визит в мир духов и пыталась об этом рассказать, вот только рядом не оказалось шамана, который смог бы истолковать увиденное ею.
– И о чем же она вам поведала?
– О, ничего особенно любопытного, - отмахнулся атташе. - Впрочем, можете сами с ней поговорить, когда она проснется. Вам наверняка должно быть известно, что люди, принимающие айяуаску, помнят о своих переживаниях и после выхода из транса.
– Не думаю, что это хорошая идея, - резко сказал Стеллецкий. - После тех испытаний, которые выпали на долю Лауры, было бы бесчеловечно заставлять ее вспоминать все это. Кстати, я настаиваю на том, чтобы мы ни на минуту не оставляли ее одну. Если убийца бродит где-то рядом…
– Черт возьми! - вскинулся де Легисамо. - Хороши же мы с вами, господа! Столпились здесь, как бараны, а ведь дверь из коридора не заперта!
– Натурально, не заперта, - подтвердил майор. - И у постели нашей юной сеньориты нет даже сиделки.
– Господа, - вмешался Гутьеррес, - надеюсь, вы позволите мне охранять юную сеньориту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Изучение свойств айяуаски, которой отравили девицу, на некоторое время помогло мне отвлечься от горестных размышлений. По своей природе я не могу долго сидеть без дела. А поскольку заниматься изучением чудесных свойств Ключа Души я, по понятным причинам, не мог, пришлось сконцентрироваться на айяуаске. Наблюдения за впавшей в некую разновидность эпилепсии девицей позволили мне сделать несколько весьма важных выводов, которые я предпочел бы обнародовать перед более достойной аудиторией. Однако тупость некоторых присутствовавших в комнате персон в буквальном смысле вывела меня из равновесия. К сожалению, я действительно несколько более импульсивен, чем следовало бы идеальному арийцу. Возможно, виновата кровь прабабки-австриячки.
– Извольте объяснить, барон, - сухо заметил Анненков. - Что вы имеете в виду, говоря о том, что бред Лауры о мертвецах в колодце и найденный мистером Стиллуотером труп не совпадение?
Фон Корф презрительно щелкнул пухлыми пальцами.
– Айяуаска, - проговорил он, будто пробуя слово на вкус. - Лиана духов. Она отправляет сознание человека в свободный, не скованный узами материи полет. Перемещает астральное тело, как выразились бы европейские оккультисты. Теперь вы понимаете?
– Был у меня один знакомый оккультист, - мрачно сообщил Стеллецкий. - Помер в Константинополе от сифилиса.
Барон пропустил его слова мимо ушей.
– Девушка действительно видела труп в колодце. Точнее, астральное тело девушки его видело. А вот каким образом она поддерживала связь со своим отделившимся астральным телом, находясь в состоянии припадка - вопрос куда более интересный. Я полагаю, что айяуаска стимулирует какие-то неизученные пока центры коры головного мозга, которые отвечают за… ну, назовем это, если угодно, телепатией. Интересно, что по мере того, как я глушил ее нервные реакции морфином, радиус этой телепатической связи уменьшался. На двух кубиках она видела уже только то, что происходит в доме, на трех - стала рассказывать о разбитых зеркалах…
– А при чем здесь зеркала? - сразу же спросил Анненков. - Разве в доме есть разбитое зеркало?
– Да, кстати, - очнулся от оцепенения дон Луис. - Это очень плохая примета, поэтому слуги всегда очень быстро меняют зеркало, даже если на нем маленькая трещина…
– Тогда велите слугам заменить зеркало в дальней комнате, - немец раздраженно махнул рукой. - Там стоит такое большое трюмо, за которым наша милая фройляйн, очевидно, прихорашивалась по утрам. Боюсь, правда, сейчас это невозможно. Зеркало в трюмо не просто разбито, господа. Оно - как это будет по-испански? - расплавлено.
11.
– Да, - констатировал Ник, обойдя трюмо со всех сторон. - Кто-то потрудился на славу.
Почти в самом центре зеркала зияла неровная черная дыра, с почти оплавившимися гладкими краями. От него к деревянной раме шла паутина трещин, мелких и побольше. А по краям почерневшего стекла виднелись отпечатки огромных ладоней - как будто кто-то уперся в зеркало раскаленными докрасна металлическими перчатками.
– Призрак из Зазеркалья, - неожиданно сказала Миранда. Стеллецкий подозрительно посмотрел на нее.
– В детстве я очень любила слушать страшные истории… знаете, дети друг друга пугают? Так вот, там была история про привидение, которое выходило из Зазеркалья. И после него тоже оставались вот такие следы.
Она подошла и осторожно дотронулась до стекла - видно было, что прикосновение к поверхности зеркала ее разочаровало.
– Холодное, - удивленно протянула она. - А кажется, будто сейчас закипит…
Анненков смотрел на зеркало, по-птичьи склонив голову набок.
– Ладони, - проговорил он задумчиво. - Отпечатки ладоней…
– А что с ними такое? - не понял Стеллецкий. - Ну, большие, да. Так люди разные бывают. Вот у нас в полку служил такой унтер-офицер, Андрюха Шмидт, так у него…
– Они одинаковые, - перебил его Анненков. - Видишь, большой палец и тут, и там - справа? Знаешь, что я думаю? Это наш друг Однорукий.
– Кто-кто?
Капитан обернулся. Дон Луис стоял перед ним неестественно прямой, как на параде. Лицо его, и без того бледное, казалось теперь фарфоровым.
– Однорукий индеец, - со вздохом ответил Анненков. - Я столкнулся с ним, когда спустился с перевала. Вам, верно, неприятно слушать о нем…
Хриплый смех, вырвавшийся из груди де Легисамо, заставил его замолчать.
– Неприятно? - с нехорошей интонацией повторил дон Луис. - Скажите, капитан, а вам неприятно было бы повстречать в кафе господина Троцкого или кто там у вас устроил этот кошмарный переворот? Послушайте, мы с вами не дети. Я не верю в существование вечной любви или вечной ненависти, но этого ублюдка я ненавижу. И если потребуется покарать его ценой собственной жизни, я не стану раздумывать ни секунды.
– Вполне возможно, что вам представится шанс с ним разобраться. Судя по этим отпечаткам, он был здесь совсем недавно… Господин барон, когда вы увидели разбитое зеркало?
Фон Корф пошевелил усами.
– Часа два назад… Да, с большой степенью вероятности около десяти. Я зашел в эту комнату, поскольку здесь имелся удобный стол, на котором можно было разложить медикаменты, и…
– Кто еще сюда заходил? - перебил его Анненков. Он наклонился к самой дыре и осторожно подцепил с вывернутого наружу зеркального языка какую-то бурую нитку.
– Я, - Миранда, казалось, уже пришла в себя от пережитого потрясения, но голос ее казался ломким, словно стекло. - Помните, когда мы ночью принесли Лауру из гостиной, я выходила за подсвечниками. Так вот они стояли как раз здесь, на окне.
– И вы ничего не заметили? - гнул свою линию капитан. - Вы вообще обращали внимание на трюмо, когда искали подсвечники?
– Ну… да. Знаете, даже если я на него не смотрела специально, не, заметить такое просто невозможно.
Анненков снова извлек из кармана свои стальные часы.
– Это означает, что в три часа ночи с зеркалом все было в порядке. А в десять утра оно уже выглядело так, как сейчас. Вот что, Луис Иванович, ваш кровник почти наверняка прячется где-то в поместье.
Де Легисамо с ненавистью посмотрел на изуродованное зеркало.
– Вы ведь обыскали весь дом, господин Анненков! Почему же вы его не нашли?
Капитан щелкнул крышкой часов.
– Ну, во-первых, не весь. Мы не осмотрели апартаменты Лауры, а Однорукий, скорее всего, прятался именно здесь. Должен признать, это моя ошибка. Я вообразил, что если в первой комнате столько народу, то преступник просто не посмеет находиться поблизости. Кроме того, мы не стали беспокоить вашу жену, Луис Иванович. Она до сих пор еще не спустилась из своей башенки, прислуга уверяет, что у нее болит голова…
– Что за бред! - прервал его де Легисамо. - Вы должны обыскать все! Невзирая на чьи-то больные головы! Немедленно ступайте и обыщите башню!
Холеное лицо Ника Стеллецкого при этих словах будто окаменело.
– Хорошо, - быстро сказал капитан, - я сейчас же поднимусь на башню. И вот что еще: кем бы ни был человек, похитивший кристалл, он не только вор, но и убийца. Труп в колодце - лучшее тому доказательство. Я настаиваю на том, чтобы и хозяева, и гости поместья носили с собой огнестрельное оружие. Возможно, это позволит нам избежать новых жертв.
– Поддерживаю господина капитана, - раздался чей-то хрипловатый голос. Анненков круто развернулся на каблуках: в дверях стоял майор Гутьеррес. Его черные волосы блестели от бриолина, оскверненный ночью мундир был чист и отутюжен.
– Я всегда ношу с собой револьвер, - продолжал майор. Он расстегнул висевшую на поясе кобуру и продемонстрировал всем присутствующим небольшой «бульдог» с красиво отделанной красным деревом рукояткой. - Прекрасная машинка, настоящее американское качество!
– Вы позволите? - спросил Анненков, протягивая руку. - Никогда не видел эту модель…
Гутьеррес чуть помедлил, однако все же вложил «бульдог» в раскрытую ладонь капитана. Тот внимательно осмотрел оружие, повертел, зачем-то заглянул в дуло, провел пальцами по рукоятке и со вздохом сожаления отдал майору.
– Согласен с вами, - кивнул он. - Выглядит как настоящее произведение искусства. А каковы боевые характеристики?
Майор довольно ухмыльнулся и убрал револьвер в кобуру.
– Великолепные! Барабан разряжается за шесть секунд, а точность боя просто поразительна. С пятидесяти ярдов попадаю в медную монетку, каково?
Анненков шагнул в сторону, и Гутьеррес увидел зеркало. Ухмылка медленно сползла с его лица.
– Святой Георгий! Что это?
– Руми Однорукий, - де Легисамо произнес эти слова с таким отвращением, как будто выплюнул жабу. - Слыхали об этом мерзавце, майор?
Гутьеррес покачал головой.
– Нет, не приходилось. Но я ведь не местный… А что с бедной девочкой? Вчера она была совсем плоха…
– А вы не знаете? - язвительно осведомилась Миранда. - Впрочем, вы так быстро исчезли с поля боя…
– Мне нужно было спасать мундир! К тому же мне показалось, что сеньорита просто выпила лишнего.
– Ей подсыпали в вино наркотик. Если бы не господин барон…
– Бросьте, бросьте, - перебил Миранду фон Корф. - Счастливое совпадение, что я когда-то интересовался эффектом айяуаски.
Жесткие усики Гутьерреса шевельнулись.
– И что же вам известно об айяуаске?
– Вряд ли больше, чем вам, - любезно улыбнулся фон Корф. - Разве вы не тот самый Хорхе Гутьеррес, который сопровождал экспедицию профессора Брукхаймера из Йельского университета?
Майор прищурился, глаза его стали холодными и колючими.
– Поразительная осведомленность, господин барон. Да, я имел честь помогать экспедиции профессора. Но я выполнял свои непосредственные обязанности - наносил на карту берега реки Карони. Что касается айяуаски, то ею занимался исключительно профессор.
– И он не делился с вами результатами своих изысканий? Совсем не похоже на старину Брукхаймера…
– Он говорил, что шаманы используют ее как лекарственное средство, - неохотно проговорил Гутьеррес. - Вроде бы они считают, что болезнь - это зловредный дух, который прячется или в теле человека, или где-то поблизости, а увидеть его можно только с помощью айяуаски. Есть колдуны, которые пьют отвар сами, впадают в транс и видят, где затаился злой дух. Но для этого нужно иметь определенные способности. Поэтому чаще всего айяуаску дают выпить больному, чтобы он, путешествуя в мире духов, рассказывал бы обо всем увиденном шаману.
– Великолепно! - обрадовался фон Корф. - Все-таки общение с профессором Брукхаймером не прошло для вас даром… Так вот, с нашей милой фройляйн произошло примерно то, о чем вы сейчас нам рассказали. Она нанесла визит в мир духов и пыталась об этом рассказать, вот только рядом не оказалось шамана, который смог бы истолковать увиденное ею.
– И о чем же она вам поведала?
– О, ничего особенно любопытного, - отмахнулся атташе. - Впрочем, можете сами с ней поговорить, когда она проснется. Вам наверняка должно быть известно, что люди, принимающие айяуаску, помнят о своих переживаниях и после выхода из транса.
– Не думаю, что это хорошая идея, - резко сказал Стеллецкий. - После тех испытаний, которые выпали на долю Лауры, было бы бесчеловечно заставлять ее вспоминать все это. Кстати, я настаиваю на том, чтобы мы ни на минуту не оставляли ее одну. Если убийца бродит где-то рядом…
– Черт возьми! - вскинулся де Легисамо. - Хороши же мы с вами, господа! Столпились здесь, как бараны, а ведь дверь из коридора не заперта!
– Натурально, не заперта, - подтвердил майор. - И у постели нашей юной сеньориты нет даже сиделки.
– Господа, - вмешался Гутьеррес, - надеюсь, вы позволите мне охранять юную сеньориту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23