Ну, мы ведь не хотим больше плотин? Те, что построены, и так превратили страну в пустыню. У нас достаточно оружия и тяжеловооруженных вертолетов, верно? Так что я купил клаустросферы. А чего вы от меня хотели? Чтобы я отказался от денег?! Сказал нет миллиардам и миллиардам долларов, экю и иен?! Вы что, в натуре, тупые?
Местные беспорядки не достигли аэропорта, где пережидал непогоду суборбитальный самолет Макса. За многие десятилетия постоянно приближающейся гибели Земли население бедных стран настолько покосило, что потенциальных бунтарей осталось не так уж и много, а выжившие были не в лучшей форме. Во второй половине двадцатого века мировые лидеры ужасно беспокоились, наблюдая постоянное увеличение численности населения. Они предсказывали, что десятки миллиардов людей уже очень скоро будут разгуливать по миру и размышлять, почему именно они должны умирать от голода. В предвидении дня, когда большинство придет без приглашения к дверям меньшинства и попросится остаться на ужин, были возведены высоченные стены. Средиземное море превратилось в линию фронта, все орудия были нацелены на юг. Вооружились также Панамский канал, Уральские горы и страны Тихоокеанского бассейна. Однако проблема так и не возникла. Ее решила вырубка лесов, отравление почвы токсичными солями и наступление пустыни. С гибелью огромных участков Земли гибло и живущее на них население. Вселявшее ужас великое переселение народов с юга на север так и не произошло.
Живописная дорога
Прибыв наконец в Дублин, Макс взял машину и сразу направился прочь из города, на северо-запад.
Конечно, у него было весьма смутное представление о направлении поисков. Ну почему он не обратил внимания на дорогу, когда ехал на грузовике Гарды с Розали! Но тогда его внимание полностью поглотил взгляд Розали, и единственное четкое воспоминание о поездке заключалось в паре яростных зеленых глаз, буравивших душу. Как бы ни были восхитительно прекрасны эти глаза, они не могли служить ориентиром, а ничего другого у Макса не было. Все, что он помнил наверняка, это что коттедж Рут и Шона находится в трех часах езды от Дублина и что дорога заканчивается ухабами и колдобинами.
Сидя в самолете на бетонной полосе в Аддис-Абебе, Макс попытался сосредоточиться. Он прикинул, что полицейский конвой на протяжении всего пути ехал со средней скоростью тридцать пять или сорок миль в час, то есть расстояние составляет около ста десяти – ста двадцати миль от города. Макс изучил карту Ирландии, найденную среди рекламы духов на задней стороне обложки невероятно скучного журнала. Ирландия – небольшая страна, и было ясно, что, если только Гарда специально не выбрала извилистый путь, что маловероятно, цель Макса лежит либо на западе, либо на юго-западе страны. Он знал, что севером можно пренебречь, потому что его арестовала Гарда, а не силы ООН. Лобби ирландских католиков в Конгрессе было настолько мощным, что все американцы, даже такие раздолбай, как Макс, знали, что именно ООН охраняет мир в шести северных графствах или, по крайней мере, пытается делать это уже не первое десятилетие.
Взяв маленькую косметичку, которую он как пассажир первого класса получил в подарок с наилучшими пожеланиями от «Аэр Лингус Орбитал», Макс вынул из нее шнурок. Используя указанный масштаб карты (десять километров в одном сантиметре), он отметил на шнурке отрезок, соответствующий приблизительно ста двадцати милям, чтобы определить область поисков. Затем, привязав к шнурку ручку и прижав большим пальцем другой его конец к Дублину, Макс прочертил на карте полукруг. Линия проходила примерно от Слайго на северо-западе, вниз через Голуэй и затем Лимерик, заканчиваясь в Корке на южном побережье. Макс решил начать со Слайго и проехать весь путь по стране по этой линии, в надежде найти подсказку или знакомый вид.
В аэропорту милая дама из центра проката автомобилей «Авис» спросила Макса, куда он направляется.
– В Слайго, – ответил он и вдруг здорово испугался поставленной перед собой задачи. Ирландия, конечно, маленькая страна, по сравнению с США, но все же очень большая – по сравнению с человеком, к тому же не самым крупным. Макс на время растерял свой боевой пыл и, размышляя над тем, как разросся Дублин, задумался, уж не ввязался ли он в безнадежное предприятие. Он даже не знал, находится ли Розали в Ирландии… В конце концов, она ведь в бегах, а сам он познакомился с ней в Калифорнии. С другой стороны, Макс был абсолютно уверен, что даже если Розали нет в Ирландии, ее бабушка с дедушкой знают, как ее найти.
Выехав из города, Макс почувствовал себя лучше. Большая часть пригорода жила по «дневному» графику благодаря финансируемому Европой орбитальному солнечному щиту, и, несмотря на убийственные кислотные дожди, пейзаж все еще цвел и зеленел. Более того, дующий с кашеобразного Атлантического океана ветер создавал ощущение (пусть ложное) настоящего свежего воздуха. Макс, прожив всю жизнь в раздираемом мятежами супергороде, с изумлением осознавал, что настоящие зеленые луга могут существовать не только в старых фильмах.
– Как классно и абсолютно отпадно, – сказал он себе, несясь по пригороду с опущенным верхом. Случись у него с собой счетчик Гейгера, возможно, он чувствовал бы себя по-другому. Но чего глаза не видят, то сердце не тревожит, по крайней мере, пока по всему телу не вылезут опухоли размером с кулак.
Прибыв в Слайго и некоторое время побродив у моря, Макс медленно направился в сторону Голуэя. Он и правда не знал, что ищет, рыская тут и там по узким дорогам западной Ирландии. Он надеялся увидеть что-то знакомое. Сначала он решил, что такие некрасивые старики, как бабушка и дедушка Розали, представляют собой большую редкость, но, переезжая из деревни в деревню, заметил, что морщинистые лица и волосы в ушах очень популярны в этом году среди старшего поколения.
И вдруг спешка и напряжение покинули Макса. Несмотря на повсеместную суету, ставшую частью жизни Земли, в этом уголке было что-то такое, что успокаивало душу. Среди старых деревень и холмов можно было расслабиться. Макс открыл для себя новые радости, например, обед. Он не помнил, когда в последний раз ел просто ради того, чтобы получить физическое удовольствие. В мире Макса обед служил предлогом для осуществления тайных намерений: затащить кого-то в постель, найти работу, пристрелить близкого друга. Было очень приятно снова открыть для себя прелесть обеда в одиночестве. Просто посидеть с куском хлеба, сыра и маринованным огурчиком, размышляя над глупым кроссвордом на обратной стороне картонной подставки под пивную кружку, – восхитительное ощущение. Ритм жизни здесь был намного медленнее лос-анджелесского, и Максу казалось, что дела здесь вообще не делаются. Похоже на то, прикинул он, и это здорово.
Разумеется, на самом деле жизнь сельской Ирландии была далека от идиллии. Некоторые вещи здесь оказывались намного сложнее. В этом благословенном мире спокойствие тут же улетучивается, если захочешь сделать аборт или развестись, переспать с кем-нибудь, кроме законной супруги, или, скажем, заняться этим в какой-нибудь иной позе, не миссионерской. Проезжая один роскошный вид за другим, Макс думал, что не попадает ни в одну из этих категорий. Разумеется, ему бы очень хотелось переспать с Розали во всех до единой позах, которые ей понравятся. Однако пока что это были только мечты, и он довольствовался выпивкой и едой, наслаждался пейзажем и везде видел приветливые лица. Макс чувствовал, что это его страна. Здесь можно было взять пинту пива в почтовом отделении, а законы о торговле спиртными напитками лишь служили подтверждением репутации ирландцев как отменных выдумщиков и сочинителей.
– Во сколько вы закрываетесь? – спросил Макс хозяйку в свой первый вечер в Голуэе.
– Ровно в двенадцать, – ответила она, – но зайти и выпить можно и в три, и в четыре.
Час закрытия пабов – великая старинная традиция в сельской Ирландии, и Гарда считает своим долгом оберегать ее. Когда Макса вывели из заведения через заднюю дверь и дворик с капустой, он задумался, уж не нашел ли он свой духовный дом.

Глава 19
Сексуальные приключения
Рандеву
В конце концов, как и в первый раз, не Макс нашел Розали, а она его. Сплетни за городом расходятся быстро, и на четвертый день пребывания Макса в Ирландии бабушка и дедушка Розали услышали о богатом, ненормальном американце, который ездит по деревням и спрашивает о старой паре по имени Рут и Шон, которые готовят отличные овощи. Они тут же догадались, кто он такой, и послали весточку внучке.
Она нашла его в гостинице графства Корк.
– Не пора ли вставать, мистер Кеннеди? (Именно под таким именем путешествовал Макс.) Уже половина девятого, и вас ждет молодая дама.
Голос хозяйки с трудом пробился в сознание Макса, и трудность состояла в том, что у него было сильное похмелье. Он, как обычно, начал утро с проверки, подвигав языком, чтобы определить, где уснул накануне. Накрахмаленное, свежее постельное белье. Неплохо, подумал он. Простыня, это обнадеживает. Затем его вдруг посетила тревожная мысль. Возможно, это саван. Нет, не может быть, он лежит лицом вниз, а так никого не хоронят, это точно, по крайней мере, в католической стране. Нет, Макс был уверен, что он не умер, хотя, судя по ощущениям, он действительно умер и теперь его бесцеремонно откопали. Он попытался вспомнить, где находится и, что еще важнее, где был накануне. Льняная простыня. Должно быть, он в кровати. Память начала медленно возвращаться к нему. Скрипач и парень с дурацким барабаном, по которому бьешь обоими концами одной и той же палки… Песни, его вдохновенное исполнение «Янки Дудл Денди»… Восемь пинт «Мерфи» и восемь «Пэдди» вдогонку. Все правильно, он в Корке и занят поисками прекрасной девушки.
– Какого черта ты вернулся! Зачем ты трезвонишь о моих бабушке и дедушке по всей округе? Тебя стоило бы пристрелить на месте, именно это мне и нужно сделать, тупой американский ублюдок.
Тот самый, прекрасный, нежный голосок. Музыка, даже с похмелья. Он нашел ее.
Розали вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Хозяйка немного оплошала, что позволила ей подняться наверх, но Розали можно было остановить только силой. Макс повернулся под одеялом посмотреть на нее в тот момент, когда она распахнула занавески. Свет хлынул в комнату.
– Ты что, я же ослепну, – запротестовал Макс, схватив темные очки.
Розали открыла окна.
– Господи, до чего же тут воняет перегаром, просто отвратительно. – Она с сожалением посмотрела на него сверху вниз.
– Ты все еще злишься на меня? – спросил Макс.
– Конечно злюсь. Господи, ты заставил поверить, что спас меня от копов, а потом вдруг все запорол. Любая девушка злилась бы на тебя!
Но Розали все же не могла сдержать улыбку. Он действительно неотразим, подумала она, когда лежит вот так вот в постели и моргает за стеклами очков, словно перепуганный кролик. Отношение Розали к провальной попытке Макса помочь ей скрыться от Гарды значительно смягчало то обстоятельство, что она все-таки избежала тюрьмы. Макс хотя бы попытался помочь.
– Боже мой, ну и видок, – продолжила она. – Ты в состоянии соображать? Мы можем поговорить?
Макс нашел ее тон немного покровительственным и почувствовал, что нужно вступиться за свою честь.
– Прости, но для того, чтобы лишить меня возможности нормально соображать, восьми пинт крепкого портера и восьми шотландских «Пэдди» недостаточно.
Он сказал что-то не то. Работа Европейской Федерации ускорила и без того быстрый процесс стирания культурных различий, но Розали яростно защищала ирландские символы.
– При чем тут Шотландия, невежда! «Пэдди» – это наше! Шотландское виски производят в Шотландии, а ирландское – в Ирландии, а если не видишь разницы, то тебе лучше остановиться на мерзком ядовитом фирменном бухле, которое в Голливуде называют выпивкой.
– Что ж, извини меня, я готов встать в угол на горох.
Макс закурил сигарету. Одним из побочных эффектов гибели окружающей среды – горькая ирония! – стало возрождение табачных компаний. Специалисты не могли уделять пристальное внимание проблеме рака легких в условиях, когда сам факт дыхания приводил к ужасным болезням. К тому же рак легких мало кого пугал, ведь любой человек даже со скромным доходом мог купить новое легкое буквально по цене его установки. Развитие хирургии «органов на молнии» и наличие миллионов голодающих людей привело к тому, что цена на «парные органы», то есть на те, которых в человеческом в организме по два, стала поистине смехотворной. Однако единичные органы сохранили свою цену. Трудно убедить даже отчаявшегося человека расстаться со своим сердцем, в то время как почку можно купить ниже стоимости добросовестно выращенной утиной печени.
– Ты понятия не имеешь, насколько отвратителен сигаретный запах в сочетании с ужасной вонью, которая исходит от тебя самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50