По очереди. Один за другим. На это, сами понимаете, ушло какое-то время.
Его монотонный голос звучал словно надоедливая муха – шум есть, а смысла никакого! И тем не менее Тид постепенно возвращался из сладкого состояния небытия в реальность. Хотя речь его, когда он наконец отважился заговорить, звучала, мягко говоря, смешно. Мягко говоря! Как будто говорил даже не успевший нормально похмелиться алкаш!
– Что вы там сказали про полицейские участки, Армандо? Очень невнятно. Я как-то не совсем понял...
– Только то, мистер Морроу, что девушка по имени Барбара Хеддон сейчас для полиции на редкость желательный клиент. Слишком уж быстро и неожиданно она скрылась с места происшествия. Поэтому какое-то время ей придется залечь на дно. Место ей мы уже нашли. Ну а если они вдруг захотят настаивать на обвинении вас в нападении на представителей закона при попытке произвести должные следственные действия, причем, сами понимаете, естественно, «в состоянии крайнего алкогольного возбуждения», то она станет вашим основным и самым ценным свидетелем. Поэтому ее надо спрятать как можно дальше. С этим проблемы не будет, не беспокойтесь. Не знаю почему, но она сама жаждет этого. Интересно, чем это вы ее так купили?.. Рискует-то она куда больше вашего. И прекрасно знает об этом. Ведь окажись что не так, и ее тут же «депортируют». Причем раз и навсегда! Как говорят, приговор будет окончательным и не подлежащим обсуждению...
– Не надо... Не позволяйте ей так делать. Отговорите, если сумеете, – пробормотал Тид. – Пожалуйста. Прошу вас. Она ведь тут совсем ни при чем. Ей это совсем ни к чему...
– Не стоит так волноваться, мистер Морроу. Она ведь профессионалка. И прекрасно знает, что делает или, скажем, чего может ожидать... Увы, риск – это только часть, подчеркиваю, всего лишь только часть ее каждодневной работы. Не самой легкой, не самой приятной, но...
На большее у Тида уже попросту не хватило сил. Он еще смутно ощущал, как гаснет свет, как мягко шлепают чьи-то удаляющиеся шаги, как тихо закрывается дверь, как... Впрочем, все это было теперь совсем не важно. Куда важнее было отсутствие боли! Может, она еще и была, но теперь уже где-то рядом, около, не при каждом вздохе, близко, совсем близко, но... но уже не в нем самом.
Да, вот они все сидят у его смертного одра. Рядом друг с другом, соприкасаясь коленями, плечами, мужчины и женщины, взрослые и дети. Сидят в полной темноте, и только бледный свет далекой голубой луны освещает хоть что-то, позволяет ему видеть их лица, их совершенно мертвые, остекленевшие глаза... «Кто это, кто? – занудливым речитативом повторяют они. – А ведь когда-то он был просто ребенком. Причем иногда, как нам казалось, даже очень хорошим ребенком».
Голос отца: «Это мой сын. Был моим сыном».
Голос давным-давно умершей сестры: «Брат! Это мой брат. Мой родной брат».
Голос прекрасной, великолепной Ронни: «Это мой любовник. Тот самый отец того самого незаконнорожденного сына, который так и не появился на свет всего-то из-за двухсот долларов и десяти чудовищных минут. Да, тогда такое, увы, было возможно...»
А затем чудовищно ледяной голос Фелисии: «Это тот, кто меня убил. Поэтому из всех вас стоит, скорее всего, ближе всех ко мне».
Невнятное бормотание его темноволосой дочери: «Это мой папа, мой папа!»
Восклицание Пауэла: «Это мой сын, мой сын, которого я мог бы и хотел бы иметь!»
Потом приглушенный шепот Барбары: «Он мой позор. Вечный позор и вечный стыд!»
И снова назад, туда, в многократно усиленные эхом самые дальние уголки памяти. Не имеющие ни начала, ни конца... Тид Морроу поднял голову и закричал:
– Кто я? Кто я такой? – И кричал, одновременно плача от дикой боли отчаяния и бессилия, пока в ответ не последовал какой-то странный беззвучный выстрел, который отправил его туда, где ему и положено быть, – в безмолвие вечного мрака...
Глава 8
– Ну и как мы себя чувствуем сегодня утром? Лучше?.. Хуже?.. В общем, как по сравнению со вчерашним? – довольно бодрым тоном поинтересовался доктор Шаффер, присаживаясь на краешек постели.
Последствия предыдущего дня, включая, естественно, успокоительный укол, еще далеко не прошли – мозг плавал в каком-то густом сиреневом тумане, язык ощущал себя так, будто его сначала круто поджарили в докрасна раскаленной духовке, но потом почему-то забыли хоть немного охладить. Совершенно не хотелось не то чтобы поднимать голову и открывать глаза, но даже отвечать на любые вопросы.
– От шеи до самых коленей, доктор, я чувствую себя словно самая обычная тупая, глупая, казалось, никогда не проходящая зубная боль. Ну а в остальном все, надеюсь, в полном порядке. В общем, так сказать, плане.
– Что ж, в каком-то смысле вы правы. Выглядите словно самая настоящая радуга. Шесть отдельных и достаточно четких цветов на лице и теле можно различить невооруженным взглядом... Кстати, как у вас с аппетитом? Голодны? Или не очень?
– Вы будете смеяться, но я голоден как волк, доктор.
– Искренне сочувствую, но какое-то время вам придется побыть на диете. Слава богу, на щадящей диете, так что особенно не беспокойтесь. Молочные гренки, яйца всмятку, сыр, фруктовые соки... В общем, позавчерашняя высокая температура заметно спала, жар прошел, и сейчас у вас то, что на медицинском языке принято называть «ослабленное посттравматическое состояние». Не более того.
– Минутку, минутку... Позавчерашний жар? А какой сегодня день?
– Сегодня пятница, мистер Морроу.
– А разве меня привезли сюда не вчера вечером?
– Нет, мистер Морроу, вас привезли в среду вечером. Вы пробыли в забытьи практически весь вчерашний день. Хоть что-нибудь помните?
Тид нахмурился:
– В общем-то нет. Практически ничего. Только какие-то обрывки... Мне уже можно вставать?
– Думаю, да. Сегодня во второй половине дня. А завтра можете уже выходить в свет. Но еще какое-то время постарайтесь избегать резких движений, таскать тяжести, ну и тому подобных физических нагрузок. У вас слегка повреждены абдоминальные мышцы. Не очень сильно, но все-таки осторожность не помешает. И обязательно заскочите ко мне в офис в понедельник утром. Часиков, скажем, в девять, хорошо?
Когда доктор, попрощавшись, ушел, Тид попробовал встать с постели и тут же ощутил слабость – даже толком не смог сжать кулаки... Впрочем, долго переживать в одиночестве ему не удалось, поскольку на ступенях лестницы послышались чьи-то легкие шаги и в комнату вошла Марсия, держа в руках поднос с завтраком.
– Доброе утро, госпожа старшая медсестра, – с улыбкой обратился к ней Тид.
Поставив поднос на столик, она быстрыми, уверенными движениями поправила ему подушку и простыню, заодно одарив его весьма приятным запахом душистого мыла и каких-то тонких духов.
– Ну и как там наша самая объективная, самая неподкупная в мире пресса? Вспомнила о моем существовании? Или пока еще нет? – спросил он, терпеливо дождавшись, когда Марсия закончит свои дела.
– Наша самая неподкупная пресса? – Она чуть улыбнулась. – Да, конечно же вспомнила. Кстати, газеты я принесу чуть попозже. «Таймс» подала все это на редкость сдержанно, но зато «Вести» разгулялись вовсю. Обвинили тебя по меньшей мере: а) в пьяном дебоше, б) в распутных действиях, в) в нарушении общественной морали, г) в нападении на представителей власти и воспрепятствовании исполнению ими своих должностных обязанностей, д) в сокрытии важных свидетельских улик... Даже несколько раз – не прямо, конечно, но вполне откровенно и подленько – намекнули на твою якобы непосредственную причастность к варварскому убийству миссис Карбой. Впрочем, особых оснований для беспокойства пока нет. Наш все знающий и никогда не ошибающийся мистер Армандо Рогаль уже сообщил папе, что его юрист успел внимательно просмотреть эту статью еще до того, как она пошла в набор, и даже дал добро, поскольку в ней ничего, кроме слухов и домыслов, нет, и, значит, реальных юридических последствий она иметь не может. Разве только для самих авторов этой грязной стряпни!
– Да, боюсь, мне в любом случае придется потрясти на публике кое-каким грязным бельем!
Ее губы чуть сжались.
– Возможно, и придется. Но это твои дела, Тид. Слава богу, не мои.
– Послушай, Марсия, а внутри ты такая же натянутая, какой всегда стараешься выглядеть снаружи?
– Извини, мне надо сходить и принести тебе газеты.
Тид внимательнейшим образом просмотрел все вчерашние дневные и сегодняшние утренние газеты. Особенно «Вести». Те самые «Вести». Причем главным для него было понять, насколько все эти материалы могут навредить Деннисону. Хотя не менее важным представлялось также мнение Деннисона о моральном облике его личного помощника и... друга. Особенно в свете подробностей, с таким удовольствием и нездоровым азартом смакуемых в «Вестях»...
"Господин Пауэл Деннисон, насколько нам известно, считается весьма неплохим специалистом в области городского администрирования. В частности, в вопросах подбора кадров. С мистером Тидом Морроу он давно уже знаком и по совместной работе, и... ну, об этом чуть позже. Очевидно, именно поэтому и предпочел его многим действительно талантливым и способным работникам, которые к тому же и живут здесь, рядом с нами, и прекрасно разбираются в конкретных внутренних и внешних проблемах города. Но нет, мистер Деннисон не затруднился вызвать господина Тида Морроу бог знает откуда, кажется из самой Пенсильвании. Зачем? Только в силу его абсолютной личной лояльности? Наверное, но тогда какое отношение это может иметь к эффективному управлению городом? Нашим с вами городом! Вот в чем вопрос из вопросов, который каждый день задают себе все жители нашего города. И от ответа на него никому, надеемся, пока еще не дано уйти!..
К самому господину Тиду Морроу у нас нет никаких претензий. Наверное, он вполне справляется с теми обязанностями, для которых его сюда выписали. Судить об этом не нам, а нашему главному управленцу Пауэлу Деннисону. Ему, и только ему одному! Но... но за шесть месяцев пребывания здесь мистер Морроу почему-то возомнил, что, в силу его особого положения в должности доверенного лица, обычные нормы морали писаны не для него, что такие привычные для каждого из нас понятия, как «закон» и «порядок», к нему никак не относятся. Конкретно разбираться в скандальных похождениях любимчика женщин Тида – дело суда, мы же можем только догадываться о некоторых фактах. Факт первый: автомашина зверски убитой жены мэра города миссис Карбой была обнаружена аккуратно припаркованной прямо напротив подъезда кем-то уважаемого господина Тида Морроу буквально на следующее утро после убийства. Факт второй: когда хорошо известные всем нам офицеры полиции Бойд и Пилчер прибыли в кемпинг на озере, чтобы задать господину Морроу несколько важных вопросов относительно указанной машины убитой жены мэра, то застали его в обществе совершенно непотребной женщины, которую прекрасно знает не только весь город, но и полиция – ведь за соответствующие проступки ее уже, как минимум три раза, официально задерживали и подвергали административному наказанию. Факт третий: вместо ответа на, казалось бы, простой вопрос о том, где он находился накануне вечером, подозреваемый господин Тид Морроу, пребывая под воздействием сильной дозы алкоголя, бросился на находящихся при исполнении работников правоохранительных органов с кулаками и даже чуть не сломал сержанту Бойду нос... Последнему пришлось применить силу, чтобы задержать разбушевавшегося пьяного хулигана и доставить его в участок для дачи показаний...
Такое поведение, по нашему глубочайшему убеждению, совершенно несовместимо с моральным обликом любого, абсолютно любого государственного служащего, которого в силу тех или иных причин облекли высоким доверием честно служить на благо интересов общества, города и его обитателей!..
Поэтому нам бы очень хотелось надеяться, что у мистера Деннисона все-таки хватит здравого смысла и личной смелости отправить своего друга Тида Морроу в отставку и поставить на его место кого-либо из по-настоящему честных, добропорядочных и, само собой разумеется, высококомпетентных граждан нашего города...
В случае, если господин Пауэл Деннисон почему-то откажется потребовать отставки Тида Морроу, нам остается предполагать только одно – он полностью одобряет поведение своего распоясавшегося дружка и тем самым дает зеленый свет разврату, хулиганству, неуважению власти и пренебрежению всех норм общественной морали и нравственности!.. Если ваш дом нуждается в серьезной чистке, не надо ждать, пока приедет какая-то «надежная» фирма. Нет, надо не полениться самому вынести запылившиеся коврики и ковры во двор и хорошенько их промыть водой с мылом! Вот тогда, и только тогда все будет по-настоящему хорошо..."
Тид раздраженно смял газету в комок и отшвырнул ее в сторону. Да, статейка что надо, ничего не скажешь... Лучшего подарка Пауэлу не сделаешь. Особенно накануне запланированных ими откровений!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Его монотонный голос звучал словно надоедливая муха – шум есть, а смысла никакого! И тем не менее Тид постепенно возвращался из сладкого состояния небытия в реальность. Хотя речь его, когда он наконец отважился заговорить, звучала, мягко говоря, смешно. Мягко говоря! Как будто говорил даже не успевший нормально похмелиться алкаш!
– Что вы там сказали про полицейские участки, Армандо? Очень невнятно. Я как-то не совсем понял...
– Только то, мистер Морроу, что девушка по имени Барбара Хеддон сейчас для полиции на редкость желательный клиент. Слишком уж быстро и неожиданно она скрылась с места происшествия. Поэтому какое-то время ей придется залечь на дно. Место ей мы уже нашли. Ну а если они вдруг захотят настаивать на обвинении вас в нападении на представителей закона при попытке произвести должные следственные действия, причем, сами понимаете, естественно, «в состоянии крайнего алкогольного возбуждения», то она станет вашим основным и самым ценным свидетелем. Поэтому ее надо спрятать как можно дальше. С этим проблемы не будет, не беспокойтесь. Не знаю почему, но она сама жаждет этого. Интересно, чем это вы ее так купили?.. Рискует-то она куда больше вашего. И прекрасно знает об этом. Ведь окажись что не так, и ее тут же «депортируют». Причем раз и навсегда! Как говорят, приговор будет окончательным и не подлежащим обсуждению...
– Не надо... Не позволяйте ей так делать. Отговорите, если сумеете, – пробормотал Тид. – Пожалуйста. Прошу вас. Она ведь тут совсем ни при чем. Ей это совсем ни к чему...
– Не стоит так волноваться, мистер Морроу. Она ведь профессионалка. И прекрасно знает, что делает или, скажем, чего может ожидать... Увы, риск – это только часть, подчеркиваю, всего лишь только часть ее каждодневной работы. Не самой легкой, не самой приятной, но...
На большее у Тида уже попросту не хватило сил. Он еще смутно ощущал, как гаснет свет, как мягко шлепают чьи-то удаляющиеся шаги, как тихо закрывается дверь, как... Впрочем, все это было теперь совсем не важно. Куда важнее было отсутствие боли! Может, она еще и была, но теперь уже где-то рядом, около, не при каждом вздохе, близко, совсем близко, но... но уже не в нем самом.
Да, вот они все сидят у его смертного одра. Рядом друг с другом, соприкасаясь коленями, плечами, мужчины и женщины, взрослые и дети. Сидят в полной темноте, и только бледный свет далекой голубой луны освещает хоть что-то, позволяет ему видеть их лица, их совершенно мертвые, остекленевшие глаза... «Кто это, кто? – занудливым речитативом повторяют они. – А ведь когда-то он был просто ребенком. Причем иногда, как нам казалось, даже очень хорошим ребенком».
Голос отца: «Это мой сын. Был моим сыном».
Голос давным-давно умершей сестры: «Брат! Это мой брат. Мой родной брат».
Голос прекрасной, великолепной Ронни: «Это мой любовник. Тот самый отец того самого незаконнорожденного сына, который так и не появился на свет всего-то из-за двухсот долларов и десяти чудовищных минут. Да, тогда такое, увы, было возможно...»
А затем чудовищно ледяной голос Фелисии: «Это тот, кто меня убил. Поэтому из всех вас стоит, скорее всего, ближе всех ко мне».
Невнятное бормотание его темноволосой дочери: «Это мой папа, мой папа!»
Восклицание Пауэла: «Это мой сын, мой сын, которого я мог бы и хотел бы иметь!»
Потом приглушенный шепот Барбары: «Он мой позор. Вечный позор и вечный стыд!»
И снова назад, туда, в многократно усиленные эхом самые дальние уголки памяти. Не имеющие ни начала, ни конца... Тид Морроу поднял голову и закричал:
– Кто я? Кто я такой? – И кричал, одновременно плача от дикой боли отчаяния и бессилия, пока в ответ не последовал какой-то странный беззвучный выстрел, который отправил его туда, где ему и положено быть, – в безмолвие вечного мрака...
Глава 8
– Ну и как мы себя чувствуем сегодня утром? Лучше?.. Хуже?.. В общем, как по сравнению со вчерашним? – довольно бодрым тоном поинтересовался доктор Шаффер, присаживаясь на краешек постели.
Последствия предыдущего дня, включая, естественно, успокоительный укол, еще далеко не прошли – мозг плавал в каком-то густом сиреневом тумане, язык ощущал себя так, будто его сначала круто поджарили в докрасна раскаленной духовке, но потом почему-то забыли хоть немного охладить. Совершенно не хотелось не то чтобы поднимать голову и открывать глаза, но даже отвечать на любые вопросы.
– От шеи до самых коленей, доктор, я чувствую себя словно самая обычная тупая, глупая, казалось, никогда не проходящая зубная боль. Ну а в остальном все, надеюсь, в полном порядке. В общем, так сказать, плане.
– Что ж, в каком-то смысле вы правы. Выглядите словно самая настоящая радуга. Шесть отдельных и достаточно четких цветов на лице и теле можно различить невооруженным взглядом... Кстати, как у вас с аппетитом? Голодны? Или не очень?
– Вы будете смеяться, но я голоден как волк, доктор.
– Искренне сочувствую, но какое-то время вам придется побыть на диете. Слава богу, на щадящей диете, так что особенно не беспокойтесь. Молочные гренки, яйца всмятку, сыр, фруктовые соки... В общем, позавчерашняя высокая температура заметно спала, жар прошел, и сейчас у вас то, что на медицинском языке принято называть «ослабленное посттравматическое состояние». Не более того.
– Минутку, минутку... Позавчерашний жар? А какой сегодня день?
– Сегодня пятница, мистер Морроу.
– А разве меня привезли сюда не вчера вечером?
– Нет, мистер Морроу, вас привезли в среду вечером. Вы пробыли в забытьи практически весь вчерашний день. Хоть что-нибудь помните?
Тид нахмурился:
– В общем-то нет. Практически ничего. Только какие-то обрывки... Мне уже можно вставать?
– Думаю, да. Сегодня во второй половине дня. А завтра можете уже выходить в свет. Но еще какое-то время постарайтесь избегать резких движений, таскать тяжести, ну и тому подобных физических нагрузок. У вас слегка повреждены абдоминальные мышцы. Не очень сильно, но все-таки осторожность не помешает. И обязательно заскочите ко мне в офис в понедельник утром. Часиков, скажем, в девять, хорошо?
Когда доктор, попрощавшись, ушел, Тид попробовал встать с постели и тут же ощутил слабость – даже толком не смог сжать кулаки... Впрочем, долго переживать в одиночестве ему не удалось, поскольку на ступенях лестницы послышались чьи-то легкие шаги и в комнату вошла Марсия, держа в руках поднос с завтраком.
– Доброе утро, госпожа старшая медсестра, – с улыбкой обратился к ней Тид.
Поставив поднос на столик, она быстрыми, уверенными движениями поправила ему подушку и простыню, заодно одарив его весьма приятным запахом душистого мыла и каких-то тонких духов.
– Ну и как там наша самая объективная, самая неподкупная в мире пресса? Вспомнила о моем существовании? Или пока еще нет? – спросил он, терпеливо дождавшись, когда Марсия закончит свои дела.
– Наша самая неподкупная пресса? – Она чуть улыбнулась. – Да, конечно же вспомнила. Кстати, газеты я принесу чуть попозже. «Таймс» подала все это на редкость сдержанно, но зато «Вести» разгулялись вовсю. Обвинили тебя по меньшей мере: а) в пьяном дебоше, б) в распутных действиях, в) в нарушении общественной морали, г) в нападении на представителей власти и воспрепятствовании исполнению ими своих должностных обязанностей, д) в сокрытии важных свидетельских улик... Даже несколько раз – не прямо, конечно, но вполне откровенно и подленько – намекнули на твою якобы непосредственную причастность к варварскому убийству миссис Карбой. Впрочем, особых оснований для беспокойства пока нет. Наш все знающий и никогда не ошибающийся мистер Армандо Рогаль уже сообщил папе, что его юрист успел внимательно просмотреть эту статью еще до того, как она пошла в набор, и даже дал добро, поскольку в ней ничего, кроме слухов и домыслов, нет, и, значит, реальных юридических последствий она иметь не может. Разве только для самих авторов этой грязной стряпни!
– Да, боюсь, мне в любом случае придется потрясти на публике кое-каким грязным бельем!
Ее губы чуть сжались.
– Возможно, и придется. Но это твои дела, Тид. Слава богу, не мои.
– Послушай, Марсия, а внутри ты такая же натянутая, какой всегда стараешься выглядеть снаружи?
– Извини, мне надо сходить и принести тебе газеты.
Тид внимательнейшим образом просмотрел все вчерашние дневные и сегодняшние утренние газеты. Особенно «Вести». Те самые «Вести». Причем главным для него было понять, насколько все эти материалы могут навредить Деннисону. Хотя не менее важным представлялось также мнение Деннисона о моральном облике его личного помощника и... друга. Особенно в свете подробностей, с таким удовольствием и нездоровым азартом смакуемых в «Вестях»...
"Господин Пауэл Деннисон, насколько нам известно, считается весьма неплохим специалистом в области городского администрирования. В частности, в вопросах подбора кадров. С мистером Тидом Морроу он давно уже знаком и по совместной работе, и... ну, об этом чуть позже. Очевидно, именно поэтому и предпочел его многим действительно талантливым и способным работникам, которые к тому же и живут здесь, рядом с нами, и прекрасно разбираются в конкретных внутренних и внешних проблемах города. Но нет, мистер Деннисон не затруднился вызвать господина Тида Морроу бог знает откуда, кажется из самой Пенсильвании. Зачем? Только в силу его абсолютной личной лояльности? Наверное, но тогда какое отношение это может иметь к эффективному управлению городом? Нашим с вами городом! Вот в чем вопрос из вопросов, который каждый день задают себе все жители нашего города. И от ответа на него никому, надеемся, пока еще не дано уйти!..
К самому господину Тиду Морроу у нас нет никаких претензий. Наверное, он вполне справляется с теми обязанностями, для которых его сюда выписали. Судить об этом не нам, а нашему главному управленцу Пауэлу Деннисону. Ему, и только ему одному! Но... но за шесть месяцев пребывания здесь мистер Морроу почему-то возомнил, что, в силу его особого положения в должности доверенного лица, обычные нормы морали писаны не для него, что такие привычные для каждого из нас понятия, как «закон» и «порядок», к нему никак не относятся. Конкретно разбираться в скандальных похождениях любимчика женщин Тида – дело суда, мы же можем только догадываться о некоторых фактах. Факт первый: автомашина зверски убитой жены мэра города миссис Карбой была обнаружена аккуратно припаркованной прямо напротив подъезда кем-то уважаемого господина Тида Морроу буквально на следующее утро после убийства. Факт второй: когда хорошо известные всем нам офицеры полиции Бойд и Пилчер прибыли в кемпинг на озере, чтобы задать господину Морроу несколько важных вопросов относительно указанной машины убитой жены мэра, то застали его в обществе совершенно непотребной женщины, которую прекрасно знает не только весь город, но и полиция – ведь за соответствующие проступки ее уже, как минимум три раза, официально задерживали и подвергали административному наказанию. Факт третий: вместо ответа на, казалось бы, простой вопрос о том, где он находился накануне вечером, подозреваемый господин Тид Морроу, пребывая под воздействием сильной дозы алкоголя, бросился на находящихся при исполнении работников правоохранительных органов с кулаками и даже чуть не сломал сержанту Бойду нос... Последнему пришлось применить силу, чтобы задержать разбушевавшегося пьяного хулигана и доставить его в участок для дачи показаний...
Такое поведение, по нашему глубочайшему убеждению, совершенно несовместимо с моральным обликом любого, абсолютно любого государственного служащего, которого в силу тех или иных причин облекли высоким доверием честно служить на благо интересов общества, города и его обитателей!..
Поэтому нам бы очень хотелось надеяться, что у мистера Деннисона все-таки хватит здравого смысла и личной смелости отправить своего друга Тида Морроу в отставку и поставить на его место кого-либо из по-настоящему честных, добропорядочных и, само собой разумеется, высококомпетентных граждан нашего города...
В случае, если господин Пауэл Деннисон почему-то откажется потребовать отставки Тида Морроу, нам остается предполагать только одно – он полностью одобряет поведение своего распоясавшегося дружка и тем самым дает зеленый свет разврату, хулиганству, неуважению власти и пренебрежению всех норм общественной морали и нравственности!.. Если ваш дом нуждается в серьезной чистке, не надо ждать, пока приедет какая-то «надежная» фирма. Нет, надо не полениться самому вынести запылившиеся коврики и ковры во двор и хорошенько их промыть водой с мылом! Вот тогда, и только тогда все будет по-настоящему хорошо..."
Тид раздраженно смял газету в комок и отшвырнул ее в сторону. Да, статейка что надо, ничего не скажешь... Лучшего подарка Пауэлу не сделаешь. Особенно накануне запланированных ими откровений!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36