У меня просто дух захватило. Там уже стояли машины, какие не везде и увидишь. Один из этих больших спортивных «бьюиков», маленький черный английский автомобиль с красными колесами со спицами и великолепный белый «ягуар» с очаровательным маленьким шаржем Джуди Джоны на дверце. Я пожалела, что не настояла на своем и мы так и не купили «ягуар». Он такой симпатичный. Так нет же, Полу нужно было приобрести этот драндулет, потому что «ягуар», видите ли, недостаточно вместительный.
Я едва не допустила ужасный промах, когда из дома к нам поспешил какой-то человек. Внешность у него была какая-то иностранная, и я подумала, что это один из гостей, но потом вспомнила, что Уилма говорила про мексиканских слуг, и поняла, когда уже собиралась было протянуть руку и улыбнуться, кто это. Пожать руку слуге — да я бы умерла на месте, если бы сделала что-то настолько ужасное. Пожалуй, неплохо было бы завести в доме мексиканскую горничную.
Слуга предложил нам пройти по тропинке вокруг дома. Он был очень вежливый, хотя и свирепый с виду. Мы прошли к большой площадке для крокета и, обогнув ее, к большой террасе с видом на озеро. Это было прямо как картинке, честное слово. Сразу видно, что Уилма умеет жить. Как она говорит, жить красиво — это искусство и над этим нужно все время работать. У двойного причала стояли на привязи две моторные лодки. Я увидела внизу Джуди Джону, рядом с ней был Гилман Хайес. Они нежились на солнышке. Я пару раз встречалась с Джуди в городе, в квартире Уилмы, но она какая-то странная. Я имею в виду, она — не то, чего вы ждете от такой знаменитости. Даже выглядит немножко заурядной. Остальные расположились на террасе. Уилма поспешила к нам. Сразу было понятно, что она рада нас видеть. Во всяком случае, рада видеть меня. Уилма приобняла меня и объяснила, что все мы здесь друзья, которые собрались по-простому, без всяких церемоний. Я сделала вид, что обрадовалась, но, если честно, я-то надеялась, что там будет кто-нибудь из важных людей, с которыми я раньше не встречалась.
Я сказала ей, что дом у нее потрясный, и она отвела нас в нашу комнату. Держу пари, что это лучшая комната в доме после ее собственной. Вот это и есть то, что она называет красивой жизнью. Слуга Хосе как раз укладывал на полку последний из наших чемоданов.
Потом Уилма велела Хосе принести нам выпивку и сказала, чтобы мы присоединялись к остальным, когда освежимся. Я заказала экстрасухой мартини, а вот Полу непременно нужно было попросить этот проклятый бурбон, который ему так нравится. Тоже мне напиток. Даже звучит как-то несолидно. Ну ладно бы еще виски со льдом, с содовой или что-нибудь такое. Так нет же, бурбон с водой, бурбон с водой. У него начисто отсутствует вкус. У него начисто отсутствует чувство красивой жизни. Он провинциал.
Мало этого, после того как подали напитки, он еще попытался поучать меня, чтобы я не напилась, и посетовал насчет нашего предыдущего выезда в свет. Я знаю, когда я пьяная, а когда не пьяная. Ему просто не нравится, когда-то кому-то весело. Он — как большой школьный учитель. Дай ему волю, так все бы сидели в уголочке, а он бы читал лекции и выставлял отметки за письменные работы.
Я совершила ошибку, когда встала, потягивая свой напиток, в одних лифчике и трусиках. И конечно, он стал бросать на меня похотливые взгляды. Я сказала ему, чтобы он не безобразничал. Если честно, Пол начинает безобразничать в самый неподходящий момент. И никакой тебе прелюдии. Просто смотрит на тебя, а потом — бац. Прямо не сходя с места. Романтики в нем столько же, сколько в жабе, сидящей в траве. Я даже не стала дожидаться, когда он выйдет из нашей отдельной ванной, — ушла и присоединилась к остальным и, поверьте, испытала облегчение, оторвавшись от него на каких-нибудь несколько минут после того, как провела с ним весь этот чертов день. Уилма помогла Рэнди завести музыку, и это было прелестно. Если честно, я просто лежала на кушетке, а Хосе принес мне новую порцию выпивки. Я смотрела на синее озеро, слушала музыку, и это было все равно как в круизе или что-то вроде того. Просто прелесть. Приятные люди, приятный, цивилизованный разговор, и при этом кто-то тебе все подает. Джуди и Гилман Хайес пришли с причала, а через некоторое время приехал этот чудный Уоллас Дорн. Эх, вот бы Пол так же одевался и держал бы себя! По Уолласу сразу скажешь, что он джентльмен. А Пол может сойти за кого угодно. Он похож на сотню других мужчин на улице.
Вот такими мы были — друзья, просто выпивающие, беседующие и наслаждающиеся жизнью. Думаю, Пол попытался бы подпортить веселье, если бы кто-то дал ему хоть малейший шанс. Но, возможно, у него хватило ума держать язык за зубами и не пытаться загубить вечеринку, устроенную женщиной, которая все-таки его босс, как на это ни посмотри. Каждый видел, что Уилма хорошо проводит время. Она вся искрилась. У меня от одного ее вида делалось тепло на душе.
Я обрадовалась, когда, наконец, пришло время еды. Все уже было как в тумане, а когда я встала, оказалось, что ноги меня плохо слушаются. Но еда была так остро приправлена, что у меня слезы полились из глаз, а мне только того и надо было, чтобы призвать к порядку все эти мартини. После обеда я чувствовала себя просто замечательно. Легкой и слегка возбужденной. И все жалела, что рядом со мной Пол. Я совершенно не чувствовала себя провинциальной.
Гил Хайес переоделся в неяркие слаксы и белую рубашку. Концы рубашки он завязал спереди, над самым поясом брюк, и оставил ее расстегнутой. За счет белой рубашки он выглядел очень загорелым, а за счет того, что носил ее таким образом, плечи его казались шире, а бедра — уже. После обеда и бренди Гил Хайес пригласил меня на танец. Он нашел какие-то латиноамериканские записи.
Забавный он все-таки. И прекрасный танцор. Наверное, это похоже на танец с большим котом. Гил вообще не разговаривает, а ведет очень уверенно, так что следовать за ним легко, даже когда он выделывает очень замысловатые фигуры, которые вы раньше не делали. Свет в большом зале был какой-то приглушенный. Я понимала, что мы выглядим не совсем обычно, когда танцуем. И надеялась, что Пол время от времени на нас поглядывает. А уж сам-то он танцует! Наверное, это было здорово давным-давно, когда он учился в колледже, но теперь так старомодно! Он разве что не водит вашей рукой вверх-вниз и не отсчитывает вслух.
Танцевать с Гилом было просто волшебно. И эти его легкие прикосновения. От этого у меня все тело покалывало, даже появлялось такое чувство, что я не могу вдохнуть достаточно воздуха, и очень хотелось прижаться к нему достаточно тесно. Поначалу это просто возбуждало, заставляло чувствовать себя ужасно сексуальной, но, по мере того как это продолжалось и продолжалось, превратилось в какую-то пытку. Все равно как боль. Когда в танце Гил увлек меня на террасу, у меня было почти такое чувство, какое бывает перед обмороком. Мне хотелось, чтобы он увел меня в темноту, туда, где есть трава. Мне хотелось крикнуть на него. Все произошло бы как никогда быстро. А потом я поняла, что он делает все это нарочно. Поняла, что он истязает меня. Потому что он долго делал какие-то вещи и вдруг останавливался. Я не хотела, чтобы он знал, что мне трудно дышать, но я не могла этого остановить.
Мельком я видела, как Пол и Джуди пошли вниз, к причалу. И вторым планом у меня завертелась мысль — как такое возможно. Наверняка он навязал ей свое общество, чтобы потом, вернувшись в город, пойти на один из этих его дурацких ленчей и там небрежно бросить, что в этот уик-энд он очень мило поболтал с Джуди Джоной. Держу пари, Пол на нее нагонит тоску зеленую. Потому что о чем он может с ней разговаривать? Когда Пол пытается говорить о чем-нибудь помимо своей работы, он вдается в эти пространные и многозначительные рассуждения о жизни и разных там вещах и, по-моему, нередко сам не знает, что пытается сказать. Это такой выпендреж — вот, мол, какие он умные слова знает. Да что такой человек, как он, может знать о жизни? День-деньской торчит в этой конторе, а когда приходит домой, сидит как чучело и почитывает книжки. В нем нет ни жизни, ни веселья.
Когда запись кончилась, Гилман Хайес чуть попятился от меня, отвесил нелепый, шутовской поклон и сказал:
— Спокойной ночи. Я устал. Пойду спать.
Я готова была убить его прямо на месте. Оставить меня в таком состоянии! Я пожелала ему спокойной ночи, прошла перед самым его носом и отправилась в свою комнату. Чуть не забыла пожелать спокойной ночи Уилме.
Когда я пришла в комнату, мне хотелось вышагивать туда-сюда, как какой-то тигрице, и обкусать свои ногти до самой мякоти. Потом я сообразила, что скоро вернется Пол, поэтому быстро приготовилась ко сну и его приходу. Он вошел, и, слава богу, его не тянуло на разговор. Когда погас свет, я стала воображать разные вещи, хотя Уилма и говорила мне, что это детские игры. Вообразила, будто я одна в морском круизе и это — моя каюта. А днем я повстречалась с мужчиной, с виду совсем как Гил Хайес, только смуглым и с манерами как у этого чудесного Уолласа Дорна. И вот сейчас мы вместе, и ни в нем, ни во мне нет ничего провинциального.
Игра давалась мне с трудом, потому что я привыкла к Полу и к его повадкам. Но я напрягла воображение, и у меня стало получаться намного лучше, и тут случилось какое-то безумие. Когда под конец я вроде как потеряла контроль над своим воображением — правда, все равно уже началось сумасшествие, — у меня возникла нелепая идея, что со мной Уилма. По-моему, ничего глупее и быть не может.
Уже засыпая, я вдруг подумала, что Пол ни разу меня не поцеловал, но от усталости решила этому не удивляться. Пусть делает что хочет. Я нуждалась в нем, а он находился здесь, этого было достаточно. Пол меня совершенно не заводит. Уилма говорит, что у него обывательское мышление. Достаточно на него посмотреть, чтобы это понять.
Когда я проснулась, Пол храпел. Я быстро вылезла из постели. День был чудесный, и я чувствовала себя просто божественно, абсолютно, восхитительно живой. Было тепло и солнечно, так что, приняв душ, я сразу оделась в свой новый купальник. Он цельный, веселенького оливкового цвета, бархатистый, без бретелек. Я накинула сверху халат и пошла завтракать на террасу. Все сначала пили виски с лимонным соком. Или ром с лимонным соком — как кому нравилось. По-моему, это просто здорово придумано. Мне был приятен этот кисловатый вкус с утра, к тому же это так весело — чуточку захмелеть еще до того, как ты съешь свою яичницу.
Мне хотелось, чтобы Пол проспал целый день. А еще лучше, чтобы он проспал до тех пор, пока не настанет время ехать домой. Гилман Хайес тоже был одет по-пляжному. Я посмотрела на его ладонь и запястье при свете солнца. Меня удивил вид его ногтей. Малюсенькие, обкусанные так, что подушечки пальцев как бы загибались поверх них. Кисть руки выглядела сильной, квадратной и коричневой при солнечном свете, массивное запястье опоясывал золотой ремешок часов, и выгоревшие на солнце волосы курчавились над золотым ремешком.
Я уже собиралась уходить, когда, шаркая, вышел Пол. Стив и Ноэль Хесс сидели и разговаривали. Уилма была внизу, на причале, с Джуди. Я слышала, как Уилма засмеялась. Спустившись вниз, я поплавала, а потом Гилман Хайес встал на водные лыжи. Позже он показал и мне, как это делается. Гил очень сильный. Поначалу получалось неуклюже, но у меня от природы способность удерживать равновесие и ноги крепкие, так что под его руководством совсем неплохо получалось. По-моему, это после лыж я заметила, что Пол много пьет. Казалось, глаза у него разбежались в разные стороны. И говорить он стал невнятно. Ноэль тоже много пила, что меня несколько поразило. Прежде я никогда не видела ее пьяной.
Но по-настоящему Пола развезло, когда началась игра в крокет. Вот тут он стал просто ужасен. На некоторое время мне стало за него стыдно, но потом я даже обрадовалась. Теперь-то он уж точно потерял всякое право выговаривать мне насчет выпивки. Я-то никогда не устраивала таких представлений. Мы все были пьяны, но Пол — больше всех. Я, конечно, не собиралась унижаться до того, чтобы ему помогать.
Позже получилось так, что Полу помогла Джуди. Я еще подумала, что у него теперь в запасе будет еще одна отличная история для его дурацких ленчей, если он, конечно, об этом вспомнит. «А меня, ребята, Джуди Джона в постельку укладывала». После еды мне вдруг ужасно захотелось спать. И я, как мышка, прошмыгнула в нашу комнату. Меньше всего мне хотелось разбудить Пола. Я зверски устала, но он издавал такие булькающие и храпящие звуки, что уснуть было невозможно. Тут я вспомнила, что видела Стива с Ноэль, плывущих по озеру в лодке. В некотором роде это меня удивило, но, наверное, будь Ноэль провинциальной, Уилма не позвала бы ее сюда. Было не похоже, что Стив скоро вернется. Я попробовала открыть его дверь. Она оказалась незапертой, так что я растянулась на его кровати. Там было постелено. От алкоголя все-таки развозит, и тогда лучше всего прикорнуть ненадолго, а проснувшись, вы обычно снова как огурчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Я едва не допустила ужасный промах, когда из дома к нам поспешил какой-то человек. Внешность у него была какая-то иностранная, и я подумала, что это один из гостей, но потом вспомнила, что Уилма говорила про мексиканских слуг, и поняла, когда уже собиралась было протянуть руку и улыбнуться, кто это. Пожать руку слуге — да я бы умерла на месте, если бы сделала что-то настолько ужасное. Пожалуй, неплохо было бы завести в доме мексиканскую горничную.
Слуга предложил нам пройти по тропинке вокруг дома. Он был очень вежливый, хотя и свирепый с виду. Мы прошли к большой площадке для крокета и, обогнув ее, к большой террасе с видом на озеро. Это было прямо как картинке, честное слово. Сразу видно, что Уилма умеет жить. Как она говорит, жить красиво — это искусство и над этим нужно все время работать. У двойного причала стояли на привязи две моторные лодки. Я увидела внизу Джуди Джону, рядом с ней был Гилман Хайес. Они нежились на солнышке. Я пару раз встречалась с Джуди в городе, в квартире Уилмы, но она какая-то странная. Я имею в виду, она — не то, чего вы ждете от такой знаменитости. Даже выглядит немножко заурядной. Остальные расположились на террасе. Уилма поспешила к нам. Сразу было понятно, что она рада нас видеть. Во всяком случае, рада видеть меня. Уилма приобняла меня и объяснила, что все мы здесь друзья, которые собрались по-простому, без всяких церемоний. Я сделала вид, что обрадовалась, но, если честно, я-то надеялась, что там будет кто-нибудь из важных людей, с которыми я раньше не встречалась.
Я сказала ей, что дом у нее потрясный, и она отвела нас в нашу комнату. Держу пари, что это лучшая комната в доме после ее собственной. Вот это и есть то, что она называет красивой жизнью. Слуга Хосе как раз укладывал на полку последний из наших чемоданов.
Потом Уилма велела Хосе принести нам выпивку и сказала, чтобы мы присоединялись к остальным, когда освежимся. Я заказала экстрасухой мартини, а вот Полу непременно нужно было попросить этот проклятый бурбон, который ему так нравится. Тоже мне напиток. Даже звучит как-то несолидно. Ну ладно бы еще виски со льдом, с содовой или что-нибудь такое. Так нет же, бурбон с водой, бурбон с водой. У него начисто отсутствует вкус. У него начисто отсутствует чувство красивой жизни. Он провинциал.
Мало этого, после того как подали напитки, он еще попытался поучать меня, чтобы я не напилась, и посетовал насчет нашего предыдущего выезда в свет. Я знаю, когда я пьяная, а когда не пьяная. Ему просто не нравится, когда-то кому-то весело. Он — как большой школьный учитель. Дай ему волю, так все бы сидели в уголочке, а он бы читал лекции и выставлял отметки за письменные работы.
Я совершила ошибку, когда встала, потягивая свой напиток, в одних лифчике и трусиках. И конечно, он стал бросать на меня похотливые взгляды. Я сказала ему, чтобы он не безобразничал. Если честно, Пол начинает безобразничать в самый неподходящий момент. И никакой тебе прелюдии. Просто смотрит на тебя, а потом — бац. Прямо не сходя с места. Романтики в нем столько же, сколько в жабе, сидящей в траве. Я даже не стала дожидаться, когда он выйдет из нашей отдельной ванной, — ушла и присоединилась к остальным и, поверьте, испытала облегчение, оторвавшись от него на каких-нибудь несколько минут после того, как провела с ним весь этот чертов день. Уилма помогла Рэнди завести музыку, и это было прелестно. Если честно, я просто лежала на кушетке, а Хосе принес мне новую порцию выпивки. Я смотрела на синее озеро, слушала музыку, и это было все равно как в круизе или что-то вроде того. Просто прелесть. Приятные люди, приятный, цивилизованный разговор, и при этом кто-то тебе все подает. Джуди и Гилман Хайес пришли с причала, а через некоторое время приехал этот чудный Уоллас Дорн. Эх, вот бы Пол так же одевался и держал бы себя! По Уолласу сразу скажешь, что он джентльмен. А Пол может сойти за кого угодно. Он похож на сотню других мужчин на улице.
Вот такими мы были — друзья, просто выпивающие, беседующие и наслаждающиеся жизнью. Думаю, Пол попытался бы подпортить веселье, если бы кто-то дал ему хоть малейший шанс. Но, возможно, у него хватило ума держать язык за зубами и не пытаться загубить вечеринку, устроенную женщиной, которая все-таки его босс, как на это ни посмотри. Каждый видел, что Уилма хорошо проводит время. Она вся искрилась. У меня от одного ее вида делалось тепло на душе.
Я обрадовалась, когда, наконец, пришло время еды. Все уже было как в тумане, а когда я встала, оказалось, что ноги меня плохо слушаются. Но еда была так остро приправлена, что у меня слезы полились из глаз, а мне только того и надо было, чтобы призвать к порядку все эти мартини. После обеда я чувствовала себя просто замечательно. Легкой и слегка возбужденной. И все жалела, что рядом со мной Пол. Я совершенно не чувствовала себя провинциальной.
Гил Хайес переоделся в неяркие слаксы и белую рубашку. Концы рубашки он завязал спереди, над самым поясом брюк, и оставил ее расстегнутой. За счет белой рубашки он выглядел очень загорелым, а за счет того, что носил ее таким образом, плечи его казались шире, а бедра — уже. После обеда и бренди Гил Хайес пригласил меня на танец. Он нашел какие-то латиноамериканские записи.
Забавный он все-таки. И прекрасный танцор. Наверное, это похоже на танец с большим котом. Гил вообще не разговаривает, а ведет очень уверенно, так что следовать за ним легко, даже когда он выделывает очень замысловатые фигуры, которые вы раньше не делали. Свет в большом зале был какой-то приглушенный. Я понимала, что мы выглядим не совсем обычно, когда танцуем. И надеялась, что Пол время от времени на нас поглядывает. А уж сам-то он танцует! Наверное, это было здорово давным-давно, когда он учился в колледже, но теперь так старомодно! Он разве что не водит вашей рукой вверх-вниз и не отсчитывает вслух.
Танцевать с Гилом было просто волшебно. И эти его легкие прикосновения. От этого у меня все тело покалывало, даже появлялось такое чувство, что я не могу вдохнуть достаточно воздуха, и очень хотелось прижаться к нему достаточно тесно. Поначалу это просто возбуждало, заставляло чувствовать себя ужасно сексуальной, но, по мере того как это продолжалось и продолжалось, превратилось в какую-то пытку. Все равно как боль. Когда в танце Гил увлек меня на террасу, у меня было почти такое чувство, какое бывает перед обмороком. Мне хотелось, чтобы он увел меня в темноту, туда, где есть трава. Мне хотелось крикнуть на него. Все произошло бы как никогда быстро. А потом я поняла, что он делает все это нарочно. Поняла, что он истязает меня. Потому что он долго делал какие-то вещи и вдруг останавливался. Я не хотела, чтобы он знал, что мне трудно дышать, но я не могла этого остановить.
Мельком я видела, как Пол и Джуди пошли вниз, к причалу. И вторым планом у меня завертелась мысль — как такое возможно. Наверняка он навязал ей свое общество, чтобы потом, вернувшись в город, пойти на один из этих его дурацких ленчей и там небрежно бросить, что в этот уик-энд он очень мило поболтал с Джуди Джоной. Держу пари, Пол на нее нагонит тоску зеленую. Потому что о чем он может с ней разговаривать? Когда Пол пытается говорить о чем-нибудь помимо своей работы, он вдается в эти пространные и многозначительные рассуждения о жизни и разных там вещах и, по-моему, нередко сам не знает, что пытается сказать. Это такой выпендреж — вот, мол, какие он умные слова знает. Да что такой человек, как он, может знать о жизни? День-деньской торчит в этой конторе, а когда приходит домой, сидит как чучело и почитывает книжки. В нем нет ни жизни, ни веселья.
Когда запись кончилась, Гилман Хайес чуть попятился от меня, отвесил нелепый, шутовской поклон и сказал:
— Спокойной ночи. Я устал. Пойду спать.
Я готова была убить его прямо на месте. Оставить меня в таком состоянии! Я пожелала ему спокойной ночи, прошла перед самым его носом и отправилась в свою комнату. Чуть не забыла пожелать спокойной ночи Уилме.
Когда я пришла в комнату, мне хотелось вышагивать туда-сюда, как какой-то тигрице, и обкусать свои ногти до самой мякоти. Потом я сообразила, что скоро вернется Пол, поэтому быстро приготовилась ко сну и его приходу. Он вошел, и, слава богу, его не тянуло на разговор. Когда погас свет, я стала воображать разные вещи, хотя Уилма и говорила мне, что это детские игры. Вообразила, будто я одна в морском круизе и это — моя каюта. А днем я повстречалась с мужчиной, с виду совсем как Гил Хайес, только смуглым и с манерами как у этого чудесного Уолласа Дорна. И вот сейчас мы вместе, и ни в нем, ни во мне нет ничего провинциального.
Игра давалась мне с трудом, потому что я привыкла к Полу и к его повадкам. Но я напрягла воображение, и у меня стало получаться намного лучше, и тут случилось какое-то безумие. Когда под конец я вроде как потеряла контроль над своим воображением — правда, все равно уже началось сумасшествие, — у меня возникла нелепая идея, что со мной Уилма. По-моему, ничего глупее и быть не может.
Уже засыпая, я вдруг подумала, что Пол ни разу меня не поцеловал, но от усталости решила этому не удивляться. Пусть делает что хочет. Я нуждалась в нем, а он находился здесь, этого было достаточно. Пол меня совершенно не заводит. Уилма говорит, что у него обывательское мышление. Достаточно на него посмотреть, чтобы это понять.
Когда я проснулась, Пол храпел. Я быстро вылезла из постели. День был чудесный, и я чувствовала себя просто божественно, абсолютно, восхитительно живой. Было тепло и солнечно, так что, приняв душ, я сразу оделась в свой новый купальник. Он цельный, веселенького оливкового цвета, бархатистый, без бретелек. Я накинула сверху халат и пошла завтракать на террасу. Все сначала пили виски с лимонным соком. Или ром с лимонным соком — как кому нравилось. По-моему, это просто здорово придумано. Мне был приятен этот кисловатый вкус с утра, к тому же это так весело — чуточку захмелеть еще до того, как ты съешь свою яичницу.
Мне хотелось, чтобы Пол проспал целый день. А еще лучше, чтобы он проспал до тех пор, пока не настанет время ехать домой. Гилман Хайес тоже был одет по-пляжному. Я посмотрела на его ладонь и запястье при свете солнца. Меня удивил вид его ногтей. Малюсенькие, обкусанные так, что подушечки пальцев как бы загибались поверх них. Кисть руки выглядела сильной, квадратной и коричневой при солнечном свете, массивное запястье опоясывал золотой ремешок часов, и выгоревшие на солнце волосы курчавились над золотым ремешком.
Я уже собиралась уходить, когда, шаркая, вышел Пол. Стив и Ноэль Хесс сидели и разговаривали. Уилма была внизу, на причале, с Джуди. Я слышала, как Уилма засмеялась. Спустившись вниз, я поплавала, а потом Гилман Хайес встал на водные лыжи. Позже он показал и мне, как это делается. Гил очень сильный. Поначалу получалось неуклюже, но у меня от природы способность удерживать равновесие и ноги крепкие, так что под его руководством совсем неплохо получалось. По-моему, это после лыж я заметила, что Пол много пьет. Казалось, глаза у него разбежались в разные стороны. И говорить он стал невнятно. Ноэль тоже много пила, что меня несколько поразило. Прежде я никогда не видела ее пьяной.
Но по-настоящему Пола развезло, когда началась игра в крокет. Вот тут он стал просто ужасен. На некоторое время мне стало за него стыдно, но потом я даже обрадовалась. Теперь-то он уж точно потерял всякое право выговаривать мне насчет выпивки. Я-то никогда не устраивала таких представлений. Мы все были пьяны, но Пол — больше всех. Я, конечно, не собиралась унижаться до того, чтобы ему помогать.
Позже получилось так, что Полу помогла Джуди. Я еще подумала, что у него теперь в запасе будет еще одна отличная история для его дурацких ленчей, если он, конечно, об этом вспомнит. «А меня, ребята, Джуди Джона в постельку укладывала». После еды мне вдруг ужасно захотелось спать. И я, как мышка, прошмыгнула в нашу комнату. Меньше всего мне хотелось разбудить Пола. Я зверски устала, но он издавал такие булькающие и храпящие звуки, что уснуть было невозможно. Тут я вспомнила, что видела Стива с Ноэль, плывущих по озеру в лодке. В некотором роде это меня удивило, но, наверное, будь Ноэль провинциальной, Уилма не позвала бы ее сюда. Было не похоже, что Стив скоро вернется. Я попробовала открыть его дверь. Она оказалась незапертой, так что я растянулась на его кровати. Там было постелено. От алкоголя все-таки развозит, и тогда лучше всего прикорнуть ненадолго, а проснувшись, вы обычно снова как огурчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29