какой-то фанатик угрожал жизни Атагуальпы, но его храбрые телохранители предотвратили покушение.
Он пошел на охранника, низко наклонив голову, и снизу вверх ударил по стволу, чувствуя, как его окатила вторая волна сжатого воздуха, - попади выстрел в него, пуля превратила бы его лицо в кровавое месиво. Воздух взорвался где-то у него за головой; у него чуть не лопнула барабанная перепонка, а после наступила звенящая, ледяная тишина.
Билл встал на цыпочки, ощущая, что еще один револьвер упирается ему в поясницу; ему хотелось закричать: знай он, как осмелела охрана Атагуальпы, он бы ни за что, никогда не потревожил их!
Вдруг низкий голос, булькающий, как у жабы, что-то скомандовал охранникам. Те схватили Билла за руки и, подтащив к машине, швырнули так сильно, что голова его откинулась назад, когда он грудью ударился о дверцу. Они чуть-чуть отодвинули его, чтобы он мог просунуть внутрь голову. Атагуальпа сидел точно посередине заднего сиденья. Живот выпирал из белого хлопчатобумажного костюма - такие носят сельскохозяйственные рабочие. Из-под полей белоснежного сомбреро на него смотрели глазки, утопающие в складках жира. В них ничего не отражалось - ни гнева, ни удивления, ни любопытства. Просто глаза. Орган зрения. Как у любого существа в джунглях. Кисти рук и запястья, густо поросшие волосами, покоились на коленях-колодах. По сравнению с огромным животом, как мешок развалившимся на бедрах, руки казались детскими. Рядом с ним на сиденье лежало аккуратно сложенное пестрое серапе.
- Ты знаешь Атагуальпу и все же осмелился говорить в таком тоне? - пророкотал голос.
Билл начал понимать, почему этот неграмотный индеец приобрел такое влияние. Он ощутил животную, природную силу его личности.
- Я говорил в таком тоне, потому что не считаю Атагуальпу глупцом. - Билл изъяснялся не на простонародной скороговорке, он говорил на твердом, точном испанском языке, какой употребляют в городах.
Охранник, стоящий от него слева, жестоко выкрутил ему кисть и завернул за спину. Билл с трудом сдержал рвущийся из горла стон и крепко стиснул зубы. Выказывать слабость сейчас смерти подобно.
- Моя охрана вела себя не глупо. Они отразили нападение глупого молодого туриста.
- Он на вас не нападал. В кузове пикапа лежит мать этого молодого глупца. Она без сознания. Он отчаянно стремится доставить ее к врачу - на тот берег, в Сан-Фернандо. Увидел, что вы узурпировали его законное место на пароме. Больная женщина и ее сын - богатые и знатные граждане Эстадос-Унидос.
- Проклятые империалисты! Туристов я не жалую. Туристы обесценивают нашу валюту. Мой народ страдает.
- Атагуальпа, политика здесь ни при чем. Дело в обыкновенном милосердии. Но раз уж речь зашла о политике, я должен спросить, хочет ли Атагуальпа, чтобы его знали как человека, который позволил престарелой сеньоре умереть, потому что он вытолкал ее из очереди? Или чтобы о нем заговорили как о человеке, по чьей вине нашему президенту будет направлена официальная нота протеста? По-моему, сеньор, вы еще не настолько сильны, чтобы привлекать к своей особе такое внимание.
Несколько мгновений Атагуальпа не сводил с него тяжелого взгляда. Потом отрывисто приказал что-то одному из охранников. Тот затрусил прочь, заглянул в кузов пикапа, прибежал обратно и сказал:
- Это правда.
- Кто вы такой? - негромко спросил Атагуальпа.
Этого вопроса Билл и страшился.
- Я младший сеньор Дэнтон из Манте.
Впервые в глазах Атагуальпы блеснуло какое-то выражение.
- Неужели? Ранчо Дэнтон богатое место. Вы плохо одеты. Но я вижу, что вы сохранили надменность гринго.
- Она натолкнулась на надменность ваших телохранителей, которые охотно убили бы меня без предупреждения.
Последовал еще один быстрый приказ. Телохранители отпустили Билла. Он осторожно ощупал левое запястье. Больно, но, очевидно, растяжения нет.
Атагуальпа, кряхтя, нагнулся и стал рыться в сумке, стоящей у него в ногах. Когда он разогнулся, в руке у него был дешевый пластмассовый механический карандаш. Такие на фабриках Соединенных Штатов выпускают десятками тысяч. Величественным жестом он подал Биллу карандаш через окно. Билл машинально взял его. Это еще что такое? Он посмотрел на подарок. На карандаше было выгравировано: «Друг Атагуальпы». Его душил смех. Ему так хотелось расхохотаться, что он готов был свалиться в пыль, держась за бока и хватая ртом воздух. Он понял, что лицо его побагровело.
- Не говорите потом, сеньор Дэнтон, будто Атагуальпа неблагодарный человек. Берегите этот карандаш, храните его в надежном месте. Атагуальпа никогда не забывает оказанной услуги.
Биллу удалось поклониться, должным образом поблагодарить Атагуальпу и выразить ему свою признательность.
Атагуальпа принялся быстро распоряжаться. Охранник, пустивший в ход оружие, развернулся и попытался удрать. Остальные схватили его. Все произошло быстро, жестоко и безжалостно. Билл отвел глаза от происходящего и заметил, что юная миссис Герролд сделала то же самое. Пепе наблюдал за всем с благоговейным ужасом. Когда глухие, чмокающие удары прекратились, пистолет и кобуру бросили во вторую машину. Карманы бесчувственного охранника обыскали, нашли несколько песо и отобрали. Его отволокли по диагонали через дорогу, по серой, засохшей грязи, и выкинули с глаз долой за придорожные кусты.
- Моим ребятам не терпится услужить, - проквакал Атагуальпа, обращаясь к Биллу. - Кто будет сопровождать больную сеньору?
- Ее сын, разумеется, и невестка - та девушка со светлыми волосами.
Джон Герролд пришел в себя. Пошатываясь, он поднялся на ноги, вытирая тонкую струйку крови, текшую из-за уха на воротник рубашки. Когда жена подошла к нему, Джон оперся на нее всем своим весом; глаза его были затуманены.
Как только охранники стали вытаскивать носилки из пикапа, Джон Герролд хрипло запротестовал. Билл схватил его за руку и, понизив голос, сказал:
- Все в порядке. Вы и ваша жена поедете с ней. Он позаботится о том, чтобы вы попали к врачу. Только держите рот на замке.
Лежащую без сознания женщину очень бережно и осторожно уложили на заднее сиденье второй машины. Охранники, которым не хватило места, пересели в головную машину. Молодоженов вежливо препроводили во вторую машину.
Атагуальпа высунулся из окна:
- Сеньор Дэнтон, доктору намекнут, что ему очень не повезет, если он не сумеет привести сеньору в чувство.
- Сердечно вам признателен.
- Это я вам признателен, сеньор.
Большие машины по сходням вползли на паром. Команда поразительно расторопно убрала сходни. Когда паром пересекал речушку, рабочие так энергично тянули канат, что тяжелая посудина ощутимо кренилась набок.
Билл не отрываясь смотрел на паром. Вот он причалил. На сей раз остановился дальше от берега, чем в прошлый рейс. На солнце засверкали лопаты. Рабочие копали с маниакальным усердием. Черные седаны походили на блестящих жуков.
- Парень, не зря говорят, что дуракам везет, - раздался голос позади.
Билл повернулся и сверху вниз посмотрел на грубое лицо коротышки Бенсона. Видимо, произошедшее задело его за живое.
- Да уж, - откликнулся Билл: - Я не знал, что в меня будут стрелять. Думал, худшее, что мне грозит, - хорошая взбучка.
- Что он такое тебе дал?
- Вот что. - Билл показал ему карандаш.
- Разрази меня гром! Двухгрошовый карандашик. Друг Атагуальпы, ничего себе! Горилла черномазая. Братишка, кажется, ты неплохо знаешь эту страну. Уж кому и знать, как не тебе: мексикашки сначала стреляют, потом думают, а стрелять они начинают сразу, как вырастают настолько большими, чтобы носить пушки.
Билл посмотрел на коротышку и отвел глаза в сторону. Бесполезно пытаться достучаться до его ограниченного сознания, даже стараться объяснить, что нет на свете более порядочных и вежливых людей, чем мексиканцы. Причем порядочность и тактичность у них врожденные. Правда, Мексика - страна бедняков и великих лишений. Но из этой бедности произрастают люди, исполненные подлинного величия... впрочем, попадаются и настоящие язвы общества, вроде индейца, который называет себя Атагуальпа. Они исповедуют политику ненависти, слепого национализма и расизма.
Люди, подобные Атагуальпе, в изобилии встречаются в кварталах городской бедноты в долине Рио-Гранде. Политики вроде Атагуальпы чаще всего пользуются поддержкой в северных провинциях. Там особенно разителен контраст между Мексикой и богатым северным соседом: граница слишком близка.
Нет, такого, как Бенсон, бесполезно провести по главной улице мантуанской деревни в тот час, когда голубеют тени, - он все равно не увидит ничего, кроме грязи и отбросов. Хижины маленькие, с глинобитными полами. Руки женщин бесконечно шлепают тесто, делают лепешки-тортильяс, а в сумерках в хижинах всегда царят любовь, согласие и лад.
Подобные Бенсону считают Мексику лишенной возраста, статичной, вечно сидящей на корточках и предающейся мечтам о завтрашнем дне - macana. Но Билл знал, какой рывок, по-настоящему мощный рывок, совершила страна в последнее десятилетие. Образование, освоение заброшенных земель, индустриализация. Правда, многие силы тянут страну назад. Коммунисты сеют раздор, словно мухи над отбросами. Да и надменные туристы не способствуют росту любви к могущественному северному соседу. Но если великие умы нации сумеют преодолеть трудности и в оставшийся отведенный им срок успеют достичь результата, тогда Мексика, пробуждающийся великан, сможет занять достойное место в ряду демократических держав.
Билл вздрогнул: наступила реакция. В ушах у него все еще слышалось ноющее жужжание пули. Она прошла на волосок от его головы. Гордиться тут нечем: по существу, его поступок иначе как глупостью не назовешь. Он поставил под удар все, что создавал отец в течение двадцати лет. Но ему невероятно повезло - он вышел сухим из воды, да еще стал «другом» Атагуальпы. Что-то в серьезных глазах той девушки...
Он чувствовал себя так, будто вследствие этого происшествия пробудился от спячки. В голове у него словно что-то щелкнуло, сложилось по-новому. Интересно, сумеет ли он теперь сохранить прежнюю умиротворенность, так же ли будет довольствоваться работой и планированием дел на ранчо?
Бенсон отошел прочь. К Биллу придвинулся Пепе:
- Знаешь, amigo, кажется, я не доживу до старости. У меня чуть сердце не разорвалось.
- Вдобавок к той сердечной ране, которую нанесла тебе одна дама.
- Билл, мне кажется, не стоит рассказывать об этом твоему отцу.
- Я расскажу. О таких вещах он должен знать.
- Ай! Ничего себе поездочка за запчастями! Надо успокоиться, за теми высокими близняшками-блондинками понаблюдать. Ну и фигурки! Просто великолепные! Как это возможно, чтобы они принадлежали тому коротышке с помятым лицом?
- Может, он очень богат. Или разбивать пару не разрешается.
- Когда они начали стрелять, блондинки заволновались, хотя и не слишком, - просто стояли и глазели издалека. А маленький человечек с помятым лицом исчез за деревом; по-моему, очень умно поступил.
- А ты?
- Оказалось, что на полу в кузове пикапа валяется гаечный ключ. Он сам запрыгнул ко мне в руку. Поверь, я его не поднимал! Не знаю, зачем я держал его. Если бы они тебя убили, это помешало бы мне быстро убежать. Двое голубых красавчиков на маленькой машинке быстро уехали и до сих пор не возвращаются. Девица в желтом платье пряталась за машинами. Хитроглазый коротышка бросился в канаву, заслышав выстрел. Все проявили мудрость, кроме тебя, Билл.
- А зато теперь я стал другом Атагуальпы. Пойдем взглянем на избитого охранника: может, ему нужна помощь.
Они подошли к охраннику. Несколько детишек держались на почтительном расстоянии и серьезно рассматривали человека без сознания. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Они схватили его под руки и оттащили в тень. Он застонал и поднес руки к глазам.
- Как самочувствие? - спросил Пепе.
Избитый грязно выругался.
- Очевидно, - констатировал Пепе, - мозги у него не задеты. Образ мыслей остался прежним.
Раненый яростно пожелал Пепе и Биллу катиться к такой-то матери. Пепе передернул плечами. Они оставили его там, в тени, а дети все глазели на него.
Двое юношей на «эм-джи» вернулись. Они держались холодно и высокомерно, словно достигли некоего нового душевного состояния, которое позволяло им совершенно безразлично относиться к окружающим. На лице блондина багровел кровоподтек. Очевидно, нос сломан. Скоро под глазами выступят два огромных синяка.
Билл посмотрел на другой берег. С парома бросили сходни, и вторая машина осторожно сползла на землю, въехала на шоссе и помчалась за головной машиной в Сан-Фернандо, поднимая клубы пыли.
- Наконец, - сказал Пепе, - у меня появилась надежда, что мы, возможно, и пересечем этот могучий, яростный поток. А когда состаримся, доедем до Хьюстона. К тому времени, как я вернусь, моя любимая выскочит замуж за моего соперника и успеет родить ему семерых детей.
К Биллу и Пепе подошли две блондинки в синих джинсовых сценических костюмах и красных туфлях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Он пошел на охранника, низко наклонив голову, и снизу вверх ударил по стволу, чувствуя, как его окатила вторая волна сжатого воздуха, - попади выстрел в него, пуля превратила бы его лицо в кровавое месиво. Воздух взорвался где-то у него за головой; у него чуть не лопнула барабанная перепонка, а после наступила звенящая, ледяная тишина.
Билл встал на цыпочки, ощущая, что еще один револьвер упирается ему в поясницу; ему хотелось закричать: знай он, как осмелела охрана Атагуальпы, он бы ни за что, никогда не потревожил их!
Вдруг низкий голос, булькающий, как у жабы, что-то скомандовал охранникам. Те схватили Билла за руки и, подтащив к машине, швырнули так сильно, что голова его откинулась назад, когда он грудью ударился о дверцу. Они чуть-чуть отодвинули его, чтобы он мог просунуть внутрь голову. Атагуальпа сидел точно посередине заднего сиденья. Живот выпирал из белого хлопчатобумажного костюма - такие носят сельскохозяйственные рабочие. Из-под полей белоснежного сомбреро на него смотрели глазки, утопающие в складках жира. В них ничего не отражалось - ни гнева, ни удивления, ни любопытства. Просто глаза. Орган зрения. Как у любого существа в джунглях. Кисти рук и запястья, густо поросшие волосами, покоились на коленях-колодах. По сравнению с огромным животом, как мешок развалившимся на бедрах, руки казались детскими. Рядом с ним на сиденье лежало аккуратно сложенное пестрое серапе.
- Ты знаешь Атагуальпу и все же осмелился говорить в таком тоне? - пророкотал голос.
Билл начал понимать, почему этот неграмотный индеец приобрел такое влияние. Он ощутил животную, природную силу его личности.
- Я говорил в таком тоне, потому что не считаю Атагуальпу глупцом. - Билл изъяснялся не на простонародной скороговорке, он говорил на твердом, точном испанском языке, какой употребляют в городах.
Охранник, стоящий от него слева, жестоко выкрутил ему кисть и завернул за спину. Билл с трудом сдержал рвущийся из горла стон и крепко стиснул зубы. Выказывать слабость сейчас смерти подобно.
- Моя охрана вела себя не глупо. Они отразили нападение глупого молодого туриста.
- Он на вас не нападал. В кузове пикапа лежит мать этого молодого глупца. Она без сознания. Он отчаянно стремится доставить ее к врачу - на тот берег, в Сан-Фернандо. Увидел, что вы узурпировали его законное место на пароме. Больная женщина и ее сын - богатые и знатные граждане Эстадос-Унидос.
- Проклятые империалисты! Туристов я не жалую. Туристы обесценивают нашу валюту. Мой народ страдает.
- Атагуальпа, политика здесь ни при чем. Дело в обыкновенном милосердии. Но раз уж речь зашла о политике, я должен спросить, хочет ли Атагуальпа, чтобы его знали как человека, который позволил престарелой сеньоре умереть, потому что он вытолкал ее из очереди? Или чтобы о нем заговорили как о человеке, по чьей вине нашему президенту будет направлена официальная нота протеста? По-моему, сеньор, вы еще не настолько сильны, чтобы привлекать к своей особе такое внимание.
Несколько мгновений Атагуальпа не сводил с него тяжелого взгляда. Потом отрывисто приказал что-то одному из охранников. Тот затрусил прочь, заглянул в кузов пикапа, прибежал обратно и сказал:
- Это правда.
- Кто вы такой? - негромко спросил Атагуальпа.
Этого вопроса Билл и страшился.
- Я младший сеньор Дэнтон из Манте.
Впервые в глазах Атагуальпы блеснуло какое-то выражение.
- Неужели? Ранчо Дэнтон богатое место. Вы плохо одеты. Но я вижу, что вы сохранили надменность гринго.
- Она натолкнулась на надменность ваших телохранителей, которые охотно убили бы меня без предупреждения.
Последовал еще один быстрый приказ. Телохранители отпустили Билла. Он осторожно ощупал левое запястье. Больно, но, очевидно, растяжения нет.
Атагуальпа, кряхтя, нагнулся и стал рыться в сумке, стоящей у него в ногах. Когда он разогнулся, в руке у него был дешевый пластмассовый механический карандаш. Такие на фабриках Соединенных Штатов выпускают десятками тысяч. Величественным жестом он подал Биллу карандаш через окно. Билл машинально взял его. Это еще что такое? Он посмотрел на подарок. На карандаше было выгравировано: «Друг Атагуальпы». Его душил смех. Ему так хотелось расхохотаться, что он готов был свалиться в пыль, держась за бока и хватая ртом воздух. Он понял, что лицо его побагровело.
- Не говорите потом, сеньор Дэнтон, будто Атагуальпа неблагодарный человек. Берегите этот карандаш, храните его в надежном месте. Атагуальпа никогда не забывает оказанной услуги.
Биллу удалось поклониться, должным образом поблагодарить Атагуальпу и выразить ему свою признательность.
Атагуальпа принялся быстро распоряжаться. Охранник, пустивший в ход оружие, развернулся и попытался удрать. Остальные схватили его. Все произошло быстро, жестоко и безжалостно. Билл отвел глаза от происходящего и заметил, что юная миссис Герролд сделала то же самое. Пепе наблюдал за всем с благоговейным ужасом. Когда глухие, чмокающие удары прекратились, пистолет и кобуру бросили во вторую машину. Карманы бесчувственного охранника обыскали, нашли несколько песо и отобрали. Его отволокли по диагонали через дорогу, по серой, засохшей грязи, и выкинули с глаз долой за придорожные кусты.
- Моим ребятам не терпится услужить, - проквакал Атагуальпа, обращаясь к Биллу. - Кто будет сопровождать больную сеньору?
- Ее сын, разумеется, и невестка - та девушка со светлыми волосами.
Джон Герролд пришел в себя. Пошатываясь, он поднялся на ноги, вытирая тонкую струйку крови, текшую из-за уха на воротник рубашки. Когда жена подошла к нему, Джон оперся на нее всем своим весом; глаза его были затуманены.
Как только охранники стали вытаскивать носилки из пикапа, Джон Герролд хрипло запротестовал. Билл схватил его за руку и, понизив голос, сказал:
- Все в порядке. Вы и ваша жена поедете с ней. Он позаботится о том, чтобы вы попали к врачу. Только держите рот на замке.
Лежащую без сознания женщину очень бережно и осторожно уложили на заднее сиденье второй машины. Охранники, которым не хватило места, пересели в головную машину. Молодоженов вежливо препроводили во вторую машину.
Атагуальпа высунулся из окна:
- Сеньор Дэнтон, доктору намекнут, что ему очень не повезет, если он не сумеет привести сеньору в чувство.
- Сердечно вам признателен.
- Это я вам признателен, сеньор.
Большие машины по сходням вползли на паром. Команда поразительно расторопно убрала сходни. Когда паром пересекал речушку, рабочие так энергично тянули канат, что тяжелая посудина ощутимо кренилась набок.
Билл не отрываясь смотрел на паром. Вот он причалил. На сей раз остановился дальше от берега, чем в прошлый рейс. На солнце засверкали лопаты. Рабочие копали с маниакальным усердием. Черные седаны походили на блестящих жуков.
- Парень, не зря говорят, что дуракам везет, - раздался голос позади.
Билл повернулся и сверху вниз посмотрел на грубое лицо коротышки Бенсона. Видимо, произошедшее задело его за живое.
- Да уж, - откликнулся Билл: - Я не знал, что в меня будут стрелять. Думал, худшее, что мне грозит, - хорошая взбучка.
- Что он такое тебе дал?
- Вот что. - Билл показал ему карандаш.
- Разрази меня гром! Двухгрошовый карандашик. Друг Атагуальпы, ничего себе! Горилла черномазая. Братишка, кажется, ты неплохо знаешь эту страну. Уж кому и знать, как не тебе: мексикашки сначала стреляют, потом думают, а стрелять они начинают сразу, как вырастают настолько большими, чтобы носить пушки.
Билл посмотрел на коротышку и отвел глаза в сторону. Бесполезно пытаться достучаться до его ограниченного сознания, даже стараться объяснить, что нет на свете более порядочных и вежливых людей, чем мексиканцы. Причем порядочность и тактичность у них врожденные. Правда, Мексика - страна бедняков и великих лишений. Но из этой бедности произрастают люди, исполненные подлинного величия... впрочем, попадаются и настоящие язвы общества, вроде индейца, который называет себя Атагуальпа. Они исповедуют политику ненависти, слепого национализма и расизма.
Люди, подобные Атагуальпе, в изобилии встречаются в кварталах городской бедноты в долине Рио-Гранде. Политики вроде Атагуальпы чаще всего пользуются поддержкой в северных провинциях. Там особенно разителен контраст между Мексикой и богатым северным соседом: граница слишком близка.
Нет, такого, как Бенсон, бесполезно провести по главной улице мантуанской деревни в тот час, когда голубеют тени, - он все равно не увидит ничего, кроме грязи и отбросов. Хижины маленькие, с глинобитными полами. Руки женщин бесконечно шлепают тесто, делают лепешки-тортильяс, а в сумерках в хижинах всегда царят любовь, согласие и лад.
Подобные Бенсону считают Мексику лишенной возраста, статичной, вечно сидящей на корточках и предающейся мечтам о завтрашнем дне - macana. Но Билл знал, какой рывок, по-настоящему мощный рывок, совершила страна в последнее десятилетие. Образование, освоение заброшенных земель, индустриализация. Правда, многие силы тянут страну назад. Коммунисты сеют раздор, словно мухи над отбросами. Да и надменные туристы не способствуют росту любви к могущественному северному соседу. Но если великие умы нации сумеют преодолеть трудности и в оставшийся отведенный им срок успеют достичь результата, тогда Мексика, пробуждающийся великан, сможет занять достойное место в ряду демократических держав.
Билл вздрогнул: наступила реакция. В ушах у него все еще слышалось ноющее жужжание пули. Она прошла на волосок от его головы. Гордиться тут нечем: по существу, его поступок иначе как глупостью не назовешь. Он поставил под удар все, что создавал отец в течение двадцати лет. Но ему невероятно повезло - он вышел сухим из воды, да еще стал «другом» Атагуальпы. Что-то в серьезных глазах той девушки...
Он чувствовал себя так, будто вследствие этого происшествия пробудился от спячки. В голове у него словно что-то щелкнуло, сложилось по-новому. Интересно, сумеет ли он теперь сохранить прежнюю умиротворенность, так же ли будет довольствоваться работой и планированием дел на ранчо?
Бенсон отошел прочь. К Биллу придвинулся Пепе:
- Знаешь, amigo, кажется, я не доживу до старости. У меня чуть сердце не разорвалось.
- Вдобавок к той сердечной ране, которую нанесла тебе одна дама.
- Билл, мне кажется, не стоит рассказывать об этом твоему отцу.
- Я расскажу. О таких вещах он должен знать.
- Ай! Ничего себе поездочка за запчастями! Надо успокоиться, за теми высокими близняшками-блондинками понаблюдать. Ну и фигурки! Просто великолепные! Как это возможно, чтобы они принадлежали тому коротышке с помятым лицом?
- Может, он очень богат. Или разбивать пару не разрешается.
- Когда они начали стрелять, блондинки заволновались, хотя и не слишком, - просто стояли и глазели издалека. А маленький человечек с помятым лицом исчез за деревом; по-моему, очень умно поступил.
- А ты?
- Оказалось, что на полу в кузове пикапа валяется гаечный ключ. Он сам запрыгнул ко мне в руку. Поверь, я его не поднимал! Не знаю, зачем я держал его. Если бы они тебя убили, это помешало бы мне быстро убежать. Двое голубых красавчиков на маленькой машинке быстро уехали и до сих пор не возвращаются. Девица в желтом платье пряталась за машинами. Хитроглазый коротышка бросился в канаву, заслышав выстрел. Все проявили мудрость, кроме тебя, Билл.
- А зато теперь я стал другом Атагуальпы. Пойдем взглянем на избитого охранника: может, ему нужна помощь.
Они подошли к охраннику. Несколько детишек держались на почтительном расстоянии и серьезно рассматривали человека без сознания. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Они схватили его под руки и оттащили в тень. Он застонал и поднес руки к глазам.
- Как самочувствие? - спросил Пепе.
Избитый грязно выругался.
- Очевидно, - констатировал Пепе, - мозги у него не задеты. Образ мыслей остался прежним.
Раненый яростно пожелал Пепе и Биллу катиться к такой-то матери. Пепе передернул плечами. Они оставили его там, в тени, а дети все глазели на него.
Двое юношей на «эм-джи» вернулись. Они держались холодно и высокомерно, словно достигли некоего нового душевного состояния, которое позволяло им совершенно безразлично относиться к окружающим. На лице блондина багровел кровоподтек. Очевидно, нос сломан. Скоро под глазами выступят два огромных синяка.
Билл посмотрел на другой берег. С парома бросили сходни, и вторая машина осторожно сползла на землю, въехала на шоссе и помчалась за головной машиной в Сан-Фернандо, поднимая клубы пыли.
- Наконец, - сказал Пепе, - у меня появилась надежда, что мы, возможно, и пересечем этот могучий, яростный поток. А когда состаримся, доедем до Хьюстона. К тому времени, как я вернусь, моя любимая выскочит замуж за моего соперника и успеет родить ему семерых детей.
К Биллу и Пепе подошли две блондинки в синих джинсовых сценических костюмах и красных туфлях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26