Он вполне мог передать ее сыновьям... Однако Рэм тоже был сыном Ральднора. Его аура была потрясающей, царственной, но почти совершенно человеческой. Он не умел ничего запредельного или ничем не выказывал, что умеет. Ральданаш, которого Яннул запомнил совсем мальчишкой, пожалуй, имел больше сходства с отцом, но был холоден, как остывшие угли. Ральднор, даже ставший богом, никогда не был таким.
Яннул любил Ральднора, как брата, даже сильнее, чем своих братьев по крови. И эта любовь никуда не делась, хотя Ральднор ушел из их жизни еще поколение назад.
Но что толку сейчас думать об этом?
Сафка тем временем продолжала говорить с возбужденными, наэлектризованными ольмийцами. Но Яннул больше не слушал ее, ибо услышал нечто иное. Что-то беззвучное.
Он уже слышал такое прежде — на Равнинах под Корамвисом, в ночь перед последней битвой. Какая-то безмолвная дрожь воздуха и земли, повсюду...
Сила.
Внезапно он снова ощутил себя молодым — как тогда, и, как тогда, был напуган, но теперь каким-то новым страхом. Яннул твердо знал, не умея объяснить, почему — что-то вот-вот случится. Энергия, сила... и смерть. Возможно — горный обвал, который погребет под собой кармианских солдат, преследующих беженцев лишь потому, что им отдали такой приказ. Возмездие падет на их головы, ибо они трусы, а малодушие всегда порождает зло.
Яннул полуобернулся. Теперь все люди стояли так, чтобы видеть нижний конец дороги, откуда должны были появиться кармианцы.
Он бросил взгляд на сына. Юное открытое лицо было полно какой-то дикой силы — лицо мужчины, нет, лик демона. Яннулу хотелось кричать. С чем бы они ни столкнулись, это не несло им ответа. Встретить меч мечом, упредить смерть иной смертью... Они убили Корамвис, сломили мощь Виса и изменили мир. И что принес этот новый мир? Еще больше убийств, еще больше боли — до бесконечности. Огненный круг...
— Нет, — услышал он голос. Чей на этот раз? Рука, стиснувшая его ладонь, была тверда и прохладна. — В степном городе Ральднор заставил нас убивать. Я помню это слишком хорошо. Каждую ночь во сне я переживаю это снова и снова. Но сейчас все будет иначе.
Медаси. Теперь Яннул чувствовал себя маленьким ребенком и вцепился в ее руку, словно в материнскую.
Снова поднялся ветер.
И вот из-за плавного поворота горной дороги показались вражеские солдаты.
Кармианцы проделали тот же нелегкий путь наверх, но у них обошлось без потерь. Они знали, что от них ждут осмотрительности.
Их капитан, не так давно назначенный на эту должность лично Кесаром, все еще находился под впечатлением встречи с королем и сумел заразить солдат своим воодушевлением. Согласно его плану никто из мужчин Ольма не должен был остаться в живых. Женщин предполагалось отправить рабынями в Кармисс или использовать тем же способом на месте для нужд оккупационной армии.
Выехав из-за поворота, капитан увидел людей, сгрудившихся впереди. Они стояли, чуть ли не вжавшись спиной в стену. Капитан придержал зееба, решив подождать, пока подтянутся остальные солдаты. Отсюда будет удобно командовать копьеметателями. А сейчас можно присмотреться к бунтовщикам и произвести отбор, пока основные силы не приступили к расправе.
Но прежде, чем все это начало выполняться, капитан заметил мужчину, стоящего на дороге как раз между солдатами и беженцами.
Странно, но не было похоже, что он вышел из рядов восставших. И конечно, он никак не смог бы незаметно вскарабкаться по склону. Может, вылез из какой-то пещеры?
Капитан поднял руку, останавливая строй. Похоже, назревала проблема. Мужчина был полу-Висом, с очень темной кожей, однако роскошная грива его волос казалась серебристо-белой, а светлые глаза даже с такого расстояния сверкали, как бриллианты.
За спиной у себя капитан уловил приглушенные возгласы и проклятия, ему даже почудилась испуганная молитва. Впрочем, его собственной спине тоже стало холодно, и он не сразу понял, почему, пока не разглядел на мужчине драконью кольчугу старого Корамвиса. Он был высок, этот мужчина, и выглядел, словно король, но лицо — лицо его было ликом божества.
Некоторые из солдат упали на колени. Зеебы испугано ржали, офицеры выкрикивали какие-то приказы, но голоса их срывались от страха.
Перед ними на дороге стоял Ральднор эм Анакир.
Капитан пытался совладать с собой. Надо было срочно что-то делать — но что?
Затем все окончательно вышло из его власти.
Воздух за спиной героя-бога наполнился огненным сиянием. Мир вокруг постепенно померк, осталось одно это сияние, достающее до неба. Оно сложилось в силуэт, который нельзя было спутать ни с чем — змеехвостая богиня, Ашара-Ашкар-Анакир, Повелительница Змей.
Крики стихли. Кармианцы смотрели на нее, застыв в безмолвии и неподвижности. Капитан пребывал в том же странном оцепенении. Страха он не ощущал. Он чувствовал ужас, переходящий в экстаз.
Гигантское видение не полностью уплотнилось, оставшись полупрозрачным. Но все же можно было разглядеть, что богиня выглядит не совсем так, как доводилось раньше слышать солдатам. Ее волосы были черными, а кожа — темной бронзой Ланна. Ее хвост, черно-чешуйчатый с золотыми отметинами вдоль всех колец, мерцал и шевелился. Лишь глаза, взирающие на солдат откуда-то из поднебесья, были янтарными, как положено.
В них не было проклятия. Скорее они направляли кармианцев.
И вдруг все стало легко и просто. Они развернулись, переседлали присмиревших зеебов и двинулись обратно.
Где-то мили три кармианцы возвращались назад по своему прежнему пути, пребывая в покое и умиротворении. Лишь потом капитан, ехавший последним, не без усилия пришел в себя...
...только для того, чтобы услышать грохочущий звук обвала. Каменная масса обрушилась на дорогу, надежно отрезав восставших от их гонителей.
16
Когда от колоннады отделилась какая-то фигура и бросилась к нему, Рармон отреагировал быстрее, чем его телохранитель. Однако незнакомец с поклоном упал на одно колено — знак почтения в висском Кармиссе.
Подошел телохранитель Рармона, держа руку на эфесе меча.
— Встань, — он слегка подтолкнул коленопреклоненного человека.
— Только когда мне велит лорд Рармон.
Телохранитель вопросительно глянул на хозяина.
— Вставай, — приказал тот. — И объясни, что тебе надо.
Мужчина поднялся. Он был Висом, причем очень темным. Даже более того. Хотя он говорил без акцента, весь его облик выдавал закорианское происхождение.
— Мой лорд, я хотел бы сказать вам несколько слов наедине.
Рармон возвращался с тренировки через главный двор перед дворцом Анкиры. Это было весьма оживленное место, где пересекалась большая часть дворцовых путей. К тому же фонтан, увитый диким виноградом, всегда привлекал толпы знатных бездельников. Более неподходящего места для беседы наедине невозможно было представить. Даже не оглядываясь, Рармон был уверен, что на них уже обратили внимание все, кто только мог.
Он велел телохранителю отойти в сторону и обратился к незнакомцу:
— Из какого ты народа?
— О да, лорд принц, во мне есть закорианская кровь. Но наполовину я дорфарианец. Я занимаюсь тем, что прощупываю военных советников Повелителя Гроз. Платный поставщик сведений, но работаю против Йила.
— Иными словами, перебежчик.
— Нет, лорд принц. Я родился в Вардийском Закорисе. Мой король, Сорм Вардийский — союзник Дорфара, и я служу Дорфару.
— Кто послал тебя ко мне?
— Тот, кого вы предали, лорд принц.
— Интересно, кто бы это мог быть? — Рармон внимательно глянул на собеседника. Тот на мгновение отвел взгляд, но тут же снова посмотрел ему в глаза.
— Могущественный повелитель, по-прежнему помнящий вам цену, хотя вы и забыли его щедрость.
— Все понятно. Вардийский закорианец, помогающий Дорфару и представляющий Кесара эм Кармисса. Ты сам не путаешься во всем этом?
— Мой лорд, я передаю сообщения тех, кто мне платит.
— И какое сообщение ты приготовил для меня?
— Пока никакого. Я здесь, чтобы спросить вас: не будете ли вы так любезны принять вестника от лорда Кесара?
— Он прекрасно знает, что нет. Я уже говорил ему. После чего возникает вопрос: зачем он вообще тебя прислал? Не для того ли, чтобы мой сводный брат увидел, как я беседую с закорианским шпионом?
Темнокожий Вис очень осторожно отступил на шаг.
— Стоять! — приказал Рармон. Тот остановился. — Поскольку слухи об этом эпизоде немедленно пойдут по всему дворцу, я обязан позаботиться о чистоте своей репутации. Иди за возмещением к Кесару, если останешься без пары зубов, — развернувшись с кошачьим проворством, он от души заехал незнакомцу в челюсть и, возвысив голос, объявил на весь двор: — Вот все, что найдется у меня для Закориса.
Не оглядываясь, Рармон продолжил путь к колоннаде и далее — в свои покои.
Венкрек, подозрительный, как и положено хорошему лорду-правителю, мог заранее подготовить этого человека. Всесторонняя проверка — нынешняя верность Дорфару, былая верность Кармиссу. Очень хотелось верить, что это всего-навсего проверка, а не начало дискредитации.
Обсуждение будущей войны длилось весь этот месяц. Кесар, захвативший Ланн и Элир, получил весьма выгодные предложения, но отвечать на них не спешил, отделываясь вежливыми, ничего не значащими посланиями. Создавалось впечатление, что по каким-то причинам он решил отказаться от предлагаемого союза. Дорфару, который уже почти успокоился в отношении своих восточных границ, теперь снова приходилось заниматься этим вопросом. Таким образом, ни переговоры, ни военное искусство не дали никаких плодов. Хладнокровие Ральданаша все больше походило на безразличие или обычную Равнинную пассивность.
Что до выходцев с Равнин, то, когда их удавалось где-то встретить, они поражали своим полным отчуждением. Они скользили по улицам или дворцу, ни во что не вмешиваясь, ничего не замечая. Люди кланялись им и отстранялись, стараясь держаться поодаль. Детям не разрешали играть поблизости от домов эманакир. Их не столько уважали, сколько боялись, а уж больше или меньше, чем Вольного Закориса, Рармон судить не брался.
Шел дождь, с деревьев сыпались листья. Анкира была полна мрачных прогнозов и совершенно идиотской показной храбрости.
В прошлом году на излете лета Рармон еще звался Рэмом и прочесывал холмы Ланна в поисках ребенка Кесара...
Если вдуматься, Дорфар дал ему слишком мало. Роскошь, власть, титул — все это обесценилось и ничего не значило для него. Случись война, он получит армию честных восторженных солдат и верный шанс умереть. Снова пусто. Нет, Дорфар ничего не дал Рармону.
Раз или два он подумывал, удалось ли сыну Яннула добраться до родины. Но теперь и Яннул, и Лар-Ральднор стали для него обитателями страны по имени Прошлое.
Человек, который поджидал Йезу, старшую даму Улис-Анет, не был закорианцем.
Он перехватил ее, когда она вместе с прочими придворными дамами возвращалась из храма Анакир на Холме Верховных королей. Стояли ранние сумерки, дождь утих, хотя резкий порывистый ветер с северных гор заставлял гнуться деревья священной рощи. Однако стоило мужчине заговорить с Йезой, всегда полной надежд на новую связь, как та охотно отошла в сторону. Остальные дамы, приняв это за любовное свидание, продолжили свой путь.
Несколькими часами позже, готовя госпожу ко сну, Йеза выдернула маленькую прядку кроваво-красных волос под тем предлогом, что ее никак не удается уложить. Затем, когда королева удалилась в спальню, Йеза прихватила один из серебряных шнурков, которые были вплетены в прическу Улис-Анет во время обеда.
Сначала, когда ей предложили стащить что-нибудь из вещей хозяйки, девушка оскорбилась. Но посредник, с которым она беседовала, был так очарователен и убедителен... В конце концов, человек, пославший его, был готов вскоре вернуть безделушку, да еще с вознаграждением. Причем вещице вовсе не надо быть ценной — лишь бы по ней можно было сразу же опознать королеву.
Шнурок, по мнению Йезы, был хорошим выбором — уместно и со вкусом. Даже если посредник соврал, и она не получит никакого вознаграждения, все равно оказать такую услугу ее бедной одинокой госпоже и прекрасному лорду Рармону — само по себе удовольствие.
После отъезда Лар-Ральднора Йеза откровенно скучала. Ее уныние усугублялось еще и тем, что теперь Айрос крайне редко появлялся в покоях Улис-Анет. А Йеза имела несчастье внушить себе, что влюблена в лорда Айроса. Она бы не усомнилась в своей победе — разве он не бросал на нее заинтересованные взгляды? — но не с такой соперницей, как королева.
С другой стороны, она жалела свою госпожу, томящуюся без мужского внимания. Йеза, как главная смотрительница ее покоев, прекрасно знала, что хотя Ральданаш и уединяется время от времени с женой в ее спальне, но так ни разу и не возлег с ней. После охоты в Куме Улис-Анет сделалась очень странной, замкнутой и безразличной ко всему. Казалось, она наблюдает образы внешней жизни, но не желает их осознавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79