- Окостенение бывает всегда, это-то вы должны знать. И
кончайте, пожалуйста, расспросы, я ничего больше не могу сообщить.
- Благодарю вас, - не скрывая раздражения, бросил Грегори
и направился ко входу в морг.
Дверь была приоткрыта, но чтобы войти в морг, пришлось бы
перешагивать, вернее, перепрыгивать через труп. "Тут и так все
истоптано, - подумал Грегори, - лучше не оставлять лишних
следов". Он потянул сбоку за скобу. Никакого результата. Тогда он
рванул, и дверь с размаху ударила в стену. Внутри было темно. В
щель под дверью намело немного снега, теперь он таял и
расплывался по полу лужицей. Грегори зажмурился и, поеживаясь от
промозглого холода, которым тянуло от стен, ждал, когда глаза
привыкнут к темноте.
Разбитое окно пропускало немного света, второе же,
забеленное известкой, было почти непрозрачным. В центре барака
стоял гроб, выстланный стружками. К нему прислонен венок, обвитый
черной лентой. Можно было прочесть слова: "безутешной скорби". В
углу стояла крышка гpo6a. Под окном на земляном полу были
разбросаны стружки. Напротив, у другой стены, стояли кирка,
лопаты и лежал моток перепачканных глиной веревок. И еще лежало
несколько досок.
Грегори вышел на улицу и прикрыл глаза, отвыкшие в темноте
от света. Полицейский, стараясь не дотрагиваться до трупа,
осторожно накрывал его брезентом.
- Вы дежурили до трех ночи? - подойдя к нему, спросил
Грегори.
- Да, господин лейтенант. - Полисмен выпрямился.
- И где было тело?
- Пока я дежурил? В гробу.
- Вы проверяли?
- Да.
- Открывали дверь?
- Нет, я светил фонарем в окно.
- Стекло было разбито?
- Нет.
- А гроб?
- Простите?
- Гроб был открыт?
- Да.
- Как лежал покойник?
- Обыкновенно.
- Почему он голый?
Полицейский оживился.
- Хоронить его должны были сегодня, а с одеждой это целая
история. С тех пор как от него сбежала жена (это было два года
назад), он жил с сестрой. Страшно тяжелая женщина, ни с кем не
ладит. Костюм, который был на нем (он умер сразу после завтрака),
она не дала, потому что он, дескать, новый и ей жалко. Она
собиралась дать старый, а когда приехали из похоронного бюро,
сказала, что перекрасит в черный цвет какой-нибудь похуже, но
тот, из похоронного бюро, не захотел приезжать во второй раз и
взял труп, как был, без одежды. Сегодня она собиралась привезти
костюм...
- Слушайте, Грегори, я, пожалуй, поеду. Мне тут делать
нечего, - заявил вдруг Соренсен, внимательно прислушивавшийся к
разговору. - Дайте мне машину. А сами возьмете здесь...
- Ага, сейчас поговорим, - бросил Грегори. Соренсен
раздражал его. - Постараюсь что-нибудь придумать для вас, -
все-таки добавил он, глядя на помятый брезент. Внешность
покойного хорошо запомнилась ему, хоть видел он его всего
несколько минут. Старик, за шестьдесят. Руки мозолистые и темные,
темнее лица. Во весь череп лысина, и только на висках да на
затылке пробивается седая щетина. Но особенно врезалось Грегори в
память удивление, застывшее в широко открытых помутневших глазах.
В пальто становилось жарко. Грегори прикинул, когда солнце
дойдет до этого пока что затененного места. К тому времени надо
будет снять все следы.
Он собирался уже посылать на шоссе полисмена, но тут увидел
своих людей и кинулся им навстречу.
- Ну наконец-то. Давайте поторапливайтесь. Томас, для меня
очень важны следы между окном и дверью. Только получше посыпайте
тальком, снег влажный. И осторожно, а то все расползется! Я еду в
город. А вы сделайте все измерения; да, и расстояние до воды -
там, за кустами, ручей. Пару общих снимков и обыщите как следует
берег, может, я что прозевал.
- Не беспокойтесь, Грегори, все будет в лучшем виде! -
заверил Вильсон. Свой плоский чемоданчик он нес на ремне,
перекинутом через плечо. Чемодан бился о бедро, и оттого
казалось, что Вильсон хромает. - Пришлите за нами машину, ладно?
- добавил он на ходу.
- Обязательно.
Грегори, забыв про Соренсена, направился к шоссе. А
обернувшись, увидел, что тот неторопливо идет за ним. Веревки,
ограждавшие место происшествия, были сняты. Двое рабочих
вытаскивали "бентли" из кювета. У моста стоял "олдсмобиль". Коллз
уже развернул его. Ни слова не говоря, Грегори сел на переднее
сиденье, рядом с Коллзом. Мотор работал, и Соренсен ускорил шаг.
Они проехали мимо постового из дорожной полиции и повернули к
Пикерингу.
Полиция размещалась в двухэтажном доме на углу рыночной
площади. Полисмен проводил Грегори на второй этаж. По обе стороны
длинного коридора шли двери, коридор кончался окном, из которого
открывался вид на крыши одноэтажных домиков, стоящих на той
стороне площади.
Грегори вошел в кабинет. Из-за стола поднялся комендант,
рыжий, длиннолицый, на лбу у него отпечатался красный рубец; шлем
лежал на столе.
Пока они обменивались первыми фразами, он несколько раз
потер руки и улыбнулся - нервно, невесело.
- Ну что ж, за работу, - усаживаясь, вздохнул Грегори. -
Как дела у Вильямса? С ним можно будет побеседовать?
Комендант отрицательно покачал головой.
- Исключено. Перелом основания черепа. Я только что звонил
в Хэйк. Он без сознания. Врачи говорят, это продлится какое-то
время, если, конечно, он вообще выкарабкается.
- Да? Скажите, вы ведь знаете своих людей, что он собой
представляет, этот Вильямс? Давно ли служит в полиции? В общем,
расскажите все, что вам о нем известно.
Грегори говорил, а мыслями все еще был у морга, все еще
видел эти следы на снегу.
- Вильямс? Он тут уже почти четыре года. До этого жил на
севере. Служил в армии, был ранен, имеет награды. Тут он женился,
у него двое детей. Ничем особенно не выделяется. Любит рыбалку.
Уравновешенный, неглупый. За все время службы ни одного
серьезного нарушения.
- А несерьезные?
- Ну... я сказал бы, он был излишне... мягок. Как
говорится, по доброте душевной... По-своему интерпретировал
инструкции. Вы же понимаете, в такой дыре все друг друга знают...
Ай, да пустяки все это, просто он слишком мало штрафовал...
Человек он был спокойный, пожалуй, даже слишком спокойный, то
есть не был, а есть, - поправился комендант, и лицо у него
дрогнуло.
- В привидения он верил? - совершенно серьезно спросил
Грегори. Комендант поднял на него бесцветные глаза.
- В привидения? - машинально переспросил он и вдруг
смешался. - В привидения? Нет... не думаю... не знаю... Вы
считаете, что он... - и не закончил. Наступило молчание.
- А вы не могли бы, хотя бы предположительно, сказать, от
кого он убегал? - тихо спросил Грегори, наклоняясь к коменданту
и глядя ему прямо в глаза. Тот молчал. Потом медленно опустил и
снова поднял голову.
- Предположить не могу, но...
- Но?..
Комендант не моргая смотрел на Грегори, точно изучал его
лицо. Потом медленно пожал плечами.
- Ну ладно. Перейдем к фактам. Пистолет Вильямса у вас?
- Да.
- Ну и что?
- Он держал его в руке, - тихо сказал комендант.
- Вот как? Он стрелял?
- Нет. Пистолет был на предохранителе. Но... в ствол был
дослан патрон.
- Мг-м. А как обычно ходят ваши люди? Пистолет готов к
стрельбе?
- Нет. У нас тут тихо. Дослать патрон всегда успеешь.
- Как вы думаете, он сам прошел или прополз эти несколько
шагов от того места, где был сбит, дотуда, где его нашли?
Комендант с удивлением взглянул на него.
- Нет, лейтенант, он так и остался лежать. Смидерз, тот
человек, который его сбил, сказал, что это он перенес Вильямса -
сразу же...
- Ага. Ну, это упрощает дело. Будем думать, что...
упрощает. Этот Смидерз здесь?
- Да.
- Я бы хотел допросить его. Вы не возражаете?
- Пожалуйста.
Комендант открыл дверь, отдал распоряжение и подошел к окну.
Ждать пришлось не больше минуты. В комнату вошел худощавый
человек со смазливым лицом второразрядного кинолюбовника, одетый
в пушистый свитер и обтягивающие фланелевые брюки. Стоя у порога,
он с нескрываемой тревогой смотрел на Грегори, который,
повернувшись вместе со стулом, несколько секунд разглядывал его,
а потом сообщил:
- Я из Ярда, веду следствие по вашему делу. Можете вы
ответить на несколько вопросов?
Смидерз кивнул.
- Собственно... я все уже рассказал... Я не виноват.
- Если вы невиновны, вам нечего беспокоиться. Вы задержаны
по обвинению в том, что вызвали дорожное происшествие, в
результате которого пострадал человек. Вы не обязаны давать
ответы на вопросы, если они могут быть использованы против вас
для обоснования обвинения. Хотите отвечать?
- Да, да, конечно... Мне нечего скрывать, - пробормотал
молодой человек, явно напуганный официальной формулой. - Я
ничего не мог сделать. Он просто-напросто бросился мне под
колеса. В конце концов, это дорога, а не тротуар. Нельзя же
ночью, да еще при таком тумане, нестись и не смотреть, куда
бежишь. Моя машина едва ползла! Я сделал все, что было в моих
силах, и вдобавок еще разбил машину. Это он виноват. Ума не
приложу, как я из этого выпутаюсь: машина не совсем моя, и...
- Будьте добры, расскажите по порядку, как все произошло. С
какой скоростью вы ехали?
- Клянусь вам, не больше тридцати в час. Туман, снег,
дальний свет зажечь нельзя, потому что с ним еще хуже...
- Вы что, ехали с погашенными фарами?
- Нет, что вы! Я зажег ближний, городской. Видимость была
шагов пять-шесть. Я заметил его, когда он был уже перед самой
машиной. Верите, он несся как сумасшедший, как слепой, просто
бросился под машину!
- У него что-нибудь было в руках?
- Что?
- Я спрашиваю, он что-нибудь держал в руках?
- Не заметил. То есть потом, когда его поднял, увидел, что
он держит револьвер. А тогда не видел. Я резко тормознул, ну,
меня и повело, крутнуло, развернуло задом. Машина врезалась в
дерево, а я вот поранился, - и Смидерз дотронулся до головы.
Ссадина с запекшейся кровью шла у него через весь лоб и исчезала
в волосах.
- Я тогда даже и не почувствовал. Я страшно испугался, но
думал, что мне удалось проскочить, не задев его, то есть я
действительно проскочил. Черт знает, как его ударило - может,
бампером? - когда машину крутануло. Он лежал и не шевелился. Я
стал растирать его снегом, о себе я и не думал, хотя кровь
заливала мне глаза. Но он не приходил в себя, и я сперва решил
отвезти его в больницу, но машина не заводилась, что-то с
мотором, не знаю. Тогда я побежал по шоссе и позвонил из первого
же дома...
- Вы перенесли его в кювет. А почему не в машину?
- Ну... - Молодой человек замялся. - Это... как его...
когда человек без сознания, его нужно положить ровно, а в машине
мало места. И потом я подумал, что если оставить его на шоссе, то
на него могут наехать.
- Хорошо. Когда все это произошло?
- В начале шестого. Минут десять - пятнадцать шестого.
- Когда вы бежали в город, вы никого не видели на шоссе?
- Никого.
- А когда ехали, вам никто не встретился? Пешеходы? Машины?
- Пешеходы - нет. Машины? Нет, машин тоже не было. То есть
встретил два грузовика, но еще на автостраде.
- Вы откуда ехали?
- Из Лондона.
Грегори замолчал. Смидерз подошел к нему и спросил:
- Инспектор, мне можно идти? Да, а как быть с машиной?
- О машине не беспокойтесь, - вступил комендант. - Если
хотите, мы сами отвезем ее в какой-нибудь гараж. Тут рядом
ремонтная мастерская, можно поставить машину там.
- Благодарю вас. Это хорошо. Только мне нужно будет дать
телеграмму насчет денег. А теперь... мне можно идти?
Комендант и Грегори обменялись взглядами. Грегори еле
заметно кивнул.
- Оставьте свой адрес, имя и фамилию. Адрес, по которому вы
живете.
Смидерз направился к двери, взялся за ручку и остановился.
- А... а как с ним? - чуть слышно спросил он.
- Может, выкарабкается. Пока трудно что-либо сказать, -
ответил комендант. Смидерз открыл рот, но ничего не произнес и
вышел.
Грегори повернулся к столу, опер голову на руки. Его
охватила непонятная усталость. Хотелось просто молча посидеть, ни
о чем не думая.
- От чего он убегал? - вдруг неожиданно для самого себя во
весь голос воскликнул он. - От чего, черт побери, он убегал?
- Может, правильней: от кого? - поправил комендант.
- Нет. Если бы он кого-нибудь увидел, он стрелял бы. Вы
думаете, нет? А я говорю - да! Как дважды два - стрелял бы!
- Вы осмотрели следы? - поинтересовался комендант. Он
сидел и упорно старался продеть ремешок шлема в пряжку. Грегори
окинул его внимательным взглядом. На щеках и под глазами у
коменданта глубокие морщины, глаза покрасневшие, усталые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27