Я произнес:
- Может, миль сто, а, может, и больше.
Он немного подумал, глядя на меня сверху. Глаза его были достаточно
дружелюбны, но, казалось, смотрели куда-то сквозь меня. Они напоминали
свечу, горящую за окном незнакомого дома.
- Там, куда они упали, нехорошие места, - наконец, сказал он. - Башни
Нанди очень круты.
Я знал это. И место выбирал очень тщательно. Я бросил на него
мужественный, исполненный беззаветной решимости взгляд.
- Там находится десятеро, и я отвечаю за их жизни. Я обязан сделать
все, что в моих силах.
Его взгляд встретился с моим. И в первый раз с момента нашей встречи
в его взгляде промелькнул какой-то теплый огонек.
- Сначала ты должен поесть и отдохнуть.
Я хотел сказать что-нибудь, чтобы он поглубже захватил наживку, но
как раз в этот момент мир начал медленно крутиться вокруг меня. Я сделал
шаг, чтобы восстановить равновесие, но тут пространство вокруг меня
заполнили какие-то светящиеся хлопья, затем окружающее стало ускользать от
меня, и я соскользнул туда, где меня терпеливо все это время поджидала
тьма...

Я проснулся и увидел, как над моей головой на гладком потолке,
сделанном из какого-то дерева, пляшут оранжевые отблески света. Потолок
находился на высоте футов двадцати. Свет исходил из очага, в котором
запросто можно было зажарить целого быка. Очаг был сложен из глыб, вполне
годящихся на целое надгробие каждая. Я возлежал на постели, не намного
более обширной, чем теннисный корт, а воздух был наполнен запахом супа.
Я подполз к краю постели и рискнул спрыгнуть на пол с высоты в четыре
фута. Ощущение было такое, что у меня не ноги, а переваренные макароны.
Ребра ныли - возможно, оттого, что я долго лежал на плече великана.
Он взглянул на меня из-за высокого стола, за которым сидел.
- Ты был измотан, - проговорил он. - И у тебя много ушибов.
Я оглядел себя. На мне не было ничего, кроме нижнего белья.
- Где мой скафандр? - рявкнул я.
И моя грубость была вызвана не просто слабостью. Я представил себе
свое снаряжение, стоимостью в шестьдесят тысяч кредитов, и сделку
стоимостью в миллион небрежно брошенными у утилизатора - или в огонь - и
ожидающий меня вместо них комплект теплой одежды.
- Вот он, - мой хозяин указал на край постели.
Я схватил скафандр, проверил. Как будто все было о'кей. Но все это
было не по мне. Мне не нравилось то, что человек, с которым мне позже
придется иметь дело, ухаживает за мной, совершенно беспомощным.
- Ты отдохнул, - сказал великан. - Теперь поешь.
Я уселся за стол, положив под себя стопку сложенных одеял, и принялся
за настоящий котел густого варева из каких-то очень вкусных зеленых и
красных овощей и кусков нежного белого мяса.
Был и хлеб - твердый, но вкусный, с привкусом орехов, было вино -
самодельное, красное вино, которое, однако, показалось мне гораздо более
вкусным, чем любое коллекционное из погребов Арондо на Плезире-4. После
трапезы великан разложил на столе карту и указал на местность,
представляющую собой горный массив, изрезанный вершинами и пропастями.
- Если отсек здесь, - сказал он, - будет трудно. Но, возможно, он
упал вот сюда, - он указал на сравнительно более ровную местность к
юго-востоку от непроходимых гор.
Я сверился с индикатором, определяя азимут. Направление, которое я
указал ему ранее, отклонилось от истинного всего градуса на три. При
расстоянии в 113.8 миль - а именно такое расстояние указывали приборы - мы
промахнулись бы всего миль на 10.
Великан стал прокладывать линию нашего маршрута на карте. Она
пролегала вдоль края того, что он называл Башнями Нанди.
- Возможно, - произнес он. Он явно относился к людям, которые не
любят сорить словами.
- Сколько еще будет длиться день? - спросил я.
- Часов пятьдесят или около того.
Это означало, что я провел в забытье почти шесть часов. Это мне тоже
не понравилось. Время - деньги, да и к тому же мой график был довольно
напряженным.
- Ты связался с кем-нибудь?
Я бросил взгляд на большой старомодный экран у стены. Это была
стандартная модель, работающая в Y-диапазоне с радиусом охвата в
полмиллиона световых лет. Значит, контакт со станцией Кольцо-8 занимает,
примерно, четыре часа.
- Я сообщил мониторной станции, что ты благополучно приземлился, -
ответил он.
- А что ты еще сообщил им?
- Больше сообщать было нечего.
Я поднялся.
- Тогда можешь снова связаться с ними, - заявил я. - И скажи им, что
я нахожусь на пути к грузовому отсеку.
На лице я старался сохранить выражение беззаветности героя-скромняги,
который не нуждается в проводах со слезами. Уголком глаза я заметил, как
он кивнул, и тогда я на какое-то время даже усомнился в том, что
знаменитая способность Улрика к анализу характеров подвела его, если это
средоточие мужественности намерено было поберечь свою задницу и
представить маленькому бедняжке одному проделать весь путь.
- Дорога будет нелегкой, - заметил он. - На перевалах сильные ветры.
А на вершинах Куклэйна лежит снег.
- Ничего страшного. Надеюсь, что обогреватель скафандра вполне
справится со всем этим. Вот если бы ты одолжил мне немного воды и пищи...
Он подошел к полкам и снял мешок, размерами напоминающий
климатическую установку для пятикомнатного полевого купола. Теперь я
наверняка знал, что жертва попала в мою западню.
Он сказал:
- Если ты ничего не имеешь против, Карл Паттон, то я пойду с тобой.
Я немного поотнекивался, как положено в таких случаях, но, в конце
концов, позволил ему убедить себя.
Через полчаса мы отправлялись в путь - после того, как известили
станцию Кольцо-8, что выходим к отсеку.

Джонни Гром шел впереди легкой походкой, покрывая расстояние с вполне
приличной скоростью.
Создавалось впечатление, что мешок за плечами ничуть его не тяготит.
Одет он был в те же шкуры, которые были на нем, когда он нашел меня.
Единственным его оружием был окованный сталью посох.
Его чудовищный приятель трусил сбоку от нас, не отрывая носа от
земли.
Я просто шел следом за Джонни. Моя поклажа была легка: гигант
заметил, что чем меньше я буду нести за плечами, тем лучшее время мы
покажем. Я ухитрялся не отставать, плетясь в то же время немного позади,
чтобы все это выглядело натуральнее.
Кости мои все еще немного ныли, но в общем-то я чувствовал себя почти
как жеребенок при этой гравитации.
Целый час мы шли молча, поднимаясь по длинному склону между огромными
деревьями. Когда мы достигли вершины, здоровяга остановился и подождал,
пока я не подойду к нему, немного запыхавшись, но, в принципе, выдержав
первое испытание.

Он сказал:
- Здесь мы отдохнем.
- Черта с два, - ответил я. - Для тех бедняг, может быть, все решают
как раз минуты.
- Человек должен отдыхать, - резонно заметил он и уселся, положив
обнаженные руки на колени.
Сев, он оказался на одном уровне со мной стоящим. Мне это пришлось не
по душе, и я тоже сел.
Чтобы продолжить разговор, ему понадобилось еще минут десять.
Вообще, как я заметил, Джонни Гром был человеком, который не любил
заводиться. Он умел выбирать оптимальный темп.
Видимо, мне придется попотеть, чтобы загнать его до смерти на его
собственном поле.
Мы пересекли широкую долину и опять оказались на возвышенности.
Было холодно, деревья росли здесь гораздо более редко, да и размерами
они были значительно меньше из-за морозов.
Стволы их были искривлены ветрами и походили на скрюченные руки,
вцепившиеся в утесы.
На прогалинах кое-где лежал снег, а кое-какие признаки в небе
свидетельствовали о том, что скоро может выпасть еще, и весьма скоро.
Не то, чтобы я мог ощущать резкие порывы ветра, свирепо бросающегося
на нас с вершины гор, но ведь великан-то воспринимал холод и ветер
обнаженными руками! В отличие от меня, имевшего такой замечательный
скафандр.
Я решил при первой же предоставившейся мне возможности разговорить
великана, пытаясь поподробнее узнать его слабые места и болевые точки.
- Разве у тебя нет куртки? - начал я разговор на нашем следующем
привале.
Мы расположились на скальном уступе, со всех сторон обдуваемом
ветром, скорость которого, по моим подсчетам, приближалась к
сорокамильному галопу.
- Здесь у меня плащ, - он похлопал по мешку. - Я надену его позже.
- Ты сам шьешь себе одежду? - я смотрел на дубленую кожу, мехом
внутрь, скрепленную крупными парусными стежками.
Он внезапно помрачнел и замолчал.
- Эти одеяния мне изготовила женщина, - наконец ответил он. - Это
было очень давно,
- Что верно, то верно, - отозвался я.
Я попытался представить его с женщиной, представить себе его подругу,
как она движется, как выглядит. Женщина, десяти футов ростом...
- У тебя есть ее изображение?
- Нет, ее образ хранится в моем сердце.
Он сказал это как само собой разумеющееся, будто это была какая-то
ритуальная фраза. Интересно, подумал я, каково это - быть последним
представителем своего народа. Но спрашивать его об этом не стал. Вместо
этого я спросил:
- Но зачем тебе это нужно? Жить здесь в одиночестве?
Он уставился на ледяные скалы.
- Здесь мой дом, - наконец, сказал он.
Еще один машинальный ответ, за которым не скрывалась никакая мысль.
До него просто никогда бы не дошло. Ему даже и в голову никогда не пришло
бы, как он мог бы заставить доиться слезами и наличными несколько
миллиардов голодных до сенсаций обывателей.
Самая настоящая невыдуманная мыльная опера. Конец пути. Тупик.
Бедняжка Джонни Гром, такой отважный и такой одинокий...
- А тебе зачем это нужно... то, что ты делаешь? - вдруг спросил он.
Я почувствовал, что внутренности мои как будто сжала невидимая рука.
- Что ты имеешь в виду? - я выдавил это сквозь зубы, а в это время
моя рука уже сжимала кратерный пистолет, мгновенно выскочивший из рукава.
- Ведь ты тоже живешь один, Карл Паттон. Ты правишь кораблями
космоса. Ты постоянно в одиночестве и постоянно испытываешь трудности. Вот
хотя бы сейчас - ты готов отдать жизнь за своих товарищей.
- Никакие они мне не товарищи, - огрызнулся я. - Они - просто
оплаченный груз, и только. Не доставишь - ничего не получишь. И я вовсе не
собираюсь отдавать жизнь. Я просто совершаю прогулку для моциона.
Некоторое время он испытующе глядел на меня.
- Мало кто решился бы подняться на Куклэйн в это время года. Тем
более, не имея на то веских причин.
- У меня-то причина достаточно веская. Целых сорок тысяч причин.
Он как-то слегка улыбнулся.
- Ты многолик, Карл Паттон, так мне кажется. Но ты отнюдь не глуп.
Я сказал:
- Давай-ка трогаться. Прежде, чем я получу свои законные, нам еще
ходить и ходить.
Теперь Джонни Гром шел легким шагом, который казался ему приемлемым
для меня.
Собака, казалось, начала нервничать, то и дело задирая нос к небу и
принюхиваясь, а затем снова уносилась вперед. Я с легкостью поспевал за
ним, сопя и отдуваясь на подъемах и довольно естественно стараясь
отдышаться на привалах.
Все это я делал очень осторожно, чтобы не показать, как мне на самом
деле легко, и в тоже время стараясь не наводить великана на мысль, что мне
такой темп не под силу.
Мало-помалу я стал прибавлять шагу и, наконец, мы уже двигались со
скоростью более четырех миль в час. Такая скорость хороша для небольших
прогулок при земном притяжении и по ровной дороге.
Здесь, чтобы выдержать такой темп в течение даже недолгого времени,
нужно было бы быть настоящим атлетом. В то же время для меня с моими
пьезоэлектрическими мускулами, принимающими на себя основную долю
нагрузки, такая скорость была нипочем.
Мы остановились перекусить. Здоровяк извлек из мешка хлеб, сыр и
бурдюк с вином и отвалил мне порцию, которой вполне хватило бы на двоих. Я
съел большую часть, а остальное отправил в специальный карман для отходов,
расположенный на плече скафандра, когда мой сотрапезник отвернулся. Когда
он расправился со своей порцией - ненамного большей, чем моя - я поднялся
на ноги, давая понять, что того же жду и от него. Он даже не пошевелился.
- Теперь мы должны отдохнуть часок, - заявил он.
- О'кей, - отозвался я. - Только отдыхать тебе придется в
одиночестве. Меня ждет дело.
Я пошел прочь, шагая по пятнистому снегу, и отошел уже шагов на
десять, когда мимо меня галопом промчалась гигантская шавка, развернулась
и преградила мне дорогу. Я попытался обойти ее справа, но пес снова встал
на моем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9