- Это неплохо, - сказал он, если бы мы объединились ради
восстановления справедливости, при условии, если вы подчинитесь нашему
командиру.
- Я бы с радостью это сделал, - сказал Сяо Ли, - но мои люди не
примут такого решения!
- Вздор, - закричал один из командиров Фань Чжуна, - предводителем
должен быть тот, кто сильней! Поступать иначе - значит нарушать порядок
вещей! А ну-ка сними с себя эту желтую тряпку и отдай Лян-вану!
Возмущенный Сяо Ли повернулся к Фань Чжуну. Он-то понимал, что, хотя
скромность не позволила Фань Чжуну самому требовать первенства, командир
говорил по его указке.
- Ах ты негодяй, - изумился Сяо Ли, - погляди-ка на этот храм и
нефритовые колонны! Ты живешь в гнезде из хвороста, собираешь дань с
проезжих купцов, и требуешь, чтобы тебе подчинялся человек в желтой
одежде! Взять его!
Двое служителей подскочили к Фань Чжуну и заломили ему руки, а
остальные бросились к его свите. Фань расхохотался.
- Неужели ты думаешь, - засмеялся Фань Чжун, что мне так же легко
отвести глаза, как невежественным крестьянам и чиновникам? Если бы ты
действительно надел желтые одежды, они бы испепелили тебя в одно
мгновение, проклятая редиска! Ты только морочишь людей!
С этими словами Фань с необыкновенной легкостью подпрыгнул вверх и
произнес заклинание.
Желтый шелковый халат на Сяо Ли вмиг превратился в грязную зеленую
рясу, нефрит и яшма опали со стен, как кора с истлевшего дерева, золотые
курильницы оказались обыкновенными бронзовыми подсвечниками, а тот
человек, что держал Фань Чжуна, с громким стуком упал на пол, -
оказывается, это была простая бамбуковина.
- Это мы еще посмотрим, - вскричал Сяо Ли, - кто из нас морочит людям
голову!
Тут Фань Чжун выхватил из ножен меч и бросился на Сяо Ли. Тот
прочитал заклинание, - тотчас же меч Фань Чжуна превратился в конопляную
веревку, и мятежник даже не почувствовал удара.
- Ах так, - вскричал Фань Чжун, - накинул веревку на шею мятежника и
начал его душить. Но мятежник превратился в скользкую змею и выскочил из
узла. В тот же миг Фань Чжун оборотился енотом и ринулся на змею,
намереваясь откусить ей голову, но тут у змеи выросла другая голова с
другой стороны. Енот растерялся и не знал, какую голову откусывать. Да и
подумайте сами, уважаемые слушатели, - если бы вы превратились в енота, -
разве вы сами бы не растерялись в таком положении? А змея, не долго думая,
превратилась в рысь и бросилась на енота. Но енот сумел увернуться и
оборотился тигром. Рысь превратилась в барса, а тигр - в слона. Слон
заревел и напал на барса, намереваясь его растоптать. Но в эту секунду
барс оборотился в шмеля и влетел слону в глаз. Тотчас же слон принял вид
сачка, и упал вместе с шмелем на землю. Шмель стал размером с гору
Тяньшань, - и сачок стал размером с гору Тяньшань, а ячейки его стали
столь огромны, что весь храм мог бы пролезть сквозь каждую из них. Шмель
взвизгнул и стал размером с горчичное зернышко, - но еще раньше ячейки
сачка стали размером с горчичное зернышко. А потом сачок превратился в
большой кувшин, подпрыгнул на шмеле и раздавил его.
Все свидетели этого необыкновенного поединка вытянули шеи. Все они
видел, как кувшин раздавил шмеля, но им было совершенно непонятно, кто из
волшебников был кувшином, а кто - шмелем. Увлекшись зрелищем, мятежники
совершенно потеряли счет превращениям.
Лишь Чжу Инсян, привязанный к балке, наблюдал за этим поединком со
своим обычным спокойствием. "Какая разница, - думал начальник области, -
если победит мятежник Ли, он, пожалуй, разрежет меня на куски и напьется
моей крови, а если победит разбойник Фань, он принесет мое сердце в жертву
духу своего отца".
В этот миг кувшин зашатался и развалился - и из него вылез мятежник
Ли. Надо сказать, на этот раз на нем не было желтого халата, а была
накидка из перьев журавля.
- Вот так! - сказал мятежник Ли - кто из нас проиграл, тот и морочил
людям голову!
Мятежник Ли поспешно махнул рукой, восстанавливая крышу храма,
которую прошибло во время поединка, плюнул на стену, - и та вновь
засверкала нефритовыми узорами.
Сектанты вокруг завопили от радости. Люди Фань Чжуна стояли, как
громом пораженные. Мятежник Ли махнул еще раз: в окно, хлопая кольцами,
влетела золотая сетка, - и вмиг товарищи Фань Чжуна, опутанные сетью,
повисли между полом и потолком.
А мятежник Ли подошел к инспектору-цзайсину и сказал:
- Негодяй! Господин Чжу Инсян был отцом и матерью для народа! Ты же,
преследуя выгоду, ложно обвинил его в тысяче преступлений, взяв подарки,
пообещал разбойнику его голову!
У инспектора душа давно вытекла изо всех девяти отверстий. Он
возразил:
- Начальник округа повинен в бесчисленных преступлениях, - закричал
он, - у меня есть документы! И он пытался отравить меня! Что же касается
разбойника Фань Чжуна, то я никогда не видел его!
Тут мятежник Ли взмахнул тыквой-горлянкой, и в зал опустился, трепеща
двумя ручками, большой ларец с документами.
Мятежник сел на свое возвышение и начал их просматривать. Решения его
были мгновенны и проницательны, рука так и летала.
- Это ложные документы, - объявил он, - многие доносы написаны одной
и той же рукой! Вы написали их сами, и вы пообещали голову господина Чжу
гнусному разбойнику!
Тут Чжу Инсян не выдержал и завопил со своей балки:
- Господин Маленький Ли! Этот чиновник не виновен! Это я был у
разбойника Фаня, а что касается документов, то их, верно, подделал кто-то
другой!
Сяо Ли изумился:
- Зачем вы покрываете этого негодяя? С какой стати вам обещать
разбойнику свою голову? Если бы вы пообещали чужую голову, все было б
ясно, но - свою?
Чжу Инсян вздохнул и сказал:
- Я давно знал о вашей секте. Я подумал: Фань Чжун могущественен и
умеет колдовать. Кто знает, может быть, я смогу его уговорить не гоняться
за выгодой, а принести пользу государству. Этот человек считает меня
виновником гибели своего отца: если он воистину предан сыновнему долгу, я,
быть может, смогу променять мою голову на благополучие народа. Я явился в
его ставку под видом инспектора из столицы, и предложил ему свою голову,
как плату, за расправу с вами. Признаться, мне не очень-то хотелось
исполнять данное ему обещание, но когда я увидел, что иначе не выйдет,
вынужден был согласиться на его план и приложил все усилия к тому, чтобы
честно выполнить клятву.
Мятежник Ли изумился.
- Вы поразительно преданы долгу, - сказал он. - Немногие бы
согласились ради отца совершить то, что вы совершаете для благополучия
людей совершенно посторонних, пусть и не решившихся написать на вас
доносы!
- Чиновник должен быть отцом и матерью для народа, - возразил Чжу
Инсян.
- Зачем же вы тогда пытались отравить меня, - изумился инспектор. -
Цзи Дан - мой свидетель!
- А ну-ка мы сейчас разберемся в этом деле, - с усмешкой сказал
мятежник Ли.
Он вырвал два перышка из своей накидки, подбросил их вверх и
закричал:
- Туда и сюда!
Перышки превратились в двух белых гусей и вылетели в окно. Миг, - и
они вернулись, неся на спине двух служанок из дома Цуй Аня, где
остановился инспектор.
Служанка, плача, показала:
- Господин Цзи Дан подал мне мешочек с порошком, приказал высыпать
порошок в чайную чашку с синим единорогом и поднести ее господину Чжу
Инсяну. Но я, по невежеству, перепутала чашки и поставила единорога перед
господином инспектором!
- Что могло вас заставить пойти на такое преступление, - изумился
инспектор, повернувшись к Цзи Дану.
- Эй, - завопил Цзи Дан, бросаясь к мятежнику Ли, - так нечестно! Я
всего лишь исполнял ваши приказы! Неужели вы пожертвуете мной ради этого
негодного Чжу Инсяна, который и смотреть-то на вас не хочет?
- Помолчи, - сказал Сяо Ли, - господин начальник округа, - поистине
отец и мать для народа, а ты что? Одну лишь услугу ты оказал секте, - да и
тут перепутал чашки!
- Я всю жизнь, - возразил Цзи Дан, - чувствовал симпатию к вашему
учению! Когда, пять лет назад, вышло повеление поймать главных сектантов,
это я сумел отвести от вас беду, обвинив Фань Чжуна в том, что он
верховодит смутьянами! Если бы не я, вас бы схватили пять лет назад, и
волшебная книга Фань Чжуна никогда не попала бы вам в руки!
Чжу Инсян оцепенел, слушая эту перебранку. "Так вот, значит, как
обстояли дела на самом деле, - грустно подумал он. Бедный Фань был
действительно невиновен в том, в чем его обвиняли, и это из-за моей
неспособности к управлению он погиб, раздавленный мерзким кувшином!"
А мятежник Ли расхохотался и сказал:
- Хватит врать! Ты пришел к нам не потому, что хотел помочь будде
Майтрейе, а потому, что, разузнав про тыкву-горляку, надеялся ее украсть!
Вчера я погадал на прутьях и все узнал о твоих проделках! Это ты - причина
всех бед! Ты обманывал народ и начальство! Под предлогом спасения от
разбойника Фаня, ты увез из Храма Семи Превращений золотой алтарь,
покрасил краской, распилил на куски и продал! Устроил резню в городе
Дачжоу и свалил это дело на разбойников! И это твоей рукой написано
большинство доносов! Ну почему ты такой негодяй?
Цзи Дан дерзко возразил:
- Долг человека - стремиться к наивысшему, а сейчас наивысшего
положения достигают одни негодяи.
Мятежник Ли, усмехнувшись, приказал развязать Чжу Инсяна, поклонился
и сказал:
- Как видите, вы оказали секте неоценимую услугу! Ведь если бы вы,
пять лет назад, не приказали арестовать Фань Чжуна, будда Майтрейя вряд ли
бы явился так скоро на землю. Вы были отцом и матерью для народа: место
таких чиновников не среди воров и негодяев, а среди нас, чистых
поклонников Майтрейи. Похоже на то, что император прикажет вас казнить, -
почему бы вам не перейти на нашу сторону?
- Замолчи, негодяй, - сказал Чжу Инсян, - если император прикажет
меня казнить, - это еще не повод присоединяться к мятежникам.
Императорский родственник был изумлен. Несмотря на то, что он сам
поощрял сочинение доносов на Чжу Инсяна, и даже платил за них золотом, он
искренне считал его чрезвычайно порочным человеком. Доносы, которые он
читал, неопровержимо об этом свидетельствовали. В этом смысле он был похож
на какого-нибудь шарлатана, который морочит людей фокусами и обманывается
при этом сам. Теперь он не мог не восхищаться благородством областного
начальника. Он признался себе, что сам он никогда бы не отверг таких
лестных предложений мятежника. Он бы с удовольствием сам попросил у
мятежника позволения присоединиться к ним, но сознание бесполезности
такого шага удерживало его.
- В таком случае, - заявил Маленький Ли, - вращая глазами, - ты
сейчас же умрешь!
Сектанты отцепили Чжу Инсяна от балки, и поволокли к помосту.
Чиновник отбивался и кричал, но куда там! Двое сектантов держали его за
правую руку, а двое других - за левую. Не прошло и полминуты, как Чжу
Инсян был распластан на алтаре, в точности похожем на тот, над которым два
месяца назад на его глазах Маленький Ли бил дракона, ругая его золоченым
червяком. А Маленький Ли схватил с подставки меч, и свирепо заплясал с
ним, приближаясь к алтарю.
- Не соизволите ли исполнить одну мою просьбу, - сказал Чжу Инсян.
- Говорите!
- Вашей тыквой-горлянкой вы морочите людей, заставляете их видеть
несуществующее. Эти лотосовые колонны, эти стены, расписанные резвящимися
драконами, - все это не более, чем обман и ложь. Я хотел бы перед смертью
увидеть все вокруг в истинном обличье.
- Это можно, - согласился мятежник Ли и взмахнул тыквой-горлянкой.
В тот же миг пронесся печальный вопль, - лотосовые столбы
превратились в гнилые, изъеденные жучком стволы сосен, резвящиеся драконы
превратились в облака на вечернем небе, а вместо резного пола
присутствующие ощутили под ногами истоптанную лужайку. Что же касается
мятежников, - большинство из них, превратившись в древесные сучки, с
шелестом и стуком посыпались вниз, а золотая сетка, в которой висели
товарищи Фань Чжуна, разорвалась, и люди посыпались из нее на землю.
А сам мятежник Ли вдруг перевернулся, хлопнулся о землю - и
превратился в Фань Чжуна!
Чжу Инсян вытаращил глаза и подумал: "Что за чудеса!" Но вы,
уважаемые слушатели, наверняка сразу догадались, в чем дело. Пока оба
волшебника дрались, каждый из них испытал бесчисленное количество
превращений, которые мы, обычные люди, не испытаем и за тысячу лет, и все
зрители, разумеется, потеряли этому числу счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12