так что мы должны без всяких колебаний
его уничтожить. Мы должны настичь его - и первое, с чего следует начать -
это направиться к тому месту, которое только что подверглось нападению.
Пусть кто-то из вас нас проводит - я плохо знаю ваши дороги, но
предполагаю, что должен быть какой-нибудь короткий путь. Что вы об этом
думаете?"
Мужчины немного посовещались, а затем Эрл Сойер, указывая грязным
пальцем сквозь слегка поредевшую пелену дождя, сказал: "Вы можете быстрее
всего добраться до участка Сета Бишопа, если пересечение здесь нижний луг,
перейдете в мелком месте через ручей, а потом взберетесь вверх по покосу
Кэррьера и сквозь маленький лесок на ту сторону. Так вы как раз и выйдите на
верхнюю дорогу совсем рядом от Сета Бишопа - чуть-чуть с другой стороны".
Эрмитэйдж, Райс и Морган отправились в указанном направлении;
большинство из местных последовало за ними. Небо постепенно светлело, и
появились признаки того, что гроза сошла на нет. Когда Эрмитэйдж по ошибке
пошел не в том направлении, Джо Осборн окликнул его, и затем вышел вперед,
чтобы указывать дорогу. Уверенность и храбрость людей постепенно возрастали,
хотя неясные очертания поросших лесом вершин, лежащих в конце их короткого
пути, среди фантастических древних деревьев, служили для этих качеств весьма
серьезным испытанием.
К моменту, когда они выбрались на грязную раскисшую дорогу, из-за туч
вышло солнце. Они были совсем недалеко от усадьбы Сета Бишопа, но согнутые
деревья и ужасные, уже легко узнаваемые следы ясно показывали, что здесь
произошло: вновь повторился инцидент, ранее случившийся с семейством Фраев,
и ни одного живого существа, как и ни одного погибшего не было обнаружено
среди обломков того, что еще совсем недавно было домом Бишопа. Никому не
хотелось оставаться здесь, посреди зловония и липкой смоляной дряни, и все
инстинктивно повернулись к линии, оставленной устрашающими отпечатками,
которая вела к развороченному фермерскому дому Уотли и далее к увенчанным
алтарем склонам Сторожевого Холма.
Когда они проходили мимо обиталища Уилбура Уотли, многих охватила
заметная дрожь и тут снова их решимость была поколеблена: сровнять с землей
такой огромный дом было делом нешуточным, для этого нужна была зловещая
дьявольская сила. Напротив подножия Сторожевого Холма следы покидали дорогу,
и отпечатки шли вдоль широкой проплешины, обозначавший прежний путь монстра
на вершину и обратно.
Эрмитэйдж вынул карманную подзорную трубу большой силы увеличения и
осмотрел в нее крутой зеленый склон холма. Затем он подал трубу Моргану,
который отличался более острым зрением. Спустя мгновение Морган громко
вскрикнул, передавая инструмент Эрлу Сойеру и одновременно указывая пальцем
в определенное место на склоне холма. Сойер, неуклюже, как большинство
новичков, не сталкивавшихся раньше с оптическими приборами, некоторое время
бессмысленно крутил колесо настройки, но затем, с помощью Эрмитэйджа,
правильно навел трубу и становил резкость. Когда это было сделано, он издал
крик, значительно менее сдержанный, чем у доктора Моргана.
"Боже всемилостивый, - трава и кусты шевелятся! Оно поднимается кверху
- медленно - ползет вверх по склону - прямо сейчас ползет на вершину -
одному Небу известно, зачем!"
Паника быстро распространилась среди присутствующих. Одно дело -
искать безымянное чудовище, и совсем другое - найти его. Заклинания, может
быть, и сработают - а вдруг нет? Все начали засыпать профессора Эрмитэйджа
вопросами об этой твари, и, похоже, ни один из его ответов не мог
удовлетворить местных жителей. Каждый ощутил близость к таким проявлениям
Природы, которые полностью лежат за пределами нормального опыта
человечества.
X
В конце концов трое из Эркхама - старый, белобородый доктор Эрмитэйдж,
коренастый, со стальными седыми
волосами профессор Райс и худой, моложавый доктор Морган, пошли на гору
одни. После длительных терпеливых инструкций относительно того, как
настраивать и пользоваться трубой, они оставили прибор перепуганным мужчинам
Данвича, и, пока ученые совершали свое восхождение, местные жители наблюдали
за ними, Подъем оказался тяжелым, и Эрмитэйдж не раз нуждался в помощи.
Высоко над головам поднимавшейся группы колебалась гигантская просека, -
прокладывающее ее адское создание двигалось вверх с неумолимой
настойчивостью гигантской змеи, Через некоторое время стало ясно, что
преследователи настигают добычу.
Куртис Уотли - из прежних, невыродившихся Уотли - держал трубу, когда
группа из Эркхама сделала крюк, уходя от просеки. Куртис сообщил
собравшимся, что "эти люди" явно собираются забраться на вершину, которая
возвышается над просекой в том месте, где кусты пока еще не смяты. Так оно и
случилось, в результате идущим удалось сократить разрыв между собой и
преследуемой тварью.
Затем Весли Кори, взявший трубу, закричал, что Эрмитэйдж направляет
распылитель, который держит в руке Райс, и что сейчас, наверное, что-то
произойдет. Толпа беспокойно зашевелилась, потому что люди слышали, что этот
распылитель должен сделать невидимое чудовище на мгновение видимым. Двое или
трое мужчин закрыли глаза руками, но Куртис Уотли выхватил трубу и
напряженно прильнул к окуляру. Он увидел, что у Райса, находящеюся со своими
коллегами в очень удобной точке, были хорошие шансы прицельно распылить
волшебный порошок.
Те, кто наблюдал за происходящим невооруженным глазом, видели только
мгновенную вспышку серого облака - размером с довольно большое здание -
вблизи от вершины холма. Куртис, державший в руках инструмент, выронил ею с
диким воплем прямо в доходившую до лодыжек дорожную грязь. Он зашатался и
упал бы на землю, не подхвати его вовремя двое или трое стоявших рядом
мужчин. Все, что он мог сделать, это только почти беззвучно застонать.
"О, о Боже милосердный... там... там..."
Град вопросов обрушился на него, и один только Генри Уилер догадался
поднять упавшую трубу и стереть с нее грязь. Куртис, казалось, потерял
всякую связность речи, и даже односложные ответы давались ему с большим
трудом.
"Больше, чем амбар... из извивающихся канатов... все оно похоже на
куриное яйцо, только такое, что больше и не представить... с дюжиной ног,
похожих на бочки, и они наполовину закрываются, когда оно ступает.... ничего
в нем нет твердого... все, как студень, как будто все сделано из раздельных
извивающихся канатов, которые собрали и прижали друг к другу... над этим
большие выпученные глаза... десять или двадцать ртов или хоботов, которые
торчат у него со всех сторон, большие, как труба дымохода, и они все время
вскидываются, открываются и закрываются... все серые, с такими голубыми или
багровыми кольцами... и о Бо-о-же праведный на Небесах - там пол-лица на
верхушке!
Это последнее впечатление, видим, оказалось слишком сильным для бедняги
Куртиса, и он потерял сознание, прежде чем смог вымолвить еще хоть слово.
Фред Фарр и Уилл Хатчинс отнесли его на обочину дороги и положили на сырую
траву. Генри Уилер, дрожа всем телом, посмотрел через спасенную трубу на
гору. Сквозь линзы можно было различить три фигурки, которые, очевидно,
бежали по направлению к вершине так быстро, как только могли и как позволял
уклон холма. Только это - больше ничего не было видно. Затем все услышали
странный шум в долине и у подножия Сторожевого Холма. Это было пение
бесчисленных козодоев, и в их пронзительном хоре были различимы нотки
тревоги и зловещего ожидания.
Теперь труба попала в руки Эрла Сойера, который сообщил собравшимся,
что три фигурки теперь стоят на гребне холма, на одном уровне с камнем в
форме алтаря, но при этом в достаточном отдалении от него. Одна из фигурок,
доложил он, ритмично поднимает над головой руки, и как только Сойер об этом
сказал, все различили едва слышный звук, такой, как будто жесты
сопровождались громким пением. "Наверное, это он произносит заклинание", -
прошептал Уилер, хватая трубу. Козодои теперь пели совершенно неистово,
причем в причудливом, нерегулярном ритме.
Внезапно свет солнца как бы померк. Это было очень странным, и все
сразу же обратили на это внимание. Грохот донесся из-под холмов, причудливым
образом перемешиваясь с гармоничными раскатами, которые, очевидно, шли
сверху. Сверкнула молния, и пораженные люди стали безуспешно искать признаки
приближающейся грозы. Пение трех смельчаков из Эркхама теперь стало ясно
различимым, и Уилер увидел, что они уже все вместе размахивают руками,
ритмично сопровождая заклинания этими движениями. Из какого-то фермерского
дома вдали донесся яростный собачий лай.
Теперь дневной свет изменился настолько, что собравшиеся люди в
изумлении уставились на горизонт. Багровая тьма, породить которую могло
только спектральное смещение небесной голубизны, давила сверху на грохочущие
холмы. Вновь сверкнула молния, на этот раз она была ярче, чем раньше, и всем
показалось, что вокруг каменного алтаря, там, на вершине, появилась какая-то
туманность. Ни один их них, однако, не ахал смотреть в этот момент в трубу:
люди из Данвича вдруг ощутили свое соприкосновение с неуловимой угрозой,
которой был заряжен воздух.
И тут раздались те глубокие, надтреснутые, грубые звуки, которые потом
не мог забыть ни один из присутствовавших. Они были рождены не в
человеческом горле, ибо человеческие органы не в состоянии породить такое
акустическое извращение. Скорее можно было подумать, что они рождены были в
самом ущелье, не будь их совершенно очевидным источником камень в форме
алтаря. Было бы ошибкой называть их звуками - столь многое их страшный,
супернизкий басовый тембр говорил напрямую смутному вместилищу подсознания и
ужаса, куда более чувствительному, чем ухо, но все-таки, по форме, это были
бесспорно туманные полуартикулированные слова. Они были очень громкими -
громкими, как грохот снизу и раскаты грома сверху, которым они вторили - и
тем не менее они исходили от невидимого существа.
"Игнаиих". игнаиих... тхфлтхкх'нгха... Йог-Сотхотх..." - гудел
ужасающий голос из космоса. "Й'бтхнк". хь'ехье - н'гркдл'лх..."
Тут звучание приостановилось, и Генри Уилер припал к трубе, но увидел
только три силуэта на вершине: фигурки яростно размахивали руками, делая
странные жесты, по мере того как пение достигло своей кульминации. Из каких
бездонных колодцев архаическою ужаса, из каких неизмеримых пучин
внекосмического сознания или тайной, долго скрывавшейся наследственности,
происходили эти неотчетливые громовые каркающие звуки? Теперь они стали
более отчетливыми в своем неистовстве.
"Эх-я-я-я-яхьяах - э'яяяяааа... нгх'аааа... нгх'ааа... х'ююх...
х'ююх". ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!... па-папа - ПАПА! ПАПА! ЙОГ-СОТХОТХ!..."
На этом все кончилось, Мертвенно-бледные люди на дороге все еще
вслушивались в эти несомненно произнесенные по-английски слова, которые
густо и громоподобно опускались из сводящей с ума пустоты над ужасным
алтарем, но больше им никогда не суждено было их услышать. Вместо их
раздался грохот взрыва, который, казалось, расколол юры; оглушающий,
апокалиптический звон, источником которого могла быть и земля, и небо.
Единичный штык молнии ударил из багрового зенита в цент каменного алтаря, и
гигантская невидимая волна невероятной силы и с неописуемым зловонием
помчалась с вершины холма во все стороны; деревья, трава и кусты яростно
заколыхались, а испуганные люди у подножия холма, едва не задохнувшись от
смертельного смрада, с трудом удержались на ногах. Вдали завыли собаки;
зеленая трава и листва деревьев на глазах увяли, приняв странный,
серо-желтый оттенок, а по полям и лесам разметало бесчисленные тела мертвых
козодоев.
Зловоние быстро рассеялось, однако растительность уже не
восстановилась. И по сей день вокруг этою страшного холма растет что-то
странное, несущее на себе отпечаток греха. Куртис Уотли пришел в сознание
лишь после того, как с холма сошли трое из Эркхама, сошли медленно,
освещенные солнцем, которое вновь стало ярким и чистым. Они были молчаливы и
исполнены скорби, как будто испытали потрясение от воспоминаний и
впечатлений даже более сильных, чем те, которые превратили группу местных
жителей в кучку дрожащих трусов. В ответ на град вопросов они только
покачали головами и подтвердили самое главное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9