Ибо тьма, поглотившая бившиеся в конвульсиях
ветви, лишь подчеркнула царившее снаружи безумие: там, где секунду назад
были видны кроны деревьев, теперь плясали, подпрыгивали и кружились в
воздухе тысячи бледных, фосфорических огоньков, облепивших каждую ветвь
наподобие огней Св.Эльма, что сошли на головы апостолам в Троицын день. Это
чудовищное созвездие замогильных огней, напоминающих рой обожравшихся
светляков-трупоедов, светило все тем же пришлым неестественным светом,
который Эми отныне суждено было запомнить и смертельно бояться всю
оставшуюся жизнь. Между тем исходивший из колодца столб света становился
все ярче и ярче, а в головах сбившихся в кучу дрожащих людей, напротив, все
более сгущалась тьма, рождая мрачные образы и роковые предчувствия,
выходившие далеко за границы обычного человеческого сознания. Теперь сияние
уже не исходило, а вырывалось из темных недр, плавно и бесшумно подымаясь к
нависшим над головой тучам.
Ветеринар поежился и направился к дверям, чтобы положить поперек них
добавочный деревянный брусок. Эми продолжало трясти, и ему стоило больших
трудов поднять руку - в ту минуту голос отказался служить ему - и указать
остальным на деревья, которые с каждой секундой светились все ярче и
напоминали теперь скорее брызжущие во все стороны фосфорические фонтаны.
Ржание и биение лошадей у привязи становилось невыносимым, но ни один из
бывших в доме ни за какие земные блага не согласился бы выйти наружу.
Свечение деревьев все нарастало, а их извивающиеся ветви все более
вытягивались к небу, принимая почти вертикальное положение. Теперь
светилось и деревянное коромысло над колодцем, а когда один из полицейских
молча ткнул пальцем в сторону каменной ограды, все обратили внимание на то,
что притулившиеся к ней пристройки и навесы тоже начинают излучать свет, и
только полицейский фургон да пролетка Эми оставались невовлеченными в эту
огненную феерию. Через некоторое время со стороны дороги донесся шум
отчаянной возни и громкий стук копыт. Эми поспешно погасил лампу, и
прильнувшие к стеклу люди увидали, как оборвавшая наконец повода пара
гнедых удирает вместе с фургоном по направлению к городу.
Это происшествие немного ослабило напряжение, царившее в доме, и
присутствующие принялись возбужденно шептаться. "Оно... это явление...
распространяется на все органические материалы, какие только есть
поблизости", пробормотал судмедэксперт. Ему никто не ответил, но тут
полицейский, которого опускали в колодец, заявил, содрогаясь всем телом,
что его длинный багор, очевидно, задел нечто такое, чего не следовало было
задевать. "Это было ужасно", добавил он, "Там совсем не было дна. Одна
только муть и пузырьки - да ощущение, что кто-то притаился там, внизу".
Лошадь Эми все еще билась и ржала во дворе, наполовину заглушая дрожащий
голос своего хозяина, которому удалось выдавить из себя несколько
бессвязных фраз: "Оно вышло из этого камня с неба... выросло там, внизу...
оно убивает все живое... пожирает душу и тело... Тед и Мервин, Зенас и
Небби... Нейхем был последним... все они пили воду... плохую воду... оно
взяло их... становилось все сильнее... оно пришло извне, где все не так,
как у нас... теперь оно собирается домой".
В этот момент сияющий столб во дворе вспыхнул ярче прежнего и начал
приобретать определенную форму - но форму такую фантастическую, что позднее
ни один из видевших аго явление собственными глазами так и не смог толком
его описать. Одновременно бедная, привязанная у дороги Геро издала жуткий
рев, какого ни до, ни после того не доводилось слышать человеку. Все
присутствующие зажали ладонями уши, а Эми, содрогнувшись от ужаса и
тошноты, поспешно отвернулся от окна. Смотреть на то, что там происходило,
было выше человеческих сил, и когда он наконец набрался достаточно
мужества, чтобы снова выглянуть в окно, он различил в том месте, где стояла
его лошадь, лишь темную бесформенную груду, возвышавшуюся
между-расщепленными оглоблями пролетки. Ему больше не довелось увидеть свою
бедную, смирную Геро - полицейские, которые на следующий день обследовали
развалины фермы, похоронили все, что от нее осталось, в ближайшем овраге.
Однако, в тот момент Эми было не до траура по своей бедной лошадке - один
из полицейских знаками давал понять остальным, что пылающая смерть уже
находится вокруг них, в этой самой гостиной! Лампа, которую Эми незадолго
до того затушил, теперь не мешала видеть, как все деревянные предметы
вокруг них начинали испускать все то же ненавистное свечение. Оно
разливалось по широким половицам и брошенному поверх них лоскутному ковру,
мерцало на переплете окон, пробегало по выступающим угловым опорам,
вспыхивало на буфетных полках и над камином и уже распространялось на двери
и всю мебель. Оно усиливалось с каждой минутой, и вскоре уже ни у кого не
осталось сомнений в том, что если они хотят остаться в живых, им нужно
немедленно покинуть этот дом.
Через заднюю дверь Эми вывел всю компанию на тропу, пересекавшую поля в
направлении пастбища. Они брели по ней, как во сне, спотыкаясь и
покачиваясь, не смея оборачиваться назад, до тех пор, покуда не оказались
на высоком предгорье. Все очень обрадовались существованию этой тропинки,
ибо никто не рискнул бы пройти по двору мимо дьявольского колодца. И без
того они натерпелись страху, когда пришлось миновать светящиеся загоны и
сараи, не говоря уже об изуродованных фруктовых деревьях, ветви которых -
хвала Создателю, на достаточном удалении от земли - продолжали свою
сумасшедшую пляску. Когда они пересекали Чапменовский ручей, луну
окончательно заволокло облаками, и им пришлось ощупью выбираться на
открытое место.
Когда они остановились, чтобы в последний раз посмотреть на долину, из
взору предстала ужасающая картина: вся ферма - трава, деревья, постройки, и
даже те участки растительности, что еще не были затронуты обжигающим
дыханием серой смерти - все было охвачено зловещим сиянием. Ветви деревьев
теперь смотрели вертикально в небо, и на концах их плясали тоненькие язычки
призрачного пламени, в то время как другие огневые струйки переливались на
кровле дома, коровника и других строений. Все это напоминало одно из
видений Фюсли[1]: светящееся аморфное облако в ночи, в центре которого
набухал переливчатый жгут неземного, неописуемого сияния. Холодное
смертоносное пламя поднялось до самых облаков - оно волновалось, бурлило,
ширилось и вытягивалось в длину, оно уплотнялось, набухало и бросало в тьму
блики всех цветов невообразимой космической радуги.
А затем, не дав потрясенным зрителям прийти в себя от этого
сверхъестественного зрелища, отвратительная тварь стремительно рванулась в
небо и бесследно исчезла в идеально круглом отверстии, которое, казалось,
специально для нее кто-то прорезал в облаках. Онемевшие от изумления люди
застыли на склоне холма. Эми стоял, задрав плову и тупо уставившись на
созвездие Лебедя, в районе которого пущенная с земли сияющая стрела была
поглощена Млечным Путем, когда донесшийся из долины оглушительный треск
заставил его опустить взор долу. Позднее многие ошибочно утверждали, что
это был взрыв, но Эми отчетливо помнит, что в тот момент они услышали
только громкий треск и скрежет разваливающего на куски дерева. Однако
последствия этого треска были, действительно, очень похожи на взрыв, ибо в
следующую секунду над обреченной фермой забурлил искрящийся дымовой гейзер,
из сердца которого, ослепляя окаменевшую группу людей на холме, вырвался и
ударил в зенит ливень обломков таких фантастических цветов и форм, каких
наверняка не существовало в нашей Вселенной. Сквозь быстро затягивающуюся
дыру в облаках они устремились вслед за растворившейся в космическом
пространстве тварью, и через мгновение от них не осталось и следа. Теперь
внизу царила кромешная тьма, а сверху резкими, ледяными порывами уже
налетал ураган, принесшийся, казалось, непосредственно из распахнувшейся
над людьми межзвездной бездны. Ветер свистел и завывал вокруг, подминая под
себя поля, неистово сражался с лесами, и перепуганные, дрожащие люди на
склоне холма решили, что, пожалуй, им не стоит ждать, пока появится луна и
высветит то, что осталось от гарднеровского дома, а лучше поскорее
отправиться восвояси. Слишком подавленные, чтобы обмениваться замечаниями,
все семеро поспешили прочь по северной дороге, что должна была вывести их к
Аркхэму. Эми в тот день досталось больше других, и он попросил всю компанию
сделать небольшой крюк и завести его домой. Он просто представить себе не
мог, как пойдет один через эти мрачные, стонущие под напором ветра леса.
Ибо минуту тому назад бедняге довелось пережить еще одно потрясение,
оставившее в глубине его души свинцовую печать ужаса, от которого он так и
не сумел избавиться за все прошедшие годы. В то время как все остальные
благоразумно повернулись спиной к проклятой долине и ступили на ведущую в
город тропу, Эми замешкался: и еще раз взглянул в клубящуюся тьму, которая
навеки скрыла его несчастного друга. Он задержался лишь на мгновение, но
этого мгновения было достаточно, чтобы увидеть, как там, далеко внизу, с
обожженной, безжизненной земли поднялась тоненькая светящаяся струйка -
поднялась только затем, чтобы тут же нырнуть в бездонную черную пропасть,
откуда совсем недавно стартовала в небо светящаяся нечисть. Что это было?
Просто сияние, маленькая цветная змейка - но цвета, в который она была
окрашена, не существовало ни на небесах, ни под ними. Эми узнал этот цвет и
понял, что последний слабый отросток чудовищной твари затаился все в том же
колодце, где и будет теперь сидеть, ожидая своего часа. Именно в тот момент
что-то и повернулось у Эми в голове, и с тех пор он так уже и не оправился.
Эми больше не бывал на ферме Гарднеров. Прошло уже сорок четыре года, и
все это время он старательно обходил проклятое место стороной. Он изрядно
обрадовался, когда узнал, что долина будет затоплена под водохранилище.
Откровенно говоря, при мысли об этом я тоже испытываю огромное облегчение,
ибо мне вовсе не нравятся те странные, неземные тона, в которые
окрашивались лучи заходящего солнца над заброшенным колодцем. Я также очень
надеюсь, что вода в этом месте будет достаточно глубока, но даже если и
так, я ни за что не соглашусь отпить и глотка из аркхэмского водопровода. И
вообще, я не думаю, что когда-нибудь снова приеду сюда.
На следующий после происшествия день трое полицейских вернулись на
ферму, чтобы осмотреть развалины при дневном свете. Однако, они не нашли
там практически никаких развалин - только кирпичный дымоход, завалившийся
каменный погреб, разбросанный по двору щебень вперемешку с металлическими
обломками да бордюр ненавистного колодца. Все живое или сделанное из
органического материала - за исключением мертвой лошади Эми, которую они
оттащили в ближайший овраг и закопали в землю, да его же пролетки, которую
они в тот же день доставили владельцу, - исчезло без следа. Остались лишь
пять акров жуткой серой пустыни, где с тех пор так и не выросло ни одной
былинки. Так и лежит она посреди лесов и полей, как въедшаяся в бумагу
капля кислоты, и те немногие местные жители, у которых хватило духу сходить
посмотреть на нее, окрестили ее Испепеленной Пустошью.
Странные слухи расползаются по округе. Но если ученые когда-нибудь
удосужатся взять на анализ воду из заброшенного колодца или серую пыль,
которую никакой ветер не может вынести за пределы пустоши, реальные факты
могут оказаться еще страннее. Ботаникам также следовало бы заняться
изучением причудливой, медленно гибнущей растительности по краям выжженного
пятна и заодно опровергнуть, если, конечно, удастся, бытующую в округе
легенду, гласящую, что это самое пятно медленно, почти незаметно - не более
дюйма в год - наступает на окружающий его лес. Еще люди говорят, что каждую
весну в долине появляются молодые побеги очень необычного цвета, а зимою на
снегу можно встретить ни на что не похожие следы. Между прочим, на
Испепеленной Пустоши снега выпадает гораздо меньше, чем в остальной округе.
Лошади - те немногие, что еще остались в наш автомобильный век - проявляют
неожиданно буйный норов, стоит им только приблизиться к долине, а
охотящиеся в окрестных лесах фермеры не могут положиться на своих собак.
1 2 3 4 5 6 7 8