Глава 8
Было два часа ночи, когда они достигли столицы. Тоэм подумал, что как бы ни поступили мутики с городом, их действия не представляли собой чего-то из ряда вон выходящего, ибо столица выглядела вполне нормально и спокойно. Все спали. Ну или почти все.
Они вторглись со свистом со стороны моря, воспарили повыше над городом, спикировали вниз к зданиям, незамеченные в глухой ночи. Здания были разнообразнейших форм и размеров. Сферы всевозможных расцветок, сорокаэтажные прямоугольники, состоявшие почти целиком из окон, квадратные коробки вообще без каких-либо окон, и даже пирамидальный храм. Огни очерчивали главные улицы линиями из зеленых шаров, похожих на плоды металлических фонарей-деревьев. В редких окнах домов горели лампы, и подавляющее их большинство казалось стандартными ночными лампами.
- Как мы свяжемся с твоим подпольем? - спросил Тоэм, взмыв над грандиозным прямоугольником и глядя вниз на обсаженную цветами посадочную полосу.
- Полагаю, так, как я всегда раньше связывался. Старик должен сохранить прежнюю штаб-квартиру. Мы действуем из пещер.
- Но, - сказал Тоэм, - я думал, вы только город перетащили. Насколько же вам удается копнуть вглубь?
- Тебе не понять.
- А ты попробуй.
- Ну, город неким странным образом представляет собой целостность. Он связан воедино: каждый дом сообщается с прочими, каждый фонарь с канализационными трубами, и пещеры в нашем мутантском сознании являются его составной частью. Когда мы воображаем город, о них тоже думаем, просто на случай, если провалимся - как и вышло, - и они нам потом снова понадобятся.
- Да ведь в земле, откуда вы его с корнем выдрали, никаких дыр не было, - недоумевал Тоэм.
С бульвара внизу вспорхнул корабль на воздушной подушке.
- Ох, да ведь он выдран совсем не в том смысле, в каком ты думаешь. Если речь идет о законах пространства и времени, его попросту никогда в прежней точке и не было. Как только мы обнаруживаем, что не способны выпихнуть его за Порог, позволяем пространственно-временным потокам подхватить город, переносимся вместе с ними, и пересаживаем столицу в другое место, способное, согласно законам природы, ее вместить. В сущности, она там всегда и должна была быть.
- Ладно, действительно мне не понять. Ты прав. Голова Ханка закрутилась на не принадлежавшем ему плече.
- На восток. Потихоньку. Увижу дом, скажу. Чем дольше мы не объявимся, тем хуже для дела мутиков, равно как и для сохранности нашей собственной жизни.
Тоэм развернулся, вытянув руку и загребая, словно крылом, выровнялся, медленно поплыл над крышами зданий, поднимаясь и опускаясь в соответствии с созданной людьми топографией местности.
- Тут, - объявил наконец Ханк. - Вон тот желтый каменный дом без окон.
- Что это?
- Местный суд. Подойди к стене, а потом ложись в тень на землю.
Тоэм сделал, как было велено. Даже его могучим плечам начинало казаться, будто голова мутика весит тонну. Он не меньше Ханка торопился попасть в пещеры и освободиться от ноши. Легко заскользил вниз, постоянно оглядывая тротуар, высматривая полуночников. В каждом городе есть свои полуночники. На Земле они водят компании до рассвета. На Хоне подстраивают каверзы и розыгрыши, чтобы люди их по утрам обнаруживали и попадались.
На Фрае сосут кровь (самые что ни на есть настоящие полуночники!). А здесь, на Базе-II, на планете ромагинов, убивают мутиков. И тех, кто помогает мутикам.
Они сели на аллею, скудно освещенную единственным шаром, от которого все вокруг отбрасывало двойные тени. Если взглянуть на землю, тень Тоэма изображала поистине странное создание с двумя телами и четырьмя головами. Двуглавых сиамских близнецов.
- Вон та решетка в конце аллеи, - сказал Ханк, задрал щупальце и махнул в сторону фонаря.
Тоэм пошел и встал на решетку. Оттуда дул сухой теплый воздух.
- Что теперь?
Ханк, кажется, пересчитывал кирпичи. Водил трясущимся вытянутым щупальцем по гладкой поверхности камня, изучал его, как слепой, читающий по системе Брайля.
- По-моему, вот этот. - Уперся щупальцем, надавил, кирпич на дюйм ушел внутрь, а соседние остались на месте. Послышался легкий гул.
- Что... - начал было Тоэм.
Тут кирпич выскочил назад, решетка упала, и они провалились во тьму. Вниз.
Они падали вниз в мрачный туннель, пестревший всеми оттенками соболиного меха. Во тьму, состоявшую из ровно окрашенных слоев черноты, отлакированных сверху стигийским пигментом, и расслоившуюся на черный янтарь, смолу, вороново крыло, эбонит.
Самое черное место, в каком когда-либо доводилось бывать Тоэму. Посему в его сознании и в его сердце вскипели древние страхи, кошмары с оскаленными клыками стали накатываться друг на друга. Его племя не так давно вышло из пещер. Воспоминания о клыкастых и когтистых созданиях, о людоедах и похитителях детей еще были сильны в сознании, в генетической памяти. Ему хотелось завизжать, замолотить кулаками, но он видел невозмутимого Ханка и нашел силы вручить себя божественному провидению - будь что будет. Врожденную ярость удалось попридержать.
Ветер вдруг начал крепчать, оставаясь теплым, но набрав силу, достаточную для замедления падения. Исполинские воздушные руки легко доставили их на землю, обняв, точно малых детей. Ощутимая пустота их объяла, опустив в чрево земли. Тоэм снова сдержал порыв закричать. Далеко-далеко затрепетала красная точка, похожая на язык чудовища, на жадный рот дьявола. Их тихо-тихо установили перед той точкой. Пониже нее открылась скользящая дверь, неожиданно ослепил резкий желтый свет из соседнего помещения.
- Заходи, - сказал Ханк.
Он вошел с трепыханием в желудке, прикрывая от света глаза.
- Стойте на месте, - прогрохотал голос из стенки, которую он только-только начинал различать.
- Не двигайся ни на дюйм, - посоветовал Ханк.
Тоэм взялся гадать, куда провалился, в какую ловушку. Или его сюда заманили? Они что, убьют его, если он сдвинется? И Ханк тут замешан? Потом примитивные страхи вызвали паранойю, которая затопила рассудок. Ему сразу представилась ситуация, когда вся галактика задалась целью залучить его в это место, когда все течение жизни влекло его прямехонько в руки этих людей.
- Назовите свои имена, - потребовал голос.
- Мое имя Тоэм, - выдавил он дрожащим голосом.
- А я Ханк, - объявил Ханк.
Теперь Тоэм видел тупые рыла нацеленных на них лазерных пистолетов, которые высовывались из бойниц по углам, где к потолку примыкали стены. Двадцать. Двадцать маленьких пастей, готовых изрыгнуть смерть, - Пароль?
- В старом городе был "брат по духу".
- Таким и остался, - каркнули стены.
Свет ослаб. Открылась еще одна дверь в третье помещение, при этом вновь зазвучал голос, только немножечко мягче:
- Добро пожаловать домой, Ханк.
- Заходи, - подтолкнул его Ханк.
Он вошел в дверь, посмотрев, как она за ним затворилась. Помещение оказалось ультрасовременным, уютнейшим с виду. Было там множество диванов, три заваленных газетами стола, огромная, на удивление подробная "живая" карта столицы с изображением всех улиц и зданий, а также нескольких серых пятен, должно быть, подполья мутиков. Было там рассеянное освещение, голубой потолок, со вкусом окрашенные в цвет слоновой кости стены и гладкий бетонный пол. Последнее вывело Тоэма из приятного благодушия. Комната, при всей видимой роскоши, оставалась оплотом мятежников, местом, где делалось дело, которому предстояло перевернуть мир - собственно, даже несколько.
И были там люди. Или, точнее, мутики. Вперед шагнул парень, примерно ровесник Тоэма. Худой, с изборожденным глубокими морщинами от усталости и забот лицом и без глаз. В глазницах вместо глазных яблок лежали два куска серой ткани, пульсирующие там и сям разнообразными оттенками желтого цвета.
- Добро пожаловать, Ханк. Мы думали, ты погиб.
- Почти. Тоэм спас мне жизнь. Безглазый мужчина повернулся и "посмотрел" на Тоэма.
- Тоэм, я - Корги Сеньо. На моем родном языке эти два слова означают "глаза летучей мыши". Я.., э-э-э.., руковожу этой подпольной ячейкой. Благодарю тебя от всех нас. Ханк представляет большую ценность, не говоря уж о том, что он наш друг.
Тоэм вспыхнул.
- Он сказал, что вы мне поможете.
- Он явился из примитивного мира, - пояснил Ханк. - Его похитили ромагины, чтобы использовать для своих "Джамбо". О наших делах ему ничего не известно. Он хочет получить помощь в поисках женщины, которую тоже украли и, может быть, привезли сюда на продажу. Я сказал, мы поможем ее отыскать.
- Разумеется, - подтвердил Корги. - Безусловно.
- Ее звали Тарлини, - удалось вымолвить Тоэму. Он никак не мог поверить в обретение целой кучи друзей. После всего пережитого думал, будто люди только сосут из других людей кровь. Впрочем, это, конечно, не совсем люди. Это мутики.
- Очень красивое имя!
- И девушка тоже красивая, - добавил он.
- Не сомневаюсь. А теперь, может, хочешь узнать, как нас всех зовут?
Тоэм вежливо кивнул, хотя мысли его были заняты смуглой девушкой и ее поисками.
Корги повернулся и махнул рукой на мужчину, сидевшего за массивным столом. Мутик, держа ручку в.., лапе, усердно работал над таблицами на разграфленном листе бумаги. Под челюстями у него зияла красная, словно ободранная до мяса, жаберная щель, кольцом опоясавшая горло. Кожа на лбу под волосами и на тыльной стороне ладоней то превращалась на глазах в чешую, серую и блестящую, а потом вновь тускнела и становилась кожей. Пальцы - тонкие, длинные - заканчивались острыми ногтями.
- Это Рыба, - сказал Корги. - Настоящее имя какое-то страшно длинное и звучит как бы на чужом языке. Большинство наших не носят настоящих имен. Родители отказались от нас, как и прочее общество; сказать по правде, они, по примеру других, приканчивают нас на месте. Мы не питаем особой любви к семейной истории. Мы творим собственную.
Рыба кивнул, глаза его затуманились, словно подернутые слезами.
- Рад познакомиться, Рыба, - сказал Тоэм, чувствуя себя глуповато.
- А это Бейб, - указал Корги на другого мужчину, пониже.
Бейб был ростом фута четыре. Полнощекий и пухлый, настоящий шар плоти. Плоть нависала розовыми колбасами из-под подбородка, опоясывала его посередине, точно внутри проходил трубопровод. Пальчики у него были крошечные, толстенькие, розовые, как и все остальное. Глаза голубые, как полуденные небеса. И он курил сигару.
- Салют, Тоэм, - провозгласил Бейб сквозь клубы табачного дыма.
- Бейб так и не вырос, - пояснил Корги. - Внешне, по крайней мере. Он всегда выглядел дошкольником, и таким останется. Но умел этим пользоваться к нашей выгоде. Мог выходить во внешний мир, так как все принимали его за мальчишку. Потом сообразили. Бейб сейчас входит в число десяти мутиков, которых больше всего жаждут поймать и ромагины, и сетессины. Он не осмеливается даже носа высунуть.
- Превратности войны! - заметил Бейб, помахивая сигарой, намного превосходившей по величине сжимавшие ее пальцы.
- Мы также считаем его бессмертным.
- Вот так так! - воскликнул Бейб.
Корги ухмыльнулся.
- Сколько тебе лет?
- Двести двадцать три. Но конец где-то быть дол жен. Я просто второй Мафусаил. А он, как ты знаешь, со временем умер.
***
Корги опять усмехнулся.
- Дальше...
На сей раз его прервала женщина, которую он собирался представить. Распахнулась дверь внутренних помещений убежища, и в комнате возникло самое ошеломляющее создание, какое Тоэм когда-либо видел. Она принадлежала семейству кошачьих. Положительно, настоящая кошка. Надетый на ней черный костюм-трико усиливал впечатление, но Тоэм знал - она и без него будет лоснящейся, гладкошерстной, чувственной кошкой.
- Это Мейна, - сказал Корги, созерцая Тоэма в надежде подметить реакцию на появление женщины. - Мейна, это Тоэм.
Она была ростом около пяти с половиной футов. Гибкая. Не столько шла, сколько плыла. Не столько шагала, сколько скользила. Сладострастное тело - масса рельефных мускулов и мягкой плоти. Ноги полные, но стройные, ступни крошечные. Маленькие лапки. Когда она ставила босую ногу, пятки располагались гораздо выше нормальных и под резким углом соединялись со ступней, которая заканчивалась крохотными коготками. Ступню снизу и по бокам окружала плотная подушечка. Тоэм повел исследование в противоположном направлении и отметил, что живот у нее плоский. Вздымавшиеся груди величиной с его сжатый кулак. Шея - изящное чудо архитектуры - грациозной дугой поддерживала голову. Полные губы источали мед, будучи запечатанными, пока она хранила молчание, а когда заговаривала, открывались, выпуская жалящих пчел. За теми губами - великолепные, белые, остро отточенные зубы. Он их увидел, когда она улыбнулась самой что ни на есть обезоруживающей улыбкой. Нос чуть расплющенный. Глаза зеленые, как море. И шустрые. Окинули его в один миг, встретились с его собственными и остановились, следя, как он ее разглядывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16