Роб чувствовал отчаяние. Перед глазами мелькали улицы. Сомнения не давали
покоя мальчику. Зачем он вообще сюда приехал? Его схватят раньше, чем он
доберется до границы, и отправят в интернат. А потом? Новое, еще более
тяжкое наказание - "официальное" и "неофициальное". Вдобавок, прицепят на
запястье унизительный радиопередатчик, который будет сообщать о его
передвижении. О второй попытке бегства можно и не мечтать.
Пока не поздно, надо возвращаться. Но удастся ли проскользнуть
незамеченным? А если - нет? Автобус обогнул Трафальгарскую площадь. На
солнышке чинно расхаживали голуби; били фонтаны; с плексигласовой колонны,
сменившей каменную, взирал Нельсон. Нет, решил Роб, он ни за что не
вернется, и постарается не попасться им в руки.
У вокзала подвесной дороги он выскочил из автобуса и нырнул в первую
попавшуюся будку видеофона. Там, поглядывая в карманное зеркальце, нет ли
слежки, он скинул школьную красно-коричневую куртку с отличительным
значком, скомкал ее и запихнул между стеной и будкой. Мусорщики придут
только следующим утром, а до тех пор, если повезет, тайник не обнаружится.
Он придирчиво осмотрел себя: серые брюки, белая рубашка. Вполне заурядный
вид, если бы не этот предательский галстук "школьного" цвета. Роб сорвал
его и сунул вместе с курткой. После этого он сразу почувствовал себя
лучше.
Расспрашивать было опасно, и Роб бродил по вокзалу, глазея по
сторонам. На табло он отыскал Рединг. Решение было уже принято - лучшего
пути в Графство не придумать. Граница проходила в нескольких милях
севернее Рединга. Увидев цену билета, Роб вздрогнул. Одиннадцать с
половиной фунтов, на два фунта больше, чем было у него в кармане. На
счастье, детские билеты оказались вдвое дешевле.
Поезд отходил через двадцать минут. Купив билет, Роб решил где-нибудь
перекусить. После скверного интернатского завтрака прошло полдня, и он
порядком проголодался. На огромном голографическом рекламном табло перед
буфетом золотисто-коричневый цыпленок-великан поворачивался на вертеле и
плюхался на гигантскую тарелку с грудой хрустящего жареного картофеля.
Впечатление усиливалось дразнящим запахом, который безжалостно атаковал
ноздри мальчика. А над картинкой торопливой ленточкой подмигивало:
- Это блюдо... сегодня... всего 2,25 фунта...
Роб проглотил слюну и отвернулся. В ближайшем автомате за пятьдесят
центов он получил сэндвич с прозрачным пластиком ветчины и печенье, но
голод не унимался. Не в силах больше бороться с дурманящим ароматом
рекламы, Роб пошел к поезду, хотя до отправления оставалось пятнадцать
минут. На удивление, оба вагона оказались почти полными. Он не мог понять,
почему все вдруг решили поехать в Рединг, пока не услышал, что его
попутчики напротив говорят о Карнавале.
В Урбансах часто устраивали Карнавалы. По поводу и без повода, в
любом месте и в любое время. Люди съезжались со всей округи, даже
издалека, чтобы окунуться в суматошную кутерьму Карнавала, веселую
мешанину из танцев, парадов, уличных шествий, обильной еды и выпивки.
Карнавал спутал все планы. Роб хотел уехать в самую северную часть города
и оттуда пробираться к границе. А теперь... Автобусы наверняка ходят, как
придется, если вообще ходят.
Еще было время сойти с поезда и взять билет в другое место - скажем,
в Челмсфорд, тоже недалеко от границы. Но на второй билет не хватало
денег. Если попробовать обменять билет, придется идти в Справочную службу,
а там начнутся расспросы: кто, зачем... Нет, уж лучше сидеть тихо.
На минуту бравурная духовая музыка, заполнившая вагон, уступила место
сигналу отправления. Едва стих мелодичный перезвон, вновь грянули духовые,
и поезд заскользил вдоль сверкающих стальных проводов.

Путешествие не отняло и двадцати минут. Поезд мчался удивительно
плавно, едва заметно покачиваясь на поворотах. Внизу мелькали улицы. Сразу
за городом начинались просторы Зеленого Пояса, усеянные искусственными
озерами, садами и парками с развлекательными центрами, вместившими все для
беззаботного отдыха урбитов.
В Рединге толпы народа заполнили привокзальную площадь. Из
репродукторов без умолку лилась музыка вперемешку с крикливой рекламой.
Когда Роб сошел с поезда, зазвучала популярная песенка "Ты - мой, я -
твоя". Все радостно подпевали. Ни автобусов, ни транспорта вообще не было
видно.
Музыка смолкла, и раздалось громогласное, разнесенное мощным эхом:
- Вы счастливы?!!
- Да! - грянул в ответ дружный хор.
- Тогда оставайтесь с дядюшкой, дамы и господа! Скоро, очень скоро вы
насладитесь восхитительными танцами Воздушных Девочек! Плавно, словно
облачки, они будут парить над вашими головами в своих прозрачных
пузырьках! Семь очаровательных девушек! Всего несколько минут терпения - и
вы увидите их!
Толпа ликовала. Роб подошел к жизнерадостному краснолицему мужчине
лет сорока.
- Простите. Вы не подскажете, где здесь автобусная станция?
- Зачем тебе автобус? - Мужчина был слегка навеселе. - Оставайся и
посмотри представление! Это здорово! Я уже видел.
- Боюсь, я не смогу.
- Что за чепуха? Сможешь! Это же Карнавал!
Роб покачал головой. Теперь мужчина смотрел на него, подозрительно
сощурившись:
- А что ты тут делаешь? Ты ведь приезжий?
- Я приехал навестить свою тетю. Она больна.
- Один приехал?
- Мама уже там, - Роб лихорадочно соображал, как сделать историю
более убедительной. - Папа не смог поехать, он по воскресеньям работает.
- Значит, один, - сказал мужчина уже дружеским тоном и, перекрикивая
музыку, - Эй! Тут мальчишке надо к больной тетке! Он один приехал,
издалека! У кого-нибудь есть рядом машина?
- Нет-нет! - испугался Роб. - Не беспокойтесь, я на автобусе. Я
только хотел...
Но помощники быстро отыскались. Доброжелательство было неотъемлемой
частью Карнавала, наряду с пирушками и веселыми забавами. Во всяком
случае, в начале Карнавала. На слабые протесты Роба никто не обращал
внимания. Он сделал последнюю попытку:
- А как же Воздушные Танцовщицы?..
- В другой раз увидим, - беспечно ответил его благодетель, молодой
парень, лет двадцати с небольшим. На его груди поблескивал значок со
сцепленными кольцами, что выдавало профессионального спортсмена.
- Ну, поехали к твоей больной тетке. Моя машина тут рядом. Где
тетка-то живет?
- Шеффилд-роуд, 131, - выпалил Роб.
- Где это? - нахмурился спортсмен.
- Северный Рединг, - рискнул Роб. - Но прошу вас, не беспокойтесь...
- По дороге спросим, - предложил кто-то.
- Конечно, - согласился спортсмен. - Найдем! Ну, парни, кто со мной?
Машина на десятерых! Посмотрим, где прячется эта Шеффилд-роуд!
Всякие причуды тоже были в традиции Карнавалов. Спортсмен прямо-таки
светился от счастья обладания десятиместным электромобилем - только одна
модель была еще больше. Желающих прокатиться собралось восемь человек. Роб
уже не сопротивлялся, оставалось лишь надеяться, что удастся ускользнуть
по дороге.
Электромобили, как и автобусы, оснащались автоматическими счетчиками,
которые регулировали потребление энергии, а значит, и скорость. На
городских улицах был установлен более низкий предел. Впрочем, для
спортсмена, похоже, никаких пределов не существовало - он умудрился
отключить счетчик. Машина с развеселыми пассажирами неслась с немыслимой
скоростью. К счастью, встречных машин почти не было, а вся полиция следила
за порядком на Карнавале.
Добравшись до северной окраины города, они притормозили и стали
расспрашивать проезжавших мимо о Шеффилд-роуд. "А если такая улица есть, -
подумал Роб, - и дом 131 на ней?". Улизнуть никак не удавалось. Кто-то
отправил их по ложному следу - на Шеффорд-роуд. От долгих поисков все
устали и были немного раздражены.
- Вон полицейский пост, - кивнул один.
- Что ты волнуешься? - отозвался спортсмен. - Мы ничего не нарушили.
- Можно там спросить. Они-то знают.
Все тотчас повеселели. Электромобиль тормознул возле мрачного
громоздкого здания из стали и бетона. Все, кроме одного, провожатые Роба
отправились в участок.
"Меньше чем через минуту они узнают, что Шеффилд-роуд в Рединге нет и
никогда не было...". Его спутник бесстрастно курил сигару.
- Меня тошнит, - сказал Роб. - Я выйду подышать.
Тот выдохнул дым и молча кивнул. Когда Роб выскользнул из машины, в
здание полицейского поста заходил последний из шумной компании его
добровольных помощников. До ближайшего перекрестка было ярдов тридцать.
Роб бросился бежать. Сзади послышались крики. Добежав до перекрестка, он
обернулся. Погоня. Первым с пугающей быстротой мчался спортсмен, намерения
его не оставляли никаких сомнений. Дорога, сделанная из монолитных блоков,
пролегала в окружении лужаек, усыпанных крохотными клумбочками. Укрыться
было негде.
На счастье, дорога, на которую он свернул, вела к тихой мощеной
булыжником улочке, с приземистыми гнилыми домишками из красного кирпича
постройки прошлого века. Он юркнул вправо и дворами пробрался на соседнюю
улицу. Возле многих домов, скрытые зарослями деревьев, виднелись
покосившиеся сараи. Крики преследователей стали громче. Не долго думая,
Роб нырнул под проволочную сетку, толкнул дверь сарая и скользнул
вовнутрь.
Непроглядная тьма поглотила его. В ноздри ударил резкий удушливый
запах. Роб затаил дыхание и прислушался. Шум погони стих. Они потеряли его
из виду. Но он знал, что они вернулся и обыщут все уголки. Так и
случилось: через несколько минут Роб услышал раздраженные голоса. И вдруг:
- Кого-нибудь ищете? - раздалось совсем рядом, за тонкой деревянной
стенкой сарая.
- Мальчишку лет тринадцати, - говорил, кажется, спортсмен. - Не
видели?
Владелец сарая, конечно, видел Роба, поэтому и вышел из дома. Сейчас
откроется дверь и...
- В белой рубашке и серых брюках?
- Точно! Паршивец, затащил нас сюда, а сам сбежал! Ну ничего, вот
доберемся до него, получит карнавальных гостинцев! Надолго отобьет охоту к
таким шуточкам.
- Да, я видел его. Он прошмыгнул через сад Миллеров. Через два дома
отсюда.
- Тогда мы его поймаем!
- Не уверен. Там проходной двор на Киркуп-роуд.
- Спасибо! Пошли, мы теряем время!
Они ушли. Роб затаился. Почему этот человек не выдал его? Если обман
раскроется, у него будут большие неприятности. Во время Карнавалов насилие
прекрасно уживалось с доброжелательством, и "благодетелям" Роба ничего не
стоило разгромить дом его защитника.
Рядом послышалось тихое шуршание. Распахнулась дверь, и пучок света
выхватил из темноты небольшие клетки вдоль стены. Теперь стала ясна
причина едкого запаха - за проволочной сеткой копошились кролики.
- Можешь выходить, они ушли, - сказал мужчина.
Испачканные на коленях брюки, рваная безрукавка, грязные рукава
рубашки закатаны до локтей. Худой, с острыми чертами лица, он не был похож
на человека, ставшего рисковать без нужды, а уж тем более на бескорыстного
героя. "Все дело в кроликах", - догадался Роб. Без специальной лицензии
держать животных запрещалось, а получить такую лицензию было невозможно.
Скорей всего, он разводил кроликов в этом убогом, почти без воздуха,
сарае, и сбывал мяснику.
- Выходи, чего ты ждешь?
Запах становился все нестерпимее, и Роб был бы счастлив вырваться на
свежий воздух, но, с другой стороны...
- Они, наверное, еще недалеко ушли, - сказал он. - И полиция... Если
меня схватят...
На узком осторожном лице мужчины проступил страх.
- Ладно, - согласился он, закрывая дверь. Роб успел добавить:
- На полчаса, не больше.
В замке повернулся ключ. Роб сел, прислонясь к стене. Он старался не
обращать внимания на вонь. Неприятно, конечно, но кулаки разъяренных
преследователей или полиция - гораздо хуже. Он зажал нос ладонью. Полчаса
можно и потерпеть.
Часов у него не было. Младшим школьникам в интернате запрещалось их
иметь. В потемках время казалось еще более неуловимым. Роб начал было
отсчитывать секунды, но скоро бросил.
В конце концов он понял, что полчаса давно истекли. Он встал, на
ощупь нашел дверь и дернул ее. Ветхая на вид постройка оказалась крепкой.
Он снова сел. Нескончаемо тянулось время. От тошнотворного запаха
кружилась голова. Может, тот человек забыл о нем? Тогда почему он не
приходит к своим питомцам? А если с ним что-нибудь случилось? Наверняка
живет затворником, когда еще кто-нибудь к нему забредет! Если закричать,
рано или поздно услышат и выпустят, но тогда не избежать встречи с
полицией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17