.. И хватит об этом. Противно. Запри-ка дверь и достань у меня в шкафу флакон "Пржевальского" - Сазонов передал Кронову связку ключей.
- Привыкли, что мы народ покорный. Все понимаем, но делаем вид, что все в порядке. Все на этом построено. А так хочется треснуть кулаком по столу. Ну ладно... Салют, Роман, - Сазонов поднял над столом мензурку.
- Салют.
Они дружно поставили пустые мензурки на стол и закурили.
- Могли бы просто вызвать, поговорить, предложить что-то. В открытую. Я бы и так освободил это место. Честно говоря, мне здесь не очень-то нравиться, никчемный он, наш институт. Кому нужна вся эта химия, все эти спецсредства? Я иногда думаю, до чего наверно приятно заниматься каким-нибудь обычным, нормальным делом... Нет, ты подумай, собрали здоровенную комиссию. Организовали комплексную проверку, вскрыли крупные недостатки. Все-друзья, пока за твоим столом. Эти чинуши свое дело знают. Пить-пьют, а наказ хозяина помнят. Походил я сегодня по их конторе, все только разводят руками и отводят глаза.
- Не бери в голову, все мы отравленные, как уверяет Жарков, одни больше, другие - меньше. Ведь казалось бы сейчас, начитавшись таких книг, зная такие вещи... Но - не в коня корм. Нам нужны инопланетяне. Или новое поколение, полностью новое. Без нашего закодированного сознания.
- Долг - вот на чем нас все время ловят. Вот на чем нас купили.. А кадровики, что с них возьмешь, работа такая. Каждый в отдельности нормальный человек, а при исполнении превращается черт знает во что. Система. - Кронов снова наполнил рюмки. - Углерод может быть и алмазом, и сажей. Все зависит от такой малости, как структура.
- Я думаю, у нас оттого живут так мало, что просто жить тошно. Просто теряется вкус к жизни. Конечно, опьянение создает иллюзию свободы, но сколько ребят спилось, полностью освободившись таким образом. Если бы мы так же любили свободу, как водку... Кому мы служим? Делу, народу, государству? Нет. Мы служим чиновникам, сидящим над нами. Мы просто пешки. Интеллигенты от инфантерии. Интеллектоиды. Обладатели дипломов. Простой народ легко провести, но как можно оболванить тех, кто знает языки, историю, мировую культуру?
- Давай-ка ещё по одной, а то уж больно ты мрачно рассуждаешь, сказал Кронов и поднял мензурку. - Салют. - он поставил мензурку: - А что тебе сейчас предложили?
- В целом неплохой вариант. Но все по обычному сценарию. По-скотски. Срочно, немедленно и так далее. Но под видом моих же интересов: иначе служебную квартиру можно проморгать, иначе должность упустим и так далее.
- А что за должность?
- В группу экспертов по уничтожению химических боеприпасов... Должность, ясное дело, полковничья. Но работа интересная, с иностранными специалистами.
- Но это ж ненадолго, сколько их можно уничтожать? Ну два-три года, Кронов покачал головой.
- Там дел на десятки. Наши полководцы наплодили такое количество химического оружия, что теперь надо проектировать, строить и оснащать целую фабрику для его уничтожения. Их произвести-то легко, как и любую дрянь, но попробуй потом избавься. Знаешь, почему в Японии тишина? Вовсе не потому, что материально они процветают. И не из-за национальных особенностей. А потому, что они производят в год миллионы компьютеров, магнитофонов и видеокамер, а это все не стреляет. Рано или поздно вещи, если их очень много, начинают жить своей жизнью. Они начинают подталкивать людей к действию, сами просятся в руки, иначе зачем тогда они? Надо делать красивые вещи, а не оружие, и люди перестанут убивать друг друга. Оружие материализованное зло. Когда вооружен до зубов, это как-то обязывает. Мы ещё наплачемся от избытка оружия...
- Я думаю, все, что с тобой случилось в кадрах, не так уж и плохо, рассудительно заметил Кронов.
- Вся наша российская философия стоит на двух поговорках: все, что ни делается - к лучшему, и ещё одна: могло быть хуже, - сказал Сазонов.
- Выпьем за эти вечные лозунги, - предложил Кронов.
- Давай.
- Ы-ых! Как говорил наш друг Огородов, - Кронов подмигнул и выпил. - А вообще, продолжал он, - я бы на твоем месте воспользовался моментом и уволился бы к чертовой бабушке... Если тебя интересует мое мнение.
- Я тоже так думаю. Вот только женский батальон у меня расшумится, не знаю, как ей и сказать. В позапрошлом году я сорвал её из Питера. Она не хотела ехать. У нас там дочь, а главное - внук. Но уговорил, клюнула на генеральскую должность. А теперь? Сейчас начнется: я говорила, я предупреждала... И в общем, мне ей нечем возразить, она права.
- Наши новые друзья из НАТО, товарищи французы говорят: женщина всегда права. И в этом есть глубокий смысл.
- Знаешь, Роман, в кадрах до меня вдруг дошло, что я просто гол. Квартиры своей-нет, мы её в Питере, когда уезжали, переоформили на дочь с зятем, они тогда жили на частной. В кармане - спасибо реформам - тоже пусто. Нас просто обжулили. Всех скопом - и докторов наук, и слесарей. Раньше я думал, что когда-нибудь смогу помогать дочери, внукам... Куда там. Значит и наши ребята начнут с нуля. Их тоже надули.
- Слушай, пойдем по домам, сначала ко мне, потом к тебе.
- А боевые подруги?
- А, ты ничего не знаешь... Женский батальон укатил в Новозаборск. Там какая-то распродажа. Кажется дешевой одежды. Много ли сейчас надо для счастья.
- Выдвигаемся, - Сазонов поднялся.
Глава 9. ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
Букан сидел на тропе, ведущей к крыльцу, и, подняв голову, с вожделением внюхивался в кухонный аромат. Иногда он вскакивал от нетерпения и жалобно повизгивал. Из окна выглянула Мария Петровна и взмахнула рукой. Пес молниеносным движением подхват*ил на лету брошенный ею кусок мяса.
- Молодец, - она снова повернулась к плите.
На всех четырех комфорках шипели и потрескивали сковородки с жареным мясом и овощами. За столом чистила картошку её сестра, Татьяна. Рано утром небольшое семейство Мазановых: Татьяна Петровна, дочь Марина и Юрий Степанович, - приехали в Москву. На вокзале их встретил Дронин и на машине доставил на дачу. К обеду ждали Григория Ивановича.
- Знаешь, я по хорошему завидую тебе, - Татьяна Петровна прошла к раковине и набрала воды. - Среди всего этого хаоса ты сумела создать такое гнездышко, настоящий оазис. Приют трудов и вдохновенья. А мы с Юрой кочевники.
- Скоро и у вас все наладится.
- Нет не скоро, - Татьяна покачала головой, - да и я не такая хозяйка, как ты. Мне - не под силу, а Юре все это вообще до лампочки. Он ничего кроме службы не знает.
- Так же как и Гриша. Ни на что другое они не способны. А я тебе помогу, на самом деле все это очень просто.
- Меня сейчас больше Марина волнует. Двадцать четыре года, характер-трудный, один язык чего стоит. Просто бритва.
- У неё есть кто-нибудь?
- Была студенческая компания, но постоянного друга не было. После института они все разлетелись, видятся редко. Я чувствую, что ей одиноко. Кругом хаос, какие-то дельцы, политиканы. Просто страшно за нее. В наше время так нужна семья. Только она и спасает. Так хочется ей счастья. Она в общем-то хорошая и неглупая, только гордая, и языкастая. И если замыкается в себе, становится грубой, просто непереносимой. Свои-то для нее-не авторитет.
- Мы всегда с ней были друзьями. Надеюсь, поладим, - Мария Петровна сняла щипящую сковороду с мясом.
- Она на тебя похожа. Даже внешне больше тебя напоминает, чем меня. Даже обидно, ей богу, - Татьяна Петровна улыбнулась.
- Ей замуж пора. Институт набит молодыми учеными. Но дело это тонкое, деликатное. В общем, как устроитесь на новом месте, я к вам приеду. Тогда и начнем. Во мне сваха пропадает. Люблю красивые пары. Смешно, но мне до сих пор кажется, что у красивых людей и мысли и душа - тоже красивые, и к дурному они не способны. чего. Раньше умели составлять пары. Ненавязчиво подталкивая друг к другу. Молодежь влюбчива, их тянет друг к другу. Надо умно повести дело и можно поженить кого угодно.
- Ох, Маша, твои бы слова, да Богу в уши. Вы с ней рядом, как две подружки. Честное слово, ты - старшая сестра, а выглядишь моложе меня. И как тебе это удается...
- Смотри, чтобы лук не пригорел. Чуть подрумянится и снимай. Как удается? Очень просто. Я никогда не работала. Не сидела по этим идиотским конторам и учреждениям. Не портила нервы ни себе, ни людям. То есть работала, но дома. Себе в удовольствие. Спала, сколько хотела, делала, что хотела. Вот и все.
- В кого ты такая? Родители у нас вечно пропадали на работе. Мы их почти и не видели. Если бы не бабушка.
- Да бабушка была золотой человек. И с характером. Вот в кого мы все. Конечно, если бы не Гриша, у меня была бы другая жизнь.
- Да, с мужем тебе повезло.
- Мы познакомились случайно. Высокий такой крепкий и очень серьезный майор. А мне девятнадцать, представляешь? Мы были такие молодые! Боже мой! Он такой огромный, обнимал меня осторожно. Даже почтительно.
- Он по-моему и сейчас тебя побаивается, - засмеялась Татьяна.
- Нет, он просто делает вид, просто ему приятно хоть кому-то подчиняться. Никого он не боится. И в этом ничего хорошего нет, поверь. Уж лучше бы боялся. - Марья Петровна задумалась на мгновенье и продолжала: Мир меняется. Мы стареем и стареем. Только память остается.
- Ты и сейчас молодая.
- Какое там... Просто уже приходит второе дыхание. А знаешь, что такое второе дыхание? Это внуки. Да, да. От них веет чем-то очень теплым, родным. Если бы ещё вокруг все нормально было. Мы катимся куда-то. Особенно жалко детей. Я теперь просто не могу видеть, как обижают малышей. Прямо руки бы оборвала. Вот мы и кончили, - Марья Петровна сняла последнюю сковороду и сунула её в духовку, - пусть потомится немного.
- Быстро, я думала до вечера провозимся.
- Долго ли, когда все есть, - Мария Петровна прислушалась, потом выглянула в окно: у калитки стоял Дронин. Увидев Марию Петровну, он приблизился к дому и встал рядом с Буканом.
- Виталий, ты не очень занят?
- Никак нет, - ответил Дронин.
- Возьми машину и слетай в полигонный магазин за хлебом.
- Слушаюсь! Будет сделано, - Дронин повернулся кругом.
- А потом пообедаешь у нас. Деньги на хлеб есть?
- Найду, - уже от гаража крикнул Дронин.
- Ну ты и командирша, - заметила Татьяна.
- Приходится. А ты знаешь, я думаю, что среди начальников очень не хватает женщин.
- Почему?
- Тогда там дураков стало бы меньше. В женщине глупость сразу заметна, из-за её природной непосредственности. А у мужиков глупость не так проглядывает. Особенно, если они имеют задумчивый вид, ученую степень, бороду, усы или лысину. Иногда дурак дураком, а вид вполне солидный. От этого и все наши беды.
- Ой, Маша, не могу, насмешила, - Татьяна вытерла фартуком выступившую от смеха слезу.
- Нет, я серьезно. Я сторонница матриархата, честное слово. В нас природа вложила такие инстинкты, такие силы, которых просто не может быть у мужиков. Голос неизбежности нас ведет, дети, которых мы рожаем и вскармливаем. Мы повязаны бесконечностью жизни. Даже глупая женщина все-таки умнее такого же глупого мужика. А уж об умных я и не говорю. Мужики знают всех политиков, футболистов, массу всякой дребедени, а спроси их, как зовут, допустим, детей единственного друга - не скажут.
Стукнула калитка, лениво тявкнул Букан.
- Твои идут, - Мария Петровна выглянула в окно и помахала рукой. По тропе двигались Юрий Степановмич Мазанов и Марина, оба высокие, стройный в голубых спортивных костюмах. Юрий Степанович нес связку березовых веников, Марина помахивала блестящими садовыми ножницами.
- Пойду, встречу, - Татьяна Петровна отвязала фартук.
Мария Петровна смотрела из глубины комнаты, как Юрий Степанович и Марина поднялись на крыльцо. Он пропустил её вперед, потом ещё потоптался у входа, вытирая ноги, и скрылся за дверью.
Мария Петровна была рада приезду Мазановых. С сестрой были связаны воспоминания об их доме. Он и сейчас продолжал снится ей по ночам. Дом тот давно снесли, улицу застроили серыми бетонными коробками, знакомых расселили куда-то. Мария Петровна часто воображала себя во главе огромного праздничного стола, за котором собралась вся родня. Вот она сидит, как на троне, - этакой строгой, но справедливой и, главное, красивой королевой, наблюдает, как пьют, едят и веселятся её подданные. И Юрий Степанович ей нравился. Ее привлекал такой тип мужчин: высоких, с гордой посадкой головы, густыми темными волосами, с крупными чертами лица. В нем было что-то породистое, неуловимо военное. Он даже в обычном пиджаке выглядел по-военному. Ей нравились красивые люди, им она готова была простить даже такой тяжкий недостаток, как глупость. В метро она любила разглядывать на эскалаторе медленно проплывающий встречный поток, отмечая красивые лица, каждый раз удивляясь их непохожести и обилию.
С приездом Мазанова она надеялась, наконец, разобраться в этой истории с телефонным звонком, с тем разговором, который оставил в душе ощущение опасности. Она постоянно помнила вскользь оброненную Григорием Ивановичем фразу, что здесь, в Чистых Ключах ему скоро понадобится свой, надежный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19