- В таком случае, сеньор, за успех я ручаюсь. Мы располагаем примерно двадцатью стволами различного калибра, не считая тех, что остались на судах, которые в случае необходимости тоже можно использовать. - Флот в этом сражении участия принимать не будет, сеньоры. Ему придется решать другую задачу. Он должен неожиданно встретить флот араканцев и разгромить его столь же неожиданно и дерзко. В этих двух победах будет заключаться полный успех всего нашего предприятия. - Тогда надо организовать мощную поддержку артиллерии мушкетным огнем, - внес Пьер свое предложение. - Это сделать легко. У нас останется не менее сотни португальцев и около двухсот монов и бирманцев, которые вооружены мушкетами и окажут вам, сеньор Пьер, необходимую поддержку огнем. - Затем придет наш черед, - заметил, плотоядно ухмыляясь, дон Перейру. - Да, дорогой мой, - ответил де Бриту. - Вам придется довершать начатое, и это вы должны сделать со знанием дела и быстро. Пощады никому не давать, но принца постарайтесь взять живым. Он нам может сильно помочь в дипломатических переговорах. Это важно, сеньоры, и это надо помнить. Когда совещание было закончено, Пьер направился к своим артиллеристам, по дороге делясь впечатлениями с Эженом-младшим: - Ты заметил, сын, как де Бриту грамотно мыслит в отношении предстоящего отражения араканцев? - Мне показалось, па, что он весьма мудро распределил роли и позиции на завтра. Мне он все больше нравится. - Признаться, будет жаль, если он в этой борьбе не одержит победу. - Я уверен, что так оно и будет, то есть мы победим завтра. - Я не о завтрашнем сражении. Я вообще о дальнейших событиях. Ведь бирманский правитель продолжает собирать силы, а его соседи не понимают, что это опасно и для них, хотя и в меньшей степени, чем для нас. - Ну, я так далеко еще не научился заглядывать, па. Но думаю, что ты во многом прав. Однако время покажет что и как. Глубокой ночью, соблюдая все меры предосторожности и тишины, батареи с волами в упряжке двинулись на новые позиции. Им помогали толпы ополченцев, впрягаясь в лямки, когда волы выбивались из сил, таща тяжелые орудия. Лишь приглушенный шорох и неясный гул множества ног можно было различить в темноте, только свет звезд едва ощутимо освещал путь, по которому двигались силы де Бриту. Сам он находился во главе пешего войска, численность которого не превышала и двух тысяч человек. Это было все, что смог де Бриту наскрести в своем игрушечном королевстве. За час до рассвета, когда туман начал заволакивать пойму реки Рангун, рукав Иравади, Пьер и Арман разместили пушки на новых позициях и приказали заряжать только картечью, ибо орудия удалось установить совсем близко от спящего лагеря араканцев. Ближайшие шатры находились не дальше двухсот шагов. В центре лагеря, освещенный несколькими факелами, виднелся разукрашенный шатер принца, сына араканского короля. Там медленно прохаживались часовые, зевали, бросали тоскливые взгляды на небо, ожидая наступления утра. По реке тихо проплыл на север флот де Бриту. Он состоял всего из шести судов, каждое из которых имело лишь одно носовое орудие. Но де Бриту считал, что этого вполне достаточно для победы над неумелым противником, каким представлялся флот араканцев. Наконец посветлело настолько, что весь лагерь стал хорошо просматриваться. Солнце вот-вот должно было выскочить из-за темной стены леса на восточном берегу реки. Лагерь просыпался. И тогда де Бриту приказал бить в барабаны. Лишь только эта дробь прозвучала в редеющем тумане, как по лагерю ударили первые пушки, неся смерть и панику в стан врага. Пушки били беспрерывно, чередуя огонь, некоторые из них стреляли в то время, когда другие заряжались. И это тоже была часть продуманного плана атаки. Этим создавалось впечатление массированного огня массы орудий. Затрещали мушкеты, и тут же пехота двинулась на мечущийся в панике лагерь араканцев. Кони и слоны противника так перепугались от адского грохота и вида крови, что носились как ошалелые по лагерю, давя и калеча своих же солдат. Это в значительной мере усиливало смятение. Никто не подумал организовать отпор или хотя бы какое-то сопротивление. Лишь одиночные группки солдат пытались отбиваться, но основная масса войск пустилась наутек, бросая не только обозы, припасы, но и собственную одежду, не то что оружие, мешавшее бежать быстрее. Эжен метался по лагерю, разя беззащитных людей и чувствуя, как в груди нарастает жажда крови, азарт легкого убийства, совершаемого без тени опасения за свою жизнь. Он заметил группку португальцев, пробивавших себе дорогу к обрушившемуся шатру принца. Среди них был и невесть откуда взявшийся проныра Арман. Рядом с шатром метались араканские воины, но, увидев приближавшихся португальцев, они с ужасом на лицах бросили своего принца и умчались прочь. Португальцы быстро перекололи неповоротливых чиновников и солидных на вид слуг, Арман разбросал обрывки шатра, извлек из-под них перепуганного и обескураженного принца и, торжествуя, повел его в ставку де Бриту. Эжен и несколько солдат стали шарить в шатре, ища поживы. И она нашлась. Принц был так уверен в победе, что запасся всем, что только могло понадобиться такому большому вельможе. Эжену удалось вырвать из чалмы принца, которая валялась в пыли, прекрасный изумруд величиной с голубиное яйцо. Камень сверкал, был просто великолепен, но любоваться им было не время. Он сунул добычу в карман и устремился добивать убегавших араканцев и ловить вельмож, которые не могли разбежаться так прытко, как простые солдаты. Вдвоем с одним тощим португальцем они изловили двух растолстевших на придворных пирах господ, сорвали с них украшения и приказали своим солдатам отвести пленных в ставку де Бриту. Победители весело переглянулись, молча радуясь удаче, и побежали дальше, разя на ходу обезумевших от ужаса солдат бесславной армии араканского короля. Не прошло и часа с начала боя, как все было кончено. Лагерь выглядел сплошным кладбищем, заваленным грудами еще не погребенных трупов. Всюду виднелись лужи подсыхающей крови, тела, изуродованные шпагами и картечью или разрубленные чуть ли не пополам секирами бирманцев и монов. Рои мух кружили над этим печальным и ужасным зрелищем. Победители обшаривали эти обезображенные трупы, искали что-нибудь ценное, ссорились, иногда громко ругались, но до драк дело не доходило. Де Бриту тут же распорядился побыстрее захоронить павших, боясь распространения заразы. Толпы людей уже рыли большие ямы, стаскивали туда трупы, раздев их предварительно догола. Работа кипела. Победители ликовали. И было с чего. Войско де Бриту потеряло лишь троих убитыми и два десятка ранеными. Это ли не великолепная победа! Эжен кричал в экстазе кровавого похмелья: - Па, эту победу можно уже заносить в анналы истории, как самую бескровную и легкую, да еще и одержанную над столь многочисленным противником! Как ты думаешь? - А я вообще об этом не думаю, - ответил Пьер устало. Он сидел на лафете орудия, наблюдая, как пушкари чистят стволы, складывают припас, готовясь в обратную дорогу. - Мне все это не нравится, сынок. Слишком много бесполезной крови. К чему это? Нужды в этом никакой не было. Лучше захватывать в плен и дать возможность родственникам заплатить выкуп. Это и выгоднее и гуманнее. - Да разве в пылу боя можно над этим думать, па? Голова кругом идет, а рука сама колет и режет! Это так захватывает, что остановиться бывает довольно трудно. Разве не так было у тебя? - За собой я такого не наблюдал, сынок. Неужели в тебе сидит кровожадный зверь? - А разве он не сидит в каждом из нас, па? - голос юноши выдавал некоторую растерянность и недоумение. - Все так делают. Так что же мне-то остается? Однако радость победы не давала покоя. Эжен продолжил запальчиво: - Зато сколько добра я добыл себе! А ты что получил за свое участие в разгроме араканцев? - Неужели у тебя такая тяга к богатству, Эжен? Ты ведь совсем не беден, у нас всего достаточно. - А для чего мы здесь, па?! Все только и говорят, что на войне легко добыть себе богатство и зажить беззаботно и красиво. Так устроена жизнь, па! Ты-то сам прекрасно знаешь. - Это не сама жизнь так устроена, сынок, а мы ее такой сделали. Но это не самое лучшее устройство, Эжен, - Пьер устало хмыкнул, вытирая лицо от пороховой гари. - Мне бы хотелось, чтобы ты об этом хоть изредка вспоминал. Это ведь по-христиански, а мы все христиане. - Па, но ведь мир не я так устраивал. Я просто живу точно так же, как все. Пьер глядел на сына, в голове его вертелись резкие слова осуждения. Но стоило ли тратить их на сына, если он не всосал с молоком матери самые простые истины. А может, это он, отец, сам и виноват, что сын такой? Может, действительно мир так сам устроился, и тут ничего не поделаешь? Пьер молчал, не в силах разобраться в открывшихся вдруг проблемах. А Эжен недоуменно постоял рядом, потом вздохнул и тихо отошел, оставив отца с его странными, неразрешимыми вопросами, ответы на которые человек еще не нашел. Да и найдет ли? Ведь, казалось бы, все так просто.
В это время флот де Бриту встретил аракан-ский недалеко от древнего города Дагона. Португальцы с ходу обстреляли араканцев, и те так опешили и перепугались от неожиданности, что стали без боя разворачивать суда. Командиры побросали своих подчиненных, спешно садились в лодки, ибо корабли начали сталкиваться, с треском и грохотом ломающегося рангоута, медленно кружась в недостаточно широком русле реки. Португальцы смело устремились на абордаж и в полчаса захватили почти все корабли араканцев. Матросы бросались в реку и вплавь добирались до берега, где спешили укрыться в кустарнике и полях, раскинувшихся по берегам. Огромная добыча досталась португальцам. Не утруждая себя перегрузкой, они взяли плененные суда на буксир и потянулись вниз по течению. А в Сириаме уже царила атмосфера ликования. Даже буддийские монахи ходили по улицам города не такие хмурые и замкнутые. Прямо на улицах возникали пирушки, задешево продавалось награбленное, и многие участники похода и разгрома араканцев в один вечер опять стали нищими. Им оставалось лишь с радостью на лицах вспоминать то счастье, которое внезапно привалило им, но с такой же быстротой и исчезло в руках пронырливых и предприимчивых купцов и лавочников.
Эжен преподнес своей возлюбленной Сиро тот самый великолепный изумруд, который он выдрал из чалмы принца. - Боже, какая прелесть, Эже! Как тебе удалось это? Милый, я так рада подарку! Иди сюда, дай я поцелую тебя! И я так хочу тебя, Эже! Поторопись, моя любовь, а то я сгораю от нетерпения! Эжен не заставил себя ждать. И эта ночь прошла в бурных ласках, наслаждениях и истоме удовлетворения. Мысли Эжена постоянно возвращались к тому времени, когда их брак будет узаконен, и он получит вместе с ним приданое, которое позволит всю жизнь провести в таких вот наслаждениях, довольстве и радости. - Теперь, моя любовь, - обратился он к Сиро в минуту отдыха и расслабленности, - нам ничто не мешает соединиться в браке. Лишь одно меня несколько беспокоит. - Что же это, милый? - По какому обряду нам сочетаться? Я ведь христианин, а ты буддистка. - Это очень легко сделать, мой Эже! Сначала по твоему обряду, а потом и по моему. Так мы всем богам и религиям угодим, и никто не будет обижен и ущемлен. - Хорошо бы, но ты не знаешь наших отцов церкви, Сиро. Они на это не согласятся. Надо придумать что-то другое. - Миленький, - сказала она, целуя и лаская его, - но зачем нам трубить на весь город о нашем бракосочетании по буддистским обрядам? Мы сделаем это в другом месте, и ваши надоедливые иезуиты ничего не узнают. Ты же не станешь распространяться об этом? - Это другое дело, моя прелесть! Ты очень мудро и быстро решаешь все наши вопросы. Как это мне нравится в тебе, моя Сиро! Он обнял ее хрупкое тело, затрепетавшее в его сильных руках. Он погрузился в нее со всем упоением и восторгом молодости. Ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
А празднества в честь победы продолжались. Де Бриту щедро наградил начальников отрядов и отличившихся воинов. Осыпанный золотом Арман, захвативший араканского принца, был просто на седьмом небе от счастья. На какое-то время мысли всех были отвлечены этими празднествами от более серьезных дел. Но на севере собиралась гроза. Бирманцы очень медленно стали расширять и отвоевывать свои утерянные несколько лет назад владения. Пока это мало кого беспокоило, но гроза не всегда надвигается стремительно. Анаутпетлун - новый король Бирмы - уверенно покорял одного независимого феодала за другим, собирал земли своего незадачливого дяди, копил силы. Он не спешил, оглядывался на соседей, выжидал, выбирая момент. Де Бриту стал важничать. Это было заметно даже его приближенным. - Дорогой капитан, мой милый советник, - сказал он как-то на приеме, будучи в благодушном подпитии, - в настоящее время мое маленькое королевство уверенно стоит на своих ногах. - Фелипе махнул рукой, не замечая, как расплескивается вино из бокала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33