Он побледнел, схватился за сердце и, покачиваясь, поплелся к выходу.
- Вы куда, пассажир! - заволновалась проводница. - Мы уже тронулись.
- Я не еду! Я раздумал! - пробормотал парень и повалился без чувств.
Его откачали при помощи нашатырного спирта, дали валидола, напоили чаем, затем аккуратно забросили на вторую полку. Немного успокоившись, парень раскрыл какую-то бульварную газетенку и принялся читать. Не уловив ни строчки, он снова начал размышлять о девушке, которую навсегда покидал. То обстоятельство, что она выходила замуж, очень волновало молодого человека. Волновал его странным образом и любопытный выбор Инги. У "женишка" было явно не в порядке что-то с головой. Какие-то ножи за поясом носит, какие-то телеги гонит о том, что чуть не зарезал его в таверне. Такой зарежет. И глазом не моргнет. И чего в нем нашла эта красавица Инга?
При имени Инга у Володи снова начинало ныть под ложечкой. Откуда ему было знать, что эта красивая девушка, случайно встретившаяся на улице, так серьезно отнесется к его безобидной белиберде. Да-да, он пошутил про Ирландию, и про таверну, и про родинку, и что они были знакомы три столетия назад. Почему именно про Ирландию и про родинку, он и сам не знает. Взбрело в голову и взбрело. Мало ли что может взбрести человеку в голову. Но главное, он вообразить не мог, что во всю эту галиматью девица поверит всей душой. Он, между прочим, думал, что девушка с юмором, что она подыгрывает его фантазиям, и даже удивлялся её остроумию. Неужели правда она поверила, что её телефон Володя высчитал по таблице Пифагора? Молодой человек отыскал его через номерные знаки "москвича" её престарелого друга. Стоило позвонить в ГИБДД и представиться инспектором уголовного розыска, как домашний телефон хозяина той колымаги уже был у него блокноте. Это было невероятно, но факт! Телефон же девушки продиктовал сам Воронович, когда командированный представился режиссером театральной студии.
Нет, правда, жизнь не такая легкомысленная штука, как может показаться на первый взгляд. И зачем ему, женатому идиоту, до сих пор влюбленному в свою верную супругу, понадобилась эта пустоголовая, развратная девчонка? Никогда бы ради неё он не бросил жену с двумя детьми... Хотя кто его знает?
Колеса стучали, глаза слипались. И вскоре, выронив из рук газету, самарский чудак незаметно уснул.
И снился ему удивительный сон, удивительный тем, что все это с ним когда-то уже происходило. Он возвращался в Ливерпуль на каком-то шикарном паруснике и был в каком-то невообразимом камзоле и широкополой английской шляпе. А тяжелые волны без конца окатывали стонущую палубу. Мачты скрипели, и скрипели трапы, и скрипело все, что только могло скрипеть на этой антикварной посудине. Он догадывался, что это прескверный признак, что ещё пара таких раскатов - и корабль разнесет в щепки. Но корабль развалился после четвертого раската.
На волнах он мертвой хваткой вцепился в обломок мачты, понимая полную бесполезность деревяшки и удивляясь могучей силе инстинкта до последнего держаться за эту никчемную жизнь. Он знал, что сейчас утонет, но ему не было жаль ни себя, ни своей молодости, ещё не сгоревшей дотла и не рассыпанной по крупицам, как песок. Ему не было жаль в этой жизни ничего, кроме крохотной безделицы, мотыльком порхающей среди бушующих волн, - этого тонкого женского силуэта, стоящего на скале и машущего ему беленьким платочком.
Море свирепствовало. Руки не слушались. Тело будто налилось свинцом. Да и сам он смертельно устал бороться с этой вечно злобствующей стихией. Он заметил, что хлебает уже без меры и что дальнейшая его возня на обломке мачты не имеет не малейшего смысла ни для него самого, ни для этой суетной жизни. Он догадывался, что следующая волна, бегущая на него, будет последней, а трогательная женская фигурка на скале одной маленькой ирландской бухты все махала и махала своим беленьким платочком.
Эпилог
Свадьба была не очень шумной и не очень многолюдной. Она проходила в верхнем зале ресторана на Чистых прудах. Играла живая музыка, подавались изысканные блюда и дорогие вина. Все было чинно, тихо и интеллигентно. Невеста была такой тонкой и изящной, что жених на её фоне выглядел типичным быком. Единственным черным пятном на этом торжестве был черный платок одной гостьи. Но гостья была недолго. После первого же тоста стройная женщина в траурном платье незаметно поднялась и удалилась.
Однако уйти по-английски ей не удалось. В холле эту женщину догнала сама невеста.
- Юля, ты уже уходишь? - воскликнула она, кидаясь ей в объятья.
- Да мне уже пора, - грустно улыбнулась женщина, прижимая к груди невесту. - Поздравляю тебя! Будь счастлива. Твой жених мне понравился.
- Он выглядит несколько простоватым, но это только внешне. На самом деле он очень тонкий и чувствительный, как женщина. Юлька, останься ещё немного.
- Извини, не могу. Сегодня шестьдесят шестой день... - Глаза женщины наполнились слезами. - Ой, я все о своем. Прости! Я лучше пойду...
- Постой, Юлька. У Вороновича тоже сегодня шестьдесят шестой день. А это что-то значит? Кстати, Вороновича, оказывается, вздернул мой одноклассник Гогин за то, что он измывался над его стихами. Натан любил поиздеваться над молодыми поэтами. Это я знаю. Позавчера был суд. Гогина признали невменяемым. Сейчас он в психушке. Ой, я снова что-то не то говорю. Прости!
Женщина грустно посмотрела в глаза подруге и нежно погладила её по щеке.
- Как ты себя чувствуешь после выкидыша?
- Нормально чувствую, - бодро ответила невеста. - Уже можно жить полноценной жизнью. Так что за мою сегодняшнюю ночь можешь не переживать... Кстати, - вытаращила глаза невеста. - Чем это объяснить, как не мистикой? Мы врезались в тот же самый "Беларусь", в который до этого долбанулись бандиты, что напали на меня на Бронной. Но это ещё не все. "Вольво", в котором мы ехали, принадлежал раньше тем уродам. Марсель её купил после ремонта в каком-то автосалоне. Прикинь?
- Не бери в голову. Это просто совпадение, - устало отмахнулась Юлька.
На этом подруги расстались и невеста, наконец, вернулась к гостям. Она смеялась, танцевала, вальсировала с женихом, пила шампанское, улыбалась подругам. Она выглядела вполне счастливой и была заразительно веселой, но никто не знал, что у этой легкокрылой невесты на душе было темно, словно в склепе. "Должно быть, шестьдесят шесть дней все-таки что-то значат", подумала она.
Марсель чувствовал её состояние и делал все возможное, чтобы веселье в ресторане никому не было в тягость. "Он очень мил и очень предусмотрителен, - отмечала про себя Инга. - Жить с ним будет легко и спокойно". А ей уже больше ничего не надо, кроме покоя и семейного счастья. Только бы у них были дети.
Когда ближе к ночи торжество закончилось и молодая пара переступила порог своей квартиры, Марсель взглянул в глаза своей возлюбленной и заботливо спросил:
- Ты устала?
- Устала, - призналась Инга. - Но не до такой степени, чтобы спать в разных постелях...
В постели Марсель был лучше самарского чудака, но хуже Вороновича. В целом невесте понравилось, что творил её избранник в ту ночь. Только в кульминационный момент ей показалось, что в неё будто плеснули кипятку.
От неожиданности Инга вскрикнула.
- Что-то не так? - встревожился Марсель.
- В желудке какое-то жжение. Зря я ела этот корейский салат.
Но вскоре все прошло и успокоилось. Уже на стадии засыпания Марсель сонно произнес, что планирует в недалеком будущем отправиться на заработки за границу.
- Ты не против? - поинтересовался он у жены.
- Конечно, нет, - ответила она.
И не знала Инга, что Марсель был не из тех, кто откладывает свои решения в долгий ящик. Буквально через неделю он собрал чемодан и уехал за границу. И с тех пор больше не возвращался. А у Инги тринадцатого июля две тысячи второго года родился очаровательный малыш, которого она назвала Володей.
- Володей - это в честь него? - спросила однажды Юлька, многозначительно поглядев на подругу.
- Почему в честь него? - ответила Инга, отведя глаза. - Мне просто нравится это имя. Владимир - это значит владеющий миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
- Вы куда, пассажир! - заволновалась проводница. - Мы уже тронулись.
- Я не еду! Я раздумал! - пробормотал парень и повалился без чувств.
Его откачали при помощи нашатырного спирта, дали валидола, напоили чаем, затем аккуратно забросили на вторую полку. Немного успокоившись, парень раскрыл какую-то бульварную газетенку и принялся читать. Не уловив ни строчки, он снова начал размышлять о девушке, которую навсегда покидал. То обстоятельство, что она выходила замуж, очень волновало молодого человека. Волновал его странным образом и любопытный выбор Инги. У "женишка" было явно не в порядке что-то с головой. Какие-то ножи за поясом носит, какие-то телеги гонит о том, что чуть не зарезал его в таверне. Такой зарежет. И глазом не моргнет. И чего в нем нашла эта красавица Инга?
При имени Инга у Володи снова начинало ныть под ложечкой. Откуда ему было знать, что эта красивая девушка, случайно встретившаяся на улице, так серьезно отнесется к его безобидной белиберде. Да-да, он пошутил про Ирландию, и про таверну, и про родинку, и что они были знакомы три столетия назад. Почему именно про Ирландию и про родинку, он и сам не знает. Взбрело в голову и взбрело. Мало ли что может взбрести человеку в голову. Но главное, он вообразить не мог, что во всю эту галиматью девица поверит всей душой. Он, между прочим, думал, что девушка с юмором, что она подыгрывает его фантазиям, и даже удивлялся её остроумию. Неужели правда она поверила, что её телефон Володя высчитал по таблице Пифагора? Молодой человек отыскал его через номерные знаки "москвича" её престарелого друга. Стоило позвонить в ГИБДД и представиться инспектором уголовного розыска, как домашний телефон хозяина той колымаги уже был у него блокноте. Это было невероятно, но факт! Телефон же девушки продиктовал сам Воронович, когда командированный представился режиссером театральной студии.
Нет, правда, жизнь не такая легкомысленная штука, как может показаться на первый взгляд. И зачем ему, женатому идиоту, до сих пор влюбленному в свою верную супругу, понадобилась эта пустоголовая, развратная девчонка? Никогда бы ради неё он не бросил жену с двумя детьми... Хотя кто его знает?
Колеса стучали, глаза слипались. И вскоре, выронив из рук газету, самарский чудак незаметно уснул.
И снился ему удивительный сон, удивительный тем, что все это с ним когда-то уже происходило. Он возвращался в Ливерпуль на каком-то шикарном паруснике и был в каком-то невообразимом камзоле и широкополой английской шляпе. А тяжелые волны без конца окатывали стонущую палубу. Мачты скрипели, и скрипели трапы, и скрипело все, что только могло скрипеть на этой антикварной посудине. Он догадывался, что это прескверный признак, что ещё пара таких раскатов - и корабль разнесет в щепки. Но корабль развалился после четвертого раската.
На волнах он мертвой хваткой вцепился в обломок мачты, понимая полную бесполезность деревяшки и удивляясь могучей силе инстинкта до последнего держаться за эту никчемную жизнь. Он знал, что сейчас утонет, но ему не было жаль ни себя, ни своей молодости, ещё не сгоревшей дотла и не рассыпанной по крупицам, как песок. Ему не было жаль в этой жизни ничего, кроме крохотной безделицы, мотыльком порхающей среди бушующих волн, - этого тонкого женского силуэта, стоящего на скале и машущего ему беленьким платочком.
Море свирепствовало. Руки не слушались. Тело будто налилось свинцом. Да и сам он смертельно устал бороться с этой вечно злобствующей стихией. Он заметил, что хлебает уже без меры и что дальнейшая его возня на обломке мачты не имеет не малейшего смысла ни для него самого, ни для этой суетной жизни. Он догадывался, что следующая волна, бегущая на него, будет последней, а трогательная женская фигурка на скале одной маленькой ирландской бухты все махала и махала своим беленьким платочком.
Эпилог
Свадьба была не очень шумной и не очень многолюдной. Она проходила в верхнем зале ресторана на Чистых прудах. Играла живая музыка, подавались изысканные блюда и дорогие вина. Все было чинно, тихо и интеллигентно. Невеста была такой тонкой и изящной, что жених на её фоне выглядел типичным быком. Единственным черным пятном на этом торжестве был черный платок одной гостьи. Но гостья была недолго. После первого же тоста стройная женщина в траурном платье незаметно поднялась и удалилась.
Однако уйти по-английски ей не удалось. В холле эту женщину догнала сама невеста.
- Юля, ты уже уходишь? - воскликнула она, кидаясь ей в объятья.
- Да мне уже пора, - грустно улыбнулась женщина, прижимая к груди невесту. - Поздравляю тебя! Будь счастлива. Твой жених мне понравился.
- Он выглядит несколько простоватым, но это только внешне. На самом деле он очень тонкий и чувствительный, как женщина. Юлька, останься ещё немного.
- Извини, не могу. Сегодня шестьдесят шестой день... - Глаза женщины наполнились слезами. - Ой, я все о своем. Прости! Я лучше пойду...
- Постой, Юлька. У Вороновича тоже сегодня шестьдесят шестой день. А это что-то значит? Кстати, Вороновича, оказывается, вздернул мой одноклассник Гогин за то, что он измывался над его стихами. Натан любил поиздеваться над молодыми поэтами. Это я знаю. Позавчера был суд. Гогина признали невменяемым. Сейчас он в психушке. Ой, я снова что-то не то говорю. Прости!
Женщина грустно посмотрела в глаза подруге и нежно погладила её по щеке.
- Как ты себя чувствуешь после выкидыша?
- Нормально чувствую, - бодро ответила невеста. - Уже можно жить полноценной жизнью. Так что за мою сегодняшнюю ночь можешь не переживать... Кстати, - вытаращила глаза невеста. - Чем это объяснить, как не мистикой? Мы врезались в тот же самый "Беларусь", в который до этого долбанулись бандиты, что напали на меня на Бронной. Но это ещё не все. "Вольво", в котором мы ехали, принадлежал раньше тем уродам. Марсель её купил после ремонта в каком-то автосалоне. Прикинь?
- Не бери в голову. Это просто совпадение, - устало отмахнулась Юлька.
На этом подруги расстались и невеста, наконец, вернулась к гостям. Она смеялась, танцевала, вальсировала с женихом, пила шампанское, улыбалась подругам. Она выглядела вполне счастливой и была заразительно веселой, но никто не знал, что у этой легкокрылой невесты на душе было темно, словно в склепе. "Должно быть, шестьдесят шесть дней все-таки что-то значат", подумала она.
Марсель чувствовал её состояние и делал все возможное, чтобы веселье в ресторане никому не было в тягость. "Он очень мил и очень предусмотрителен, - отмечала про себя Инга. - Жить с ним будет легко и спокойно". А ей уже больше ничего не надо, кроме покоя и семейного счастья. Только бы у них были дети.
Когда ближе к ночи торжество закончилось и молодая пара переступила порог своей квартиры, Марсель взглянул в глаза своей возлюбленной и заботливо спросил:
- Ты устала?
- Устала, - призналась Инга. - Но не до такой степени, чтобы спать в разных постелях...
В постели Марсель был лучше самарского чудака, но хуже Вороновича. В целом невесте понравилось, что творил её избранник в ту ночь. Только в кульминационный момент ей показалось, что в неё будто плеснули кипятку.
От неожиданности Инга вскрикнула.
- Что-то не так? - встревожился Марсель.
- В желудке какое-то жжение. Зря я ела этот корейский салат.
Но вскоре все прошло и успокоилось. Уже на стадии засыпания Марсель сонно произнес, что планирует в недалеком будущем отправиться на заработки за границу.
- Ты не против? - поинтересовался он у жены.
- Конечно, нет, - ответила она.
И не знала Инга, что Марсель был не из тех, кто откладывает свои решения в долгий ящик. Буквально через неделю он собрал чемодан и уехал за границу. И с тех пор больше не возвращался. А у Инги тринадцатого июля две тысячи второго года родился очаровательный малыш, которого она назвала Володей.
- Володей - это в честь него? - спросила однажды Юлька, многозначительно поглядев на подругу.
- Почему в честь него? - ответила Инга, отведя глаза. - Мне просто нравится это имя. Владимир - это значит владеющий миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27