Не издеваться над слабыми… Никто не знал, почему Галка звереет до потери самоконтроля, когда сталкивается с насилием над беззащитными. А она в такие моменты не видела ничего, кроме боли и унижения, плескавшихся в глазах малолетнего пацана, у которого она выбивала карманные деньги. «За что?..» Не хватило ей, видите ли, на сигареты. Угораздило же поверить Лысому, что это круто!.. Нет, не было это ни круто, ни даже прикольно. Потому что в глазах глотавшего слёзы малявки она увидела своё отражение… и вздрогнула от отвращения. К самой себе. Здоровая сильная девка выкручивает руки Малолетке только потому, что он слабее. И кто она после этого? Нет, чтобы Лысому в морду дать. Вот это точно было бы круто… Длившаяся потом полный год война между Галкой и компашкой Лысого шла с переменным успехом, но она, собрав крепких ребят, в итоге его из района выжила. И с тех пор готова была порвать в клочья всякого, кто глумился над слабым. Между прочим, про отрезанные яйца она пиратам не для красного словца сказала. Был прецедент. Месяца три назад. Теперь все знали, что у неё слова с делом не расходятся, и совершенно справедливо боялись за свои мужские достоинства. Поначалу. Потом те, до кого начинали доходить её казавшиеся странными идеи, не насильничали уже потому, что это было недостойно. Но как уздечка для начинающих опаска годилась. Это всё-таки пираты, а не салаги-срочники, только что из школы.
Новички уже отрабатывали уклонение от удара, когда из люка показалась взъерошенная голова Владика. Бледного, как смерть. Он ещё слова не успел сказать, как Галка уже знала: что-то стряслось. Сделав «брату» знак помолчать, она кивнула Биллу, заметившему то же самое.
– Продолжай занятие, – сказала она. – Посмотрю, что там такое.
И помчалась вниз. Владик действительно был перепуган, даже руки дрожали. Галка знала, что он не испугался и вооружённого испанца. Что же стряслось сейчас?
– Там… в трюме! – свистящим шёпотом, чтобы не слышали на палубе, сообщил он. – Дядька Жак воет и головой об бочку бьётся. Ему письмо только что с берега передали. Быстрее, а то он что-нибудь с собой сделает!
Рассуждать, что в том письме было, Галка не стала – не до того. Просто кинулась вниз, рискуя свернуть шею на лестнице. Последние ступеньки она преодолела в полёте, и устояла на ногах только благодаря своей выучке… Старый Жак действительно обнаружился в трюме, и именно в том состоянии, которое описал Владик. В руке он держал скомканный листок бумаги. А в лицо ему было лучше не смотреть. Такое Галка видела только в фильмах про Вторую мировую, когда по сюжету некоторым солдатам приходило известие о гибели всей семьи на оккупированной территории. Это всегда и во все времена страшно, когда плачут крепкие, самого чёрта не боящиеся мужики… Галка и Владик, не сговариваясь, бросились к нему, подхватили под мышки, усадили на ящик с ядрами. Руки у боцмана тряслись.
– Что? Дядюшка Жак, что случилось? – допытывалась у него Галка.
– Вот… – он с трудом разжал пальцы. Комочек бумаги чуть не упал в лужу воды, неизбежной в любом трюме, но девушка его подхватила. Быстро развернула и при скудном свете, пробивавшемся сквозь щели настила, увидела неровные строчки, написанные крупным почерком. По-французски.
– Блин… Я ж читаю только по-русски и по-английски, – девушка скрипнула зубами. – Скажи, дядюшка, что случилось! Твоя семья?..
Старый боцман тихо и жутко завыл.
– Моя жена… мои дети… – только и удалось разобрать. – Испанцы их… Весь город…
Галка поняла это ещё до того, как услышала, и почувствовала, как где-то внутри неё загорелся адский огонёк. Семья боцмана жила в городке Пор-де-Пэ, что расположен на побережье Гаити прямо напротив Тортуги. За восемь месяцев «Орфей» заходил туда трижды, и Старый Жак успел познакомить Галку со своими детьми. Его сын, ровесник Владика, и впрямь был таким непутёвым, как рассказывал Галке не в меру разговорчивый Билли: всё по кабакам да по девкам. Владика хоть к делу приставить удалось, а на этого никакая родительская воля не действовала. Зато дочь, семнадцатилетняя Жанна, отца всегда радовала. Она с первого же визита как приклеивалась к Галке, так и не отцеплялась от неё до самого отплытия. Девушки подружились… И вот теперь Галка узнала, что этой весёлой рыженькой девчонки больше нет. А виновен в этом какой-то урод, ходящий под испанским флагом.
Она обняла Старого Жака, как обняла бы отца.
– Они уже там, где их не достанет ничьё зло, – её шёпот был спокоен и необъяснимо страшен. Куда страшнее плачущего мужика. – Ты увидишь их, когда придёт твоё время. Но пока оно не пришло, остаётся только отомстить. Это всё, что мы можем для них сделать.
Старый Жак вначале, видно, не понял, что она сказала. А когда понял, сгорбился, прижал к себе обоих молодых людей, и заплакал. Уже без тоскливого воя подраненного, вдруг оставшегося одиноким волка. Это были обычные человеческие слёзы, пусть и горькие, но уносящие безысходность. Ведь Галка только что подарила ему плохонькую, но цель в жизни. Отомстить испанцу, а там можно и на дно, крабов кормить.
Когда они, кое-как успокоив боцмана, поднялись на палубу, Владик посмотрел Галке в глаза. И узнал это выражение. Точно так же она смотрела, когда Причард отдавал испанских пленников на растерзание команде. Попробуй встань у неё на пути – и не заметишь, как умрёшь.
Только теперь Галка не улыбалась.
5
Пока капитан улаживал свои дела на берегу, на квартердеке командовал Эшби. Штурман, он же по совместительству старпом. И он, узнав от Галки о случившемся, перед закатом собрал на мостике тех, кого по праву можно было назвать костяком команды «Орфея». Старого Жака, совершенно поседевшего от постигшего его несчастья, Бертье, Галку, Дуарте и Билла. Первым делом Эшби прочитал то чёртово письмо. Один из знакомых Старого Жака, чудом уцелевший при разгроме Пор-де-Пэ, описал всё как было. Самой ценной частью письма оказались сведения об испанце. По словам автора письма, бывшего моряка, это был большой военный галеон под названием «Сан-Хуан де ла Крус», о сорока двух пушках. Он вошёл в бухту под французским флагом, когда никаких других кораблей там не наблюдалось. Потом развернулся бортом, поднял испанский флаг и дал залп в упор. Не самый укреплённый в этом море форт был превращен в развалины ещё через десять минут. А потом высадился десант… Что было дальше, рассказывать не стоит. Нервные клетки не восстанавливаются. Автор письма сообщил лишь, что успевшие убежать и возвратившиеся потом жители похоронили по-христиански тех, кто убежать не успел. Вернее, то немногое, что от них осталось. Имени капитана испанского галеона не сообщалось, и, судя по всему, автор письма его не знал.
– Название корабля уже что-то определённое, – проворчал Дуарте. Ему, как сыну португальца и англичанки, совсем несладко приходилось на родине. А родился он в Кадисе. Потому испанцев ненавидел едва ли не сильнее, чем все присутствующие, вместе взятые. – Военный галеон тоже не маленькая штучка, за пазуху не спрячешь. Найдём. И скормим их акулам.
– Трёхмачтовый барк против такого галеона… У нас небольшие шансы, – Эшби профессионально оценил обстановку.
– Но они есть, – Галка не была профессиональной морячкой, но в человеческой психологии разбиралась лучше него. – Количество пушек тут не главное. Когда… это случилось?
– Десять дней назад.
– Значит, они скорее всего уже пришли в Санто Доминго с докладом, и снова готовятся в рейд… М-да, а ведь сдаётся мне, это на нас охота.
– Почему? – хмуро спросил Бертье. В Пор-де-Пэ были его друзья, и он теперь не знал, живы ли они.
– Потому что мы за восемь месяцев прихватили семь богатеньких испанцев. Это в довесочек к шуткам Моргана в Маракайбо. Когда они такое прощали? – проговорил Билли, уловивший, куда гнёт Галка.
– Вот и решили, что клин клином вышибают, – добавила девушка. – Против корсаров выпустили своего капера. В случае чего можно будет преспокойно скорчить невинную рожу и заявить на голубом глазу – мол, я не я и лошадь не моя. Какой такой капер? Не знаю никакого капера!.. Блин, как это уже задрало…
– Я сообщу капитану о случившемся, – проговорил Эшби. – Алина, Дуарте, Жак, вы со мной. Остальные – ждите распоряжений.
Галка отметила, что ни один из них даже не поставил перед собой вопрос – идти на испанца или не идти. Все решали только одну проблему: как идти. И что при этом делать, чтобы самим не оказаться на дне морском. Но что ещё скажет капитан… В его желание пожертвовать своими личными делами ради тех, кто жертвовал ради него жизнью, она уже не верила. Особенно после того, как Дуарте подлил маслица в огонь, шепнув ей на ушко сведения, полученные от родственника-торговца. Теперь она была абсолютно уверена в том, что кэп собрался смазать лыжи, оставив их на произвол судьбы и властей. Ведь денежку в Европу в нехилых по тем временам количествах просто так не переводят, если учесть, что Причард давно потерял связь с роднёй. Одним словом, у неё, в случае чего, был против капитана непотопляемый аргумент.
Команда её поддержит. Она это знала твёрдо. Парни верят ей, как никогда не верили даже самим себе.
А ведь ещё восемь месяцев назад она была вынуждена доказывать им своё право на существование… Где и когда это было? В другой вселенной?..
Причарда обнаружили в гостинице, где он обычно снимал комнату во время стоянок. Сидел за столом и что-то писал. На стук в дверь ответил пожеланием посетителям провалиться в ад, но Эшби сухо представился.
– У нас дело, капитан, – сказал он.
– Входите, чёрт бы вас побрал…
Увидев состав делегации, он немного поубавил свою спесь. Эти четверо могли без страха пойти в бой против двадцати, и выйти победителями, так что следовало быть с ними повежливее. Да ещё не хотелось показывать своё плохое настроение при девушке.
– Что такое, Джеймс? – спросил он, окинув взглядом хмурые лица вошедших.
– Читай, – Эшби положил перед ним на стол злополучное письмо.
Причард бегло прочёл, хмыкнул, протянул мятую бумагу обратно.
– А я здесь при чём? – спросил он.
Все четверо так на него и уставились.
– Блин, во даёт! – Галка как обычно опомнилась первой и ринулась в атаку. – Он тут не при чём, понимаешь! Твой боцман не жалел жизни ради тебя. Ты не думаешь, что это предполагает хоть какую-то благодарность с твоей стороны?
– Захлопнись! – рыкнул на неё Причард. Талисман талисманом, а место своё пусть знает. – «Орфей» выйдет в море только тогда, когда я скажу. И только по тому курсу, который будет нужен мне. Кому не ясно, я готов повторить из пистолета.
– Вот это уже никуда не годится, кэп, – сказал Дуарте. – «Орфей» не твоя прогулочная лодка, а мы тебе не рабы. И по законам мы имеем право тебя сместить. Забыл? Так я напомню.
– А я напомню тебе, что твоё место на баке, – Причард угрожающе приподнялся. – Возвращайтесь на корабль. Завтра утром выгрузим на мол все пушки, я уже заплатил за доставку новых. Что будет дальше, я сам решу. Ясно?
– Предельно, – процедил Эшби. – Пошли.
По выходе из гостиницы все четверо угрюмо молчали. В таком же молчании вышли к порту. И только на молу Галку прорвало. Она выдала на-гора такую словесную конструкцию, сооружённую из деталей русского и английского нецензурных, что даже у бывалых моряков покраснели уши.
– Простите, братцы, накипело, – сказала она, немного успокоившись. И только тогда заметила, что и Эшби, и Жак, и Дуарте смотрят на неё с немым вопросом: что делать? Они ждали её решения.
Они ждали приказа капитана.
Вот тут камень мола ушёл у девушки из-под ног. Её признали капитаном. Мечта сбывалась самым неожиданным способом, какой только можно было придумать.
– Выходим в море, – глухо проговорила она, не чувствуя ни рук, ни ног от волнения. – Ночью. Скрытно. Жозе, сообщи парням, пока до зелёных чертей не упились: после семи склянок всем быть на корабле. А этот… пусть на берегу загорает. – И добавила, с чувством: – Дерьмо нам на борту не нужно.
– Есть, капитан, – совершенно серьёзно ответил Эшби.
– Есть, капитан, – каким-то странным тоном сказал Дуарте и побежал назад, в город.
– Так держать, девочка, – Старый Жак опустил грубую ладонь ей на плечо. – Верный курс взяла. Не сбейся только.
Галка ничего не ответила. Но подумала, что теперь её курс от неё самой не очень-то и зависит. Впрочем, она получила именно то, что хотела.
6
Никаких «новых пушек» Причард не оплачивал. И не думал даже. Просто когда к нему пожаловала делегация с требованием немедленно поднимать паруса, он окончательно понял, что нужно делать. Разоружить корабль от греха подальше, продать его к чертям собачьим, а команда… Вряд ли ему простят такой вот финт, но он будет уже на пути в Англию, а без корабля кому они нужны? Девчонку теперь никакими правдами и неправдами на туманный Альбион не сманишь. Она явно что-то знала. Знала, но офицерам пока не сказала. Если бы они тоже знали, кто-нибудь из них наверняка выдал себя, хоть словом, хоть взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Новички уже отрабатывали уклонение от удара, когда из люка показалась взъерошенная голова Владика. Бледного, как смерть. Он ещё слова не успел сказать, как Галка уже знала: что-то стряслось. Сделав «брату» знак помолчать, она кивнула Биллу, заметившему то же самое.
– Продолжай занятие, – сказала она. – Посмотрю, что там такое.
И помчалась вниз. Владик действительно был перепуган, даже руки дрожали. Галка знала, что он не испугался и вооружённого испанца. Что же стряслось сейчас?
– Там… в трюме! – свистящим шёпотом, чтобы не слышали на палубе, сообщил он. – Дядька Жак воет и головой об бочку бьётся. Ему письмо только что с берега передали. Быстрее, а то он что-нибудь с собой сделает!
Рассуждать, что в том письме было, Галка не стала – не до того. Просто кинулась вниз, рискуя свернуть шею на лестнице. Последние ступеньки она преодолела в полёте, и устояла на ногах только благодаря своей выучке… Старый Жак действительно обнаружился в трюме, и именно в том состоянии, которое описал Владик. В руке он держал скомканный листок бумаги. А в лицо ему было лучше не смотреть. Такое Галка видела только в фильмах про Вторую мировую, когда по сюжету некоторым солдатам приходило известие о гибели всей семьи на оккупированной территории. Это всегда и во все времена страшно, когда плачут крепкие, самого чёрта не боящиеся мужики… Галка и Владик, не сговариваясь, бросились к нему, подхватили под мышки, усадили на ящик с ядрами. Руки у боцмана тряслись.
– Что? Дядюшка Жак, что случилось? – допытывалась у него Галка.
– Вот… – он с трудом разжал пальцы. Комочек бумаги чуть не упал в лужу воды, неизбежной в любом трюме, но девушка его подхватила. Быстро развернула и при скудном свете, пробивавшемся сквозь щели настила, увидела неровные строчки, написанные крупным почерком. По-французски.
– Блин… Я ж читаю только по-русски и по-английски, – девушка скрипнула зубами. – Скажи, дядюшка, что случилось! Твоя семья?..
Старый боцман тихо и жутко завыл.
– Моя жена… мои дети… – только и удалось разобрать. – Испанцы их… Весь город…
Галка поняла это ещё до того, как услышала, и почувствовала, как где-то внутри неё загорелся адский огонёк. Семья боцмана жила в городке Пор-де-Пэ, что расположен на побережье Гаити прямо напротив Тортуги. За восемь месяцев «Орфей» заходил туда трижды, и Старый Жак успел познакомить Галку со своими детьми. Его сын, ровесник Владика, и впрямь был таким непутёвым, как рассказывал Галке не в меру разговорчивый Билли: всё по кабакам да по девкам. Владика хоть к делу приставить удалось, а на этого никакая родительская воля не действовала. Зато дочь, семнадцатилетняя Жанна, отца всегда радовала. Она с первого же визита как приклеивалась к Галке, так и не отцеплялась от неё до самого отплытия. Девушки подружились… И вот теперь Галка узнала, что этой весёлой рыженькой девчонки больше нет. А виновен в этом какой-то урод, ходящий под испанским флагом.
Она обняла Старого Жака, как обняла бы отца.
– Они уже там, где их не достанет ничьё зло, – её шёпот был спокоен и необъяснимо страшен. Куда страшнее плачущего мужика. – Ты увидишь их, когда придёт твоё время. Но пока оно не пришло, остаётся только отомстить. Это всё, что мы можем для них сделать.
Старый Жак вначале, видно, не понял, что она сказала. А когда понял, сгорбился, прижал к себе обоих молодых людей, и заплакал. Уже без тоскливого воя подраненного, вдруг оставшегося одиноким волка. Это были обычные человеческие слёзы, пусть и горькие, но уносящие безысходность. Ведь Галка только что подарила ему плохонькую, но цель в жизни. Отомстить испанцу, а там можно и на дно, крабов кормить.
Когда они, кое-как успокоив боцмана, поднялись на палубу, Владик посмотрел Галке в глаза. И узнал это выражение. Точно так же она смотрела, когда Причард отдавал испанских пленников на растерзание команде. Попробуй встань у неё на пути – и не заметишь, как умрёшь.
Только теперь Галка не улыбалась.
5
Пока капитан улаживал свои дела на берегу, на квартердеке командовал Эшби. Штурман, он же по совместительству старпом. И он, узнав от Галки о случившемся, перед закатом собрал на мостике тех, кого по праву можно было назвать костяком команды «Орфея». Старого Жака, совершенно поседевшего от постигшего его несчастья, Бертье, Галку, Дуарте и Билла. Первым делом Эшби прочитал то чёртово письмо. Один из знакомых Старого Жака, чудом уцелевший при разгроме Пор-де-Пэ, описал всё как было. Самой ценной частью письма оказались сведения об испанце. По словам автора письма, бывшего моряка, это был большой военный галеон под названием «Сан-Хуан де ла Крус», о сорока двух пушках. Он вошёл в бухту под французским флагом, когда никаких других кораблей там не наблюдалось. Потом развернулся бортом, поднял испанский флаг и дал залп в упор. Не самый укреплённый в этом море форт был превращен в развалины ещё через десять минут. А потом высадился десант… Что было дальше, рассказывать не стоит. Нервные клетки не восстанавливаются. Автор письма сообщил лишь, что успевшие убежать и возвратившиеся потом жители похоронили по-христиански тех, кто убежать не успел. Вернее, то немногое, что от них осталось. Имени капитана испанского галеона не сообщалось, и, судя по всему, автор письма его не знал.
– Название корабля уже что-то определённое, – проворчал Дуарте. Ему, как сыну португальца и англичанки, совсем несладко приходилось на родине. А родился он в Кадисе. Потому испанцев ненавидел едва ли не сильнее, чем все присутствующие, вместе взятые. – Военный галеон тоже не маленькая штучка, за пазуху не спрячешь. Найдём. И скормим их акулам.
– Трёхмачтовый барк против такого галеона… У нас небольшие шансы, – Эшби профессионально оценил обстановку.
– Но они есть, – Галка не была профессиональной морячкой, но в человеческой психологии разбиралась лучше него. – Количество пушек тут не главное. Когда… это случилось?
– Десять дней назад.
– Значит, они скорее всего уже пришли в Санто Доминго с докладом, и снова готовятся в рейд… М-да, а ведь сдаётся мне, это на нас охота.
– Почему? – хмуро спросил Бертье. В Пор-де-Пэ были его друзья, и он теперь не знал, живы ли они.
– Потому что мы за восемь месяцев прихватили семь богатеньких испанцев. Это в довесочек к шуткам Моргана в Маракайбо. Когда они такое прощали? – проговорил Билли, уловивший, куда гнёт Галка.
– Вот и решили, что клин клином вышибают, – добавила девушка. – Против корсаров выпустили своего капера. В случае чего можно будет преспокойно скорчить невинную рожу и заявить на голубом глазу – мол, я не я и лошадь не моя. Какой такой капер? Не знаю никакого капера!.. Блин, как это уже задрало…
– Я сообщу капитану о случившемся, – проговорил Эшби. – Алина, Дуарте, Жак, вы со мной. Остальные – ждите распоряжений.
Галка отметила, что ни один из них даже не поставил перед собой вопрос – идти на испанца или не идти. Все решали только одну проблему: как идти. И что при этом делать, чтобы самим не оказаться на дне морском. Но что ещё скажет капитан… В его желание пожертвовать своими личными делами ради тех, кто жертвовал ради него жизнью, она уже не верила. Особенно после того, как Дуарте подлил маслица в огонь, шепнув ей на ушко сведения, полученные от родственника-торговца. Теперь она была абсолютно уверена в том, что кэп собрался смазать лыжи, оставив их на произвол судьбы и властей. Ведь денежку в Европу в нехилых по тем временам количествах просто так не переводят, если учесть, что Причард давно потерял связь с роднёй. Одним словом, у неё, в случае чего, был против капитана непотопляемый аргумент.
Команда её поддержит. Она это знала твёрдо. Парни верят ей, как никогда не верили даже самим себе.
А ведь ещё восемь месяцев назад она была вынуждена доказывать им своё право на существование… Где и когда это было? В другой вселенной?..
Причарда обнаружили в гостинице, где он обычно снимал комнату во время стоянок. Сидел за столом и что-то писал. На стук в дверь ответил пожеланием посетителям провалиться в ад, но Эшби сухо представился.
– У нас дело, капитан, – сказал он.
– Входите, чёрт бы вас побрал…
Увидев состав делегации, он немного поубавил свою спесь. Эти четверо могли без страха пойти в бой против двадцати, и выйти победителями, так что следовало быть с ними повежливее. Да ещё не хотелось показывать своё плохое настроение при девушке.
– Что такое, Джеймс? – спросил он, окинув взглядом хмурые лица вошедших.
– Читай, – Эшби положил перед ним на стол злополучное письмо.
Причард бегло прочёл, хмыкнул, протянул мятую бумагу обратно.
– А я здесь при чём? – спросил он.
Все четверо так на него и уставились.
– Блин, во даёт! – Галка как обычно опомнилась первой и ринулась в атаку. – Он тут не при чём, понимаешь! Твой боцман не жалел жизни ради тебя. Ты не думаешь, что это предполагает хоть какую-то благодарность с твоей стороны?
– Захлопнись! – рыкнул на неё Причард. Талисман талисманом, а место своё пусть знает. – «Орфей» выйдет в море только тогда, когда я скажу. И только по тому курсу, который будет нужен мне. Кому не ясно, я готов повторить из пистолета.
– Вот это уже никуда не годится, кэп, – сказал Дуарте. – «Орфей» не твоя прогулочная лодка, а мы тебе не рабы. И по законам мы имеем право тебя сместить. Забыл? Так я напомню.
– А я напомню тебе, что твоё место на баке, – Причард угрожающе приподнялся. – Возвращайтесь на корабль. Завтра утром выгрузим на мол все пушки, я уже заплатил за доставку новых. Что будет дальше, я сам решу. Ясно?
– Предельно, – процедил Эшби. – Пошли.
По выходе из гостиницы все четверо угрюмо молчали. В таком же молчании вышли к порту. И только на молу Галку прорвало. Она выдала на-гора такую словесную конструкцию, сооружённую из деталей русского и английского нецензурных, что даже у бывалых моряков покраснели уши.
– Простите, братцы, накипело, – сказала она, немного успокоившись. И только тогда заметила, что и Эшби, и Жак, и Дуарте смотрят на неё с немым вопросом: что делать? Они ждали её решения.
Они ждали приказа капитана.
Вот тут камень мола ушёл у девушки из-под ног. Её признали капитаном. Мечта сбывалась самым неожиданным способом, какой только можно было придумать.
– Выходим в море, – глухо проговорила она, не чувствуя ни рук, ни ног от волнения. – Ночью. Скрытно. Жозе, сообщи парням, пока до зелёных чертей не упились: после семи склянок всем быть на корабле. А этот… пусть на берегу загорает. – И добавила, с чувством: – Дерьмо нам на борту не нужно.
– Есть, капитан, – совершенно серьёзно ответил Эшби.
– Есть, капитан, – каким-то странным тоном сказал Дуарте и побежал назад, в город.
– Так держать, девочка, – Старый Жак опустил грубую ладонь ей на плечо. – Верный курс взяла. Не сбейся только.
Галка ничего не ответила. Но подумала, что теперь её курс от неё самой не очень-то и зависит. Впрочем, она получила именно то, что хотела.
6
Никаких «новых пушек» Причард не оплачивал. И не думал даже. Просто когда к нему пожаловала делегация с требованием немедленно поднимать паруса, он окончательно понял, что нужно делать. Разоружить корабль от греха подальше, продать его к чертям собачьим, а команда… Вряд ли ему простят такой вот финт, но он будет уже на пути в Англию, а без корабля кому они нужны? Девчонку теперь никакими правдами и неправдами на туманный Альбион не сманишь. Она явно что-то знала. Знала, но офицерам пока не сказала. Если бы они тоже знали, кто-нибудь из них наверняка выдал себя, хоть словом, хоть взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44