Деннис посмотрел вдоль дороги, представив себе отряд в ярких перьях и стеганых доспехах, спускающийся с гор в Нанагаду. Если ацтеки захватили перевал Мафоли, они с легкостью смогут пересечь горы. Имея достаточно времени и припасов, они могут добраться до любого места в Нанагаде. Власть ацтеков распространится всюду, если горы больше не будут служить препятствием.
– Нам нужно принять некоторые решения. – Деннис уселся у дороги, опираясь на мачете, чтобы удержать равновесие. Темное лезвие глубоко ушло в грязь – Вы все готовы пораскинуть мозгами?
Люди-мангусты окружили его неровным кольцом. Двое заняли позиции по обеим сторонам дороги, чтобы в случае чего отряд не застали врасплох.
– Перевал Мафоли, возможно, уже захвачен, – сказал Деннис. – Мы опоздали. Так что теперь делать?
Аллен поковырял ногой грязь.
– Следов колес нет. – Он обвел взглядом остальных. – Эти ацтеки идут пешком, видите?
– Понятное дело, колеса не очень-то годятся в горах.
– У них с собой нет припасов, они торопятся и движутся налегке. Однако нужно, чтобы за ними шел обоз, если они хотят есть.
Деннис подумал о голодном усталом разведчике. Сколько еды могут нести с собой эти ацтеки? На несколько дней самое большее.
Они должны пополнять запасы по дороге.
– Ага, – кивнул Деннис. – Через горы должны идти еще ацтеки. Перед нами выбор: или поторопиться вниз, чтобы предупредить людей, или перехватить ацтекский обоз.
– Можем сделать и то, и другое, если разделимся, – сказал Аллен.
Деннис откашлялся и оглядел своих людей; в воздухе повис невысказанный вопрос: кто останется, чтобы схватиться с ацтеками, и кто побежит в предгорья, чтобы предупредить своих?
Они решили тянуть жребий. Четверо побегут вместе с Алленом, найдут ближайший пост с работающим телеграфом. Если все провода уже окажутся перерезаны, они постараются пройти через джунгли, предупреждая население городов.
– Пдиит! – Деннис поднял глаза. Один из часовых у дороги махал руками.
– Что там?
– Ацтеки!
– Обоз или воины? Сколько их?
– Воины-ягуары, никаких припасов, – прокричал часовой. Деннис ощутил тошноту. На обоз устроить засаду было бы легко. – Сотня, не меньше. У них с собой дубинки, мешки и ружья. Еще один отряд воинов идет следом.
Аллен взглянул на Денниса и снял с плеча ружье. Деннис покачал головой.
– Отправляйтесь немедленно. Мы постараемся немного их задержать. Бегите как можно быстрее. Предупредите всех. Слышишь?
Аллен кивнул и пожал руку Деннису. Потом Деннис оттолкнул Аллена, снял с плеча ружье и побежал к повороту дороги. Аллен вскинул на плечо свой рюкзак и исчез в ущелье вместе с четырьмя людьми-мангустами.
Деннис замедлил шаги и стал красться вдоль дороги, прячась в густом кустарнике. Часовой подполз к нему и осторожно раздвинул ветки, чтобы Деннис мог рассмотреть ацтеков.
Ветер развевал перья на головах воинов и штандарты с изображениями зверей. На дороге появились разведчики, потом показались первые ряды отряда, поднимавшие густую пыль.
– Говорят, мангуст опаснее всего, если его загнать в угол, – сказал Деннис. – Мы будем сражаться отчаянно.
Его немногочисленные воины расположились в кустах рядом с ним, выбирая наилучшие укрытия. Один из воинов полез на дерево, обдирая ногами кору.
Деннис поднял ружье и прицелился в идущего впереди знаменосца.
– Стреляйте, как только будете готовы.
С дерева раздался выстрел, и ацтекский отряд замедлил движение. Люди-мангусты открыли огонь, и первые воины-ацтеки упали на землю. Деннис тоже выстрелил и почувствовал резкую отдачу. Сморгнув слезы, он перезарядил ружье, привычным жестом выбросив еще дымящуюся гильзу.
Ответный огонь ацтеков обрушился на кустарник. Острая боль пронзила руку Денниса. Схватившись за плечо, он попытался остановить брызнувшую на листья кровь. От топота кинувшихся рубить кусты ацтеков задрожала земля.
Деннис услышал, как его люди еще несколько раз выстрелили; кругом раздавался треск ветвей, кряхтение, стоны – ацтеки и люди-мангусты схватились врукопашную.
Светлокожий воин промчался мимо Денниса, набегу ударив его по голове дубинкой; Деннис попытался одной рукой поднять ружье, но оружие у него было выбито, и двое разведчиков-ягуаров схватили его за ноги и вытащили на дорогу. Там они бросили его на землю и прицелились в него из ружей.
Деннис лежал, глядя в небо.
Туман рассеялся. Высоко на Деннисом сильный ветер гнал по небу рваные облака.
Заглушая звуки идущего вокруг боя, почти одновременно раздались два выстрела.
Глава 2
Джон де Бран сидел в складном кресле, что-то рисуя на листе бумаги правой рукой. Левая рука, простой стальной крюк, цеплялась за деревянный подлокотник. Джон одним движением кисти нарисовал полукруг, потом еще один – получилось яйцо. К нему добавились детали – зловещего вида выступы, полные теней трещины. Джон добавил текущие по яйцу потоки воды и на мгновение ощутил дежа-вю. Отодвинув на длину руки рисунок, он стал его разглядывать.
Просто сфера, покрытая неровностями… Вот и все. Джон бросил набросок на пол.
Несколько других рисунков лежали на полированном столе в углу подвала. Огромная металлическая птица, из клюва которой выглядывало человеческое лицо… полуоконченное изображение женщины, тающей на яростном солнце.
Самая большая картина свисала с потолка. Джон часто лежал под этим хаотичным пейзажем синих океанских волн. Когда брызги прибоя стучали в ставни, Джон вспоминал крики матросов и воду, хлещущую через палубу. Холодную, холодную воду.
Его дом, наполовину ушедший в землю, оставался уютным и прохладным, несмотря на жару снаружи. Замечательная защита от зноя, когда в предгорья Проклятых гор приходил сухой сезон. Порыбачив целый день на рифах Брангстана, Джон часто находил убежище в подвале, но даже эта прохлада не могла сравниться с ощущением озноба, который охватывал его, когда он смотрел на картину.
– Эй! – раздался знакомый голос. Воспоминания двадцатилетней давности о плавании на север рассеялись. Джон обернулся. Его тринадцатилетний сын Джером сидел на ступеньке лестницы. – Мама кончила готовить. Ты идешь наверх есть или как?
– Что она приготовила? – Джон говорил иначе, чем нанагаданцы. Даже после многих лет, проведенных здесь, он сохранил собственные странные для ушей местных жителей обороты, несмотря на насмешки сына и родичей жены. Это было единственное, что он сохранил от прошлого.
– Похлебку из соленой рыбы, рис и бобы.
Джон обожал, как Шанта готовит, но никогда не мог примириться с еженедельной порцией похлебки из соленой рыбы. Что ж, значит, сегодня он ограничится рисом и бобами.
Джон наклонился вперед и с кряхтением поднялся. Покрытые шрамами ноги болели. Джером ухмыльнулся и взбежал вверх по лестнице.
– Он идет, он идет, – закричал он, устремляясь к кухне.
Шанта выглянула в дверь, потом снова повернулась к железному котелку с рисом. В квадратном очаге тлели угли, делая кухню еще более жаркой. Белое платье женщины облепило ее крутые бедра.
– Что тебя так задержало? – упрекнула она Джона. – Я тебя уже звала.
Джон уселся за исцарапанный стол. Посередине стояла миска с только что испеченными, еще блестящими маслом маисовыми лепешками. Джон потянулся и подцепил одну крюком.
Джером завертелся на своем стуле.
– Он ест своим крюком, – с ухмылкой наябедничал он на отца. Шанта обернулась и сурово взглянула на мужа. Стараясь не встречаться с ней глазами, Джон стал счищать с крюка поджаренное тесто.
Шанта поставила на стол котелок.
– Прекрати играть, – предостерегла она.
Отец и сын обменялись шутливыми недовольными взглядами, виня друг друга в том, что привлекли ее внимание.
– Хочешь завтра пойти со мной в город? – спросил Джон мальчика. Джером сморщился и стал обдумывать предложение.
– Ага. А куда?
– Мне нужно побывать на Соляном острове. – Жестянка с солью опустела уже больше чем наполовину, и к тому же Джону были нужны деньги на развлечения: карнавал начинался через два дня. Ему совсем не хотелось оказаться без гроша во время ярмарки. Для Джона это было любимое время года. – Если ты мне поможешь, я дам тебе немного денег на карнавал.
Шанта наполнила миску Джерома рыбной похлебкой и пододвинула горшок к Джону. Тот покачал головой. Жена вздохнула и передала ему котелок с рисом и бобами.
– Возвращайтесь засветло. Вы знаете, как я волнуюсь, когда вы задерживаетесь допоздна.
Джон кивнул. Это будет первый выход Джерома под парусом из гавани.
– Мы вернемся вовремя. – Джером толкнул отца ногой под столом, и Джон поморщился. – Не смей так делать, – сказал он своим самым «опасным» голосом. Строгость он проявлял не всерьез. Джером оказался приятным сюрпризом после шести лет брака, Шанте было тридцать шесть, и они изрядно тревожились во время беременности. В результате Джон души не чаял в сыне. Такие сильные эмоции иногда удивляли его самого.
Позже, когда Джером уже спал в своей комнате, Джон помог Шанте с посудой: она мыла, а Джон споласкивал миски и убирал на сушилку.
– Он взволнован, – сказала Шанта.
– Угу… Он получит удовольствие от поездки. – Джон подцепил крюком последнюю деревянную миску; крюк звякнул по котелку, когда Джон ставил миску поверх остальной посуды. Шанта стряхнула воду с рук, и Джон прижал ее к себе, когда она повернулась. – Хелло, мисс Брейтвейт.
– Как дела, мистер де Бран?
– Прекрасно. Прекрасно. – Джон крепче обнял ее. Его загорелая огрубевшая кожа была все же светлее ее темно-коричневой. – Я думал о тебе, пока сегодня рыбачил.
– И что же ты думал?
– Что тебе будет приятно солить тех морских окуней, которых мы поймали.
– Эй, парень, почему ты вечно меня дразнишь?
– Потому что люблю.
– Ах… – Шанта прижалась к мужу и прошептала: – Джон?
– М-м?
– Когда ты рисовал… ты что-нибудь вспомнил?
– Нет. – Джон поцеловал ее в волосы и заметил несколько седых прядей. Их появлялось все больше… Тем не менее Шанта никогда не говорила о том, что, когда они встретились, она выглядела моложе Джона, а теперь он казался моложе ее. – Пусть это тебя не тревожит. – Он так любил ее за беспокойство: хотя Шанта редко говорила о провале в памяти Джона, ему иногда казалось, что она тайно переживает его амнезию сильнее, чем он сам. Может быть, она хотела, чтобы он перестал думать об ускользавших воспоминаниях, потому что это так его мучило? Или ее тревожил какой-то секрет в его прошлом, который, если станет известным, заставит их расстаться?
Шанта потянулась за полотенцем и вытерла руки.
– Я не хочу, чтобы Джером часто ходил под парусом.
– Почему? – Джон взял у нее полотенце и повесил на крючок. – Что в этом плохого?
– Я помню, как тебя вытащили из воды. Прошло двадцать семь лет, Джон, но я помню. Ты был такой сморщенный… привязанный к какому-то бревну…
– Ты была тогда совсем молодой… – Джон вспомнил, как Шанта стояла на пляже, потом подумал о седых прядях в ее волосах и пожалел о своих словах.
– Ха! – фыркнула Шанта. – Мне было двадцать два – достаточно, чтобы изрядно тебя смутить.
Джону все время приходилось бороться с тем фактом, что он не помнил ничего из предшествовавшего тому моменту, когда волны вынесли его на берег. Он взял имя – Джон де Бран, – которое значилось на прикрепленной к цепочке серебряной пластинке у него на шее. Хоть он и говорил не так, как нанагаданцы, он понимал их, а значит, бывал в этой стране раньше. Джон остался в Брангстане, плавая на лодках под парусом и надеясь, что воспоминания к нему вернутся. Он мог представить себе карты, как будто они хранились у него в голове. Он мог определять направление по звездам, солнцу и картам даже с закрытыми глазами, однако сначала был никуда не годным моряком. Он ничего не знал о ветрах, приливах, погоде в окрестностях Брангстана.
– Он не станет похож на меня, – сказал Джон. – Его не подзуживает дух приключений. Он вырастет и сделается респектабельным. Может быть, городским банкиром, а? – Шанта шутливо шлепнула его по руке. – И он не будет разбивать сердца девушек, – поддразнил ее Джон. – И не отправится в Кэпитол-сити. – Улыбка Шанты погасла.
После шести лет обучения у местных рыбаков Джон отправился в Кэпитол-сити с небольшой группой людей-мангустов, возглавляемой Эдвардом – лесным жителем, который за время путешествия стал его близким другом.
Шанта отошла от мужа.
– Не говори о Кэпитол-сити, Джон, – хотя бы сегодня вечером. Я ночей не спала, покаты плыл по океану. Я не хочу больше представлять себе тебя мертвым. Ты же знаешь, как ужасно…
– Прости меня. – Джон снова притянул к себе Шанту. – Я заткнулся. – Во время того путешествия Джон искал следы своего прошлого в других городах и даже в Кэпитол-сити. Ему предложили стать штурманом в экспедиции из трех кораблей, отправлявшейся на север, чтобы узнать, нет ли там земли, однако в холодных северных морях Джон не увидел ничего, кроме смерти. Он, правда, прославился, когда привел обратно единственный уцелевший корабль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51