Может быть, встать с кровати и попытаться его догнать? Тревис сомневался, что ему это удастся, но, прежде чем он пришел к какому-нибудь определенному решению, дверь снова открылась. В маленькую камеру вошли двое мужчин в серых одеяниях, крепыш в коричневом, прихрамывая, маячил у них за спинами. У одного из гостей, судя по всему, ровесника Тревиса, были черные волосы и карие глаза и лицо, изуродованное многочисленными шрамами. Другой оказался совсем пожилым, с седыми волосами и бородой, а его глаза походили на две холодные синие льдинки. Он опирался на деревянный посох, украшенный искусной резьбой, но, несмотря на возраст, производил впечатление человека сильного и властного.
— Ну, — язвительно заявил черноволосый. — По-моему, он не слишком похож на повелителя рун.
Старик нахмурился.
— Думай, прежде чем что-нибудь произнести вслух, мастер Ларад. Он тебя слышит.
Молодой человек с покаянным видом кивнул, но глаза его с любопытством уставились на Тревиса. Старик подошел к кровати и спросил:
— Тебе известно, что произошло?
Тревис задумался, но у него тут же возникло ощущение, будто он пытается вырезать фигурки из тумана, да еще тупым ножом.
— Я был болен, — сказал он, чувствуя, как слова царапают горло.
Старик кивнул:
— А ты знаешь, кто я такой?
Тревис принялся вглядываться в морщинистое лицо. Сейчас оно было исполнено понимания и мудрости и мира — но он знал, что оно может пылать гневом.
— Я видел вас в таверне. Вы сияющий человек.
Черноволосый рассмеялся.
— Он придумал для вас новый титул, Орагиен. Должен сказать, мне нравится. Звучит гораздо лучше, чем «Гроссмейстер».
Старик наградил своего спутника суровым взглядом, а потом снова повернулся к Тревису.
— Да, я пришел к тебе на помощь в таверне недалеко от города. Но сейчас важно не это.
Тревис перевел глаза на серые, точно дымка, балахоны своих посетителей и все понял.
— Я в Серой Башне, верно?
Старик — Орагиен — серьезно кивнул.
— Верно.
— А вы толкователи рун.
— Да.
Тревис попытался облизнуть губы, но язык превратился в кусок деревяшки.
— Как… я сюда попал?
— Мы тебя призвали, — ответил Орагиен, перехватив свой посох.
Тревис задумался, вспомнил слова, произнесенные на старом кладбище на холме за городом.
Они даже сейчас призывают тебя. Неужели ты не слышишь?
Значит, вот что имел в виду брат Сай. Однако это все равно не объясняет, что он делает на Зее. Тревис хотел спросить, но сил у него хватило только на одно слово:
— Почему?
Орагиен собрался ему ответить, но его перебил черноволосый молодой человек.
— Все очень просто, мастер Уайлдер. Гроссмейстер утверждает, будто ты спасешь толкователей рун. — Его слова жалили, точно острые осколки стекла.
ГЛАВА 41
Дверь захлопнулась, и Тревис остался один в маленькой келье.
Он тяжело опустился на жесткую койку, тело била мучительная дрожь. И хотя лихорадка прекратилась, а болезнь отступила, Тревис чувствовал себя беззащитным и слабым, как насекомое, лишившееся панциря. Он говорил с Гроссмейстером Орагиеном и другим толкователем рун, острым на язык Парадом, всего несколько минут. Тем не менее смертельно устал, словно пробежал марафон после недели без сна.
— Нужно время, чтобы ты окончательно поправился, — сказал ему Орагиен. — Мне неизвестно, чем вызвана твоя болезнь. Сначала я думал, что это обычная болотная лихорадка — ты слишком долго находился под дождем, — но твой недуг оказался более серьезным, и ты три дня был в очень тяжелом состоянии. Оставайся в постели до тех пор, пока не окрепнешь.
Ларад бросил быстрый взгляд на старшего толкователя рун.
— А как же вечерний хор? Все хотят видеть героя, которого вы вызвали. Они устали ждать, Гроссмейстер.
Орагиен нахмурил седые косматые брови.
— Замолчи, мастер Ларад. Человек перенес серьезную болезнь, и…
— Нет, со мной все в порядке. Я приду на ваш… хор.
Наверное, на лице у самого Тревиса появилось такое же удивление, как и у обоих толкователей рун. Впрочем, он чувствовал, что между ними существуют некие разногласия относительно его скромной персоны. И ему это показалось даже важнее причины, по которой его призвали с Земли.
И еще, Тревис, обрати внимание на способ, которым они воспользовались. Считается, что толкователи рун не обладают подобными возможностями. Во всяком случае, теперь.
Чем раньше он примет участие в хоре, тем скорее поймет, что происходит на самом деле. Несмотря на слабость, Тревис рассчитывал, что у него хватит сил послушать, как люди в серых балахонах споют несколько песен.
Так он предполагал, когда обещал Орагиену и Лараду, что примет участие в хоре. Но когда они ушли, его вдруг охватили сомнения. Пот струйками бежал по лбу, одеяло стало влажным. Возможно, ему еще рано вставать с постели.
Только после того, как дверь с легким скрипом отворилась, он понял, что задремал. Тревис открыл глаза и увидел, что в келью вошел невысокий человек в коричневой рясе.
— Привет, — сказал Тревис.
Молодой человек подскочил от испуга, но потом его толстые губы расплылись в широкой улыбке. Несмотря на ломоту во всем теле, Тревис не смог удержаться от ответной улыбки. Его гость торопливо пересек келью и поставил на маленький столик возле койки поднос с глиняным горшком, от которого исходил аппетитный запах.
— Что это такое? — спросил Тревис, приподнимаясь на локтях.
В желудке у него заурчал голодный зверь. Хороший знак.
Молодой человек сложил ладонь ковшиком и поднес ко рту. Жест был предельно понятен: суп — еда. Затем повернулся и направился к двери.
— Подожди, — позвал его Тревис, который вряд ли смог бы объяснить, почему так поступил. Может быть, после тяжелой лихорадки ему стало одиноко. Он немного помедлил, пытаясь придумать, что сказать. — Ты не хочешь немного посидеть со мной и поболтать?
Человек покачал головой. Тревис нахмурился. Почему он ничего не говорит?
А если он его просто не понимает? Тревис нашел под одеялом мешочек, в котором лежала половинка серебряной монеты, — он так и остался висеть у него на шее. Конечно, он же говорил с Орагиеном и Парадом. Так почему же этот человек не хочет с ним поболтать?
Тот показал на свой рот и вновь покачал головой — и Тревис понял.
Все устроено разумно, Тревис. Лучшего слуги, чем немой, толкователям рун не найти. Он уж точно не попытается произнести руну, которую случайно услышит.
— Прошу меня простить, — сказал Тревис.
Мужчина пожал плечами и улыбнулся. Очевидно, он уже давно привык к своей немоте.
— Меня зовут Тревис Уайлдер. А как твое имя?
Как только Тревис задал вопрос, он тут же пожалел о своей глупости. Как несчастный ему ответит? Однако молодой человек не растерялся и показал на себя, а потом на узкую отдушину в верхней части стены.
Тревис нахмурился.
— Окно? Карниз? — Он щелкнул пальцами. — Небо? Немой слуга кивнул, а потом мотнул головой. Тревис задумался, а потом, ухмыльнувшись, предположил:
— Эмпирей?
Молодой человек энергично закивал, и довольный Тревис открыл рот, собираясь сказать что-нибудь еще. Однако у него получился зевок. Молодой человек — Эмпирей — сложил руки у щеки. Тревис без слов понял его жест.
— Да, поспать не помешает. После супа.
Эмпирей кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Тревис вновь остался один.
Желудок напомнил о себе, и Тревис склонился над столиком. Суп оказался жидким, но пряным и восхитительно вкусным. Сначала Тревис попытался воспользоваться деревянной ложкой, которую принес слуга, но рука дрожала, и он пролил часть супа на одеяло. Тогда он взял весь горшок в руки и стал пить.
Даже такие минимальные усилия утомили Тревиса. Он трясущимися руками поставил горшок на столик и вновь улегся. Хотелось хорошенько обдумать все, что с ним произошло, но почти сразу же на него навалился сон.
Когда Тревис проснулся во второй раз, идущий от окна свет совсем потускнел. До него донеслось негромкое воркование голубей. Вечер.
Тревис заморгал, понял, что после супа и долгого сна ему стало значительно лучше, и решительно сел.
— Значит, наш повелитель рун наконец проснулся.
Тревис далеко не сразу нашелся, что сказать.
— Мастер Ларад. Я… не знал, что ты здесь.
— Откуда тебе знать, — ответил темноволосый толкователь рун. — Ты спал, когда я вошел.
Тревис поморщился, Ларад говорил слишком жестко. «Интересно, сколько времени он наблюдал за мной», — подумал Тревис.
Толкователь рун показал на окно.
— Солнце уже зашло за горизонт. Сейчас соберется хор.
— А где Орагиен? — поинтересовался Тревис.
— Разве тебе недостаточно в качестве сопровождающего простого мастера?
Тревис сжался. «Я имел в виду совсем другое», хотел сказать он, но сообразил, что лучше помолчать. Черные глаза Ларада внимательно смотрели на него, шрамы на лице в тусклом свете выделялись еще заметнее.
— Здесь сложена твоя одежда. — Ларад кивнул в сторону стула.
Тревис хотел сбросить одеяло, но вспомнил, что обнажен. Однако Ларад не собирался отворачиваться. Похоже, он отлично знал, что одетый человек имеет моральное преимущество перед голым. Тревис сжал зубы и опустил ноги на холодный каменный пол.
Ему пришлось тут же забыть о скромности, так сильно закружилась голова. Но вскоре келья перестала раскачиваться у него перед глазами, и Тревис, опираясь рукой о стол, встал. Мастер Ларад и не подумал ему помочь. Тревис несколько мгновений постоял на месте, в горле пересохло, плечи ссутулились, и он вдруг подумал, что так, наверное, чувствуют себя очень старые люди.
Подойдя к стулу, Тревис увидел, что все его вещи аккуратно сложены. Он взял серый балахон и неловко надел его через голову. Балахон был чистым и приятно пах, следы грязи и крови исчезли. Сапоги из оленьей кожи также привели в порядок. Тревис натянул их и почувствовал, как на него навалилась усталость, даже такие простые действия давались с трудом. Стилет остался лежать на стуле, внутри сложенного плаща. С некоторым опозданием Тревис вспомнил об очках, но тут же усмехнулся, сообразив, что заснул, забыв их снять. Вероятно, толкователи рун не знали, как к ним отнестись, и оставили их у него на носу.
— Спустились сумерки, мастер Уайдцер, — сказал Ларад. — Хор ждет.
Судя по всему, толкователи рун серьезно относились к пению. Тревис кивнул, сделал глубокий вдох и двинулся к выходу из кельи. Ларад протянул руку, чтобы открыть дверь.
— Тебя не радует мое присутствие, Ларад? — спросил Тревис у толкователя рун.
Ларад замер, а потом приподнял бровь, отчего шрамы на лице пришли в движение.
— Гроссмейстер Орагиен считает, что ты можешь оказать помощь толкователям рун в эти трудные времена.
Тревис постарался не рассмеяться в ответ на столь абсурдное заявление. Сейчас он даже стоять ровно не мог.
— Но ты так не думаешь, верно?
Ларад пожал плечами, его темные глаза оставались непроницаемыми, как дымчатое стекло.
— То, что думаю я, значения не имеет.
Но должно, — мысленно договорил Тревис. По спине пробежал холодок. Инстинкты говорили ему, что этот человек очень умен. И опасен.
Тревис облизнул губы.
— Это… не мой мир, Ларад.
Мастер посмотрел на него и кивнул.
— Нам известно о тебе все, мастер Уайлдер.
— Тогда скажите, как вам удалось меня вызвать? На Зею?
Ларад наморщил лоб, и шрамы вновь пришли в движение.
— Орагиен получил помощь.
— От кого?
В первый раз за все время на лице Ларада появились какие-то эмоции — гнев.
— Из источника, который я не намерен обсуждать. И если бы он не был Гроссмейстером, кое-кто из нас мог бы обвинить его в ереси.
Как это только что сделал ты, — захотелось сказать Тревису. Однако лицо Ларада вновь обрело спокойствие, алебастровая погребальная маска из древнего склепа: потрескавшаяся и безмятежная. Он распахнул дверь кельи.
— Пойдем, мастер Уайлдер, нам пора.
ГЛАВА 42
Серая Башня толкователей рун была построена семь столетий назад — Тревису поведал о ней Фолкен Черная Рука. Стоило ему закрыть глаза, и он слышал голос барда, рассказывающего легенды о трех башнях, воздвигнутых после падения Малакора: последние бастионы, сохраняющие знания повелителей рун.
Тревис шагал за мастером Ларадом и очень скоро убедился, что и без рассказов Фолкена понял бы, насколько эта башня древняя. Сами камни свидетельствовали о чуждом и необычном отношении строителей к своему ремеслу. Треугольные арки, изогнутые колонны, диковинные извивы которых радовали глаза людей, давно обратившихся в прах. На гладком сером камне не заметно ни швов, ни трещин. Ему еще не приходилось видеть ничего подобного на Зее — грубым крепостям и замкам далеко до столь изощренной архитектуры.
Тревис видел такие же отшлифованные стены, диковинные углы и изгибы внутри Белой Башни вязателей рун. Только цвет стен был иным — кость вместо тумана. Однако Белая Башня рухнула столетия назад из-за глупости строителей при возведении фундамента; такая же судьба постигла Черную Башню. Эта последняя из трех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75