Поэтому, собрав в сумку инструменты для обработки стекла, он, едва сдерживая нетерпение, сидел в Большом зале, дожидаясь, когда войдет Кубила, архонт торговли и дипломатии, закончив переминаться с ноги на ногу, стоя возле дверей.
— Ну, в чем дело? — сердито спросил король, жестом предлагая молодому человеку подойти поближе.
Архонт откашлялся.
— Сир, посол просит аудиенции с вами.
— Посол? — не веря своим ушам, уточнил Акмед. — Посреди ночи?
— Да, сир, — смущенно ответил Кубила.
Он, как и другие архонты, не слишком боялся короля, поскольку Акмед относился к ним с явно выраженным уважением. Однако Кубила чувствовал важность происходящего, и ему было не по себе.
— Идиот, — пробормотал король, перекладывая сумку в другую руку. — Отошли его прочь.
Архонт вновь откашлялся.
— Сир, посол прибыл издалека. Быть может, вам следует его выслушать, к тому же он утверждает, что отнимет совсем немного вашего времени.
— Мне все равно, даже если он приплыл с погибшего острова Серендаир, — проворчал Акмед.
Он повернул голову в сторону двери, находившейся за троном, Грунтор кивнул и двинулся к ней.
— Сир, посол представляет наинов, — запинаясь, проговорил Кубила.
В огромном зале воцарилась тишина. Акмед застыл на месте, а потом медленно перевел взгляд на дрожащего архонта. Затем он сделал несколько медленных вдохов и выдохов, после чего протянул сумку Грунтору.
— Встретимся на месте, — буркнул он сержанту.
Грунтор кивнул.
Акмед дождался, когда он выйдет из зала, и повернулся к Кубиле.
— Пусть войдет, — коротко бросил он.
Кубила поклонился и, вернувшись к главному входу в Большой зал, распахнул одну из двух огромных створок, украшенных резьбой и позолотой еще во времена Гвиллиама.
Через мгновение в зал вошел нежданный гость. У него были мощная шея, широкие плечи и грудь, напоминающая бочку, и сильные ноги. Ниже повелителя болгов на полголовы, он держался очень прямо и с поистине королевским достоинством, отчего казался таким же высоким, как сам Акмед. Борода, доходящая до середины груди, была темно-русой у подбородка, серебристой посередине и белой у завивающегося кончика. Смуглая кожа имела желтовато-землистый оттенок, верный признак того, что он живет в сердце гор, вдали от солнца, но вблизи от жара кузнечных горнов. Когда он входил в зал, Акмед заметил, что свет настенных светильников отразился в его глазах синевато-желтым сиянием — такие глаза король видел у диких животных.
— Рад встрече, сир, — с поклоном молвил посол. — Меня зовут Гэрсон бен Сардоникс, я посол его величества Фейдрита, Повелителя далеких Гор.
— Мне известно, кто вы такой, — язвительно ответил Акмед. — Я терпел ваше присутствие на церемонии моей коронации, а потом еще во время Намерьенского Совета четыре года назад. Представители вашего народа употребляли в десять раз больше пищи и вина, чем все остальные делегации, вместе взятые, а после отъезда оставили ужасающее безобразие — лишь сейчас нам удалось привести предоставленные вам покои в порядок. Что вы хотите?
Маска вежливости исчезла, и глаза наина засверкали. Он неосознанно потянулся к кончику бороды и принялся ее теребить.
— Я вижу, вы по обыкновению пребываете в замечательном настроении, ваше величество, — брюзгливо проговорил Гэрсон. — Впрочем, как и я. Принимать посетителей в полночь, в Илорке, лишь немногим менее отвратительно, чем такой визит наносить. Я должен был повидаться с вами до вашего отъезда на карнавал в Наварне, куда, насколько мне известно, вас пригласили. Буду краток: я принес вам послание от его величества короля Фейдрита.
— И в чем оно состоит? — нетерпеливо спросил Акмед.
Посол наинов, не дрогнув, посмотрел в глаза короля болгов.
— Он знает, что вы пытаетесь воссоздать Огненную Кузницу, — со значением проговорил он. — Король просил меня передать, чтобы вы этого не делали.
В течение двух десятков ударов сердца король болгов и посол наинов сверлили друг друга взглядами. Затем разноцветные глаза Акмеда насмешливо сверкнули в прорезях вуали, закрывавшей лицо.
— Вы проделали столь долгий путь и осмеливаетесь давать мне указания в подобной манере? Вы храбрый человек, которому нечего делать.
Гэрсон даже не моргнул.
— Такова воля моего короля.
— Ну, тогда я в недоумении, — заявил Акмед, небрежно положив руки на резные подлокотники мраморного кресла, украшенного орнаментом и позолотой. — Я не знаю, что такое Огненная Кузница. Тем не менее Фейдрит рискнул вызвать мое неудовольствие, прислав вас посреди ночи с приказом относительно неизвестного мне предмета. Даже для не придающего особого значения дипломатии и этикету такое поведение представляется оскорбительным.
— Быть может, вы называете его иначе, — спокойно ответил Гэрсон, не обращая внимания на недовольство короля. — Но я подозреваю, что вы понимаете, о чем я говорю. Огненная Кузница — это устройство, которое одиннадцать веков назад построили наины для лорда Гвиллиама Мечтателя, — машина из металла и цветного стекла, собранная на вершине горы и способная манипулировать светом. Она была уничтожена во время Великой Войны, что и следовало сделать, поскольку она обладала практически неисследованной и ужасной силой. Огненная Кузница опасна не только для ваших врагов и союзников, но и для всего королевства болгов. Вы пытаетесь восстановить устройство, сущность которого не понимаете. Ваша глупость приведет к вашему падению, и при этом, весьма возможно, вы увлечете за собой и других. Вам уже довелось видеть машину в действии. Осколки цветного стекла, оставшиеся после первой попытки, до сих пор устилают вашу землю. Это чистое безрассудство. Король Фейдрит приказывает вам немедленно прекратить все работы ради блага Союза, а также ради вашего собственного благополучия.
Король болгов поднес руки к лицу и задумался. Он смотрел на посла наинов, который продолжал неподвижно стоять на мраморном полу Большого зала. Затем под вуалью Акмеда мелькнула кривая усмешка, отразившаяся в глазах.
— А что вам известно об этом устройстве? — осторожно спросил он. — Ваше королевство расположено так далеко, что до него не доходят почтовые караваны, — наины скрылись от глаз мира. Даже если бы нас разделял океан, мы бы не могли быть более изолированы друг от друга. Откуда вы узнали о моих намерениях?
— Король Фейдрит считает своим долгом следить за событиями, которые могут иметь катастрофические последствия для нашего мира, сир, — надменно заявил Гэрсон. — Всякий раз, когда возникает нужда, король Фейдрит получает необходимые сведения.
Улыбка Акмеда бесследно исчезла, и он медленно поднялся с трона, точно змея, готовящаяся нанести удар.
— Лжец, — презрительно бросил он. — Наины отвернулись от мира четыре столетия назад. Вы потеряли интерес ко всему, что происходит за пределами вашего королевства, и у вас нет никакой возможности узнавать новости, даже если бы появилось такое желание. И все же вы пришли ко мне, чтобы поведать о том, что вам известно о моем самом секретном замысле, по приказу короля, который считает, что имеет право мне приказывать.
Он сошел с помоста и остановился напротив посла наинов, глядя в его пылающие глаза.
— У вас есть такая машина, — спокойно продолжал Акмед. — Вы построили ее для себя и используете, чтобы шпионить за моими землями. Другого способа узнать о моих намерениях у вас нет.
Гэрсон молча смотрел на короля болгов.
Акмед повернулся спиной к послу и вернулся на свой трон.
— Немедленно покиньте мое королевство, — распорядился он, жестом призывая Кубилу, который стоял на противоположном конце зала. — Возвращайтесь к своему королю и передайте ему: прежде я уважал его самого и выбранный им образ жизни, поскольку он такого же низкого мнения о намерьенах, как и я, и такой же обособленный член Союза. Он сидит в своих горах, предпочитая ни во что не вмешиваться, — я тоже. Но если он будет продолжать шпионить за моим королевством или отправлять ко мне послов с указаниями, то, как только я завершу строительство своей версии так называемой Огненной Кузницы, прежде всего я испытаю способность наносить удары по дальним объектам. Предоставляю королю самому решать каким.
— Я очень сильно сомневаюсь, что вы действительно хотите, чтобы я передал ваши слова Фейдриту, — не смог удержаться от язвительности посол.
— Напрасно, Гэрсон. А теперь уходите.
Дождавшись, пока представитель наинов покинет Большой зал, Акмед повернулся к Кубиле.
— Пусть Кринсель подождет меня здесь, я скоро вернусь.
Грунтор укладывал циркуль в кожаный футляр, когда Акмед взобрался на гору щебня и пепла, служившую последней преградой перед убежищем, в котором покоилась Дитя Земли.
Великан ничего не сказал приближающемуся королю болгов, но Акмед издали увидел тихое отчаяние, плескавшееся в глазах Грунтора. Акмед подошел к алтарю, на котором лежала Дитя, и сразу же увидел, что она стала заметно меньше.
— Она продолжает уменьшаться, — прошептал он.
Произнеся эти слова, Акмед выпустил на волю свои страхи, и они тяжело повисли в воздухе.
Грунтор кивнул и застегнул футляр.
Акмед осторожно провел рукой в перчатке по волосам Дитя Земли — сухое темное золото, более всего похожее на солому от окошенной пшеницы, долго лежавшую под жгучими лучами солнца. Затем они вместе с Грунтором вернулись в Котелок.
Кринсель уже ждала Акмеда в Большом зале. Она выглядела уставшей, а ее смуглое лицо было мрачным, — она провела весь день на ногах, а теперь дожидалась своего короля. Кринсель держала в руках список умерших, жертв болезни, которая все еще продолжала уносить жизни болгов. Истории болезни каждого были подробно описаны ее помощницами и теми, кто ухаживал за больными.
— Кто-нибудь еще умер? — спросил Акмед, остановившись рядом с Кринсель.
Старшая повитуха покачала головой.
— Я полагаю, что худшее уже миновало, — уверенно проговорил Акмед, кивком головы показывая Грунтору, что он может уйти. — Те, кто подвергся воздействию пикриновой кислоты и не умер сразу, скорее всего, выживут. Гургус постарался уничтожить все ее следы, в том числе и на склонах гор, где осела пыль после взрыва. Теперь нужно лишь поудобнее устроить тех, кто уцелел, и попытаться поскорее вернуться к нормальной жизни. Ты согласна со мной?
Кринсель вновь кивнула.
— Хорошо. Тогда мне пора уходить. Я буду следовать вдоль караванных путей, так что, если тебе понадобится со мной связаться, попроси Трага отправить ко мне сокола.
— Передай ее величеству привет от Оя, — проворчал Грунтор, когда Акмед направился к туннелям, ведущим к выходу из Котелка. — И не забудь про миндаль в сахаре. Если уж мы подвергаем королевство риску, хотелось бы заесть это чем-нибудь вкусненьким. Впрочем, будет неплохо, если ты приведешь с собой парочку лиринов — в особенности с темными волосами, они самые сладкие.
— Я вернусь через две недели, — сказал король болгов. — Надеюсь, что к моменту моего возвращения ничего не взорвется, не развалится и не разобьется, — голова посла наинов сюда не относится.
Драконица обнаружила, что перемещение под землей имеет свои плюсы и минусы.
Теперь ее окружала энергия, которой так не хватало в замерзшем логове, тепло и вибрация пластов мировой тверди. Земля неплохо принимала ее, хотя безоговорочного радушия она не ощущала. Обретя свое имя, она смогла вернуть себе лишь фрагменты воспоминаний, однако все, что было связано с ее матерью, продолжало скрываться за туманной пеленой.
Песня, эхом отвечающая на ее зов, была слышна под землей приглушенно, хотя и продолжала звучать довольно отчетливо. Драконица никогда не могла полностью осознать свое точное местонахождение, и ей часто приходилось возвращаться назад из-за путаницы, возникавшей от отраженного эха. Ее разум, прежде заточенный, точно сияющий клинок, оставался неповоротливым, словно был покрыт патиной времени, и она часто впадала в бешеную ярость, когда обнаруживала, что проползла по кругу и вернулась обратно или в темноте избрала неверное направление.
И все же ответные вибрации не затихали и влекли ее на юг, всякий раз помогая вернуться на правильный путь.
«Пройдет немало времени, прежде чем я доберусь до места, — подумала она после очередной ошибки. — Но когда я там окажусь, то не пожалею о затраченных усилиях».
И жажда крови еще ярче разгоралась в подземном мраке.
18
Особняк священника, склон холма, примыкающего к Ночной горе, Джерна'Сид
В полночь Талквист постучался в дверь Лазариса.
Главный хранитель Терреанфора ответил не сразу, лишь через несколько минут он торопливо подошел к двери особняка, расположенного в скалистом гроте Ночной горы. Полуодетый Лазарис распахнул дверь в промежутке между двумя яростными ударами Талквиста. Как только дверь открылась, будущий император стремительно ворвался внутрь.
— Милорд! — воскликнул Лазарис, вцепившись в ночную рубашку левой рукой — правая так дрожала, что воск горящей свечи капал ему на ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59