Но Полти от услуг рабов отказывался. Визирь этому несказанно дивился, а вот Боб — напротив, совсем не дивился. Вот если бы речь шла не о рабах, а о рабынях, то Полти, пожалуй бы, и согласился воспользоваться их услугами, но он не желал, чтобы по покоям сновали иноземцы.
О нем вполне мог позаботиться Боб. Совсем как в старые добрые времена!
Полти откинулся на подушки, забросил руку за голову, с наслаждением затянулся дымом сигары.
— Хотелось бы побольше узнать про эту принцессочку, — мечтательно проговорил он и тут же добавил: — Какова она в постельке то есть. Только чтобы без дурацких шуточек, вроде той, какую нам показали нынче. Танец с Пятью Покровами — вот уж, право слово! Мой бедолага Пенге трясся — ну, просто как колода карт!
— Ой, Полти, ну, ты скажешь! — снова воскликнул Боб и восхищенно расхохотался. Он уже несколько раз перешагнул через развалившегося на ковре господина Бергроува, успел задеть ногой переполненный ночной горшок, и его содержимое расплескалось по полу. Боб подтер мочу бритвенным полотенцем. По обыкновению, как всегда за работой, Боб негромко мурлыкал — напевал одну из любимых песенок Полти. Но вот вдруг что-то встревожило его. Он резко обернулся и нахмурился.
Тревогу у Боба с опозданием вызвали слова, сказанные Полти чуть раньше.
— Полти, но это же был не Джем-бастард.
— Чего?
— Ну, тот парень, что сидел посередине. Малый-калека, тот, что в замке жил — он ведь был светловолосый. Жутко светловолосый. И бледный-пребледный. Полти, а этот — он же смуглый. Ну, вспомни — руки, подбородок... И он выше ростом — бастард то есть.
Полти вздохнул.
— Боб, ну будет тебе! Бастард наш, как тебе должно быть отлично известно, мастер преображаться. Он же колдун самый настоящий.
— К-колдун?
— Помнишь того старого грязного вагана, что жил в лесу?
С ухмылкой, которая должна была порадовать Полти, Боб сложил ладони трубочкой и негромко проговорил нараспев:
— Безглазый Сайлас! Безглазый Сайлас!
— Попал в точку. Ваганское колдовство. Вот этот-то треклятый ваган и обучил бастарда всему, что сам умел. Ну, ты только подумай своей башкой: трудно ли калеке, который вдруг выучился ходить ножками, как мы с тобой, Боб, ходим, взять да и преобразиться до неузнаваемости? Сбить нас со следа трудно ему, что ли? Ему это, Боб, пара пустяков! Ты что, забыл, как раз его молнией ударило, а он жив остался?
— Но... но как же тогда его смогут казнить? — ошарашенно вопросил Боб.
Полти не совсем понял вопрос друга.
— Но ведь калиф нам во время пиршества все доподлинно сказал или нет? Очень надеюсь, они все-таки не откажутся от кастрации — жду не дождусь, когда увижу это своими глазами.
Сигара Полти догорела, и он швырнул окурок на пол. Затем он улегся на бок и стал любоваться своим отражением в высоком вертящемся зеркале, что красовалось в резной раме рядом с диваном. Полти рассеянно потеребил Пенге — так он именовал свои внушительные гениталии.
— У него был дружок, — заметил Боб через несколько мгновений.
— Чего-чего?
— Дружок был у бастарда. Мальчишка-ваган. Вот этот точно был смуглый. И ростом он был поменьше чуток — ваган этот.
— Хочешь сказать — как тот малый, что сидел напротив нас во время пиршества у калифа?
Боб кивнул.
— Боб, не пори чепухи. На кой ляд лорду Эмпстеру сдался какой-то вшивый ваган? Он все время говорил про этого малого, что он — его подопечный, а мы-то отлично знаем, что его подопечный — бастард.
Валявшийся на полу господин Бергроув застонал, приподнялся на локтях, но встать ему не удалось — он сумел лишь перевернуться на спину, да и то неловко. Полы его халата распахнулись, и оказалось, что под халатом на нем — эджландская одежда. Полти презрительно смотрел на Бергроува. Еще несколько сезонов назад костюм Жака был из числа наимоднейших, какие только шил придворный портной Квисто — хозяин лучшей в Агондоне мастерской. Теперь же этот шедевр портновского ремесла пребывал в самом что ни на есть затрапезном состоянии.
— Тоже мне агент по особым поручениям! — расхохотался Полти. — Тоже мне молодой человек из высшего общества! Представить только — дамы складывали о нем сказания, а в Варби он считался самым красивым холостяком!
— Он так и не сумел оправиться после этого... происшествия с барышней Пеллигрю, — осторожно заметил Боб.
Господин Бергроув перевернулся на бок. Его вытошнило.
— Иноземное... дерьмо! — выругался он.
— Похоже, он не договорился с едой, — философски изрек Боб, глядя на Бергроува.
Полти закурил новую сигару.
— Ну, поднимайся, Жак! — окликнул он Бергроува не слишком ласково. — Ты хоть бы на диван лег, что ли. Что же мне, перешагивать через твое треклятое тело, когда я ночью встану помочиться?
— Похоже, Полти, он опять отрубился, — хихикнул Боб.
— Ох и надоел же он мне! Дай-ка ему пинка хорошего, Боб.
Боб растерялся.
— Пни его, я сказал!
Боб на этот раз послушался и наградил Бергроува увесистым пинком.
Будь у Бергроува силы, он бы, пожалуй, возмутился и дал бы Бобу сдачи. Но он только охнул, закашлялся и в конце концов пополз к своему дивану. Путь его не получился самым коротким и прямым: по дороге Бергроув наткнулся на зеркало и прекрасная резная рама закачалась. Зеркало треснуло.
Боб вздохнул. Полти презрительно указал на Бергроува пальцем.
— Вот ведь потеха — он как пьяный, даже когда не пьяный. Откуда ему пьяным-то быть, верно я говорю?
— Он джарвела перебрал.
— Джарвела? Да нет, он пьяный. Вдребезину!
— Наверное, у него спиртное по жилам течет все время, Полти. Как у моего папаши-покойничка.
— У старины Эбенезера? — Полти на пару мгновений сдвинул брови, припоминая горького пьяницу из «Ленивого тигра», и вздохнул. — Эх, Боб, и давно же, кажется, это было — наши золотые денечки в Ирионе!
— Ну, не так чтобы уж очень давно, — просияв, робко возразил Боб.
— Но ты заметь, как далеко мы пошли.
— Это ты далеко пошел, Полти. Майор Вильдроп! Подумать только! За такой короткий срок!
Боб успел поднатореть в искусстве лести.
— Что верно, то верно, — довольно осклабился Полти, вальяжно похлопал ладонью по дивану, и Боб радостно поспешил усесться рядом с любимым другом. Полти обнял его за плечи. — А знаешь, дружище, ты вполне можешь тоже гордиться собой.
— Да что ты, Полти?
— Ну, ты сам рассуди: ты сейчас где находишься? Ты сейчас находишься не где-нибудь, а в Унанг-Лиа, и играешь отведенную тебе роль в исполнении очень важного задания! И ведь это совсем неплохо для сынка какого-то пьяницы-оборванца и старой потаскухи с физиономией, изрытой оспинами, — совсем неплохо, если кто спросит меня!
Полти сегодня был в наилучшем расположении духа — в этом можно было не сомневаться. Раньше вечером Боб, сидя за пиршественным столом, даже жалел изменников-красномундирников и все ждал и боялся того мгновения, когда они угодят в заранее расставленный капкан, а теперь уже радовался тому, что тех вскоре ожидают всяческие беды и мучения. Если бы что-то пошло не так, Полти бы сейчас бушевал, был бы вне себя от злости и швырялся бы чем попало, что бы ни подвернулось под руку.
Боб застенчиво проговорил:
— Я же просто твой слуга, Полти.
— Ну, это ты зря, приятель. Ты по званию лейтенант и мой адъютант в придачу — это тебе не слуга какой-нибудь.
— Нет?
— Однако я очень тронут той верностью, которую ты ко мне проявляешь. Будь ты моим слугой, я бы не пожелал более преданного слуги.
На глаза Боба набежали слезы.
— Можно, я сниму с тебя сапоги, Полти?
Синий дымок сигары заклубился, окутал рыжие кудряшки Полти, когда он откинулся на подушки. Он с готовностью позволил Бобу поухаживать за ним. «Порой, — думал Полти, — жизнь совсем недурна, просто-таки совсем недурна». Быть героем сражений — тоже неплохо, но куда как лучше быть агентом по особым поручениям. Представить только — какая слава ожидала его в самом недалеком будущем, теперь, когда в расставленную им западню попался не кто-нибудь, а сам Джем-бастард!
Полти любовно лелеял надежду на то, что благодарная нация в один прекрасный день вознаградит его по заслугам. Он изредка задумывался о мучениях и несчастьях, в конце концов постигших его отца. Судьба командора Вильдропа, чем не подтверждение того, что слава, добытая на полях сражений, — вещь ненадежная. Полти, впрочем, не слишком надеялся на то, что успешное выполнение возложенной на него тайной миссии принесет ему желанную славу. Кем, если на то пошло, он был в глазах света? Правительственным чиновником, посланным в Унанг для отбора рабов, которых должны были затем доставить в эджландские колонии. Рабы приобретались в обмен на поставляемое в Куатани вооружение. Работа эта была не слишком заметная и к тому же нудная. Разве торговля к лицу светскому молодому человеку? Правда, рабыни время от времени утешали Полти, развеивали его скуку.
О, если бы только он смог разыскать свою сводную сестрицу, будь она трижды неладна! Полти заглянул в Агондон совсем ненадолго перед тем, как отправиться с новым заданием. У него не было времени заниматься розысками Каты, не было также времени и на то, чтобы позировать художникам и скульпторам, получать щедрые подарки и посещать устраиваемые в его честь обеды. Полти, однако, не сомневался в том, что все это непременно будет в его жизни. Он заслужил это, но насколько же быстрее все эти радости распахнули бы двери перед ним, если бы он был богат и титулован!
Блаженную истому словно рукой сняло. Полти ощутил знакомую тупую злобу.
Он вскочил и грубо оттолкнул Боба.
— Будь она проклята, эта сука, будь она проклята!
— Какая... сука? Полти, да что с тобой?
Но Боб все понимал, а Полти и не подумал ответить. Он подошел к окну и угрюмо встал перед ставнями, глядя сквозь узорчатые прорези. Подумать только: богатство и дворянский титул могли бы уже принадлежать ему — но, согласно завещанию отца, он мог заполучить все это только в том случае, если бы женился на своей сводной сестре, а та куда-то бесследно пропала!
В соседней комнате ударили в гонг.
Полти глубоко, страстно втянул ноздрями воздух. Да, он разозлился не на шутку, но все же не мог остаться бесчувственным к возможности как следует развлечься. Он обернулся и широко улыбнулся, приветствуя толстяка в длинных шлепанцах с загнутыми кверху мысками. Толстяк вперевалочку шел навстречу Полти, раскинув руки.
— Майор-господин!
— Ойли! Дружище!
Полти радушно обнял гостя, предложил ему сесть. Толстяк устроился на диване, поджал под себя ноги. Полти поинтересовался, чего бы гость пожелал. Джарвела? Вина? Поесть?
— Майор-господин, ты меня балуешь! Разве это ты должен угождать мне, когда угождение тебе — моя первейшая обязанность? Пф-ф-ф! — Толстяк заговорил потише: — Ну, разве что, может быть, одну эджландскую сигарку, а?
Полти открыл портсигар.
— Боб, подай огниво! И лучшего вина! Мы выпьем за Ойли и споем застольную песню!
Толстяк просиял.
Полти ответил ему улыбкой.
— У тебя, как я погляжу, новый тюрбан, Ойли?
— Тебе нравится, господин? П-ф-ф! Да это так... жалкое тряпье.
— Ну нет! Наверняка ты за него отвалил пару-тройку корзонов, готов поспорить. — Походив по покоям из угла в угол, Полти вдруг уселся рядом с гостем. — А ты немного припозднился, Ойли.
— Эли.
— Что-что?
— Эли. Меня так зовут.
— А я тебя буду называть Ойли.
— Ох уж этот ваш эджландский выговор! Никак не привыкну. На мой слух странно звучит, странно!
— А для меня ваш говор тоже не слишком привычен, Ойли. Ну а как насчет девчонки? — В соседней комнате, словно бы в ответ на вопрос Полти, послышался звон цепей. — Ну, конечно, ты ее привел, и зачем я спрашиваю! Боб, вина! Налей-ка его в золотые кубки, пожалуй, а не в кувшине подавай.
— А-а-а... вина нет, Полти.
— Что?
Боб продемонстрировал другу пустой бурдюк.
— Жак, ах ты, мерзкая свинья! — Полти вскочил, размашистым шагом подошел к Бобу, схватил бурдюк. Эли Оли Али последовал примеру майора-господина и тоже вскочил с дивана. Полти размахнулся и принялся охаживать пустым бурдюком по ягодицам вдребезги пьяного эджландца, развалившегося на диване.
Господин Бергроув закашлялся, брызгая слюной. Полти отвернулся от него и ухмыльнулся.
— Ах, майор-господин, твой гнев не ведает границ!
— Как же он может ведать какие-то границы, Ойли, когда я вынужден отказать в гостеприимстве такому дорогому гостю? Неужто этот тупица не знает, как тяжело раздобыть вино в Унанге? О, он думает только о том, как бы себя ублажить, а на других ему наплевать!
Масленые глазки метиса засверкали.
— Майор-господин, а я для вас прихватил бочоночек.
— Прихватил? Ну, надо же, а я думал, что ты мне только девочку привезешь! Ну, давай-ка, Ойли, кати сюда этот бочонок, поскорее, не томи!
Метис хлопнул в ладоши, и в покоях появились двое мальчишек — уличных оборванцев. Они проворно вкатили в комнату небольшой изукрашенный резьбой бочонок и поставили его в угол. Боб наблюдал за оборванцами неприязненным взглядом. Он уже не испытывал никаких сомнений в том, что во Дворце с Благоуханными Ступенями продается и покупается положительно все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95