– Ну и бог с ним. Не велика потеря. Кирша и Ник здесь? Надо им позвонить, – и Алексей подмигнул ей с видом заговорщика.
И тут она заметила у него на шее – верхняя пуговица была расстегнута – пестрое ожерелье с серебряной нитью. Точно такое же, как у нее. Или почти точно такое же. Это был знак какого-то тайного единства, но какого – Лена тогда еще не знала.
“Так мы с тобой!…” – хотелось ей закричать. Но она вовремя закусила губу.
Через полчаса они вчетвером сидели на кухне у Кирши. Стен принес бутылку вина, и они выпили за встречу.
– Ну, конспиратор, рассказывай, с чем пожаловал, – подмигнул ему Кирша. – Как жизнь в зоне?
– Брось, Санька, у него же условный срок, – вмешалась Лена. – И теперь наверняка можно подать на реабилитацию. То, что Лешка написал в листовке, теперь пишут в газетах. Сахарова из ссылки вернули.
– Еще не все газеты и не все пишут, – уточнил Кирша.
– Хватит о прошлом, – протестующе взмахнул рукой Алексей. – Лучше поговорим о будущем.
Все насторожились.
– Ну и что там, в будущем? – полюбопытствовал Кирша. – Молочные реки и кисельные берега?
Стеновский обвел своих друзей взглядом, будто взвешивал в последний раз, стоит ли говорить о своих замыслах.
– Предлагаю вам работу в очень важном проекте, – сказал он наконец. – Придется бывать за границей. То есть сначала учиться, а потом работать.
– Ась? – скорчил дурацкую физиономию Кирша. – В Магадане? Или на Колыме?
– В Европе, – уточнил Стеновский. – Возможно, в Англии и Германии.
Все переглянулись. Если бы они не проучились вместе со Стеном девять лет, то наверняка бы решили, что он их разыгрывает.
– Что значит – “предлагаю”? – спросила наконец Лена.
– Существует некий проект… – начал объяснять Стеновский. – Он держится пока в тайне. Проект этот одобрен на самом верху, но пока не афишируется – у него слишком много противников. Одно могу сказать: речь идет о будущем России. Если все получится, наша страна станет мощной процветающей державой.
– Ага, скинемся, братцы, по рваному и выкупим назад Аляску, – ухмыльнулся Кирша.
– Дай мне сказать. А потом будешь подавать реплики с места, – вспылил по своему обыкновению Алексей, и Кирша примолк. – Один русский эмигрант пожертвовал огромные деньги на нашу работу. Дел там невпроворот, лет на пять-шесть. Или даже больше. Нам нужны самые способные, мыслящие в духе нового времени люди.
– А нельзя ли поподробнее? – спросил Кирша. – Сколько, кому и когда?
– Нет, – отрезал Стен. Таким тоном он говорил “я должен был”, рассказывая о листовках на демонстрации. – Формально проект создан для того, чтобы обучить группу экономистов за границей. Но на самом деле цель куда важнее.
– Наше образование гораздо лучше заграничного, – заявил Ник.
– Речь не о том, где лучше учат, – сухо отвечал Стеновский. – Участники проекта должны все время поддерживать связь друг с другом. С другими – лишь минимальные контакты по мере необходимости. Таковы особенности. Могу вас уверить, это не прихоть начальства, но лишь необходимое и очень важное условие. Может быть, Стен наконец нашел то недостижимое, о котором он мечтал в прежние годы. Он выглядел человеком, ухватившим мечту за хвост.
– Судя по всему, наш друг эти три года сидел в сумасшедшем доме, – резюмировал его выступление Кирша.
– Это похоже на правду, – не очень уверенно сказала Ленка. – Все теперь надеются на помощь Запада.
– Все это повторение пройденного, – фыркнул Кирша. – Поход на целину с плакатом: “Лишний жир с себя мы сгоним, а Америку обгоним”.
Стен стиснул кулаки. Ленка почувствовала ярость Алексея и будто ненароком коснулась Лешкиной руки. Разумеется, он не знал о даре, который открыло ей ожерелье, и не почувствовал подвоха.
“Боже мой! При чем здесь целина, Америка и жир? Я им предлагаю Беловодье, а они отказываются!” – отчетливо прозвучала в ее мозгу мысль Алексея.
Она поспешно отдернула руку. Возможно, он догадался о чем-то, потому что поглядел на Лену с удивлением.
– Хорошо, пусть так, – попыталась поддержать Алексея Лена, – ты, выходит, распоряжаешься этим проектом, если готов нас в него принять?
– Обычно кандидатов приглашают пройти тестирование, ничего не объясняя. Происходит двух– или даже трехступенчатый отбор. Но некоторых берут вне конкурса.
– Неужели опять детей рабочих и крестьян? – предположил Кирша. – Ты же знаешь, я под эту категорию не подхожу.
– Нет, – Стеновский рассмеялся, кажется, в первый раз с момента начала разговора. – В этот раз происхождение роли не играет. К примеру, меня взяли вне конкурса. Один из организаторов проекта был моим защитником в суде.
– Иван Кириллович? – живо спросила Ленка. Алексей кивнул и продолжал:
– Иван Кириллович – замечательный человек. Я за вас поручился, и он выдал мне четыре анкеты со штампом “вне конкурса”. Надо их заполнить вместе с анкетами для визы, я отвезу их в наш центр, и через месяц вы станете участниками проекта. Тогда вам более подробно объяснят суть дела и цель, и – я вам обещаю – вы ни за что не пожалеете.
– А если пожалеем? – не унимался Кирша. – Я тут с одной девчонкой познакомился. Она мне все твердила: не пожалеешь, не пожалеешь, а я залез к ней в койку и очень даже пожалел.
Алексей отвечал вполне серьезно:
– В этом случае ты забудешь о проекте.
– Каким образом?
– Ну… Выпьешь стакан воды и забудешь. Кирша хихикнул, решив, что старый приятель шутит, но Стеновский не шутил.
Стен открыл принесенную с собой папку и вытащил фирменный бланк на английском языке. Бумага была великолепная – мелованная, гладкая и сверкающая, в правом углу красовалась Спасская башня, увенчанная двуглавым орлом.
– Я что же, должен бросить институт? – спросил Кирша, разглядывая шикарный бланк.
– Разумеется, но ты сможешь учиться в Европе или Америке.
– Нет, так не пойдет, – перебил Алексея Кирша. – Папаша выложил три тысячи, чтобы меня пропихнуть в это сраное заведение, да еще две ушло на всякие ксивы, чтобы подтвердить мою непригодность к любой строевой и нестроевой службе. И тут являешься ты и требуешь, чтобы я все это бросил и перся за каким-то чертом с тобой в Бангладеш. Нет уж, спасибочко, Леша, но я не поеду.
– А я думаю, что весь этот проект – афера, – поддакнул Ник Веселков. – В результате мы окажемся посреди тайги со звездно-полосатым флагом в руках, разговорником английского языка и рюкзаком, набитым тушенкой. За всем этим наверняка стоит ЦРУ.
– Вы что же, отказываетесь? – Стеновский, кажется, не в силах был в это поверить.
– А кто поручится, что это не элементарная провокация? Таинственный проект. Какие-то анкеты. Тестирование. А потом нас всех посадят лет на двадцать за шпионаж! – ухмыльнулся Веселков.
Если это и была шутка, то Алексей ее явно не понял. Взъярившись, он точнехонько заехал приятелю в глаз. Кирша тут же повис на нем с одной стороны, а Лена с другой. Все кончилось благополучно, если не считать пары разбитых тарелок и опрокинутого мусорного ведра.
– У тебя, Стен, всегда с юмором было хреновато, – прохрипел Ник, прикладывая к глазу мокрое полотенце.
– Это не юмор, – прошипел Стеновский и повернулся к Лене.
– А ты возьмешь анкету?
С минуту она молчала, потом отрицательно покачала головой.
– Почему? – кажется, он вновь готов был вспылить.
– Ведь я на том собрании тебя не поддержала, проголосовала, как все, “за”. – Она сделала ударение на слове “все” и выразительно посмотрела на Ника и Киршу. – Я бы с радостью стала работать в твоем проекте. Но извини. Не имею права.
Эту речь она произнесла неожиданно даже для себя. Еще минуту назад она хотела взять анкету, мысленно она уже протянула за ней руку. Но, раскрыв рот, поняла, что должна отказаться. Когда она выпалила эти несколько фраз, то подивилась собственному благородству. И коснувшись на мгновение руки Алексея – уж в этом удовольствии она не могла себе отказать – поняла, что он удивлен.
– Хорошо… – сказал он задумчиво. – Хорошо.
И это было не просто подведение итога случившегося разговора, но и оценкой ее, Ленки Никоновой, поведения. Ну наконец-то она выдержала экзамен. И где же положенная “пятерка”? Почему Алексей закрывает папку и шагает к двери? Да, он расстроен, что никто не воспринял с восторгом его предложение. Но в данный момент Ленку волновало другое. Лично Алексей. Только он. Разве теперь она не искупила прежнюю вину и не…
– Ты уже уходишь? – спросила она.
– У меня еще много дел.
Ей сделалось обидно так, что дрогнули губы. Стеновский с удивлением посмотрел на нее.
– Пока, – сказал он и сам дотронулся до ее руки. “До вечера”, – услышала она отчетливо и улыбнулась в ответ.
Когда он позвонил ей, она была уже одета и накрашена. Пришлось выдержать паузу минут в десять, прежде чем спуститься во двор. Она стояла у окна, спрятавшись за выцветшими шторами, и смотрела, как он меряет шагами сквер, периодически поднимая голову, и смотрит в ее окна. А что, если бы она не оттолкнула его в тот вечер у себя дома, когда он рассказал ей о листовках? Если бы она сказала: “Лешка, что бы ни произошло, я с тобой”? А потом на собрании встала и сказала: “А катитесь вы все к черту…” Разве было так уж страшно это сказать? Теперь ей казалось, что ни капельки. И сейчас она паковала бы вещи, а мамаша бы ревела ревмя и причитала: “Далась тебе эта заграница!” А может быть, они бы расписались перед тем, как уехать.
Тут она поняла, что чересчур размечталась. Разумеется, всевозможные “если” можно громоздить бесконечно, как кубики, друг на друга. Судьба всех этих шатких пирамидок всегда неизменно одна. Но… Сегодня Лена была на высоте и – о чудо! – довольна собой.
И потому Лена, сбежав вниз навстречу Алексею, не удержалась и с кошачьей мягкостью просунула руку ему под локоть, как будто они уже не первый день гуляли по улицам в темноте. Если его и удивил этот жест, то он не подал и виду. В нем появилась какая-то зрелая сдержанность, и это нравилось Лене.
Она хотела сыграть в благородство до конца и не слушать Лешкины мысли, но не в ее воле было перекрыть этот канал. Голос его звучал теперь в ее мозгу приглушеннее, но все равно она явственно расслышала: “Жаль, что Ленка отказалась. Она достойна Беловодья куда больше остальных”. Невольно она прижалась к нему еще сильнее.
– Куда мы пойдем? В “Кабанью голову”? – спросила Лена.
“Кабаньей головой” называли кафе на углу.
– Разве у нас есть выбор? – поинтересовался Алексей. – Хотя я убедился, что выбор почти всегда есть. Самое трудное – разглядеть, между чем и чем выбирать.
Было занятно его слушать. Слова его звучали рефреном проносящихся в мозгу мыслей. Их полное совпадение вызывало ощущение удивительной гармонии. Прежде ничего подобного Ленка не встречала. Гораздо чаще слова и мысли не совпадали. К примеру, парень говорил ей: “Да ты просто красавица, Леночка…”, а мысленно добавлял: “Чего ломаешься, сука, все равно вечером снимешь трусики”. Лена внезапно отстранилась. А вдруг Стен тоже подумает про трусики и все такое… Ей не хотелось прочесть в его мыслях что-нибудь подобное. Или, наоборот, хотелось. Только не в столь грубой форме.
– Что с тобой? – Алексей остановился.
Ленка неопределенно передернула плечами. Как сказать ему, что ей неловко подслушивать егомысли? На остальных ей было глубоко плевать. Но егоона обманывать не могла.
– У тебя есть парень? – спросил он. – Не хочешь, чтобы нас вместе видели?
О Господи, как банально. Она расстегнула ворот платья и показала плетеное ожерелье.
– Теперь я могу слышать чужие мысли, если прикоснусь к человеку.
– Ты читала мои? – нахмурился Алексей.
– Да, но только, когда держала тебя за руку. И… и… мне показалось нечестным это дольше скрывать.
– Давно открылись подобные способности?
– Иван Кириллович подарил мне ожерелье. После этого все и началось.
– Иван Кириллович? – переспросил Стеновский. – В тот вечер, когда ты была у меня?
Лена кивнула:
– Еще он показывал мне церковь на дне тарелки, – добавила она.
Упоминание о церкви произвело впечатление. Стен задумался. О чем? Лена заложила руки за спину, чтобы не поддаться искушению.
– А ты? – Тут только она спохватилась. – Тоже читаешь мысли?
Стен отрицательно покачал головой:
– Нет. Каждому человеку ожерелье дает ему одному свойственный дар.
– И что же подарило ожерелье тебе?
– Ничего. Кроме необходимости раз в месяц купаться в живой воде реки, иначе петля меня задушит. Я глух к силам, что управляют ожерельем.
– Зачем же Иван Кириллович тебе его подарил?
– Он ничего не знал о моей особенности. Люди с подобной глухотой встречаются редко. Быть может, один на тысячу. Так он мне объяснил.
– Да, что ни говори, Лешенька, ты у нас редкий экземпляр. И что, все участники вашего проекта носят такие ожерелья?
– Нет! – Алексей затряс головой, давая понять, что предположение Лены просто смешно. – Насколько я знаю, пока такое ожерелье только у меня. Послушай, Иван Кириллович не присылал тебе приглашение и анкеты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60