Мы должны дать «свободный воздух», и мы его дадим. Господи, сделай так, чтобы этот Урчилоев с джигитами оказался не таким правоверным и нажрался бы на радостях от приобретенного миллиона или хотя бы обкурился. Ну что тебе, Господи, жалко, что ли?
Они появились неслышно, два серебристых самолетика со звездами на крыльях. Ракеты, оставляя дымный след, отделились от крыльев и понеслись вниз, почти одновременно столб огня поднялся над местом, где стояла зенитка. Васинцов снова поймал в перекрестие прицела голову стрелка, копошившегося над длинной трубой «стингера», задержал дыхание и нажал крючок. Мимо! Да. Карину бы сюда, она бы не промазала. Да в принципе не так уж и важно, вон Юдин по нему с гранатомета влупил, так, что мокрого места не осталось. А кто это там внизу засуетился? Господин Урчилоев? В любимом халате на голое тело и со знакомым чемоданчиком в руках. Прыгайте, прыгайте в свой джипер, за поворотом вас ждет с нетерпением группа «Орлы». Им же надо как-то этот миллион оприходовать.
А гул вертолетов все ближе и ближе. Ура российскому ОМОНу! Э-э-э-э, да это не ОМОН, это Черемша, не удержался, сволочь, не может он без воздушной охоты. Как он с пулемета-то прошелся, аккурат очередь в окоп положил. А пулеметик-то у него крупнокалиберный. А вот и доблестный ОМОН. Ну-ка, подполковник Матюхин, покажите, как надо воевать в горах, у вас ведь давно на этих ублюдков руки чесались.
Матюхин, криво ухмыляясь, сидел на броне трофейного БТРа и курил «беломорину». Омоновцы деловито обходили дом за домом, изредка раздавались хлопки контрольных выстрелов.
— Надо же, — сказал Матюхин и похлопал по круглой башне боевой машины. — Это ж со второй чеченской еще! А ты, командир, молодец, и «грифы» твои молодцы. Признаюсь, не ожидал. Думал, вы там в Москве своей зажрались совсем.
— Я не москвич, — заверил Васинцов.
— Ну значит, зема. Зверей на кого записывать будем? — спросил Матюхин, кивнув на трупы бородатых горцев, выложенные в ровный рядок.
— Да на своих записывай, нас-то тут по идее вроде как и нет. А что, живых не осталось? — удивился Васинцов.
— Милай, какие живые? — хохотнул Матюхин.
Да, живых остаться не могло по определению. Вчерашние рабы, худые, как скелеты, изможденные, оборванные, в синяках, ходили по полю недавней брани, порою наклоняясь над телами с ножами в руках.
— Ты что, подполковник, это же…
— И что «это»? — хмыкнул Матюхин, прикуривая новую «беломорину» от своей папиросы. — Хочешь этих зверушек в клетку? Да они дальше райцентра отсюда не уедут. Сначала в отстойнике будут раны зализывать, а там либо выкупят, либо еще амнистию какую объявят. Нет уж, я от народного гнева людей удерживать не возьмусь.
К БТРу подошел один из «рабов», хорошо сложенный высокий парень, только очень худой. Подошел, пожалуй, не то слово, подковылял, ноги его на щиколотках представляли собой сплошную рану, местами загноившуюся. Немытые волосы его космами свисали до самых плеч, вся спина была в косых шрамах, как в старых, так и совсем свежих. Подошедший приставил два пальца к губам, Васинцов протянул ему сигарету, чиркнул зажигалкой и, глянув парню в глаза, содрогнулся. Такая глухая тоска читалась в этих выцветших глазах.
— Долго же вы летели к нам, ребята, — сказал парень, затянулся, тут же закашлявшись.
— А что, давно здесь загораешь? — с той же ухмылкой спросил Матюхин.
— Третий год. Приехал, понимаешь, с невестой с аквалангом понырять. Вот, вместо моря оказался в горах. Самое обидное, на моей же машине нас сюда завезли пара попутчиков с автоматами.
— А невеста?
Парень махнул рукой и не ответил. Прокашлявшись, он кинул сигарету в пыль, растер ее черной пяткой.
— Слышь, командир, тут недалеко еще аул есть, там еще пара «туристов» с Махачкалы привезенных. Нас вместе держали, потом меня сюда, строить, значит. Там парень — физрук и две вожатые остались. Бьют их много, девчонок насилуют. Я могу показать, только автомат дай.
— Какой тебе автомат, — с улыбкой сказал Матюхин, — тебе в больницу надо, а то оттяпают ноги по самые яйца.
— Ноги подождут, — сказал парень серьезно. — Только автомат дай.
— Привет героям! — Кочетов сидел на валуне и поигрывал большим блестящим пистолетом. Одна рука у него была на перевязи. — Видал трофей? Если я что-то понимаю в арабском, подарок от принца королевской крови.
Пистолетик был действительно хорош, именной золоченый кольт с рукояткой из слоновой кости.
— Как это тебя угораздило? — спросил Васинцов, указав на перевязь.
— Да этот урод прокусил, насквозь, — сказал Кочетов и кивнул на тело, с головой накрытое задним чехлом от машины. Из-под тела вытекала бурая лужа, кровь.
— А второй?
— Второй жив, его как раз мои ребята обрабатывают.
— Гнашевич? — спросил Васинцов быстро.
— Нет, посредники, — с досадой ответил Кочетов. — Может, и знают что про «Лигу», но совсем немного. Получается, пустышку тянули. Хочешь на Урчилоева глянуть? Матерый зверюга, с хвостом, между прочим.
— У него где-то еще рабы есть.
— Конечно, есть.
— Надо бы его допросить.
— Уже…
Только сейчас Васинцов заметил, что у бампера джипа сидит связанный человек со спущенными штанами. К причинным местам человека вели какие-то провода из-под капота машины. Около него сидел на корточках спецназовец в комбинезоне и что-то быстро записывал в блокнотик.
— Упрямый попался, сначала визжал, зубы скалил, но вот электричества не любит, быстро раскололся.
— Слышь, а куда его дальше? — спросил Васинцов, кивнув на Урчилоева. — Тут омоновец этот сказал, что большинство зверюг здесь очень быстро на волю выходят.
— Этот не выйдет, он как-то связан с Гнашевичем, поэтому его сразу в Москву. Там уже ждут. Но, думаю, на Гнашевича через него не выйти… Хорошо хоть девчушку спасли, там она, в машине. Только просьба, не надо там у себя о нас широко распространяться, пусть это будет нашей маленькой тайной. Лады? Может, еще сможем зацепиться за Гнашевича.
Людочка Коротких, крепко обняв Каринину руку, дремала на заднем сиденье джипа. На губах ее играла детская улыбка, видно, снилось что-то хорошее. Карина тоже спала, на глазах у нее были черные очки.
— Умаялась, — шепотом объяснил Пашка, — все глаза в прицел проглядела, не спала почти.
Дождь лил не переставая, и даже Черемша изрядно вспотел, пока посадил вертолет на площадку. Васинцов первым спрыгнул на бетон, скинул сферу, подставив коротко стриженную голову под холодные струи. Они выбрались, выбрались сами и вызволили девочку, Людочку Коротких, невинное дитя, едва не погибшее из-за того, что ночью ей являются ангелы с подробными банковскими реквизитами. Как меркантилен стал мир, раз и ангелы занимаются подобными делами. А этот похож на ангела ночи, в черном плаще, с черным нимбом над головой. Конечно, это не нимб, это фуражка. Почему-то с каждым годом у российского офицерства фуражки все больше и выше. Одинцов вышел из темноты, глянул на «грифов» и обнял Васинцова. Стареет, служака, раньше за ним такой сентиментальности не наблюдалось.
— А отец Иоанн, он разве не приехал?
— Он улетел в Москву вместе с детьми.
— А девочка?
Одинцов промолчал и только уже в салоне подкатившего автобуса тихо сказал:
— Девочке сейчас лучше на время исчезнуть. Слушай, ты давно меня просил об отпуске, может, тебе взять Карину и поехать втроем куда-нибудь в теплые края. Хочешь в Грецию? Теплое море, античные развалины, шикарный отель. Нравится? Или в Египет, пирамиды, Красное море, рыбки. Каринка хоть душу отведет. Да и от зверей отдохнешь, арабы давно своих в пустыню отселили, сафари на них устраивают. Ну как, нравится?
— Сафари?
— Нет, идея с Египтом. Тогда завтра и поезжай, путевки, документы на троих, премиальные ждут в аэропорту Адлера.
— На троих, вы имеете ввиду с… Людмилой?
— А почему бы и нет? Гляди, она от Карины не отходит. Отец Иоанн очень просил, возвращаться в Москву после всего случившегося ей опасно, а тебе он доверяет.
— Ну не знаю, я как-то не представляю себе, как обращаться с детьми.
— Вот и поучишься, глядишь, пригодится…
Часть четвертая
ОСЕНЬ, ПОРА ЗВЕЗДОПАДОВ
Глава 1
— Как отдохнули? — спросил Одинцов, крепко пожимая Васинцову руку.
— Нет слов…
— Как африканские зверушки?
Васинцов понял, что интересуется начальник отнюдь не жирафами и верблюдами.
— Их от туристов прячут, там турист вообще от всех случайностей застрахован. А что поделаешь — самая доходная статья бюджета, блюдут, но разок на сафари попал, поохотился.
— Хорошо, потом расскажешь. Девочка как?
Васинцов тяжело вздохнул:
— Сейчас в приюте, по подружкам соскучилась, а так от Карины не отходила.
— Снов-то вещих не видела больше?
— Было, я все в рапорте изложил…
— Лады, ну что ж, отдохнул, приступай к работе.
— Всегда готов, как мои ребята?
Одинцов промолчал, и Васинцов с удивлением обнаружил, что его командир прячет глаза.
— Что-то случилось? — спросил он, сразу вспотев от нехороших предчувствий.
— Ты телевизор-то смотришь?
— Во время отпуска только спортивный канал! Газет тоже не читал, ни одной.
— Тогда просвещаю. Отличились наши ребята. После футбола фанаты погром затеяли, ну вот наши и встряли. Но чуток переборщили, привыкли, понимаешь, со зверями не церемониться, а тут молодежь. В общем, под следствием они, всей гоп-компанией. От работы отстранены. Три недели уже. В общем, натворили дел.
— А вы, товарищ полковник?
— А что я? Там камер штук десять было, вся страна видела, как «пьяные менты» малолеток дубинками по ребрам. А как эти самые малолетки машины переворачивали и витрины громили, что-то показать забыли. Да и не в камерах дело, кому-то наша группа явно дорогу перешла, ну не зря ж эти бритые уроды на «грифов» залупнуться осмелились. Нет, дело тут нечистое, сам вижу, только сделать пока ничего не могу. Оттуда приказ пришел, — и Одинцов ткнул пальцем в потолок, — кстати, есть шанс ребятам помочь, тут завтра нас телевизионщики на программу приглашают на тему «Люди и звери», тебе идти…
Васинцов словно и не услышал про телевидение и быстро спросил:
— И где же ребята сейчас?
— Да так, калымят пока. Вот адресок.
— Я съезжу к ним.
— Вот и правильно, поезжай, пообщайся. Но на телевидении будь как штык! Свободен!
— Отдыхаем, значит? — сказал Васинцов, распахивая ногой дверь «караулки».
Грифы повскакали с кожаных диванов и с радостными возгласами окружили командира.
— Пустите, черти, задавите! — отбивался, смеясь, Васинцов. Решимость устроить подчиненным суровый разнос за дебоширство сразу улетучилась.
— Слышь, мужики, а вы неплохо устроились, — сказал он, обозрев «караулку» — большую светлую комнату с дорогой мебелью и суперсовременным пультом наблюдения. Да и экипированы ребята были на уровне, Васинцов разглядел спецкомбинезоны «Спрут», знакомые по Кавказу, и даже британского «Нельсона» — многозарядную винтовку с самонаводящимся прицелом на зверя. Правда, экипировка вместе с оружием в беспорядке висела на вешалке, сами же «грифы» были обряжены в дорогие спортивные костюмы или легкие шорты, все в сандалиях или шлепанцах..
Около окна блестела никелем и неоном барная стойка, и судя по запаху, исходящему от ребят, Васинцов понял, что «грифы» содержимое бара не игнорировали.
— Ну рассказывайте, что за работа, — сказал Васинцов, усаживаясь в большое мягкое кресло. — Я пока до вас добрался постов пять прошел, если б ни «грифовские» «корки», и говорить бы со мной не стали. Что за поселок-то такой? Я такое только в кино про буржуйскую жизнь и видел.
«Грифы» переглядывались, мялись, наконец Дзюба ответил:
— Да порядок, командир. В общем, здесь семьи разлученные свиданки назначают.
— В смысле? Что значит «семьи разлученные»?
— Ну вот, допустим, папа-мама нормальные, а сын звереныш. Они его все равно любят, но опасаются. Вот мы и способствуем мирному общению. Бывает и наоборот, детишки вроде нормальные, а старик озверел до потери человеческого обличья. Но все равно ведь кровь родная. Короче, охраняем мы, командир, богатых зверушек…
— И платят за это так, что становится мучительно больно за бесцельно проведенные на посту охраны месяцы, — добавил корыстный Юдин. — Работаем, то есть дежурим, в две смены, через сутки.
— Да отсюда хоть вообще не выходи, — добавил Крушилин, — сауна, бильярд, даже этот есть, гольф, вот!
— Девочек привезут, только трубку подними, хоть мулаток, хоть негритянок, — гоготнул Юдин.
— Погоришь ты, Юдин, из-за своих яиц, — унял общие восторги Васинцов. — Значит, деньгу зашибаем. Всем и вся довольны. А глупый Одинец из-за вас высокие пороги обивает, чуть ли не в жопу генералов целует.
— А че, командир, нет нашей вины, мы защищались, они со всех сторон как поперли, — заговорили «грифы» разом.
— Отставить! — скомандовал Васинцов. — Дзюба, ты говори, что там после футбола случилось?
— Да хреновая история, командир, — ответил Дзюба, почесываясь. — В общем, все шло нормально, наши выиграли 3:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Они появились неслышно, два серебристых самолетика со звездами на крыльях. Ракеты, оставляя дымный след, отделились от крыльев и понеслись вниз, почти одновременно столб огня поднялся над местом, где стояла зенитка. Васинцов снова поймал в перекрестие прицела голову стрелка, копошившегося над длинной трубой «стингера», задержал дыхание и нажал крючок. Мимо! Да. Карину бы сюда, она бы не промазала. Да в принципе не так уж и важно, вон Юдин по нему с гранатомета влупил, так, что мокрого места не осталось. А кто это там внизу засуетился? Господин Урчилоев? В любимом халате на голое тело и со знакомым чемоданчиком в руках. Прыгайте, прыгайте в свой джипер, за поворотом вас ждет с нетерпением группа «Орлы». Им же надо как-то этот миллион оприходовать.
А гул вертолетов все ближе и ближе. Ура российскому ОМОНу! Э-э-э-э, да это не ОМОН, это Черемша, не удержался, сволочь, не может он без воздушной охоты. Как он с пулемета-то прошелся, аккурат очередь в окоп положил. А пулеметик-то у него крупнокалиберный. А вот и доблестный ОМОН. Ну-ка, подполковник Матюхин, покажите, как надо воевать в горах, у вас ведь давно на этих ублюдков руки чесались.
Матюхин, криво ухмыляясь, сидел на броне трофейного БТРа и курил «беломорину». Омоновцы деловито обходили дом за домом, изредка раздавались хлопки контрольных выстрелов.
— Надо же, — сказал Матюхин и похлопал по круглой башне боевой машины. — Это ж со второй чеченской еще! А ты, командир, молодец, и «грифы» твои молодцы. Признаюсь, не ожидал. Думал, вы там в Москве своей зажрались совсем.
— Я не москвич, — заверил Васинцов.
— Ну значит, зема. Зверей на кого записывать будем? — спросил Матюхин, кивнув на трупы бородатых горцев, выложенные в ровный рядок.
— Да на своих записывай, нас-то тут по идее вроде как и нет. А что, живых не осталось? — удивился Васинцов.
— Милай, какие живые? — хохотнул Матюхин.
Да, живых остаться не могло по определению. Вчерашние рабы, худые, как скелеты, изможденные, оборванные, в синяках, ходили по полю недавней брани, порою наклоняясь над телами с ножами в руках.
— Ты что, подполковник, это же…
— И что «это»? — хмыкнул Матюхин, прикуривая новую «беломорину» от своей папиросы. — Хочешь этих зверушек в клетку? Да они дальше райцентра отсюда не уедут. Сначала в отстойнике будут раны зализывать, а там либо выкупят, либо еще амнистию какую объявят. Нет уж, я от народного гнева людей удерживать не возьмусь.
К БТРу подошел один из «рабов», хорошо сложенный высокий парень, только очень худой. Подошел, пожалуй, не то слово, подковылял, ноги его на щиколотках представляли собой сплошную рану, местами загноившуюся. Немытые волосы его космами свисали до самых плеч, вся спина была в косых шрамах, как в старых, так и совсем свежих. Подошедший приставил два пальца к губам, Васинцов протянул ему сигарету, чиркнул зажигалкой и, глянув парню в глаза, содрогнулся. Такая глухая тоска читалась в этих выцветших глазах.
— Долго же вы летели к нам, ребята, — сказал парень, затянулся, тут же закашлявшись.
— А что, давно здесь загораешь? — с той же ухмылкой спросил Матюхин.
— Третий год. Приехал, понимаешь, с невестой с аквалангом понырять. Вот, вместо моря оказался в горах. Самое обидное, на моей же машине нас сюда завезли пара попутчиков с автоматами.
— А невеста?
Парень махнул рукой и не ответил. Прокашлявшись, он кинул сигарету в пыль, растер ее черной пяткой.
— Слышь, командир, тут недалеко еще аул есть, там еще пара «туристов» с Махачкалы привезенных. Нас вместе держали, потом меня сюда, строить, значит. Там парень — физрук и две вожатые остались. Бьют их много, девчонок насилуют. Я могу показать, только автомат дай.
— Какой тебе автомат, — с улыбкой сказал Матюхин, — тебе в больницу надо, а то оттяпают ноги по самые яйца.
— Ноги подождут, — сказал парень серьезно. — Только автомат дай.
— Привет героям! — Кочетов сидел на валуне и поигрывал большим блестящим пистолетом. Одна рука у него была на перевязи. — Видал трофей? Если я что-то понимаю в арабском, подарок от принца королевской крови.
Пистолетик был действительно хорош, именной золоченый кольт с рукояткой из слоновой кости.
— Как это тебя угораздило? — спросил Васинцов, указав на перевязь.
— Да этот урод прокусил, насквозь, — сказал Кочетов и кивнул на тело, с головой накрытое задним чехлом от машины. Из-под тела вытекала бурая лужа, кровь.
— А второй?
— Второй жив, его как раз мои ребята обрабатывают.
— Гнашевич? — спросил Васинцов быстро.
— Нет, посредники, — с досадой ответил Кочетов. — Может, и знают что про «Лигу», но совсем немного. Получается, пустышку тянули. Хочешь на Урчилоева глянуть? Матерый зверюга, с хвостом, между прочим.
— У него где-то еще рабы есть.
— Конечно, есть.
— Надо бы его допросить.
— Уже…
Только сейчас Васинцов заметил, что у бампера джипа сидит связанный человек со спущенными штанами. К причинным местам человека вели какие-то провода из-под капота машины. Около него сидел на корточках спецназовец в комбинезоне и что-то быстро записывал в блокнотик.
— Упрямый попался, сначала визжал, зубы скалил, но вот электричества не любит, быстро раскололся.
— Слышь, а куда его дальше? — спросил Васинцов, кивнув на Урчилоева. — Тут омоновец этот сказал, что большинство зверюг здесь очень быстро на волю выходят.
— Этот не выйдет, он как-то связан с Гнашевичем, поэтому его сразу в Москву. Там уже ждут. Но, думаю, на Гнашевича через него не выйти… Хорошо хоть девчушку спасли, там она, в машине. Только просьба, не надо там у себя о нас широко распространяться, пусть это будет нашей маленькой тайной. Лады? Может, еще сможем зацепиться за Гнашевича.
Людочка Коротких, крепко обняв Каринину руку, дремала на заднем сиденье джипа. На губах ее играла детская улыбка, видно, снилось что-то хорошее. Карина тоже спала, на глазах у нее были черные очки.
— Умаялась, — шепотом объяснил Пашка, — все глаза в прицел проглядела, не спала почти.
Дождь лил не переставая, и даже Черемша изрядно вспотел, пока посадил вертолет на площадку. Васинцов первым спрыгнул на бетон, скинул сферу, подставив коротко стриженную голову под холодные струи. Они выбрались, выбрались сами и вызволили девочку, Людочку Коротких, невинное дитя, едва не погибшее из-за того, что ночью ей являются ангелы с подробными банковскими реквизитами. Как меркантилен стал мир, раз и ангелы занимаются подобными делами. А этот похож на ангела ночи, в черном плаще, с черным нимбом над головой. Конечно, это не нимб, это фуражка. Почему-то с каждым годом у российского офицерства фуражки все больше и выше. Одинцов вышел из темноты, глянул на «грифов» и обнял Васинцова. Стареет, служака, раньше за ним такой сентиментальности не наблюдалось.
— А отец Иоанн, он разве не приехал?
— Он улетел в Москву вместе с детьми.
— А девочка?
Одинцов промолчал и только уже в салоне подкатившего автобуса тихо сказал:
— Девочке сейчас лучше на время исчезнуть. Слушай, ты давно меня просил об отпуске, может, тебе взять Карину и поехать втроем куда-нибудь в теплые края. Хочешь в Грецию? Теплое море, античные развалины, шикарный отель. Нравится? Или в Египет, пирамиды, Красное море, рыбки. Каринка хоть душу отведет. Да и от зверей отдохнешь, арабы давно своих в пустыню отселили, сафари на них устраивают. Ну как, нравится?
— Сафари?
— Нет, идея с Египтом. Тогда завтра и поезжай, путевки, документы на троих, премиальные ждут в аэропорту Адлера.
— На троих, вы имеете ввиду с… Людмилой?
— А почему бы и нет? Гляди, она от Карины не отходит. Отец Иоанн очень просил, возвращаться в Москву после всего случившегося ей опасно, а тебе он доверяет.
— Ну не знаю, я как-то не представляю себе, как обращаться с детьми.
— Вот и поучишься, глядишь, пригодится…
Часть четвертая
ОСЕНЬ, ПОРА ЗВЕЗДОПАДОВ
Глава 1
— Как отдохнули? — спросил Одинцов, крепко пожимая Васинцову руку.
— Нет слов…
— Как африканские зверушки?
Васинцов понял, что интересуется начальник отнюдь не жирафами и верблюдами.
— Их от туристов прячут, там турист вообще от всех случайностей застрахован. А что поделаешь — самая доходная статья бюджета, блюдут, но разок на сафари попал, поохотился.
— Хорошо, потом расскажешь. Девочка как?
Васинцов тяжело вздохнул:
— Сейчас в приюте, по подружкам соскучилась, а так от Карины не отходила.
— Снов-то вещих не видела больше?
— Было, я все в рапорте изложил…
— Лады, ну что ж, отдохнул, приступай к работе.
— Всегда готов, как мои ребята?
Одинцов промолчал, и Васинцов с удивлением обнаружил, что его командир прячет глаза.
— Что-то случилось? — спросил он, сразу вспотев от нехороших предчувствий.
— Ты телевизор-то смотришь?
— Во время отпуска только спортивный канал! Газет тоже не читал, ни одной.
— Тогда просвещаю. Отличились наши ребята. После футбола фанаты погром затеяли, ну вот наши и встряли. Но чуток переборщили, привыкли, понимаешь, со зверями не церемониться, а тут молодежь. В общем, под следствием они, всей гоп-компанией. От работы отстранены. Три недели уже. В общем, натворили дел.
— А вы, товарищ полковник?
— А что я? Там камер штук десять было, вся страна видела, как «пьяные менты» малолеток дубинками по ребрам. А как эти самые малолетки машины переворачивали и витрины громили, что-то показать забыли. Да и не в камерах дело, кому-то наша группа явно дорогу перешла, ну не зря ж эти бритые уроды на «грифов» залупнуться осмелились. Нет, дело тут нечистое, сам вижу, только сделать пока ничего не могу. Оттуда приказ пришел, — и Одинцов ткнул пальцем в потолок, — кстати, есть шанс ребятам помочь, тут завтра нас телевизионщики на программу приглашают на тему «Люди и звери», тебе идти…
Васинцов словно и не услышал про телевидение и быстро спросил:
— И где же ребята сейчас?
— Да так, калымят пока. Вот адресок.
— Я съезжу к ним.
— Вот и правильно, поезжай, пообщайся. Но на телевидении будь как штык! Свободен!
— Отдыхаем, значит? — сказал Васинцов, распахивая ногой дверь «караулки».
Грифы повскакали с кожаных диванов и с радостными возгласами окружили командира.
— Пустите, черти, задавите! — отбивался, смеясь, Васинцов. Решимость устроить подчиненным суровый разнос за дебоширство сразу улетучилась.
— Слышь, мужики, а вы неплохо устроились, — сказал он, обозрев «караулку» — большую светлую комнату с дорогой мебелью и суперсовременным пультом наблюдения. Да и экипированы ребята были на уровне, Васинцов разглядел спецкомбинезоны «Спрут», знакомые по Кавказу, и даже британского «Нельсона» — многозарядную винтовку с самонаводящимся прицелом на зверя. Правда, экипировка вместе с оружием в беспорядке висела на вешалке, сами же «грифы» были обряжены в дорогие спортивные костюмы или легкие шорты, все в сандалиях или шлепанцах..
Около окна блестела никелем и неоном барная стойка, и судя по запаху, исходящему от ребят, Васинцов понял, что «грифы» содержимое бара не игнорировали.
— Ну рассказывайте, что за работа, — сказал Васинцов, усаживаясь в большое мягкое кресло. — Я пока до вас добрался постов пять прошел, если б ни «грифовские» «корки», и говорить бы со мной не стали. Что за поселок-то такой? Я такое только в кино про буржуйскую жизнь и видел.
«Грифы» переглядывались, мялись, наконец Дзюба ответил:
— Да порядок, командир. В общем, здесь семьи разлученные свиданки назначают.
— В смысле? Что значит «семьи разлученные»?
— Ну вот, допустим, папа-мама нормальные, а сын звереныш. Они его все равно любят, но опасаются. Вот мы и способствуем мирному общению. Бывает и наоборот, детишки вроде нормальные, а старик озверел до потери человеческого обличья. Но все равно ведь кровь родная. Короче, охраняем мы, командир, богатых зверушек…
— И платят за это так, что становится мучительно больно за бесцельно проведенные на посту охраны месяцы, — добавил корыстный Юдин. — Работаем, то есть дежурим, в две смены, через сутки.
— Да отсюда хоть вообще не выходи, — добавил Крушилин, — сауна, бильярд, даже этот есть, гольф, вот!
— Девочек привезут, только трубку подними, хоть мулаток, хоть негритянок, — гоготнул Юдин.
— Погоришь ты, Юдин, из-за своих яиц, — унял общие восторги Васинцов. — Значит, деньгу зашибаем. Всем и вся довольны. А глупый Одинец из-за вас высокие пороги обивает, чуть ли не в жопу генералов целует.
— А че, командир, нет нашей вины, мы защищались, они со всех сторон как поперли, — заговорили «грифы» разом.
— Отставить! — скомандовал Васинцов. — Дзюба, ты говори, что там после футбола случилось?
— Да хреновая история, командир, — ответил Дзюба, почесываясь. — В общем, все шло нормально, наши выиграли 3:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66