Пакс откусила кусок красно-зеленого яблока, которое оказалось на редкость сочным.
— Очень вкусное, — сказала она. Коула сжала в кулаке два ореха и раздавила их друг о друга. Выбирая ядра из осколков скорлупы, она произнесла:
— Так вот, Пакс, возвращаясь к нашему разговору: я очень рада видеть тебя здесь и надеюсь, что ты остановишься у меня. Но скажи: ради чего ты вернулась? Неужели только для того, чтобы поблагодарить герцога за помощь?
Пакс некоторое время задумчиво жевала яблоко.
— Честно говоря, Коула, я не уверена, что смогу тебе толком все объяснить. Я и сама до конца не понимаю, что именно случилось со мной тогда…
— Герцог нам все рассказал: про Совет, про то, что было после. Тебя обвинять не в чем.
— Он всего не знал, — глядя в стол, сказала Пакс.
— Он сказал, что виновата была Верховный Маршал. И ни одного дурного слова в твой адрес.
— Она не была виновата. По крайней мере, не в том смысле, какой вкладывает в это слово герцог. Он вам рассказывал про Колобию? Про то, что случилось со мной там?
— По правде говоря, нет. — Коула явно занервничала. — Ну, мы здесь что-то слышали, что тебя захватили в плен какие-то темные силы.
— Именно так. — Пакс изо всех сил старалась сохранить спокойствие, мысленно убеждая себя в том, что теперь уже может спокойно, без истерики рассказать обо всем, что с ней случилось. — Меня захватили прислужники Ачрии.
Коула, вздрогнув, кивнула.
— Я должна была участвовать в поединках, чтобы выжить. По крайней мере, я так поняла их предложение. Поединки происходили на какой-то арене в подземной пещере. Драться пришлось по большей части с орками.
— По большей части? — переспросила Коула. — Значит, не один раз? А сколько?
— Точно не помню. — Пакс положила яблоко на стол так бережно, как будто фрукт был живым существом. — Судя по количеству шрамов — достаточно много. А под конец меня втиснули в заколдованные доспехи.
— Великая Мать Всех Деревьев! — выдохнула Коула. Осенив себя защитным знамением, она встряхнула головой и сказала:
— Извини, Пакс, продолжай, я слушаю.
Пакс взяла второе яблоко и стала его рассматривать.
— Во время этих поединков в мой разум внедрилась злая сила. Она стала расти, неподвластная моей воле. Вот это-то и увидела Верховный Маршал в Фин-Пенире. И, по правде говоря, она была не единственной, кто смог заметить во мне эти перемены. Даже я… когда они… — Пакс замолчала, чтобы перевести дыхание. — В общем, посовещавшись, они решили, что излечить меня можно только одним-единственным способом. Целительством занялись Верховный Маршал, два паладина и один истинный эльф. Они попытались выжечь зло из моей души. В общем-то, это им удалось.
— И, судя по словам герцога, — добавила Коула, — они изрядно перестарались, оставив тебя чуть ли не инвалидом. Пакс покачала головой.
— Не совсем так. Ты прости меня за бестактность, но вот у тебя нет руки. Отрубленную в бою руку никакое колдовство, никакое целительство не сможет вернуть тебе. У меня же руки-ноги на месте. Я только какое-то время не могла ими толком воспользоваться.
— Герцог сказал, что они немало навредили тебе, твоей душе, твоему разуму, вырвав из тебя главный стержень твоей личности — воинскую храбрость.
— Я тоже так думала, как, в общем-то, и все остальные. Но киакдан сумел доказать мне, что это не так.
— Ты уверена? — спросила Коула, глядя Пакс прямо в глаза. — Мы слышали, что ты собиралась стать паладином. И вот я вижу тебя практически без денег. По крайней мере, купить себе меч ты не можешь.
— А что, разве паладинами становятся на основании богатства? Или я выгляжу такой уж запуганной, шарахаюсь от тебя? — Говоря это, Пакс улыбалась Коуле.
— Ну… пожалуй, нет. Но, с другой стороны, с чего бы это тебе меня бояться?
— Эх Коула! Ты меня раньше не видела. Я боялась всего вся. Более того, я не могла скрыть свой страх. Не знаю, что рассказывал вам герцог, но, если говорить честно, я на его глазах не могла даже взять в руки меч. Он видел, как я отшатывалась от лошадей и как падала даже с самых смирных из них. Он видел меня — ветерана своей роты — теряющей сознание от ужаса, когда инструктор делал шаг в мою сторону с мечом в руке.
— Как же тебе было больно… Пакс фыркнула.
— Знаешь, Коула, дело ведь не в этом. Меня забросило так далеко от привычного солдатского мироощущения, что я даже не смогу тебе это описать. Я почувствовала в себе такую же беззащитность, какую чувствуют перед разбойниками или наемниками простые крестьяне. Тем не менее я выкарабкалась из этого состояния — не без помощи киакдана. Почему и зачем я здесь — это другая история. Вот скажи мне: не подумаешь ли ты, что я сошла с ума, если… — Тут Пакс запнулась, и Коула с любопытством посмотрела на нее.
— Если что?
— Коула, понимаешь, со мной происходили очень странные события, особенно в Ааренисе, на третий год моей службы. Это и другие заметили… — Пакс было нелегко подобрать слова и признаться Коуле, что она разглядела в себе призвание и способности паладина.
— Стэммел кое-что мне рассказывал. — С этими словами Коула расколола еще два ореха. — Он говорил, что это было как-то связано с медальоном Геда, который подарила тебе Канна, и еще, что ты могла чувствовать то, что другие не ощущали.
— Ну да, и не только это. Вот почему я и подумала: может быть, неспроста мне сказали, что я могу стать паладином.
— И ты убедилась, что это правда?
— В некотором роде — да. — Пакс почувствовала, как ее прошибает пот. — Дело в том, что… просто у меня действительно есть какие-то особые способности. Вообще обладание таким даром свойственно паладинам. Но я так и не закончила обучение и не приняла обета. Магистр Оукхеллоу полагает, что мой дар был воспринят мной напрямую от богов. если так… — Пакс снова замолчала.
— Если так, то получается, что ты самостоятельно стала паладином. Я правильно тебя поняла? — Коула искоса посмотрела на Пакс. — Ничего себе заявление. Нет, я не то чтобы сомневаюсь в твоих словах, — поспешила поправить себя Коула. — Просто, понимаешь, я никогда ни о чем подобном не слышала. Когда я говорю о паладинах, я вспоминаю тех, кого я видела за годы службы. И никто из них не был похож на тебя, особенно на такую, какая ты сейчас.
— Это-то понятно, — сказала Пакс, наклонившись вперед. — Я с такими вместе училась. Я понимаю, о чем ты говоришь: сверкающие латы или кольчуга, великолепный конь. За таким кто хочешь на смерть пойдет. Я не претендую на то, чтобы быть похожей на них. Понимаешь, Коула, я могу с уверенностью сказать только одно: по воле Великого Господина или его верного слуги Святого Геда я пришла сюда с какой-то целью. И там, на постоялом дворе, я почувствовала присутствие некоей злой силы. Во мне все напряглось и взбунтовалось против такого опасного соседства. И я поняла: за этим я и приехала сюда. Я должна защитить герцога, хотя, честно говоря, и сама еще знаю, в чем кроется опасность и как я могла бы попытаться ее предотвратить.
— Ты поговоришь об этом с герцогом, когда увидишься с ним?
Пакс сокрушенно покачала головой.
— Не уверена. Ты сама говорила, что я не слишком-то похожа на паладина. Сказать ему что-то конкретное я не могу. Могу лишь оставаться здесь в готовности быть ему в чем-то полезной, сослужить ему любую службу, если потребуется. И боюсь, скоро моя помощь окажется нужной.
Коула поежилась.
— Я не могу заподозрить тебя во лжи. Магистр Оукхеллоу заверил меня в том, что я могу полностью доверять тебе. А уж причин не доверять ему у меня быть не может. И в то же время, если вспомнить все твое прошлое, давнее и совсем близкое… Великое Дерево! Знаешь, Пакс, ничего я не понимаю.
— Я тоже, — сказала Пакс.
— Значит, ты больше не принадлежишь к последователям Геда? — спросила Коула.
— Я и сама не знаю, как это определить. Я… понимаешь, я больше не могу считать себя подчиненной Верховного Маршала. Но я принесла клятву следовать пути Геда, и эту клятву я не нарушу.
— Герцогу это не понравится.
— Скажи, а почему он так недоброжелательно относится к ордену Геда? Я знаю, тут дело далеко не только во мне. Он не благоволил к ним и раньше. Я спрашивала у Оукхеллоу, но тот мне так ничего и не сказал.
— Ты что-нибудь слышала о герцогине?
— Почти ничего. Я знаю, что герцог был женат, что его супруга скончалась лет десять тому назад и герцог считает, что в какой-то степени в ее смерти виноват орден Геда. А ты ее знала?
— Да. Мы вместе служили в роте в одно и то же время. Естественно, еще до того, как она вышла замуж за герцога. — Коула вздохнула и, обернувшись к камину, стала глядеть в огонь. — Знаешь, Пакс, мы стараемся о ней много не говорить. Герцогу тяжело слушать эти разговоры. Но я думаю, тебе пора знать, что здесь произошло. Может быть, тебе это поможет разобраться в своих мыслях. Звали эту женщину Тамаррион Нистианни. Понятно, мы все называли ее коротко: Тамар. Она была солдатом и, следует признать, одним из лучших: высокая, сильная и… — Коула бросила взгляд в сторону Пакс:
— И знаешь, ты ведь очень похожа на нее и не только внешне, но и манерой двигаться, походкой. У нее тоже были синие глаза, только еще ярче твоих. К моменту поступления на службу к герцогу она стала последовательницей Геда. Впрочем, в те годы большая часть роты исповедовала этот культ. Она пыталась обратить и меня, но особо не настаивала, когда я отказалась. В роте ее все любили. Она всегда была в хорошем настроении, ни с кем не ссорилась, работала за троих, и знаешь, видела бы ты ее в бою: более надежного товарища трудно было найти. Истинный ее характер и темперамент — все это раскрывалось именно в бою. Глаза у нее сверкали синим огнем, она даже негромко смеялась. И, представляешь себе, за все время нашей службы она ни разу не была ранена, хотя более ранние шрамы я на ней видела.
Герцог был тогда ненамного старше большинства солдат. Думаю, что взаимности Тамар добивались многие мужчины в роте но ей было наплевать на все мужские ухаживания, так, впрочем, и на женские. Однако герцог — это другое дело он в те годы сражался бок о бок с нами. Как-никак вся та представляла собой одну неполную когорту. Нас было всего около сотни человек. Частенько герцог вставал в одну шеренгу с Тамар. Поженились они, когда я заканчивала первый срок службы.
Тогда все было совсем не так, как теперь. Рота — маленькая, крепость — просто земляной вал и деревянные бараки казарм. Тамар никогда не разыгрывала перед нами госпожу и продолжала работать, как и раньше. Впрочем, герцог не отставал от нее. Вместе они разработали план строительства крепости, стали строить здание внутри и деревню за стенами, вместе они ездили заключать контракты на каждую летнюю кампанию. В те годы мы обычно не забирались далеко, тем более что часть и без того небольшой роты приходилось оставлять на гарнизонную службу в недостроенной крепости. Хорошие это были времена. Радовало и то, что герцог всегда заключал контракты с той стороной конфликта, за которую воевать было не стыдно и не противно. Кстати, у нас даже жил свой маршал Геда. Он, конечно, время от времени приставал к нам, пытаясь обратить всех в свою веру, но мы на него не обижались. Главное — каждый из нас мог доверять товарищам, как самому себе, и нести службу с гордо поднятой головой, зная, что делаешь достойное дело. Я думаю, ты меня понимаешь.
Пакс, вспомнив последнюю кампанию в Ааренисе, почувствовала, что прекрасно понимает Коулу.
— Ну так вот, — продолжала Коула, — когда родились дети…
— Дети? — переспросила Пакс. — Я никогда не слышала о том, что у герцога есть, то есть были дети.
— Об этом обычно не говорят. Дети погибли вместе с Тамар. Старшей девочке было лет восемь. Останься она в живых, сейчас была бы примерно твоего возраста. Мальчику было всего три года. Когда у Тамар родился первый ребенок, герцог предложил ей перебраться куда-нибудь в более безопасное место, но она, естественно, отказалась. Разумеется, за некоторое время до каждых родов и примерно с год после этого она не участвовала в боевых кампаниях, но я прекрасно помню, как она скакала верхом, тренировалась с оружием и работала вот с таким животом. — Коула жестом показала, каким может быть живот у женщины на последних месяцах беременности. — И после родов, как только у нее хватало сил, чтобы надеть доспехи, она опять начинала тренироваться. Когда нашу роту стали нанимать на службу в дальние королевства, Тамар стала оставаться на время кампаний здесь, в крепости. Но она так и не стала изнеженной светской дамой.
А потом случилось вот что. Во время одной из кампаний Верховный Маршал Геда — предшественник нынешней руководительницы ордена на этом посту — предложил, точнее, настоятельно порекомендовал герцогу участвовать в одной из войн в Ааренисе силами всей роты. Контракт был согласован с королевским двором Тсайи. Герцог собирался оставить часть когорты с Тамар или предложить ей поехать с ним. Но она настояла на том, чтобы вся когорта отправилась в дальний поход во славу Геда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117