Я не могу подойти к вам ближе, чем на десять метров. Дальше меня не пускает мостовая… бред какой-то.
– Доктор Маккой, надо отдать ему должное, додумался до единственно возможного способа побега, капитан, – сообщил Спок. – Его аптечка у вас?
– Нет. Если она и не у вас, значит, осталась там, где коммуникаторы. Аборигены свалили все в кучу на окраине города. У меня только трикодер, который обронил Лорритсон.
Кирк, помедлив, спросил:
– Кстати, как там дипломаты?
– Погиб Мек Джоккор.
Кирк поежился, несмотря на теплый ветерок, овевающий город.
– Я наблюдал, как он пытался пустить корни… наверное, нарушил симбиоз.
– Не совсем точный термин, капитан. Симбиоз – это длительное сожительство организмов разных видов, приносящее им взаимную пользу. А здесь нечто другое. Думаю, вся эта планета представляет собой единый гигантский живой организм.
– Вы хотите сказать, что отдельным его частям нет необходимости каким-то образом общаться между собой? По крайней мере так, как организм одного вида общается с организмом другого вида?
– Это единственно возможное объяснение, капитан. Гуманоидные аборигены – не телепаты, они часть единого целого, часть своеобразной жизненной формы, которая отнеслась к Меку Джоккору, как к чему-то вроде раковой опухоли. Вот гуманоиды и удалили эту опухоль… В их действиях не больше осмысления, чем в работе антител в вашем организме.
– А что с Зарвом? И с Лорритсоном?
– С ними все в порядке, но после гибели этого парня они с нами почти не разговаривают. Шепчутся о чем-то друг с другом… я полагаю, обсуждают возможность дипломатического» контакта, но вряд ли им удастся осуществить свои планы.
– А для чего вам аптечка Маккоя, Спок?
– Там у меня есть анестетик, Джим, – ответил за вулканца Боунз. – Я обследовал кораль – он имеет один единый стержневой корень. Кораль на некоторое время выйдет из строя, если мы введем в корень приличную дозу метаморфина, и пока он будет «без сознания», так сказать, мы попробуем выбраться отсюда. Но когда он придет в себя – или если планета почувствует, что он «спит», – тогда… тогда всем чертям станет тошно.
– Да, рискованно, – согласился Спок, – но выбирать нам не приходится.
– Я принесу аптечку. А вы ждите здесь, никуда не уходите.
– Капитан Кирк, – я ценю ваше чувство юмора, но, боюсь, что данная ситуация не располагает к шуткам.
* * *
Кирку не составило труда найти то место, где гуманоиды сложили все отобранное у пленников. Затолкав в сумку Маккоя – в которой лежала аптечка – коммуникаторы, трикодер Спока и оружие, Кирк, поколебавшись, все же взял один из фазеров и прицепил его к своему поясу, отдавая себе отчет в том, что такое оружие малоэффективно против подобного противника – планеты, являющейся единым организмом. Внезапное нарушение функций какой-либо части этого организма лишь привлекало бы внимание, чего капитан не хотел. Энергии ручных фазеров не хватило бы для того, чтобы парализовать всю планету. Впрочем, с этой задачей не справилась бы и главная фазерная батарея «Энтерпрайза», даже при выведенных на полную мощность ВОРП-двигателях.
Теперь предстояло вернуться к коралю, но на это раз Кирк решил приблизиться к нему с другой стороны, где не было черной мостовой. В результате этого маневра ему удалось подойти к загону почти вплотную – до него оставалось всего метра два, – прежде чем зеленый дерн начал «возмущенно» приподниматься, намереваясь задержать нарушителя.
– Я принес аптечку и все остальное. Бросить ее вам через стену?
– Да, однако будь осторожен. Не задень шипы, они очень чувствительны к прикосновениям.
Кирк поднял глаза и тяжело сглотнул комок в горле. На высоте примерно двух с половиной метров от земли внутри кораля висел, насаженный на толстый шип, младший лейтенант СБ, который попытался перелезть через стенку. Уже начавшее разлагаться тело опутали колючие, слегка вибрирующие побеги, будто пожирая труп.
– Лови! – Кирк размахнулся аптечкой и с силой швырнул ее вверх по широкой дуге. Она перелетела через стену…
– Поймал! – послышался радостный возглас доктора. – Ну-ка, посмотрим… ага, у меня тут достаточно метаморфина, чтобы на недельку уложить в постельку эту прокляую изгородь.
– Не вводите слишком много препарата сразу, доктор, – предупредил Спок, – оцепенение должно охватывать существо постепенно, чтобы оно ничего не заметило.
– Будь спокоен, Спок… неплохой каламбурчик, да? Я привык иметь дело с домашней скотиной на ферме – коровки, лошадки и все такое. Бывало, бедная животина и опомниться не успеет, а я ее уже обработал.
– Этим, несомненно, объясняется ваше несравненное умение подойти к пациенту – сказывается животноводческая практика.
– Довольно болтать! – прикрикнул Кирк. – Занимайтесь делом. Нас могут услышать.
– Сомневаюсь, капитан. Ни одно из виденных вами существ не имеет ни ушей, ни ушных отверстий, ни каких-либо других органов слуха. Глухота распространяется на все здешние «биологические виды». Поскольку вся планета представляет из себя единый сверхинтегрированный организм, отдельным его составляющим нет нужды общаться между собой посредством звуковых сигналов… как, скажем, вашей ноге совсем не обязательно слышать, что делает ваша рука.
– Неудачная аналогия, Спок, – пробурчал Маккой. – Ну ладно, приступим.
Спустя несколько секунд Кирк увидел, как зловеще торчащие из стен шипы начинают понемногу опадать; еще через минуту тело погибшего офицера сорвалось с обмякшего «вертела» и свалилось на землю с глухим стуком. Спок раздвинул руками колючую ограду и через образовавшееся в заборе отверстие протиснулся наружу. За ним последовал Маккой и остальные. Последними выбрались Зарв и Лорритсон, оба молчаливые и подавленные. Дипломаты, видимо, еще не оправились от потрясения, которое им пришлось испытать во время пленения и заключения.
– Они съели Мека Джоккора, – пробормотал Лорритсон, оказавшись на свободе. – Они сожрали его!
– Скорее, его ассимилировали, – поправил дипломата Спок. – При других обстоятельствах Мек Джоккор вполне мог установить дружеские отношения с этим миром, но, по несчастью, его восприняли как угрозу.
– Давайте-ка сматываться отсюда, – предложил Кирк, – нам надо обмозговать, что делать дальше. Укроемся в лесу – там безопаснее.
– Капитан, – сказал Спок, – что касается относительной безопасности, то нет никакой разницы, находимся ли мы здесь или в каком-нибудь другом месте на этой планете. Организм поднимет тревогу, так сказать, только после того, как прекратится действие препарата, введенного доктором Маккоем. Если, конечно, мы до тех пор снова не нарушим каким-то образом его покой.
– Трудно поверить в то, что за нами может следить целый мир, что вся планета может ополчиться против нас.
– Да, на первый взгляд подобная точка зрения кажется настолько парадоксальной, но в сущности она достаточно верна. А теперь расскажите мне, что произошло на борту «Энтерпрайза» за время нашего отсутствия.
Кирк быстро обрисовал сложившуюся на корабле ситуацию.
– Я не ожидал такого от своего экипажа, – закончил он с горечью, – особенно от Скотти и офицеров на мостике. Но все они с готовностью присоединились к мятежу.
– Вы несправедливо обвиняете их, капитан, – заявил Спок, – здесь, в заточении, у меня было время для того, чтобы хорошенько поразмыслить о феномене Лорелеи, и я пришел к выводу, что она обладает чем-то большим, нежели просто ораторское искусство.
– Что вы имеете в виду?
– Она как бы проникает в мысли собеседника. Чувствуя сопротивление, она начинает менять характер своих аргументов, до тех пор, пока слушающий не становится более восприимчивым к ее словам. Таким образом она подбирает аргументы, на которые каждый индивидуум наиболее легко реагирует. Другим аспектом ее таланта может являться способность издавать субзвуковые и ультразвуковые гармонические колебания.
– Вы хотите сказать, что она способна настраивать высоту и тембр своего голоса так, что мы даже не осознаем этого? Довод довольно притянутый за волосы, – фыркнул Маккой.
– Только этим можно объяснить ту легкость, с которой Лорелея обратила в пацифистскую философию экипаж федерального крейсера. При общении с тем или иным членом экипажа она использует строго индивидуализированную форму гипнотической речи. Она находит у нас такие душевные струны, о существовании которых мы даже и не подозреваем, и умело играет на них. Она касается наших глубинных подсознательных страхов, предубеждений и идей.
– Вы полагаете, что Скотти и остальные действуют не по собственной воле? – ухватился Кирк за соломинку.
– Воздействие на них Лорелеи аналогично работе наркотического препарата в крови. За результатом следит не реципиент, а тот, кто вводит ему наркотик.
– Стало быть, она выдающийся психолог, к тому же обладающий способностью генерировать гипнотизирующие гармонические колебания? Не слишком ли много для такой девушки? – Маккой, присев на корточки, рылся в своей аптечке, проводя инвентаризацию того, что имелось в его распоряжении.
– Я сильно сомневаюсь насчет того, что она «девушка», как вы выразились. Думаю, она гораздо старше, чем выглядит.
– Не будем развертывать дискуссию по поводу ее возраста, джентльмены, – вмешался Кирк. – Нам надо думать, как выбраться с планеты и вернуть себе командование «Энтерпрайзом».
– И действовать при этом как можно быстрее, – заговорил вдруг Дональд Лорритсон. – Боюсь… боюсь, что господин посол травмирован.
Он поднял руку, останавливая Маккоя, который двинулся было к телларитянину.
– Нет-нет, травма не физическая – у него железный организм, – а душевная. Никогда прежде Зарв не испытывал такого поражения, потеряв при этом одного из лучших своих помощников. А тут еще эта кровавая сцена…
Лорритсон кивнул в сторону шипованного загона, в котором лежал труп молодого офицера.
– У него просто депрессия. Он выйдет из этого состояния… если мы вернемся на корабль.
– Доктор, правильнее сказать «когда», а не «если». Думаю, мы найдем транспорт, на котором выберемся отсюда, – Спок указал куда-то вверх.
Кирк обернулся и, прикрыв ладонью глаза от солнца, вгляделся в безоблачное небо. Вдали появилась крошечная серебристая точка. Спустя долю секунды она значительно увеличилась в размерах и с ревом пронеслась над городом.
– Шаттл с «Энтерпрайза».
– Точно, – подтвердил Спок. – Наш способ покинуть планету. Давайте поторопимся, пока нас не хватились.
Кирк повел небольшую группу через город, строго приказав ни в коем случае не вмешиваться в размеренный ход чуждой жизни, которая занималась своими делами, не обращая никакого внимания на «инородные тела».
* * *
Пока они шли по равнине, шаттл сделал еще два рейса.
– Похоже, он перевозит какой-то груз, – сказал Кирк. – Может, Лорелея сумела каким-то образом убедить планетную жизненную форму предоставить ей материал для изготовления экранировки?
– Мой трикодер фиксирует следы радиоактивности. Где-то поблизости расположена атомная электростанция.
– Где, Спок? – Кирк повертел головой, оглядывая окрестности – низкие покатые холмы, заслоняющие горизонт, без каких бы то ни было признаков технических сооружении.
– Станция должна работать от какого-то источника питания и передавать выработанную энергию к местам пользования. А здесь даже дороги не видно, не говоря уж о линиях электропередачи.
– Здесь иной способ транспортировки энергии, капитан. Все строится на органической основе. К примеру, здешние летательные аппараты хотя и напоминают земные самолеты, являются такими же органическими конструкциями, как и здания. Сходство же их с известными нам средствами воздушного транспорта продиктовано всеобщими законами физики – согласно уравнению Бернулли подобная конфигурация наиболее приемлема для полетов в атмосфере.
– Но для атомной электростанции необходимы мощные защитные сооружения из железобетона и свинца, а то и силовые экраны, – сказал Маккой.
– Логичный довод, доктор. Однако, как я уже заметил, все на этой планете имеет под собой органическую основу, включая и поведение обитателей.
– Вы хотите сказать, что всем и вся управляет только одна жизненная форма?
– В таком же смысле, как вас – или любого другого из нас – можно назвать единой жизненной формой, содержащей в себе митохондрии, ядра, эндоплазматические сетки, бактерии и вирусы разнообразнейших видов. Короче говоря, мириады крошечных существ, из которых сформировано одно большое существо – вы.
– Так что же, все что мы видим вокруг – деревья, трава, холмы, – это всего лишь составные части одного гигантского существа? – спросил Лорритсон, проявляя первые признаки любопытства после освобождения из живой тюрьмы.
– Интегральные, неразрывно связанные между собой части. Трудно, конечно, постичь, что все живые создания на планете являются элементами одного и того же существа, но, судя по всему, дело обстоит именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Доктор Маккой, надо отдать ему должное, додумался до единственно возможного способа побега, капитан, – сообщил Спок. – Его аптечка у вас?
– Нет. Если она и не у вас, значит, осталась там, где коммуникаторы. Аборигены свалили все в кучу на окраине города. У меня только трикодер, который обронил Лорритсон.
Кирк, помедлив, спросил:
– Кстати, как там дипломаты?
– Погиб Мек Джоккор.
Кирк поежился, несмотря на теплый ветерок, овевающий город.
– Я наблюдал, как он пытался пустить корни… наверное, нарушил симбиоз.
– Не совсем точный термин, капитан. Симбиоз – это длительное сожительство организмов разных видов, приносящее им взаимную пользу. А здесь нечто другое. Думаю, вся эта планета представляет собой единый гигантский живой организм.
– Вы хотите сказать, что отдельным его частям нет необходимости каким-то образом общаться между собой? По крайней мере так, как организм одного вида общается с организмом другого вида?
– Это единственно возможное объяснение, капитан. Гуманоидные аборигены – не телепаты, они часть единого целого, часть своеобразной жизненной формы, которая отнеслась к Меку Джоккору, как к чему-то вроде раковой опухоли. Вот гуманоиды и удалили эту опухоль… В их действиях не больше осмысления, чем в работе антител в вашем организме.
– А что с Зарвом? И с Лорритсоном?
– С ними все в порядке, но после гибели этого парня они с нами почти не разговаривают. Шепчутся о чем-то друг с другом… я полагаю, обсуждают возможность дипломатического» контакта, но вряд ли им удастся осуществить свои планы.
– А для чего вам аптечка Маккоя, Спок?
– Там у меня есть анестетик, Джим, – ответил за вулканца Боунз. – Я обследовал кораль – он имеет один единый стержневой корень. Кораль на некоторое время выйдет из строя, если мы введем в корень приличную дозу метаморфина, и пока он будет «без сознания», так сказать, мы попробуем выбраться отсюда. Но когда он придет в себя – или если планета почувствует, что он «спит», – тогда… тогда всем чертям станет тошно.
– Да, рискованно, – согласился Спок, – но выбирать нам не приходится.
– Я принесу аптечку. А вы ждите здесь, никуда не уходите.
– Капитан Кирк, – я ценю ваше чувство юмора, но, боюсь, что данная ситуация не располагает к шуткам.
* * *
Кирку не составило труда найти то место, где гуманоиды сложили все отобранное у пленников. Затолкав в сумку Маккоя – в которой лежала аптечка – коммуникаторы, трикодер Спока и оружие, Кирк, поколебавшись, все же взял один из фазеров и прицепил его к своему поясу, отдавая себе отчет в том, что такое оружие малоэффективно против подобного противника – планеты, являющейся единым организмом. Внезапное нарушение функций какой-либо части этого организма лишь привлекало бы внимание, чего капитан не хотел. Энергии ручных фазеров не хватило бы для того, чтобы парализовать всю планету. Впрочем, с этой задачей не справилась бы и главная фазерная батарея «Энтерпрайза», даже при выведенных на полную мощность ВОРП-двигателях.
Теперь предстояло вернуться к коралю, но на это раз Кирк решил приблизиться к нему с другой стороны, где не было черной мостовой. В результате этого маневра ему удалось подойти к загону почти вплотную – до него оставалось всего метра два, – прежде чем зеленый дерн начал «возмущенно» приподниматься, намереваясь задержать нарушителя.
– Я принес аптечку и все остальное. Бросить ее вам через стену?
– Да, однако будь осторожен. Не задень шипы, они очень чувствительны к прикосновениям.
Кирк поднял глаза и тяжело сглотнул комок в горле. На высоте примерно двух с половиной метров от земли внутри кораля висел, насаженный на толстый шип, младший лейтенант СБ, который попытался перелезть через стенку. Уже начавшее разлагаться тело опутали колючие, слегка вибрирующие побеги, будто пожирая труп.
– Лови! – Кирк размахнулся аптечкой и с силой швырнул ее вверх по широкой дуге. Она перелетела через стену…
– Поймал! – послышался радостный возглас доктора. – Ну-ка, посмотрим… ага, у меня тут достаточно метаморфина, чтобы на недельку уложить в постельку эту прокляую изгородь.
– Не вводите слишком много препарата сразу, доктор, – предупредил Спок, – оцепенение должно охватывать существо постепенно, чтобы оно ничего не заметило.
– Будь спокоен, Спок… неплохой каламбурчик, да? Я привык иметь дело с домашней скотиной на ферме – коровки, лошадки и все такое. Бывало, бедная животина и опомниться не успеет, а я ее уже обработал.
– Этим, несомненно, объясняется ваше несравненное умение подойти к пациенту – сказывается животноводческая практика.
– Довольно болтать! – прикрикнул Кирк. – Занимайтесь делом. Нас могут услышать.
– Сомневаюсь, капитан. Ни одно из виденных вами существ не имеет ни ушей, ни ушных отверстий, ни каких-либо других органов слуха. Глухота распространяется на все здешние «биологические виды». Поскольку вся планета представляет из себя единый сверхинтегрированный организм, отдельным его составляющим нет нужды общаться между собой посредством звуковых сигналов… как, скажем, вашей ноге совсем не обязательно слышать, что делает ваша рука.
– Неудачная аналогия, Спок, – пробурчал Маккой. – Ну ладно, приступим.
Спустя несколько секунд Кирк увидел, как зловеще торчащие из стен шипы начинают понемногу опадать; еще через минуту тело погибшего офицера сорвалось с обмякшего «вертела» и свалилось на землю с глухим стуком. Спок раздвинул руками колючую ограду и через образовавшееся в заборе отверстие протиснулся наружу. За ним последовал Маккой и остальные. Последними выбрались Зарв и Лорритсон, оба молчаливые и подавленные. Дипломаты, видимо, еще не оправились от потрясения, которое им пришлось испытать во время пленения и заключения.
– Они съели Мека Джоккора, – пробормотал Лорритсон, оказавшись на свободе. – Они сожрали его!
– Скорее, его ассимилировали, – поправил дипломата Спок. – При других обстоятельствах Мек Джоккор вполне мог установить дружеские отношения с этим миром, но, по несчастью, его восприняли как угрозу.
– Давайте-ка сматываться отсюда, – предложил Кирк, – нам надо обмозговать, что делать дальше. Укроемся в лесу – там безопаснее.
– Капитан, – сказал Спок, – что касается относительной безопасности, то нет никакой разницы, находимся ли мы здесь или в каком-нибудь другом месте на этой планете. Организм поднимет тревогу, так сказать, только после того, как прекратится действие препарата, введенного доктором Маккоем. Если, конечно, мы до тех пор снова не нарушим каким-то образом его покой.
– Трудно поверить в то, что за нами может следить целый мир, что вся планета может ополчиться против нас.
– Да, на первый взгляд подобная точка зрения кажется настолько парадоксальной, но в сущности она достаточно верна. А теперь расскажите мне, что произошло на борту «Энтерпрайза» за время нашего отсутствия.
Кирк быстро обрисовал сложившуюся на корабле ситуацию.
– Я не ожидал такого от своего экипажа, – закончил он с горечью, – особенно от Скотти и офицеров на мостике. Но все они с готовностью присоединились к мятежу.
– Вы несправедливо обвиняете их, капитан, – заявил Спок, – здесь, в заточении, у меня было время для того, чтобы хорошенько поразмыслить о феномене Лорелеи, и я пришел к выводу, что она обладает чем-то большим, нежели просто ораторское искусство.
– Что вы имеете в виду?
– Она как бы проникает в мысли собеседника. Чувствуя сопротивление, она начинает менять характер своих аргументов, до тех пор, пока слушающий не становится более восприимчивым к ее словам. Таким образом она подбирает аргументы, на которые каждый индивидуум наиболее легко реагирует. Другим аспектом ее таланта может являться способность издавать субзвуковые и ультразвуковые гармонические колебания.
– Вы хотите сказать, что она способна настраивать высоту и тембр своего голоса так, что мы даже не осознаем этого? Довод довольно притянутый за волосы, – фыркнул Маккой.
– Только этим можно объяснить ту легкость, с которой Лорелея обратила в пацифистскую философию экипаж федерального крейсера. При общении с тем или иным членом экипажа она использует строго индивидуализированную форму гипнотической речи. Она находит у нас такие душевные струны, о существовании которых мы даже и не подозреваем, и умело играет на них. Она касается наших глубинных подсознательных страхов, предубеждений и идей.
– Вы полагаете, что Скотти и остальные действуют не по собственной воле? – ухватился Кирк за соломинку.
– Воздействие на них Лорелеи аналогично работе наркотического препарата в крови. За результатом следит не реципиент, а тот, кто вводит ему наркотик.
– Стало быть, она выдающийся психолог, к тому же обладающий способностью генерировать гипнотизирующие гармонические колебания? Не слишком ли много для такой девушки? – Маккой, присев на корточки, рылся в своей аптечке, проводя инвентаризацию того, что имелось в его распоряжении.
– Я сильно сомневаюсь насчет того, что она «девушка», как вы выразились. Думаю, она гораздо старше, чем выглядит.
– Не будем развертывать дискуссию по поводу ее возраста, джентльмены, – вмешался Кирк. – Нам надо думать, как выбраться с планеты и вернуть себе командование «Энтерпрайзом».
– И действовать при этом как можно быстрее, – заговорил вдруг Дональд Лорритсон. – Боюсь… боюсь, что господин посол травмирован.
Он поднял руку, останавливая Маккоя, который двинулся было к телларитянину.
– Нет-нет, травма не физическая – у него железный организм, – а душевная. Никогда прежде Зарв не испытывал такого поражения, потеряв при этом одного из лучших своих помощников. А тут еще эта кровавая сцена…
Лорритсон кивнул в сторону шипованного загона, в котором лежал труп молодого офицера.
– У него просто депрессия. Он выйдет из этого состояния… если мы вернемся на корабль.
– Доктор, правильнее сказать «когда», а не «если». Думаю, мы найдем транспорт, на котором выберемся отсюда, – Спок указал куда-то вверх.
Кирк обернулся и, прикрыв ладонью глаза от солнца, вгляделся в безоблачное небо. Вдали появилась крошечная серебристая точка. Спустя долю секунды она значительно увеличилась в размерах и с ревом пронеслась над городом.
– Шаттл с «Энтерпрайза».
– Точно, – подтвердил Спок. – Наш способ покинуть планету. Давайте поторопимся, пока нас не хватились.
Кирк повел небольшую группу через город, строго приказав ни в коем случае не вмешиваться в размеренный ход чуждой жизни, которая занималась своими делами, не обращая никакого внимания на «инородные тела».
* * *
Пока они шли по равнине, шаттл сделал еще два рейса.
– Похоже, он перевозит какой-то груз, – сказал Кирк. – Может, Лорелея сумела каким-то образом убедить планетную жизненную форму предоставить ей материал для изготовления экранировки?
– Мой трикодер фиксирует следы радиоактивности. Где-то поблизости расположена атомная электростанция.
– Где, Спок? – Кирк повертел головой, оглядывая окрестности – низкие покатые холмы, заслоняющие горизонт, без каких бы то ни было признаков технических сооружении.
– Станция должна работать от какого-то источника питания и передавать выработанную энергию к местам пользования. А здесь даже дороги не видно, не говоря уж о линиях электропередачи.
– Здесь иной способ транспортировки энергии, капитан. Все строится на органической основе. К примеру, здешние летательные аппараты хотя и напоминают земные самолеты, являются такими же органическими конструкциями, как и здания. Сходство же их с известными нам средствами воздушного транспорта продиктовано всеобщими законами физики – согласно уравнению Бернулли подобная конфигурация наиболее приемлема для полетов в атмосфере.
– Но для атомной электростанции необходимы мощные защитные сооружения из железобетона и свинца, а то и силовые экраны, – сказал Маккой.
– Логичный довод, доктор. Однако, как я уже заметил, все на этой планете имеет под собой органическую основу, включая и поведение обитателей.
– Вы хотите сказать, что всем и вся управляет только одна жизненная форма?
– В таком же смысле, как вас – или любого другого из нас – можно назвать единой жизненной формой, содержащей в себе митохондрии, ядра, эндоплазматические сетки, бактерии и вирусы разнообразнейших видов. Короче говоря, мириады крошечных существ, из которых сформировано одно большое существо – вы.
– Так что же, все что мы видим вокруг – деревья, трава, холмы, – это всего лишь составные части одного гигантского существа? – спросил Лорритсон, проявляя первые признаки любопытства после освобождения из живой тюрьмы.
– Интегральные, неразрывно связанные между собой части. Трудно, конечно, постичь, что все живые создания на планете являются элементами одного и того же существа, но, судя по всему, дело обстоит именно так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25