– Найнив выбирала слова с осторожностью. – Охотимся за Друзьями Тьмы.
– Исчадия Тени, – добавила Джолиен, скривив рот, точно она гнилое яблоко надкусила.
– Исчадия Тени в Тире, – проговорила Байн, и, словно продолжая все ту же фразу, Чиад дополнила:
– А три Айз Седай разыскивают Сердце Твердыни.
– Я вовсе не утверждала, будто мы направляемся в Сердце Твердыни! – оборвала ее Найнив. – Просто заметила, что не хочу дожидаться здесь, когда оно рассыплется в прах. Эгвейн, Илэйн, вы уже собрались или нет? – И она двинулась сквозь кусты, прочь из зарослей, не ожидая ответа спутниц, пронзая землю дорожным посохом, широким шагом устремившись на юг.
Прежде чем за ней последовать, Эгвейн и Илэйн поспешно распрощались. Четыре айилки стояли и наблюдали за ними.
– Когда ты назвала себя, у меня чуть сердце не остановилось! – проговорила Эгвейн, когда они с Илэйн подальше отошли от айилок и тех уже не было видно за деревьями. – Ты не боялась, что они тебя убьют или в плен возьмут? Айильская Война кончилась не так уж давно, и сколько бы они ни убеждали нас, будто никогда не воюют с женщинами, у которых нет копий, мне сдается, они готовы были насадить на острия кого угодно!
– Теперь-то я поняла, сколь многого не знаю об айил. – Илэйн огорченно покачала головой. – Но меня убеждали, что для айил то, что мы зовем Айильской Войной, вовсе не было войной. И судя по тому, как они относились ко мне, это, пожалуй, правда. Или они решили. что я – Айз Седай, потому и вели себя так доброжелательно?
– На мой взгляд, айил – народ довольно странный, но можно ли назвать три года сплошных сражений иным словом, кроме как "война"? Меня не интересуют их междоусобицы, но война есть война!
– Но для них все было совсем не так! – возразила подруге Илэйн. – Да, тысячи айильцев пересекли Хребет Мира, но в те дни они считали себя не воинами, а скорее ловцами воров или палачами, явившимися наказать короля Ламана Кайриэнского за преступление – за то, что он срубил Авендоралдеру. Они не войну творили, айильцы, они вершили казнь, так они полагали.
Как повествовала в одной из своих лекций Верин, Авендоралдера была ростком самого Древа Жизни, и около четырех сотен лет назад айил принесли его в Кайриэн как беспрецедентное предложение вечного мира;
одновременно они предоставляли кайриэнцам право пересекать Пустыню. До того право это принадлежало лишь торговцам, менестрелям и Туата'ан. Свое богатство Кайриэн скопил благодаря торговле драгоценной отделочной костью, парфюмерией и специями, но главным образом шелком из стран, находящихся за пределами Пустыни. Но даже Верин не имела ни малейшего представления о том, каким образом деревце Авендесора попало к айил;
с одной стороны, древние книги недвусмысленно говорили о том, что это деревце семян не давало, с другой стороны, никто не ведал, где именно находится Древо Жизни, об этом рассказывали лишь несколько маловероятных историй; при всем при том к айильцам Древо Жизни никакого отношения не имело. Непонятно было и почему айильцы именовали кайриэнцев Дольщиками Воды, и почему айильцы настаивали, чтобы купеческие фургоны из Кайриэна обязательно увенчивали себя флагом, несущим трилистник Авендесоры.
Эгвейн нехотя высказала предположение, что она может понять, из-за чего айильцы начали войну – даже если и не считали ее войной. Из-за того, что король Ламан срубил преподнесенный ими дар – дабы создать трон, ни на какой в мире не похожий. Ламанов Грех – вот как назвали люди его поступок. Согласно мнению Верин, война не только положила конец торговле кайриэнцев со странами, находящимися по ту сторону Пустыни, но и сами кайриэнцы, отважившиеся двинуться через Пустыню, теперь пропадали. Верин утверждала, что эти несчастные были проданы, "как скоты", в странах за пределами Пустыни, но и она не понимала, как можно продавать живого мужчину либо женщину.
– Эгвейн, а ты знаешь, кто должен быть Тем-Кто-Приходит-с– Рассветом? – спросила Илэйн. – Кто это может быть? Взглянув на спину Найнив, по-прежнему опережавшей подруг, Эгвейн только головой покачала. Она что, решила нас гнать в Джурене. точно на скачках.? А потом резко сбавила шаг и встала как вкопанная:
– Ты имеешь в виду?.. Илэйн кивнула:
– Да, мне так кажется. Я не слишком хорошо знаю Пророчества о Драконе, но несколько строк оттуда помню. Вот одна из них: "На склонах Драконовой горы он будет рожден, произведен на свет девой, с мужчиной не венчанной! " Но ведь ты знаешь, Эгвейн, Ранд вовсе не похож на айильца! Пожалуй, он немного похож на те портреты Тигрейн, что я видела, но она исчезла еще до того, как Ранд появился на свет, да и не могла она, я думаю, быть его матерью. Догадываюсь я: матерью Ранда была Дева Копья!
Ускорив шаг, Эгвейн погрузилась в раздумья, вспоминая все, что она знала о рождении Ранда. Кари ал'Тор умерла, и Ранда взрастил в одиночку Тэм ал'Тор, но, если Морейн говорила правду, Кари и Тэм не могли быть настоящими родителями Ранда. Иногда Эгвейн казалось, будто Найнив известен некий секрет, связанный с рождением Ранда. Но, готова держать пари. из Найнив его и вилкой, не выковырнуть!
Они догнали Найнив. Эгвейн была мрачнее тучи, мучаясь тревожными мыслями, Найнив, ничего не замечая, неотрывно глядела вперед, в сторону Джурене и того судна, к которому они спешили, а Илэйн хмуро взирала на своих спутниц, будто они, точно две девчонки, дулись друг на друга, не поделив лучший кусок праздничного пирога.
Некоторое время шли молча, потом Илэйн проговорила:
– Прекрасно у тебя все получилось сегодня, Найнив. И исцеление, и все остальное. Они, по-моему, и не усомнились, настоящая ли ты Айз Седай. А по твоему поведению они и нас с Эгвейн к ним причислили!
– Да, работу ты исполнила сложную, – сказала через минуту Эгвейн. – Первый раз в жизни я так подробно наблюдала за исцелением. Когда видишь такое, всякие игры с созданием молний кажутся не сложней приготовления пудинга из овсяной муки.
– Спасибо, – пробормотала Найнив, удивленно улыбаясь, и потянулась потрепать Эгвейн по волосам, как привыкла ласкать ее, когда Эгвейн была девчонкой.
Нет. я уже не маленькая девчушка!
Время мало-помалу стремилось вперед, и девушки продолжали свой путь в молчании. Только Илэйн разок громко вздохнула.
Следующую милю, а то и больше, они одолели довольно быстро, хотя и пришлось свернуть от реки и обойти стороной густые заросли на берегу. Найнив постоянно предупреждала спутниц: слишком близко к рощицам подходить не следует. Эгвейн считала, что предполагать, будто за каждым деревцем мирных путешественниц подстерегает кровожадный айилец, несколько глуповато, впрочем, их маневры не особенно удлиняли дорогу, так как заросли кустарника были не так уж обширны.
Тем не менее Илэйн то и дело поглядывала на рощицы и приречные заросли.
– Смотрите! – вдруг воскликнула она. Завертев головой, Эгвейн увидела, как из-за деревьев появляются мужчины, крутя над головами пращи. Девушка потянулась к саидар, но в тот же миг что-то ударило ее в голову, и она провалилась во тьму.
Эгвейн почувствовала, как что-то покачивает ее лежащее тело, движется под ней. Голова была переполнена болью. Она попыталась потрогать голову, но что-то врезалось в запястья, и она не смогла шевельнуть рукой.
– … это лучше, чем валяться тут весь день, до самой темноты, – услышала девушка грубый мужской голос. – Кто знает, когда к берегу подойдет другое судно? А лодка та ненадежная. Она протекает.
– Самое лучшее сейчас – надеяться, что Адден поверит тебе, когда ты расскажешь ему, какие кольца увидел перед тем, как принял решение, – проговорил другой человек. – Сдается мне, ему куда нужнее богатые грузы, а не всякие красавицы!
А первый мужчина добавил вполголоса несколько слов, довольно грубых, о том, как Адден может поступить с дырявой лодкой, да и с грузами заодно.
Веки Эгвейн приподнялись. Сияющие серебром пятнышки плясали у нее перед глазами, будто плавая в небе, и девушка решила, что вот-вот свалится на землю и покатится кувырком. Она оказалась привязанной к лошадиному крупу, запястья были связаны с лодыжками веревкой, пролегающей под брюхом лошади; волосы девушки свешивались чуть не до земли.
Было еще по-дневному светло. Чтобы осмотреться, Эгвейн повернула голову. Вокруг качались в седлах бедно одетые всадники, и она не могла понять, захвачены ли в плен вместе с ней и Найнив с Илэйн. На некоторых воинах красовалась плохонькая броня – ржавенький шлем, помятая кираса или же короткая куртка, обшитая стальными бляхами, но большинство всадников были облачены лишь в куртки, верно, уже полгода не чищенные, да и не известно, следил ли вообще кто-то за этой убогой одеждой. Всадники издавали столь едкий запах, что сразу же становилось ясно: они много месяцев не мылись как следует. У каждого на поясе либо за спиной красовался меч.
Ярость забурлила в Эгвейн, перерастая в раскаленный добела гнев. Не хочу быть пленницей, и связанной быть не желаю! Не бывать по-вашему! Она дотянулась до саидар, и тотчас же боль едва не взорвала ей голову. Эгвейн с трудом сумела подавить стон.
Лошадь остановилась, раздались скрип несмазанных петель, крики, животное двинулось вперед, и вскоре мужчины стали спешиваться. Когда они расступились, Эгвейн смогла хоть немного осмотреться. Остановившихся путников окружал бревенчатый палисад, выстроенный на вершине большого круглого кургана, а на деревянном настиле стояли лучники, оглядывая окрестности поверх грубо обтесанных зубцов. Низенькое бревенчатое строение без окон было словно воткнуто в насыпанную под стеной землю. Иных сооружений, кроме нескольких односкатных навесов, поблизости не было. Поодаль от въехавших в палисад всадников огороженное пространство оживляли огни костров, на которых готовили пищу, тут и там стояли стреноженные кони, ходили грязные люди. Воинов было около сотни. Запертые в клетках козы, а с ними вместе и поросята, и цыплята оглашали воздух блеянием, хрюканьем, писком и квохтаньем – все эти звуки смешивались с гортанными криками и смехом, создавая грубый гул, клокотавший в голове у Эгвейн.
Она увидела: Найнив и Илэйн лежат на спинах расседланных лошадей, привязанные к ним так же, как Эгвейн. Обе были как будто неподвижны; длинная коса Найнив ползла по грязи, волочилась за идущей лошадью. Слабая надежда на то, что хоть одна из девушек остается на свободе, а значит, поможет спастись из плена и остальным. исчезла. О Свет, не могу я вновь оказаться в плену! Все что угодно, только не плен опять! Эгвейн вновь осторожно потянулась к саидар. На этот раз боль в голове вспыхнула уже не с такой силой – как будто в голову просто угодил брошенный кем-то камешек, но из-за этого пустота оказалась разбита прежде, чем девушка успела представить себе розу.
– Одна очухалась! – закричал чей-то испуганный голос.
Эгвейн постаралась изобразить бессилие, чтобы никто ее не опасался. Видит Свет, как я вообще могу выглядеть опасной, я вся перевязана, точно мешок с провизией! Чтоб мне сгореть, но мне нужно еще немного времени. Совсем немножко!
– Ничего худого я вам не сделаю, – сказала она подбежавшему к ней парню с потным лицом. Во всяком случае, пыталась сказать. Получилось у нее это или нет, Эгвейн не знала, что-то вновь стукнуло ее по голове, и темнота влилась в нее, топя и подминая ее волю.
I
На сей раз прийти в себя было легче. Голова у Эгвейн снова болела, но уже не так остро, как в прошлый раз, хотя ее и донимала круговерть тревожных мыслей. Зато на этот раз мой желудок не… О Свет. лучше не думать об этом.
Во рту появился вкус кислого вина и горечь. Сквозь щели в кое-как сколоченной стене пробивался свет лампы, но здесь было темно. Эгвейн лежала на спине. Судя по ощущениям, на земле. Дверь в стене тоже была подогнана неплотно, однако казалась весьма прочной.
Приподнявшись и упершись руками в пол за спиной, Эгвейн удивилась: она не была связана. Стены, кроме одной, сложенной из неоструганных бревен, оказались из нетесаного камня. Лившийся в стенные щели свет позволил Эгвейн увидеть Найнив и Илэйн, лежащих рядом с ней на земле. На лице Дочери-Наследницы виднелась кровавая ссадина. Ни та ни другая девушки не двигались, однако были живы и дышали очень глубоко. Попробовать привести их в сознание или сначала рассмотреть в щель, что там, за стеной? Я только разок взгляну, сказала она себе. Перед тем как заняться подругами, я должна понять, кто нас пленил и держит в заточенье.
Эгвейн быстренько убедила себя, что вовсе не боится, будто разбудить подруг, быть может раненых, ей не удастся. Приникнув к трещине в стене, возле самой двери, она не могла забыть кровавый след на лице Илэйн и старалась точно вспомнить, как Найнив удалось исцелить
Дайлин.
За стеной располагалась большая комната, вернее, вся остальная часть бревенчатого дома, она была без окон, но ярко освещена пламенем, льющимся из золотых и серебряных ламп, висящих на крюках, вбитых в стены и в высокий потолок, тоже бревенчатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
– Исчадия Тени, – добавила Джолиен, скривив рот, точно она гнилое яблоко надкусила.
– Исчадия Тени в Тире, – проговорила Байн, и, словно продолжая все ту же фразу, Чиад дополнила:
– А три Айз Седай разыскивают Сердце Твердыни.
– Я вовсе не утверждала, будто мы направляемся в Сердце Твердыни! – оборвала ее Найнив. – Просто заметила, что не хочу дожидаться здесь, когда оно рассыплется в прах. Эгвейн, Илэйн, вы уже собрались или нет? – И она двинулась сквозь кусты, прочь из зарослей, не ожидая ответа спутниц, пронзая землю дорожным посохом, широким шагом устремившись на юг.
Прежде чем за ней последовать, Эгвейн и Илэйн поспешно распрощались. Четыре айилки стояли и наблюдали за ними.
– Когда ты назвала себя, у меня чуть сердце не остановилось! – проговорила Эгвейн, когда они с Илэйн подальше отошли от айилок и тех уже не было видно за деревьями. – Ты не боялась, что они тебя убьют или в плен возьмут? Айильская Война кончилась не так уж давно, и сколько бы они ни убеждали нас, будто никогда не воюют с женщинами, у которых нет копий, мне сдается, они готовы были насадить на острия кого угодно!
– Теперь-то я поняла, сколь многого не знаю об айил. – Илэйн огорченно покачала головой. – Но меня убеждали, что для айил то, что мы зовем Айильской Войной, вовсе не было войной. И судя по тому, как они относились ко мне, это, пожалуй, правда. Или они решили. что я – Айз Седай, потому и вели себя так доброжелательно?
– На мой взгляд, айил – народ довольно странный, но можно ли назвать три года сплошных сражений иным словом, кроме как "война"? Меня не интересуют их междоусобицы, но война есть война!
– Но для них все было совсем не так! – возразила подруге Илэйн. – Да, тысячи айильцев пересекли Хребет Мира, но в те дни они считали себя не воинами, а скорее ловцами воров или палачами, явившимися наказать короля Ламана Кайриэнского за преступление – за то, что он срубил Авендоралдеру. Они не войну творили, айильцы, они вершили казнь, так они полагали.
Как повествовала в одной из своих лекций Верин, Авендоралдера была ростком самого Древа Жизни, и около четырех сотен лет назад айил принесли его в Кайриэн как беспрецедентное предложение вечного мира;
одновременно они предоставляли кайриэнцам право пересекать Пустыню. До того право это принадлежало лишь торговцам, менестрелям и Туата'ан. Свое богатство Кайриэн скопил благодаря торговле драгоценной отделочной костью, парфюмерией и специями, но главным образом шелком из стран, находящихся за пределами Пустыни. Но даже Верин не имела ни малейшего представления о том, каким образом деревце Авендесора попало к айил;
с одной стороны, древние книги недвусмысленно говорили о том, что это деревце семян не давало, с другой стороны, никто не ведал, где именно находится Древо Жизни, об этом рассказывали лишь несколько маловероятных историй; при всем при том к айильцам Древо Жизни никакого отношения не имело. Непонятно было и почему айильцы именовали кайриэнцев Дольщиками Воды, и почему айильцы настаивали, чтобы купеческие фургоны из Кайриэна обязательно увенчивали себя флагом, несущим трилистник Авендесоры.
Эгвейн нехотя высказала предположение, что она может понять, из-за чего айильцы начали войну – даже если и не считали ее войной. Из-за того, что король Ламан срубил преподнесенный ими дар – дабы создать трон, ни на какой в мире не похожий. Ламанов Грех – вот как назвали люди его поступок. Согласно мнению Верин, война не только положила конец торговле кайриэнцев со странами, находящимися по ту сторону Пустыни, но и сами кайриэнцы, отважившиеся двинуться через Пустыню, теперь пропадали. Верин утверждала, что эти несчастные были проданы, "как скоты", в странах за пределами Пустыни, но и она не понимала, как можно продавать живого мужчину либо женщину.
– Эгвейн, а ты знаешь, кто должен быть Тем-Кто-Приходит-с– Рассветом? – спросила Илэйн. – Кто это может быть? Взглянув на спину Найнив, по-прежнему опережавшей подруг, Эгвейн только головой покачала. Она что, решила нас гнать в Джурене. точно на скачках.? А потом резко сбавила шаг и встала как вкопанная:
– Ты имеешь в виду?.. Илэйн кивнула:
– Да, мне так кажется. Я не слишком хорошо знаю Пророчества о Драконе, но несколько строк оттуда помню. Вот одна из них: "На склонах Драконовой горы он будет рожден, произведен на свет девой, с мужчиной не венчанной! " Но ведь ты знаешь, Эгвейн, Ранд вовсе не похож на айильца! Пожалуй, он немного похож на те портреты Тигрейн, что я видела, но она исчезла еще до того, как Ранд появился на свет, да и не могла она, я думаю, быть его матерью. Догадываюсь я: матерью Ранда была Дева Копья!
Ускорив шаг, Эгвейн погрузилась в раздумья, вспоминая все, что она знала о рождении Ранда. Кари ал'Тор умерла, и Ранда взрастил в одиночку Тэм ал'Тор, но, если Морейн говорила правду, Кари и Тэм не могли быть настоящими родителями Ранда. Иногда Эгвейн казалось, будто Найнив известен некий секрет, связанный с рождением Ранда. Но, готова держать пари. из Найнив его и вилкой, не выковырнуть!
Они догнали Найнив. Эгвейн была мрачнее тучи, мучаясь тревожными мыслями, Найнив, ничего не замечая, неотрывно глядела вперед, в сторону Джурене и того судна, к которому они спешили, а Илэйн хмуро взирала на своих спутниц, будто они, точно две девчонки, дулись друг на друга, не поделив лучший кусок праздничного пирога.
Некоторое время шли молча, потом Илэйн проговорила:
– Прекрасно у тебя все получилось сегодня, Найнив. И исцеление, и все остальное. Они, по-моему, и не усомнились, настоящая ли ты Айз Седай. А по твоему поведению они и нас с Эгвейн к ним причислили!
– Да, работу ты исполнила сложную, – сказала через минуту Эгвейн. – Первый раз в жизни я так подробно наблюдала за исцелением. Когда видишь такое, всякие игры с созданием молний кажутся не сложней приготовления пудинга из овсяной муки.
– Спасибо, – пробормотала Найнив, удивленно улыбаясь, и потянулась потрепать Эгвейн по волосам, как привыкла ласкать ее, когда Эгвейн была девчонкой.
Нет. я уже не маленькая девчушка!
Время мало-помалу стремилось вперед, и девушки продолжали свой путь в молчании. Только Илэйн разок громко вздохнула.
Следующую милю, а то и больше, они одолели довольно быстро, хотя и пришлось свернуть от реки и обойти стороной густые заросли на берегу. Найнив постоянно предупреждала спутниц: слишком близко к рощицам подходить не следует. Эгвейн считала, что предполагать, будто за каждым деревцем мирных путешественниц подстерегает кровожадный айилец, несколько глуповато, впрочем, их маневры не особенно удлиняли дорогу, так как заросли кустарника были не так уж обширны.
Тем не менее Илэйн то и дело поглядывала на рощицы и приречные заросли.
– Смотрите! – вдруг воскликнула она. Завертев головой, Эгвейн увидела, как из-за деревьев появляются мужчины, крутя над головами пращи. Девушка потянулась к саидар, но в тот же миг что-то ударило ее в голову, и она провалилась во тьму.
Эгвейн почувствовала, как что-то покачивает ее лежащее тело, движется под ней. Голова была переполнена болью. Она попыталась потрогать голову, но что-то врезалось в запястья, и она не смогла шевельнуть рукой.
– … это лучше, чем валяться тут весь день, до самой темноты, – услышала девушка грубый мужской голос. – Кто знает, когда к берегу подойдет другое судно? А лодка та ненадежная. Она протекает.
– Самое лучшее сейчас – надеяться, что Адден поверит тебе, когда ты расскажешь ему, какие кольца увидел перед тем, как принял решение, – проговорил другой человек. – Сдается мне, ему куда нужнее богатые грузы, а не всякие красавицы!
А первый мужчина добавил вполголоса несколько слов, довольно грубых, о том, как Адден может поступить с дырявой лодкой, да и с грузами заодно.
Веки Эгвейн приподнялись. Сияющие серебром пятнышки плясали у нее перед глазами, будто плавая в небе, и девушка решила, что вот-вот свалится на землю и покатится кувырком. Она оказалась привязанной к лошадиному крупу, запястья были связаны с лодыжками веревкой, пролегающей под брюхом лошади; волосы девушки свешивались чуть не до земли.
Было еще по-дневному светло. Чтобы осмотреться, Эгвейн повернула голову. Вокруг качались в седлах бедно одетые всадники, и она не могла понять, захвачены ли в плен вместе с ней и Найнив с Илэйн. На некоторых воинах красовалась плохонькая броня – ржавенький шлем, помятая кираса или же короткая куртка, обшитая стальными бляхами, но большинство всадников были облачены лишь в куртки, верно, уже полгода не чищенные, да и не известно, следил ли вообще кто-то за этой убогой одеждой. Всадники издавали столь едкий запах, что сразу же становилось ясно: они много месяцев не мылись как следует. У каждого на поясе либо за спиной красовался меч.
Ярость забурлила в Эгвейн, перерастая в раскаленный добела гнев. Не хочу быть пленницей, и связанной быть не желаю! Не бывать по-вашему! Она дотянулась до саидар, и тотчас же боль едва не взорвала ей голову. Эгвейн с трудом сумела подавить стон.
Лошадь остановилась, раздались скрип несмазанных петель, крики, животное двинулось вперед, и вскоре мужчины стали спешиваться. Когда они расступились, Эгвейн смогла хоть немного осмотреться. Остановившихся путников окружал бревенчатый палисад, выстроенный на вершине большого круглого кургана, а на деревянном настиле стояли лучники, оглядывая окрестности поверх грубо обтесанных зубцов. Низенькое бревенчатое строение без окон было словно воткнуто в насыпанную под стеной землю. Иных сооружений, кроме нескольких односкатных навесов, поблизости не было. Поодаль от въехавших в палисад всадников огороженное пространство оживляли огни костров, на которых готовили пищу, тут и там стояли стреноженные кони, ходили грязные люди. Воинов было около сотни. Запертые в клетках козы, а с ними вместе и поросята, и цыплята оглашали воздух блеянием, хрюканьем, писком и квохтаньем – все эти звуки смешивались с гортанными криками и смехом, создавая грубый гул, клокотавший в голове у Эгвейн.
Она увидела: Найнив и Илэйн лежат на спинах расседланных лошадей, привязанные к ним так же, как Эгвейн. Обе были как будто неподвижны; длинная коса Найнив ползла по грязи, волочилась за идущей лошадью. Слабая надежда на то, что хоть одна из девушек остается на свободе, а значит, поможет спастись из плена и остальным. исчезла. О Свет, не могу я вновь оказаться в плену! Все что угодно, только не плен опять! Эгвейн вновь осторожно потянулась к саидар. На этот раз боль в голове вспыхнула уже не с такой силой – как будто в голову просто угодил брошенный кем-то камешек, но из-за этого пустота оказалась разбита прежде, чем девушка успела представить себе розу.
– Одна очухалась! – закричал чей-то испуганный голос.
Эгвейн постаралась изобразить бессилие, чтобы никто ее не опасался. Видит Свет, как я вообще могу выглядеть опасной, я вся перевязана, точно мешок с провизией! Чтоб мне сгореть, но мне нужно еще немного времени. Совсем немножко!
– Ничего худого я вам не сделаю, – сказала она подбежавшему к ней парню с потным лицом. Во всяком случае, пыталась сказать. Получилось у нее это или нет, Эгвейн не знала, что-то вновь стукнуло ее по голове, и темнота влилась в нее, топя и подминая ее волю.
I
На сей раз прийти в себя было легче. Голова у Эгвейн снова болела, но уже не так остро, как в прошлый раз, хотя ее и донимала круговерть тревожных мыслей. Зато на этот раз мой желудок не… О Свет. лучше не думать об этом.
Во рту появился вкус кислого вина и горечь. Сквозь щели в кое-как сколоченной стене пробивался свет лампы, но здесь было темно. Эгвейн лежала на спине. Судя по ощущениям, на земле. Дверь в стене тоже была подогнана неплотно, однако казалась весьма прочной.
Приподнявшись и упершись руками в пол за спиной, Эгвейн удивилась: она не была связана. Стены, кроме одной, сложенной из неоструганных бревен, оказались из нетесаного камня. Лившийся в стенные щели свет позволил Эгвейн увидеть Найнив и Илэйн, лежащих рядом с ней на земле. На лице Дочери-Наследницы виднелась кровавая ссадина. Ни та ни другая девушки не двигались, однако были живы и дышали очень глубоко. Попробовать привести их в сознание или сначала рассмотреть в щель, что там, за стеной? Я только разок взгляну, сказала она себе. Перед тем как заняться подругами, я должна понять, кто нас пленил и держит в заточенье.
Эгвейн быстренько убедила себя, что вовсе не боится, будто разбудить подруг, быть может раненых, ей не удастся. Приникнув к трещине в стене, возле самой двери, она не могла забыть кровавый след на лице Илэйн и старалась точно вспомнить, как Найнив удалось исцелить
Дайлин.
За стеной располагалась большая комната, вернее, вся остальная часть бревенчатого дома, она была без окон, но ярко освещена пламенем, льющимся из золотых и серебряных ламп, висящих на крюках, вбитых в стены и в высокий потолок, тоже бревенчатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124