Танаяма раскашлялся и смог ответить только спустя несколько минут.
– Мне пытались что-то говорить, но я хочу услышать объяснения от вас. – Он не сводил жесткого недоброго взгляда с Тессы. – Вы – руководитель, это ваш проект. Объясняйте.
– Директор, я не могу объяснить теорию, это займет слишком много времени и утомит вас.
– Теория мне не нужна. Что я смогу увидеть?
– Вы увидите два стеклянных кубических контейнера, в которых поддерживается высокий вакуум.
– Почему вакуум?
– Видите ли, директор, сверхсветовой полет можно начать только в вакууме. В противном случае объект, который должен двигаться быстрее света, потянет за собой окружающее вещество; в результате возрастет расход энергии и снизится управляемость. Сверхсветовой полет должен и завершаться в вакууме, иначе катастрофический исход неизбежен, так как…
– Про «так как» забудьте. Если этот ваш сверхсветовой полет должен начинаться и кончаться в вакууме, как же мы сможем его использовать?
– Для этого необходимо сначала с помощью обычных двигателей вывести корабль в свободный космос, затем перейти в гиперпространство и оставаться там до тех пор, пока корабль не окажется вблизи точки назначения. После этого нужно снова перейти в обычное пространство и преодолеть последний отрезок пути с обычными двигателями.
– На это потребуется время.
– Конечно. Даже полет со сверхсветовой скоростью займет не одно мгновение, но если вы сможете долететь до звезды, находящейся в сорока световых годах от Солнечной системы, за сорок дней вместо сорока лет, то жаловаться на потраченное время было бы верхом неблагодарности.
– Ну хорошо. У вас два этих кубических стеклянных контейнера. И что же будет с ними?
– Здесь вы видите только их топографические изображения.
Фактически они удалены друг от друга на три тысячи километров, тщательно изолированы и укреплены. Если бы на всем пути между контейнерами был идеальный вакуум, то свет пробежал бы от одного контейнера до другого за одну миллисекунду – одну тысячную секунды. Конечно, мы не собираемся использовать свет. В центре левого контейнера подвешена небольшая сфера – это миниатюрный гиператомный двигатель, удерживаемый в таком положении мощным магнитным полем. Вы видите, директор?
– Что-то я там вижу, – сказал Танаяма. – И это все?
– Если вы будете смотреть внимательно, то увидите, как сфера исчезнет. Внимание, отсчет начался.
На демонстрационной площадке был слышен только шепот. В нулевое время сфера исчезла из одного контейнера и появилась в другом.
– Не забывайте, – сказала доктор Вендель, – эти контейнеры удалены друг от друга на три тысячи километров. Датчик времени показывает, что между исчезновением сферы из одного контейнера и ее появлением в другом прошло чуть больше десяти микросекунд. Это значит, что сфера двигалась почти в сто раз быстрее света.
Танаяма поднял голову:
– Я должен принять все это на веру? Вся эта штука может быть всего лишь ловким трюком, рассчитанным на одурачивание того, кого вы считаете доверчивым стариком.
– Директор, – строго сказала доктор Вендель, – здесь сотни ученых, дорожащих своей репутацией. Часть из них – земляне. Они покажут вам все, что вы захотите увидеть, объяснят, как работают приборы. Вам не удастся обнаружить здесь ничего, кроме достоверных научных данных, результатов огромной работы.
– Хорошо, пусть будет так. Что же из этого следует? Маленький шарик, мяч для пинг-понга, пролетевший три тысячи километров. И это все, чего вы добились за три года?
– При всем моем уважении к вам, директор, я должна подчеркнуть: то, что вы сейчас видели, это нечто гораздо большее, чем можно было ожидать. Да, в нашем эксперименте сфера не больше мяча для пинг-понга; да, эта сфера пролетела всего лишь три тысячи километров. Но не забывайте, что вы присутствовали при перемещении материального объекта со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Лежащие в основе нашего эксперимента принципы можно использовать и при создании космического корабля, который долетит от Земли до Арктура в сто раз быстрее света. То, что вы видели, – это первая в истории человечества публичная демонстрация полета со сверхсветовой скоростью.
– Но я хочу видеть космический корабль.
– Для этого вам придется подождать.
– У меня нет времени, нет времени, – снова шепотом проскрипел Танаяма; его снова согнул приступ кашля.
– Даже ваша воля не может изменить законы Вселенной, – сказала Вендель так тихо, что ее расслышал, вероятно, только он.
Глава 39
Скучные официальные мероприятия отняли у обитателей научного городка (между собой они называли его Гипер-сити) целых три дня. Наконец гости уехали.
Осунувшаяся за эти дни Тесса пожаловалась Крайлу:
– Еще два-три дня уйдут на то, чтобы прийти в себя; только после этого можно будет работать в полную силу, – и почти с отвращением добавила:
– Какой мерзкий старик!
Крайл без труда понял, что она имеет в виду Танаяму.
– Он старый больной человек.
– Ты его защищаешь? – Тесса бросила на Крайла сердитый взгляд.
– Просто констатирую факт.
Она предостерегающе подняла палец:
– Я совершенно уверена, что эта несчастная древняя развалина был таким же глупым и своенравным и тогда, когда его еще не тронули ни болезни, ни старость. Как долго он занимает пост директора Бюро?
– Он старожил. Официально он на этом посту более тридцати лет, а до этого почти столько же был первым заместителем и, по-видимому, обладал всей реальной властью за спинами трех-четырех сменивших друг друга номинальных директоров. Как бы стар и болен он ни был, он останется директором Бюро до своего последнего дня, а может быть, еще на три дня после смерти, пока все окончательно не убедятся, что он уже не воскреснет.
– Кажется, ты находишь это смешным?
– Нет, но нельзя не улыбнуться при виде человека, который формально не обладает никакой властью и даже вообще неизвестен широкой публике и который вместе с тем почти полвека держит в страхе и повиновении все правительство. А причина лишь в том, что Танаяма знает все секреты сильных мира сего, поэтому он легко может их дискредитировать и при необходимости не преминет воспользоваться этими секретами.
– И они его терпят?
– О да. Пока что ни в одном правительстве не нашлось человека, который захотел бы наверняка пожертвовать своей карьерой ради очень сомнительной возможности свергнуть Танаяму.
– И даже теперь, когда его хватка должна постепенно ослабевать?
– Вот в этом ты ошибаешься. Танаяма не ослабит хватку до последнего вздоха. Сначала у него остановится сердце, а уж потом он выпустит из своих рук правительство.
– Какая сила заставляет человека вести такую жизнь? – с отвращением спросила Тесса. – Неужели у него никогда не возникало желания бросить все чуть раньше, чтобы иметь возможность хотя бы умереть спокойно?
– Только не у него. Не могу назвать себя приближенным Танаямы, но примерно за пятнадцать лет службы в Бюро мне приходилось встречаться с ним не раз, и ни одна наша встреча не прошла бескровно – для меня, конечно. Я знал его в расцвете сил, и мне всегда было ясно, что он никогда не остановится. На твой первый вопрос я бы ответил так: разных людей толкают разные силы, но у Танаямы только одна движущая сила – ненависть.
– Мне бы следовало догадаться самой, – сказала Тесса. – Такой злобный человек не может не ненавидеть. Но кого же он ненавидит?
– Поселения.
– Ах, поселения! – Тесса, очевидно, вспомнила, что она сама почти всю жизнь провела на Аделии. – Впрочем, и от поселенцев я никогда не слышала доброго слова о землянах. А мое отношение к планете с постоянной силой тяжести тебе известно.
– Тесса, я имею в виду не отвращение, неприязнь или презрение. Я говорю о слепой, ярой ненависти. Почти все земляне не любят поселенцев, потому что у них всегда все самое хорошее, они живут спокойно, удобно, не знают ни бедности, ни чрезмерного богатства, у них всегда вдоволь пищи, не бывает плохой погоды, много времени для досуга. В их распоряжении роботы, не маячащие постоянно перед глазами. Естественно, лишенный всего этого человек испытывает неприязнь к тому, у кого, по его мнению, есть все. Но ненависть Танаямы другого рода. Это злобная, активная ненависть. Мне кажется, он был бы рад уничтожить поселения, все до единого.
– Но почему, Крайл?
– Для себя я объясняю это тем, что на него угнетающе действуют не те преимущества поселений, о которых я говорил, а единство культуры на поселениях. Понимаешь, что я имею в виду?
– Нет.
– На поселениях люди подбирают подобных себе. На каждом поселении живут люди с едиными культурными традициями, говорящие на одном языке; даже внешне они не слишком отличаются друг от друга. Напротив, на Земле на протяжении всей истории человечества всегда царило и царит до сих пор невероятное смешение культур, которые взаимно обогащают и одновременно отвергают друг друга, конкурируют друг с другом. Танаяма и многие другие земляне, в том числе и я, считают такое смешение культур источником силы человечества и полагают, что культурная однородность поселений ослабляет их и в конечном итоге приведет к сокращению потенциально возможной продолжительности их существования.
– Если вы считаете, что поселениям свойственны существенные недостатки, то у вас не должно быть оснований их ненавидеть. За что же Танаяма ненавидит поселения? За то, что там лучше, чем на Земле, или за то, что там хуже? Не вижу никакого смысла.
– Смысла может вообще не быть. Разве можно ненавидеть, предварительно постаравшись отыскать смысл? Не исключен и другой вариант: Танаяма боится, что поселения добьются слишком больших успехов и тем самым докажут, что единство культуры не так уж плохо. Впрочем, это только мое предположение. А может быть, он полагает, что поселения так же стремятся уничтожить Землю, как он – поселения. Его особенно вывела из себя история с Ближней звездой.
– Ты имеешь в виду тот факт, что роториане открыли Ближнюю звезду и не сообщили всем нам?
– Не только это. Они не удосужились предупредить нас, что Ближняя звезда несется к Солнечной системе.
– Мне кажется, они могли не знать этого.
– В это Танаяма никогда не поверит. Я думаю, он убежден, что роториане знали и намеренно не предупредили нас. По его мнению, они рассчитывают, что катастрофа будет для нас неожиданной и в результате Земля или по крайней мере земная цивилизация будет уничтожена.
– Разве известно, что Ближняя звезда пройдет достаточно близко, чтобы вызвать катастрофические последствия? Я этого не слышала. Насколько я знаю, большинство астрономов полагают, что она пройдет на таком большом удалении, что ее влияние будет ничтожно малым. Ты слышал другое мнение?
– Нет, не слышал, – Крайл пожал плечами, – но мне кажется, предполагаемая опасность питает ненависть Танаямы. Если считать, что опасность существует, то закономерен следующий вывод: нам необходимы полеты со сверхсветовой скоростью для поисков пригодных для обитания планет. А если такая планета найдется, то в самой худшей ситуации мы смогли бы переселить туда максимально возможное число людей. Признай, что это разумный план.
– Я согласна, разумный. Но такой план не обязательно должен строиться на гипотезе о предстоящем уничтожении Земли. Мне кажется, человеку всегда были свойственны попытки расширить свое жизненное пространство. Мы уже построили множество поселений, и наше путешествие к звездам будет следующим разумным шагом. А для этого нужно научиться летать быстрее света.
– Ты права, но для Танаямы все это далекая перспектива. Я уверен, что колонизацию Галактики он считает делом последующих поколений. Перед собой он поставил более конкретную задачу – найти Ротор и наказать роториан за то, что они покинули Солнечную систему, наплевав на все оставшееся человечество. Он хочет решить эту задачу при жизни; вот поэтому он постоянно торопит тебя.
– Он может торопить, сколько ему вздумается, ему это не поможет. Он уже одной ногой в могиле.
– Как сказать. Современная медицина способна творить чудеса, а для Танаямы, я уверен, врачи сделают все возможное.
– Даже современная медицина не всесильна. Я консультировалась у врачей.
– И они ответили? Мне кажется, состояние здоровья Танаямы – это государственная тайна.
– Но не для меня в моем положении. Я пошла к медикам, которые обслуживали старика здесь, и сказала им, что я тороплюсь построить настоящий космический корабль, способный доставить человека к звездам, и что я хотела бы закончить эту работу при жизни Танаямы. Я спросила, сколько у меня времени.
– И что они ответили?
– Год. В лучшем случае один год. Они рекомендовали мне поторопиться.
– Можно ли построить корабль за год?
– За год? Что ты, Крайл, конечно, нет. И я рада этому. Я рада, что этот противный старикашка не увидит корабля. Что ты морщишься, Крайл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63