Поэтому мне было бы интересно послушать, что может рассказать Марлена об этой беседе. Я думаю, она будет чувствовать себя свободнее, если мы останемся вдвоем. Генарр взглядом проводил Юджинию и повернулся к Марлене. Та пересела в большое глубокое кресло в углу комнаты и почти утонула в нем. Положив руки на колени, девушка серьезно смотрела на командора своими прекрасными темными глазами.
– Кажется, твоя мама не хотела оставлять нас вдвоем и даже немного разнервничалась. Ты тоже нервничаешь? – полушутливо спросил Генарр.
– Вовсе нет, – отозвалась Марлена. – А если мама и беспокоилась, то за вас, а не за меня.
– За меня? Почему?
– Ей кажется, что я способна сказать что-нибудь такое, что может оскорбить вас.
– И ты скажешь?
– Я постараюсь не делать этого, командор.
– А я уверен, что это у тебя очень хорошо получится. Ты знаешь, почему я хотел поговорить с тобой один на один?
– Вы сказали маме, что хотите побольше узнать о моем разговоре с комиссаром Питтом. Это так, но вы еще хотите и посмотреть на меня поближе.
У Генарра чуть сдвинулись брови.
– Конечно, я хотел бы узнать тебя получше…
– Нет, не то, – быстро вставила Марлена.
– Тогда что же?
– Простите, командор, – сказала Марлена и отвернулась.
– Простить за что?
Лицо Марлены исказила гримаса отчаяния, но она не проронила ни слова.
– Что-то не так, Марлена? – мягко спросил Генарр. – Ты должна объяснить мне. Для меня очень важно, чтобы мы были откровенны друг с другом. Мама сказала, чтобы ты следила за своими словами, пожалуйста, забудь об этом. Если она говорила, что я слишком обидчив и меня легко задеть, забудь и об этом тоже. Словом, я приказываю говорить со мной совершенно свободно и не бояться меня обидеть, а ты должна выполнять мой приказ, потому что я – командор станции на Эритро.
Марлена вдруг рассмеялась.
– Вы действительно хотите все узнать обо мне?
– Конечно.
– Потому что вы не можете сообразить, как это я получилась такой, совсем не похожей на маму?
У Генарра округлились глаза:
– Ничего подобного я не говорил.
– В этом нет надобности. Вы – старый мамин друг. Она сама мне об этом сказала. Вы любили ее и так и не смогли забыть. Вы думали, что я похожа на маму в молодости, поэтому, когда увидели меня, вздрогнули и немножко отпрянули назад.
– Вздрогнул? Это было заметно?
– Почти нет – ведь из вежливости вы постарались не выдать себя. Но это было. Я легко заметила. А потом вы перевели взгляд на маму и снова на меня. Ну и еще, конечно, тон ваших первых слов. Все было совершенно ясно. Вы увидели, что я совсем не похожа на маму, и были разочарованы.
Генарр в изумлении откинулся в кресле:
– Просто потрясающе!
– Вы в самом деле так думаете, командор. – Довольная улыбка осветила лицо Марлены. – Правда, вы так думаете. Вы ни капельки не обиделись и не испытываете никаких неудобств. Наоборот, вы рады. Вы – первый человек, самый первый! Даже маме это не нравится.
– При чем тут нравится или не нравится. Это совершенно неважно, когда речь идет об исключительном явлении, о чем-то необычном. И давно ты научилась читать язык жестов, Марлена?
– Я всегда умела, но с годами у меня получается все лучше и лучше.
Мне кажется, это может всякий, если только он будет внимательно смотреть и размышлять.
– Нет, Марлена, это не так. Это может далеко не каждый, поверь мне. А еще ты сказала, что я люблю твою мать.
– В этом нет ни малейшего сомнения. Когда вы рядом с ней, вас выдает каждый взгляд, каждое слово, каждое движение.
– Как ты думаешь, Юджиния тоже заметила?
– Она догадывается, но не хочет этого.
– И никогда не хотела, – Генарр отвел взгляд.
– Все дело в моем отце.
– Я знаю.
Марлена помедлила, потом решилась:
– Но, я думаю, она не права. Если бы она могла видеть вас так, как вижу я…
– К сожалению, это невозможно. Впрочем, я очень рад, что ты понимаешь меня. Ты прекрасна, Марлена.
Марлена покраснела, немного помолчала, а потом произнесла:
– Вы говорите правду?
– Конечно.
– Но…
– Я же не могу обмануть тебя, правильно? Поэтому я и не стану пробовать. Если судить только по твоему лицу или по твоей фигуре, тебя нельзя назвать красавицей. И все же ты прекрасна, и это самое главное. Можешь проверить – я не обманываю тебя.
– Не обманываете, – Марлена так счастливо улыбнулась, что лицо ее сразу похорошело. Генарр тоже улыбнулся и сменил тему:
– Может быть, теперь мы поговорим о комиссаре Питте? Это еще более важно сейчас, когда я знаю, что ты обладаешь необычайной проницательностью. У тебя нет возражений?
Марлена слегка потерла руки, которые она по-прежнему держала на коленях, скромно улыбнулась и ответила:
– Нет, дядя Зивер. Вы не против, если я буду так вас называть?
– Нисколько. Наоборот – я польщен. Ну, а теперь расскажи мне о комиссаре Питте. Он послал мне инструкции, согласно которым я должен оказывать твоей матери всяческое содействие и предоставить в ее распоряжение все наши астрономические приборы. Как ты думаешь, почему он так распорядился?
– Мама хочет определить точные параметры движения Немезиды относительно звезд. Ротор – слишком нестабильная база для таких измерений. На Эритро это можно определить гораздо точнее.
– Этот проект она предложила недавно?
– Нет, дядя Зивер. Она мне говорила, что уже давно пыталась получить необходимые данные.
– Тогда почему твоя мать не прилетела сюда намного раньше?
– Она просила об этом комиссара Питта, но он отказывал.
– Почему он согласился сейчас?
– Потому что хочет от нее избавиться.
– В этом я не сомневаюсь – особенно если она постоянно надоедала ему со своими астрономическими проблемами. Но, должно быть, она надоела ему уже давно. Почему же он послал ее только сейчас?
– Он хотел заодно избавиться и от меня, – тихо ответила Марлена.
Охота за информацией
Глава 29
Минуло пять лет после Ухода Ротора. Крайлу Фишеру с трудом верилось в это; ему казалось, что времени пролетело намного больше, невообразимо много. Ротор был даже не в прошлом, а совсем в другой жизни, в реальность которой Крайл верил все меньше и меньше. Да и было ли это в действительности? Неужели он когда-то жил на Роторе? И у него была семья?
Относительно хорошо Крайл помнил только свою дочь, но даже и в воспоминаниях о ней стал путаться, и порой ему казалось, что он видел ее уже подростком.
Конечно, немалую роль в этом играл и его образ жизни. За три года, прошедшие после открытия Немезиды землянами, Крайл побывал уже на семи поселениях.
Обитателя любого поселения имели только один цвет кожи и говорили практически на одном языке, там царили единые обычаи, единая культура. (Вот где проявлялись преимущества Земли: она могла послать на всякое поселение агента, который ни внешне, ни по языку не отличался от его жителей.) Конечно, полностью слиться с местными жителями никогда не удавалось. Даже если агент внешне и не отличался от поселенцев, его выдавали специфический акцент, неумение спокойно реагировать на изменение гравитации и плавать в зонах с низкой силой тяжести. Раньше или позже он выдавал себя, и тогда поселенцы начинали сторониться его, хотя наверняка знали, что, прежде чем попасть на поселение, он прошел карантин и специальную медицинскую обработку. Само собой разумеется, на каждом поселении Крайл оставался лишь на несколько дней, в крайнем случае – на несколько недель. Теперь его задания не предусматривали длительного пребывания, а тем более получения местного гражданства и создания семьи, как это было на Роторе. Тогда причиной всему было открытие там гиперсодействия. Теперь же Землю интересовали более мелкие вопросы; во всяком случае Крайла посылали именно для выяснения частных проблем. Последний раз он вернулся три месяца назад. О новом задании ему пока не сообщали, а сам он не торопил события. Его утомили частые перелеты, безуспешные попытки казаться своим, необходимость притворяться беззаботным туристом.
К Крайлу заглянул его старый приятель и коллега Гаранд Уайлер, только что вернувшийся со «своего» поселения. У Уайлера были усталые глаза. Он поднял красивую темнокожую руку и на минуту поднес к носу рукав куртки.
Крайл слегка улыбнулся. Это движение было ему хорошо знакомо, он и сам не раз так делал. Для каждого поселения был характерен свой специфический запах, зависевший от того, какие растения там выращивали, какие пряности употребляли, какие ароматы предпочитали и даже какие механизмы и смазочные масла были там в ходу. На поселении к этому запаху быстро привыкаешь и не замечаешь его, но после возвращения на Землю от него почти невозможно отделаться. Этот запах преследует тебя даже после того, как ты тщательно помоешься сам и почистишь всю одежду так, что никто другой ничего не почувствует.
– Рад тебя видеть. Как твое очередное поселение? – приветствовал приятеля Крайл.
– Как обычно – хуже некуда. Старина Танаяма прав. На любом поселении больше всего боятся разнообразия и даже ненавидят его. Поселенцы не допускают различий ни во внешнем виде, ни во вкусах, ни в образе жизни. Там подобрались только люди, похожие друг на друга как две капли воды. И они ненавидят всех, кто от них отличается.
– Ты прав. И это очень плохо, – согласился Крайл.
– Слишком мягко сказано – очень плохо. «Ах, я разбил чашку – это очень плохо». «Ой, у меня вышел из строя контакт – очень плохо». Мы же сейчас говорим о судьбе человечества, о тысячелетних поисках путей сосуществования людей всех рас и всех культур. Конечно, мы не достигли совершенства, но сейчас у нас рай по сравнению с тем, что было даже сто лет назад. И вот, когда мы готовы лететь в межзвездное пространство, мы все это забываем, перечеркиваем и возвращаемся в средневековье. А ты говоришь – очень плохо. Это не плохо, это – глубочайшая трагедия.
– Согласен с тобой, – сказал Крайл. – Но ведь ты не можешь предложить что-то конкретное, чтобы улучшить положение. А если так, то что толку от твоих обличительных речей, какими бы яркими и пространными они ни были? Ты вернулся с Акрумы?
– Да, – ответил Уайлер.
– Они знают о Ближней звезде?
– Без сомнения. Насколько мне известно, нет такого поселения, до которого не дошло бы это известие.
– Они обеспокоены?
– Нисколько. Почему они должны беспокоиться? У них тысячи лет на подготовку. Задолго до того, как Ближняя звезда заметно приблизится и окажется, что она действительно опасна – а это еще, как ты знаешь, не доказано, – они смогут улететь куда угодно. Все поселения смогут улететь. Все поселения в восхищении от Ротора и только ждут удобного случая, чтобы смыться самим, – с горечью сказал Уайлер. – Все они смоются, а мы останемся здесь. Невозможно построить столько поселений, чтобы на них смогли улететь все восемь миллиардов землян.
– Ты повторяешь слова Танаямы. Что мы выиграем, если будем гоняться за поселениями, накажем или даже уничтожим их? Все равно мы останемся на Земле и никуда отсюда не денемся. И если все поселения будут послушными детьми и не покинут своего родителя до самой встречи с Ближней звездой, то разве нам от этого будет лучше?
– Крайл, ты рассуждаешь слишком спокойно. Танаяма более эмоционален, и я на его стороне. Он готов всю Галактику разорвать на части, если только это поможет нам овладеть гиперсодействием. А гиперсодействие ему нужно для того, чтобы найти Ротор и согнать с насиженного места. Но даже если в этом он не прав, то гиперсодействие все равно необходимо нам, чтобы иметь возможность эвакуировать с Земли как можно больше людей – если к этому нас вынудит Ближняя звезда. Так что Танаяма все делает правильно, даже если мы не согласны с его мотивами.
– Хорошо, предположим, мы научились обращаться с гиперсодействием. Пусть потом окажется, что времени и сил у нас хватит на эвакуацию, например, только одного миллиарда человек. Как ты будешь выбирать этот миллиард? И не думаешь ли ты, что руководители Земли будут спасать только себя и себе подобных?
– Об этом рано думать, – проворчал Уайлер.
– Конечно, рано, – согласился Крайл. – К счастью, нас уже давным-давно не будет на этом свете, когда появятся первые намеки на начало работ.
– Раз уж ты сам заговорил об этом, должен тебе сказать, что первые намеки, возможно, уже есть, – Уайлер резко снизил тон. – У меня есть основания полагать, что мы уже научились работать с гиперсодействием или по крайней мере вот-вот научимся.
На лице Крайла отразилось глубокое недоверие:
– И что же это за основания? Сны? Мечты? Интуиция?
– Нет. Я знаю одну женщину, сестра которой знакома с кем-то из ближайшего окружения Танаямы. Этого тебе достаточно?
– Конечно, нет. Тебе придется выложить все, что ты знаешь.
– Этого я сделать не могу. Послушай, мы же друзья. Ты ведь знаешь, я немало сделал для того, чтобы ты смог занять прежнее положение в Бюро.
– Знаю и очень благодарен тебе, – кивнул Крайл. – И я старался не подвести тебя.
– Да, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Кажется, твоя мама не хотела оставлять нас вдвоем и даже немного разнервничалась. Ты тоже нервничаешь? – полушутливо спросил Генарр.
– Вовсе нет, – отозвалась Марлена. – А если мама и беспокоилась, то за вас, а не за меня.
– За меня? Почему?
– Ей кажется, что я способна сказать что-нибудь такое, что может оскорбить вас.
– И ты скажешь?
– Я постараюсь не делать этого, командор.
– А я уверен, что это у тебя очень хорошо получится. Ты знаешь, почему я хотел поговорить с тобой один на один?
– Вы сказали маме, что хотите побольше узнать о моем разговоре с комиссаром Питтом. Это так, но вы еще хотите и посмотреть на меня поближе.
У Генарра чуть сдвинулись брови.
– Конечно, я хотел бы узнать тебя получше…
– Нет, не то, – быстро вставила Марлена.
– Тогда что же?
– Простите, командор, – сказала Марлена и отвернулась.
– Простить за что?
Лицо Марлены исказила гримаса отчаяния, но она не проронила ни слова.
– Что-то не так, Марлена? – мягко спросил Генарр. – Ты должна объяснить мне. Для меня очень важно, чтобы мы были откровенны друг с другом. Мама сказала, чтобы ты следила за своими словами, пожалуйста, забудь об этом. Если она говорила, что я слишком обидчив и меня легко задеть, забудь и об этом тоже. Словом, я приказываю говорить со мной совершенно свободно и не бояться меня обидеть, а ты должна выполнять мой приказ, потому что я – командор станции на Эритро.
Марлена вдруг рассмеялась.
– Вы действительно хотите все узнать обо мне?
– Конечно.
– Потому что вы не можете сообразить, как это я получилась такой, совсем не похожей на маму?
У Генарра округлились глаза:
– Ничего подобного я не говорил.
– В этом нет надобности. Вы – старый мамин друг. Она сама мне об этом сказала. Вы любили ее и так и не смогли забыть. Вы думали, что я похожа на маму в молодости, поэтому, когда увидели меня, вздрогнули и немножко отпрянули назад.
– Вздрогнул? Это было заметно?
– Почти нет – ведь из вежливости вы постарались не выдать себя. Но это было. Я легко заметила. А потом вы перевели взгляд на маму и снова на меня. Ну и еще, конечно, тон ваших первых слов. Все было совершенно ясно. Вы увидели, что я совсем не похожа на маму, и были разочарованы.
Генарр в изумлении откинулся в кресле:
– Просто потрясающе!
– Вы в самом деле так думаете, командор. – Довольная улыбка осветила лицо Марлены. – Правда, вы так думаете. Вы ни капельки не обиделись и не испытываете никаких неудобств. Наоборот, вы рады. Вы – первый человек, самый первый! Даже маме это не нравится.
– При чем тут нравится или не нравится. Это совершенно неважно, когда речь идет об исключительном явлении, о чем-то необычном. И давно ты научилась читать язык жестов, Марлена?
– Я всегда умела, но с годами у меня получается все лучше и лучше.
Мне кажется, это может всякий, если только он будет внимательно смотреть и размышлять.
– Нет, Марлена, это не так. Это может далеко не каждый, поверь мне. А еще ты сказала, что я люблю твою мать.
– В этом нет ни малейшего сомнения. Когда вы рядом с ней, вас выдает каждый взгляд, каждое слово, каждое движение.
– Как ты думаешь, Юджиния тоже заметила?
– Она догадывается, но не хочет этого.
– И никогда не хотела, – Генарр отвел взгляд.
– Все дело в моем отце.
– Я знаю.
Марлена помедлила, потом решилась:
– Но, я думаю, она не права. Если бы она могла видеть вас так, как вижу я…
– К сожалению, это невозможно. Впрочем, я очень рад, что ты понимаешь меня. Ты прекрасна, Марлена.
Марлена покраснела, немного помолчала, а потом произнесла:
– Вы говорите правду?
– Конечно.
– Но…
– Я же не могу обмануть тебя, правильно? Поэтому я и не стану пробовать. Если судить только по твоему лицу или по твоей фигуре, тебя нельзя назвать красавицей. И все же ты прекрасна, и это самое главное. Можешь проверить – я не обманываю тебя.
– Не обманываете, – Марлена так счастливо улыбнулась, что лицо ее сразу похорошело. Генарр тоже улыбнулся и сменил тему:
– Может быть, теперь мы поговорим о комиссаре Питте? Это еще более важно сейчас, когда я знаю, что ты обладаешь необычайной проницательностью. У тебя нет возражений?
Марлена слегка потерла руки, которые она по-прежнему держала на коленях, скромно улыбнулась и ответила:
– Нет, дядя Зивер. Вы не против, если я буду так вас называть?
– Нисколько. Наоборот – я польщен. Ну, а теперь расскажи мне о комиссаре Питте. Он послал мне инструкции, согласно которым я должен оказывать твоей матери всяческое содействие и предоставить в ее распоряжение все наши астрономические приборы. Как ты думаешь, почему он так распорядился?
– Мама хочет определить точные параметры движения Немезиды относительно звезд. Ротор – слишком нестабильная база для таких измерений. На Эритро это можно определить гораздо точнее.
– Этот проект она предложила недавно?
– Нет, дядя Зивер. Она мне говорила, что уже давно пыталась получить необходимые данные.
– Тогда почему твоя мать не прилетела сюда намного раньше?
– Она просила об этом комиссара Питта, но он отказывал.
– Почему он согласился сейчас?
– Потому что хочет от нее избавиться.
– В этом я не сомневаюсь – особенно если она постоянно надоедала ему со своими астрономическими проблемами. Но, должно быть, она надоела ему уже давно. Почему же он послал ее только сейчас?
– Он хотел заодно избавиться и от меня, – тихо ответила Марлена.
Охота за информацией
Глава 29
Минуло пять лет после Ухода Ротора. Крайлу Фишеру с трудом верилось в это; ему казалось, что времени пролетело намного больше, невообразимо много. Ротор был даже не в прошлом, а совсем в другой жизни, в реальность которой Крайл верил все меньше и меньше. Да и было ли это в действительности? Неужели он когда-то жил на Роторе? И у него была семья?
Относительно хорошо Крайл помнил только свою дочь, но даже и в воспоминаниях о ней стал путаться, и порой ему казалось, что он видел ее уже подростком.
Конечно, немалую роль в этом играл и его образ жизни. За три года, прошедшие после открытия Немезиды землянами, Крайл побывал уже на семи поселениях.
Обитателя любого поселения имели только один цвет кожи и говорили практически на одном языке, там царили единые обычаи, единая культура. (Вот где проявлялись преимущества Земли: она могла послать на всякое поселение агента, который ни внешне, ни по языку не отличался от его жителей.) Конечно, полностью слиться с местными жителями никогда не удавалось. Даже если агент внешне и не отличался от поселенцев, его выдавали специфический акцент, неумение спокойно реагировать на изменение гравитации и плавать в зонах с низкой силой тяжести. Раньше или позже он выдавал себя, и тогда поселенцы начинали сторониться его, хотя наверняка знали, что, прежде чем попасть на поселение, он прошел карантин и специальную медицинскую обработку. Само собой разумеется, на каждом поселении Крайл оставался лишь на несколько дней, в крайнем случае – на несколько недель. Теперь его задания не предусматривали длительного пребывания, а тем более получения местного гражданства и создания семьи, как это было на Роторе. Тогда причиной всему было открытие там гиперсодействия. Теперь же Землю интересовали более мелкие вопросы; во всяком случае Крайла посылали именно для выяснения частных проблем. Последний раз он вернулся три месяца назад. О новом задании ему пока не сообщали, а сам он не торопил события. Его утомили частые перелеты, безуспешные попытки казаться своим, необходимость притворяться беззаботным туристом.
К Крайлу заглянул его старый приятель и коллега Гаранд Уайлер, только что вернувшийся со «своего» поселения. У Уайлера были усталые глаза. Он поднял красивую темнокожую руку и на минуту поднес к носу рукав куртки.
Крайл слегка улыбнулся. Это движение было ему хорошо знакомо, он и сам не раз так делал. Для каждого поселения был характерен свой специфический запах, зависевший от того, какие растения там выращивали, какие пряности употребляли, какие ароматы предпочитали и даже какие механизмы и смазочные масла были там в ходу. На поселении к этому запаху быстро привыкаешь и не замечаешь его, но после возвращения на Землю от него почти невозможно отделаться. Этот запах преследует тебя даже после того, как ты тщательно помоешься сам и почистишь всю одежду так, что никто другой ничего не почувствует.
– Рад тебя видеть. Как твое очередное поселение? – приветствовал приятеля Крайл.
– Как обычно – хуже некуда. Старина Танаяма прав. На любом поселении больше всего боятся разнообразия и даже ненавидят его. Поселенцы не допускают различий ни во внешнем виде, ни во вкусах, ни в образе жизни. Там подобрались только люди, похожие друг на друга как две капли воды. И они ненавидят всех, кто от них отличается.
– Ты прав. И это очень плохо, – согласился Крайл.
– Слишком мягко сказано – очень плохо. «Ах, я разбил чашку – это очень плохо». «Ой, у меня вышел из строя контакт – очень плохо». Мы же сейчас говорим о судьбе человечества, о тысячелетних поисках путей сосуществования людей всех рас и всех культур. Конечно, мы не достигли совершенства, но сейчас у нас рай по сравнению с тем, что было даже сто лет назад. И вот, когда мы готовы лететь в межзвездное пространство, мы все это забываем, перечеркиваем и возвращаемся в средневековье. А ты говоришь – очень плохо. Это не плохо, это – глубочайшая трагедия.
– Согласен с тобой, – сказал Крайл. – Но ведь ты не можешь предложить что-то конкретное, чтобы улучшить положение. А если так, то что толку от твоих обличительных речей, какими бы яркими и пространными они ни были? Ты вернулся с Акрумы?
– Да, – ответил Уайлер.
– Они знают о Ближней звезде?
– Без сомнения. Насколько мне известно, нет такого поселения, до которого не дошло бы это известие.
– Они обеспокоены?
– Нисколько. Почему они должны беспокоиться? У них тысячи лет на подготовку. Задолго до того, как Ближняя звезда заметно приблизится и окажется, что она действительно опасна – а это еще, как ты знаешь, не доказано, – они смогут улететь куда угодно. Все поселения смогут улететь. Все поселения в восхищении от Ротора и только ждут удобного случая, чтобы смыться самим, – с горечью сказал Уайлер. – Все они смоются, а мы останемся здесь. Невозможно построить столько поселений, чтобы на них смогли улететь все восемь миллиардов землян.
– Ты повторяешь слова Танаямы. Что мы выиграем, если будем гоняться за поселениями, накажем или даже уничтожим их? Все равно мы останемся на Земле и никуда отсюда не денемся. И если все поселения будут послушными детьми и не покинут своего родителя до самой встречи с Ближней звездой, то разве нам от этого будет лучше?
– Крайл, ты рассуждаешь слишком спокойно. Танаяма более эмоционален, и я на его стороне. Он готов всю Галактику разорвать на части, если только это поможет нам овладеть гиперсодействием. А гиперсодействие ему нужно для того, чтобы найти Ротор и согнать с насиженного места. Но даже если в этом он не прав, то гиперсодействие все равно необходимо нам, чтобы иметь возможность эвакуировать с Земли как можно больше людей – если к этому нас вынудит Ближняя звезда. Так что Танаяма все делает правильно, даже если мы не согласны с его мотивами.
– Хорошо, предположим, мы научились обращаться с гиперсодействием. Пусть потом окажется, что времени и сил у нас хватит на эвакуацию, например, только одного миллиарда человек. Как ты будешь выбирать этот миллиард? И не думаешь ли ты, что руководители Земли будут спасать только себя и себе подобных?
– Об этом рано думать, – проворчал Уайлер.
– Конечно, рано, – согласился Крайл. – К счастью, нас уже давным-давно не будет на этом свете, когда появятся первые намеки на начало работ.
– Раз уж ты сам заговорил об этом, должен тебе сказать, что первые намеки, возможно, уже есть, – Уайлер резко снизил тон. – У меня есть основания полагать, что мы уже научились работать с гиперсодействием или по крайней мере вот-вот научимся.
На лице Крайла отразилось глубокое недоверие:
– И что же это за основания? Сны? Мечты? Интуиция?
– Нет. Я знаю одну женщину, сестра которой знакома с кем-то из ближайшего окружения Танаямы. Этого тебе достаточно?
– Конечно, нет. Тебе придется выложить все, что ты знаешь.
– Этого я сделать не могу. Послушай, мы же друзья. Ты ведь знаешь, я немало сделал для того, чтобы ты смог занять прежнее положение в Бюро.
– Знаю и очень благодарен тебе, – кивнул Крайл. – И я старался не подвести тебя.
– Да, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63