Особым удовольствием будет тянуть из тебя кишки.
Евлампий вздрогнул, но, неожиданно осмелев, ответил. И слова его прогремели, отражаясь от берегов, точно пророчество.
— Гореть тебе в аду, Жмень. Не упасёт тебя схима, и Алексий не защитит от суда божьего. Растеряли вы благость, осквернили фаворский свет. Нет вам спасения. Не увидеть лика заступника человеческого, одни хари мерзкие будут вам провожатыми в пламени гибельном…
Предводитель монахов поморщился.
— Не тебе, горбу верблюжьему, о святости рассуждать. Прожрал и пропил ты и святость, и честь. Предал веру, к поганым подался. Так что молчи впредь, не испытывай терпения моего.
— Поднимайся наверх по одному, — распорядился Жмень. — Оружие и вещи не трогать! И не вздумайте баловать. Не все мне живыми нужны.
— Клыки-то с когтями всегда при нас будут, — буркнул под нос Власорук, но Жмень расслышал.
— До первого допроса, нелюдь мохнатая. А там, не досчитаешься ты, ни клыков, ни когтей.
На левом берегу, словно из морока, вдруг появились всадники. Один подле другого вставали они на круче. Разглядев атамана, Сокол даже считать их не стал. А вот монахи посчитали. И нахмурились. Не понравилось им число такое. Но подметил чародей, знали друг друга противники. По взглядам понял, по ненависти взаимной.
Молчаливое стояние продолжалось долго. На одном берегу чёрные воины, и на другом чёрные. Повадками похожи, а нутром разные.
Первым атаман заговорил. Не с врагом, к Соколу обратился.
— Будь здоров, чародей. Видишь, понадобилась и от меня помощь.
— И вовремя, Кудеяр, — улыбнулся тот. — Весьма кстати ты здесь оказался.
— Дела были, — бросил атаман и посмотрел на монахов. — Ступайте отсюда, слуги божьи. С отцами вашими, у моих завсегда нелады выходили. И не вижу, отчего теперь по-другому будет.
Подумав, добавил:
— А оружие уберите. Хоть одна стрела от вас выпорхнет, все здесь ляжете.
Шестеро казаков сжимали в руках длинные луки. Не натужены были луки, но то дело сноровки. Верилось: сойдёт с них смерть при первой угрозе. По гиблой стреле на святого брата.
Не сразу опустили самострелы воины церкви, а только получив приказ Жменя. Но и тот уходить не спешил.
— Подумай, атаман, на чью сторону встаёшь, — попытался договориться монах.
— И думать не надо, — бросил Кудеяр. — Моя та сторона, что от вас напротив. И так будет всегда.
— Не зарекайся, атаман, — покачал головой Жмень. — Времена иные на подходе. Грядёт пора, когда разделить стадо придётся. На козлов и агнцев.
— Ступай по добру, — мрачно ответил Кудеяр. — Больше не о чем нам говорить.
Когда воины церкви удалились в сторону Ишмы, беглецы выбрались из лодки. Кудеяр спешился и подошёл к чародею.
— Провожу вас до леса, — сказал он. — Поговорим по пути.
Евлампий, семеня к лесу, благодарил бога. Рыжий, в который раз, удивлялся собственному везению. А Варунок просто радовался свободе.
Вурды же, любые чудеса воспринимали как должное. Вот и неожиданное спасение стало для них событием обыденным, вроде хорошей погоды, сменившей бурю. А чем, собственно, удача от погоды отличается?
Они весело рассказывали казакам о всяких пустяках, но те всё больше молчали, даже не улыбались.
— Молчуны, заметил Власорук. — Подстать монахам. То ли солнце здешнее так на людей влияет…
Сокол с Кудеяром отстали.
— Скажи, то, зачем ты сюда пришёл, оно Яру угрожать может? — атаман поднял ладонь, останавливая уже открывшего рот чародея. — Можешь не говорить всего. О многом я проведал, о другом догадался. Главное скажи, чем опасно оно моему народу?
— Хм, — Сокол пожал плечами. — Если никто из местных в Старицу не свалится, по пьянке или из любопытства, то никак не опасно. Пройдёт мимо орда.
— Постараюсь, чтобы никто не свалился, — серьёзно заверил Кудеяр.
Довольно долго шагали молча.
— А может овраг, того… затопить или огнём закидать? — предложил атаман.
— Поздно. В силе орда. Любой отряд на куски разорвёт, если угрозу почует.
— Значит, ничем не остановить бедствие?
— Давай с нами, атаман, битва добрая предстоит. Как раз по твоим парням дело.
— Извини, чародей, не могу. У нас свои беды, свои тревоги. И в степи неладно, полагаю, не только из-за твоей орды.
Они ступили уже на опушку, и вурды радовались лесу, что дети малые.
— Ну, прощай, коли так, — сказал чародей.
— Свидимся ещё, — махнул рукой Кудеяр и впервые улыбнулся. — Мену встретишь, поклон передай… Славная девушка.
Мещера. Три дня спустя.
Сокрыты вурдовы тропы от глаз людских, но проведал старый князь о возвращении сына. Хоть в этом от его следопытов толк вышел. Встретил на берегу Оки. Пришёл с полусотней мечников, с воеводами. И не только.
Мена, неведомо как узнав, появилась, а с ней и старший сын Ука, Александр, из Елатьмы прибыл. Ещё два десятка привёл с собой. Целое воинство собралось.
В город не пошли. Прямо на берегу шатры поставили, костры развели. Тут и совет устроили.
Много говорил Сокол, Варунок ещё больше. Обо всём рассказали, где были, что видели. Потяжелело на душах суровых воинов от новостей. Не учёны они со звериным полчищем биться. Не сбиваются крысы в строй, не выходят на поле для честной схватки. Дикой лавиной хлынут на Мещеру. А как совладать со стихией?
— Думаешь, не бросят монахи затеи, даже княжича упустив? — спросил Заруба.
— Не бросят, — заверил Сокол. — Найдут ещё какой-нибудь способ, орду науськать.
— А как остановить напасть, знаешь? — спросил князь. — Может ведовством каким?
— Не из морока твари, — рассудила Мена. — Звери обыкновенные. Ворожбой их не остановить. Заговора нужного мы не знаем, такие твари сроду у нас не водились. А так, сполохи пускать, только развлечение для них выйдет.
Ук посмотрел на Сокола. Тот кивнул, соглашаясь с ведуньей, но добавил.
— Чтобы орде в Мещеру на простор вырваться, нужно сперва Оку перейти. Тут хоть с какой стороны ни заходи, а её не миновать. Если прорвутся твари, с ними не сладить. А на переправе подстеречь, думаю как раз удобно.
— Если заранее знать, где именно, — возразил князь.
— Верно, — Сокол повернулся к юноше. — Ты, княжич, где бы искал переправы?
— Возле Сосновки, — не раздумывая ответил тот. — Там река широкая, мели сплошные и течение слабнет. В жару, когда дождей долго нет, редко когда выше колен вода поднимается.
— Ерунда, — отмахнулся Заруба. — Если крысы они, а оба вы утверждаете, что так и есть, то плавать умеют. Прямо в лоб на столицу я бы пошёл. Так вернее.
Сокол улыбнулся, а князь, заметив это, насупился.
— Договаривай, — потребовал он.
— Кого орде подставят, туда и крысы пойдут, — пояснил Сокол. — Княжича если, значит через Сосновку. Воеводу — тогда прямиком на Мещёрск.
— Проклятье! — ругнулся Ук. — Тебя, Малк, выходит тоже беречь от монахов нужно. Другой раз и за тобой могут пожаловать.
— Не обязательно воеводу, — сказал Сокол. — Могут купца какого из местных сцапать, и Голове скормить. Купцы, они тоже не к одному дому привязаны. А что у того бедолаги на уме будет, о том мы узнаем, когда пятки кусать начнут.
— Выходит, никак нам не угадать, где орда пойдёт? — размышлял вслух князь. — От прознатчиков толку мало, крысы всяко резвее будут. Даже если голубей следопытам выдать, всё одно опоздаем.
— Голубей, это мысль, — оживился Сокол. — Направление не узнаем, так хоть о выходе орды предупреждены будем.
— Так, мы с Власом, можем вперёд выйти, — предложил молчавший до того Быстроног. — Есть у нас быстрые пути.
Но Сокол, подумав, нашёл изъян и в этом.
— Если орда Мокшу минуя на Мещёрск повернёт, тут и вы не успеете, а если на Сосновку, или ещё куда, то вровень придёте, ну может чуть раньше. А дружине, ополчению, ещё из города выползти время потребно, да до места добраться.
Нет, чтобы упредить наверняка знать надо.
— Мне возвращаться придётся, — заявил вдруг Варунок.
— Опасно, — остерёг Сокол.
— Не поверят монахи в такую удачу, — бросил Рыжий.
— С Кудеяром договорюсь, — предложил юноша. — Пусть обстряпает подставу какую-нибудь, мол разбойники меня перехватили, или ещё что. Он придумает…
Глаза старого князя делались с каждым словом всё крупнее. Он не сразу и догадался о чём это так спокойно сын рассуждает…
— Не пущу! — не выдержал он, наконец. — Никуда я тебя не пущу, даже думать не смей. И так почти год всем миром тебя искали. Больше ни о чём и не помышляли. Теперь сам, по собственной воле, в пасть этой твари надумал залезть? Не пущу!
— Прости отец, — опустил голову Варунок. — Не подумал я.
После этого совет как-то сам собой угас. Настроение у князя испортилось и он отложил все разговоры до возвращения в город.
А утром княжич исчез. Поздно его хватились, к обеду только. Князь бороду терзал, а ничего поделать не мог. Двух коней увёл княжич. Никак не догнать.
— Недолго он в родных краях погостил, — буркнул Власорук.
— Значит, всё же Сосновка… — тихо подытожил Сокол.
Глава шестая
Полчище
Мещера. Июнь.
Сосновку Ока проходила молча. Даже на перекатах не журчала, а лениво наползала на отмель, и также лениво сваливалась в глубину. Широкая дорога упиралась в реку и продолжалась уже на другом берегу.
Сокол держал на ладони зверька и что-то нашёптывал ему.
Привычная чёрная крыса в сравнении с собратьями из Старицы, казалась просто щенком рядом с волком матёрым. Но раздобыть серую не удалось. Не живут они в Мещере.
Дочитав заговор, Сокол выпустил зверька и тот рванулся к воде. Чародей пошёл вслед за ним. Захлюпала под ногами прибрежная топь, щекотнул скользкий ил, наконец, открылось ребристое песчаное дно.
Зверька сносило течением, но он упорно продвигался к мещёрскому берегу, так что чародей едва поспевал за ним. Скоро крысиные лапки зацепились за твердь, зверёк вскарабкался и исчез в траве.
Воткнул прутик, чародей вернулся к тропе.
— Шагов сто пятьдесят, — подытожил Сокол. — Не много. А те твари посильнее будут. Значит, шагов сто… а может и меньше… не велик снос.
Считая шаги, он не заметил, как со стороны Сосновки появился мужик. Когда тот подошёл ближе Сокол разглядел старика.
— Что-то зачастили сюда. То князь с дружиной, то ты вот… — старик поковырял в носу, вытер палец о штанину и закончил. — Или готовится что?
— Ничего пока не готовится, — ответил чародей. — А если опасность возникнет, предупредят вас.
— Понятно, — селянин почесал бороду. — Стало быть, пойду, передам людям, чтобы вещи вязали, да уходили от греха.
Ничего больше не сказав, старик развернулся и побрёл обратно. Сокол хотел было возразить, отговорить от спешки, но передумал. Проводив селянина взглядом, он вернулся на южный берег и выудил из мешка ещё одну крысу. Пошептал и пустил в странствие.
На сей раз сам в воду не полез, наблюдал с суши. Но только крыса бросилась в реку, запалил мерную лучину, которую заранее укрыл от ветра и закрепил под нужным углом.
Зверёк выбрался недалеко от вешки. Чародей погасил огонь и разглядел отметины.
— Между четвертью и получасом, — пробормотал он. — Опять же серые сильнее будут. Значит четверть часа ближе к истине.
Из рощицы выехал всадник. Судя по доспехам, один из мещёрских мечников. Огляделся. Увидев чародея на чужом берегу, пустил животное вброд беглой рысью.
— Тебя князь зовёт, — сказал воин.
— Что-то случилось?
— Не сказал. Но видимо случилось.
Сокол разыскал своего коня, что бегал без привязи, и забрался в седло.
— Поехали.
* * *
Крепость пребывала в полусне, но Ук ходил по горнице сильно встревоженный. У него собрались уже Заруба с Лапшой, которые о чём-то спорили, и новый печатник по имени Карбыш.
— Что случилось князь? — с порога спросил Сокол.
— Такое дело, — князь говорил неохотно. — Дружину из города выводить не буду. А что выведу, то не к Сосновке.
— Как так? — опешил чародей.
— Гонец прибыл от моего человека. Москва на наших рубежах полки собирает. Того и гляди двинутся.
В комнате стало тихо. Прекратили спорить и воеводы.
— Много полков-то? — присаживаясь на стул спросил Сокол.
— Нет. Но город взять вполне хватит. Если без прикрытия его оставить.
— И что предлагаешь?
— Сотню к границе двину, с Лапшой во главе. Пусть в засеках укроются. Остановить, не остановят, но тревожить врага будут, и с толку собьют. Задержат.
Князь прошёлся.
— А другую сотню в городе оставить придётся. В поле не велико войско, а за стенами сила немалая. И от Москвы, случись чего, отобьются, и если орда прорвётся, удержат тварей на время, пока люди на лодках, да плотах не уйдут.
— Что же, одним ополчением с ордой биться? — с досадой спросил чародей.
— Выходит что так, — развёл князь руками.
Заруба не выдержал, вскочил. Видимо накипело.
— Не стоит князь силы пылить. С ордой разберёмся, тогда и за московскую рать возьмёмся…
— Тем временем она уже всю страну загребёт. Только добить нас останется. Тех, кто уцелеет.
Хоть Заруба и взял сторону Сокола, уговорить упрямца не удалось даже вместе. Лапша, тот молчал, сомневаясь, а печатник ещё не освоился, чтобы князю перечить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46