Он всегда считал, что его понимание этих сил – нечто личное и присущее исключительно ему. Правда, он знал о замечательной межзвездной службе информации экзотов, но значение ее уже давно практически сошло на нет. Откуда же им могло быть известно об исторических силах, если даже он сам узнал об их существовании из разрозненных обрывков информации, полученных им в процессе чтения?
Блейз снова попытался сосредоточиться на разговоре за окном. Он и так, похоже, пропустил часть разговора.
– Не обманывайте себя! – ответил экзот неожиданно резким, совершенно не свойственным для экзота тоном. – Должны появиться какие-то люди или произойти какие-то события, об этом и свидетельствует изменение давления, точно так, как внезапное падение давления воздуха говорит о надвигающемся урагане. Возможно… – Он замолк. Дорсаец оглянулся.
– Что там?
– Похоже, это Иные, – тихо сказал дорсаец. Блейза словно током ударило. В принципе Данно не стремился скрывать название организации, но в то же время особенно и не рекламировал его.
Откуда оно может быть известно дорсайцу и что он вообще знает?
– Почему вы так решили? – Экзот огляделся вокруг.
– Я не уверен, а просто подозреваю, – пояснил дорсаец.
Лицо экзота сморщилось. Он что-то еле слышно пробормотал, и Блейз не смог разобрать ни слова.
– Но почему? – взвился дорсаец. Ответ был тоже таким тихим, что Блейз его не разобрал и придвинулся еще ближе к окну.
– Иные вовсе не дьяволы! – воскликнул дорсаец. – Смешайте вашу кровь, мою и Авдия – смешайте кровь представителей всех Осколочных Культур, если хотите, – и все равно получатся только мужчины и женщины. Люди делают людей, и ничего больше. Что в горшок положил, то и вынул.
– Это не обычные мужчины и женщины, а люди, обладающие множеством способностей, – произнес экзот.
В голове Блейза эти слова отозвались ироническим эхом. Даже лучшие студенты, натасканные Данно, блистали лишь двумя или тремя талантами, так что ни о каком их множестве не могло быть и речи. Потенциал для развития этих талантов, возможно, и был, но проявлялся лишь у очень немногих.
Он вдруг задумался. А может быть, у некоторых выпускников, попавших на другие миры, способности действительно начали развиваться? Возможно, именно с такими и встречался этот экзот, и если так…
– Что из того? – доносился голос дорсайца. – Человек живет, человек умирает. Если он хорошо жил и хорошо умер, какая разница, что убило его?
– Но ведь речь идет о нашем Хэле…
– Который тоже когда-то умрет, как и все остальные. Да выпрямитесь же вы! – выкрикнул дорсаец. – Разве у экзотов нет позвоночника?
Экзот глубоко вдохнул и выпрямился:
– Вы правы. По крайней мере, Хэл получил все, что мы трое могли ему дать. Если он останется жив, у него есть все возможности стать великим поэтом.
– Поэтом! – воскликнул дорсаец. – Да существуют тысячи куда более полезных дел, которые он сможет совершить в течение своей жизни, а поэты…
Он вдруг замолчал, а экзот тем временем сложил руки в широких рукавах на груди и продолжил.
– Поэты тоже люди, – сказал он таким тоном, как будто участвовал в какой-то академической дискуссии. – Вот почему, например, я так высоко ценю Альфреда Нойеса. Вы ведь знаете Нойеса, не так ли?
Блейз мгновенно насторожился.
– К чему мне это? – пожал плечами дорсаец.
– Я так и думал, – покачал головой экзот. – Вы из тех, кто не помнит ничего, кроме «Разбойника». Но «Истории русалочьей таверны» и другая поэма – «Шервуд» – они просто гениальны. Вы знаете, там в одном месте Оберон, король эльфов и фей, рассказывает своим подданным о том, что Робин Гуд умирает, и объясняет, почему эльфы должны вечно чтить Робина…
– Никогда не читал такого, – отрезал дорсаец.
– Робин вытащил фею из того, что ему показалось всего лишь паутиной. И вот Нойес вкладывает в уста Оберона такие слова – послушайте:
…Ее он вырвал из объятий цепких колдуна,
Что воплощеньем был жестокой древней тайны
И ужас леденящий вам внушал…
Экзот остановился. Блейз увидел, что он смотрит на Пса в темном одеянии и с пистолетом в руке, который только что вышел из кустов сирени позади дорсайца. Через мгновение появился второй и встал рядом с первым, а следом еще двое покинули кусты у дальнего конца террасы. Два старика находились под прицелами четырех пистолетов.
Блейза охватило бешенство. Подслушивать ему больше ничего явно не придется, но, может быть, ему все же удастся придать этому насильственному захвату более цивилизованный вид. Подойдя к окну, он начал вслух декламировать:
– «… И так он нежен был, ее освобождая, что даже радуга на крылышках ее нимало не померкла!..» – Он закончил цитату, завладев всеобщим вниманием благодаря своему мощному вибрирующему голосу. – Но вы же сами видите, – продолжил он, обращаясь к экзоту, – как ритм здесь ослабевает, становится легким и изящным после самой первой вспышки силы, о которой вы говорили!
Рыцарь на узкой тропе,
Куда торопишь коня?
Только вперед! – ответ
– Любимая ждет меня!
Экзот вежливо поклонился, и Блейзу показалось, что он сумел произвести на него впечатление.
– Кажется, мы не знакомы, – сказал экзот.
– Меня зовут Аренс. Блейз Аренс, – ответил Блейз. – Не беспокойтесь, никто не пострадает. Мы хотели бы провести в вашей усадьбе небольшое совещание, которое продлится максимум один-два дня.
Он улыбнулся, изо всех сил стараясь понравиться этим двум пожилым людям.
– Мы? – спросил экзот.
– Да, это нечто вроде клуба. Откровенно говоря, в ваших же интересах поменьше этим интересоваться. – Блейз огляделся. – Здесь есть еще двое, не так ли? Еще один наставник и ваш подопечный, мальчик по имени Хэл Мэйн? Где бы они могли быть сейчас?
Экзот возмущенно покачал головой. Блейз повернулся к дорсайцу, который ответил ему безразличным взглядом.
– Ну хорошо, мы сами найдем их, – произнес Блейз доверительным тоном. Он снова посмотрел на экзота. – Вы знаете, – продолжал он, – мне так хотелось встретиться с этим мальчиком. Ему должно быть… сколько? Шестнадцать?
Экзот согласно кивнул.
– То есть прошло четырнадцать лет с того времени, как его нашли… – Блейз остановился. – Это, должно быть, необыкновенный ребенок. Кто его родители, – удалось их отыскать?
– Нет, – покачал головой экзот. – В бортовом журнале было указано только имя мальчика.
– Замечательный мальчик… – Блейз посмотрел вокруг. – Так вы сказали, что не знаете, где он сейчас?
– Нет, – подтвердил экзот.
Блейз вопросительно посмотрел на дорсайца:
– А вы, командант?
Тот презрительно фыркнул. Блейз улыбнулся, но выражение лица дорсайца не изменилось. Блейз понял, что больше ничего не узнает.
– Похоже, вы не очень-то жалуете Иных – таких, как я? – сказал он. – Но времена ведь меняются, а, командант?
– Причем в худшую сторону, – проговорил дорсаец, и в его словах Блейз почувствовал холодное презрение, уколовшее его, как острие клинка.
– Увы, это правда, – вздохнул он. – А вам никогда не приходило в голову, что мальчик тоже может быть одним из нас, Иных? Нет? Ладно, не хотите о мальчике, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Держу пари, что у вас другие поэтические пристрастия. Возьмем, например, «Идиллию короля» Теннисона – о людях и войнах.
– Вот это мне знакомо, – сказал дорсаец, – неплохая вещь.
– Тогда вы должны помнить, что говорит король Артур о том, как меняются времена. Король Артур и сэр Бедивер в конце концов остаются одни, и сэр Бедивер спрашивает короля, что будет, когда Круглого Стола не станет, а сам Артур отправится в Авалон. Вы помните, что ответил Артур?
– Нет, – покачал головой дорсаец.
– Он отвечает… – и тут Блейз начал громко декламировать:
– «Сменяется порядок старый новым…» – Блейз замолк и посмотрел на старого солдата, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.
– «…И Господу приходится следить, чтоб ни один обычай добрый не испортил мир», – вмешался скрипучий голос откуда-то сбоку.
Все повернулись и увидели очень старого и страшно худого квакера. За его спиной стоял, подняв пистолет, пятый Пес.
– Вы забыли закончить цитату, – упрекнул он Блейза, – и это так похоже на вас, Иной человек. Для Бога вы не более чем струйка дыма. И ваша судьба тоже в руцех Господних – вот так!
Говоря это, он подошел к Блейзу и щелкнул своими костлявыми пальцами у него перед носом. Блейз рассмеялся, но тут же понял, что почти теряет контроль над ситуацией.
– О, какие вы дурачки, маленькие дурачки! – мягко сказал Блейз. – Смотрите! – Псы виновато взглянули на него, как нашкодившие щенки. – Этот уроженец Мары, – показал Блейз на экзота, – совершенно безобиден. Экзоты в принципе отрицают любое насилие – любое! Вот на фанатика один пистолет навести стоит. А вот этот старик? – Он показал на дорсайца. – Я бы не рискнул закрыть одного из вас – даже вооруженного – с ним – невооруженным – в темной комнате, если бы хотел снова увидеть этого человека живым.
Он замолк и по виноватому выражению лиц Псов понял, что они осознали свою ошибку.
– Вы трое следите за командантом, – приказал Блейз, снова почувствовав уверенность в себе, – а остальные двое пусть присматривают за нашим религиозным другом, ну а я уж как-нибудь постараюсь справиться с экзотом. – Он улыбнулся, пытаясь снять напряжение.
Пистолеты нацелились в указанных направлениях. Блейз повернулся к квакеру:
– У меня такое впечатление, что вы вообще не особенно любезный человек.
Блейз чувствовал, как горящие глаза старого квакера излучают такую веру, которой ему никогда не понять.
– Горе вам, – тихо и торжественно заговорил квакер, – вам, Иной человек, и всей вашей породе.
Блейз с трудом отвел от него взгляд.
– Где мальчик? – спросил он одного из Псов.
– Мы искали… – Это было сказано почти шепотом. – Он где-то… где-то здесь неподалеку.
Блейз резко повернулся к старикам, чувствуя необходимость быстрых действий.
– Если он уходит куда-то, то кто-нибудь из вас наверняка знает куда!
– Нет. Он… – Экзот заколебался. – Может быть, он пошел погулять или взобрался на гору…
Блейз устремил свой взгляд на невыразительное лицо старика. Он старался сконцентрировать внимание экзота на себе и привести его в состояние легкого транса, в котором тот, может быть, даст ответ.
– Это просто глупо, – тихо заметил экзот, отвечая Блейзу ироническим взглядом. – Гипнотическое подавление в любой форме требует хотя бы неосознанного сотрудничества субъекта гипноза.
Справедливость этих слов практически обезоружила Блейза, его начала охватывать тревога.
– Кажется, вы от меня что-то… – начал он, но его прервал экзот:
– Просто дело в том, что вы недооценили меня. Какой-то генерал сказал, что неожиданность стоит целой армии… – и тут же бросился вперед, чтобы вцепиться в горло Блейзу.
Рывок получился неуклюжим, но Блейз не ожидал нападения и не сразу сообразил, что происходит, а его тренированное тело уже среагировало и отшвырнуло экзота в сторону.
В этот момент один из Псов, державший на прицеле квакера, выстрелил в экзота, и тот рухнул на террасу.
Квакер тут же молнией метнулся к стрелку, держащему под прицелом дорсайца.
Дорсаец начал действовать мгновенно, лишь только увидел, как начал валиться экзот. Он рванулся вперед и напал на одного из целившихся в него. Другой выстрелил в него, но промахнулся.
Дорсаец ударил стрелка, к которому подскочил, рукой по горлу так, будто это была палица. Не прекращая движения, он молниеносно развернулся и швырнул второго прямо под выстрелы тех двух Псов, что держали на прицеле Авдия; в это же время один из вооруженных стрелков, схваченный квакером, успел выстрелить дважды.
В тот же самый момент дорсаец настиг его, и они вместе рухнули на землю, причем стрелок оказался сверху. Все было кончено.
Экзот лежал на боку, неподалеку от квакера, который, казалось, пристально смотрит на своего мертвого друга. Блейз почувствовал, как при виде этой сцены что-то дрогнуло в душе. Вот что значит потерять контроль над ситуацией, подумал он.
Двое из его Псов были мертвы: один, которого дорсаец рубанул рукой, а второй – тот, которого бывший солдат бросил под выстрелы остальных. Еще один сейчас корчился и громко стонал на террасе. Из двух оставшихся Псов один все еще лежал на мертвом дорсайце, а второй, стоя перед Блейзом, принял на себя весь его гнев.
– Идиоты! – сказал он негромко, но свирепо. – Разве я вам не говорил – держать под прицелом дорсайца?
Ответом было молчание.
– Ладно, – Блейз вздохнул, – поднимите этого, – указал он на раненого. Затем повернулся к стрелку, все еще лежащему на дорсайце:
– Хватит валяться, – и толкнул человека ногой, – все кончилось.
Стрелок скатился с трупа старика и остался неподвижно лежать на камнях.
– Трое наших мертвы и один ранен, – подытожил он, – и это цена убийства трех безоружных стариков-учителей. Какая нелепость. – Блейз покачал головой и отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Блейз снова попытался сосредоточиться на разговоре за окном. Он и так, похоже, пропустил часть разговора.
– Не обманывайте себя! – ответил экзот неожиданно резким, совершенно не свойственным для экзота тоном. – Должны появиться какие-то люди или произойти какие-то события, об этом и свидетельствует изменение давления, точно так, как внезапное падение давления воздуха говорит о надвигающемся урагане. Возможно… – Он замолк. Дорсаец оглянулся.
– Что там?
– Похоже, это Иные, – тихо сказал дорсаец. Блейза словно током ударило. В принципе Данно не стремился скрывать название организации, но в то же время особенно и не рекламировал его.
Откуда оно может быть известно дорсайцу и что он вообще знает?
– Почему вы так решили? – Экзот огляделся вокруг.
– Я не уверен, а просто подозреваю, – пояснил дорсаец.
Лицо экзота сморщилось. Он что-то еле слышно пробормотал, и Блейз не смог разобрать ни слова.
– Но почему? – взвился дорсаец. Ответ был тоже таким тихим, что Блейз его не разобрал и придвинулся еще ближе к окну.
– Иные вовсе не дьяволы! – воскликнул дорсаец. – Смешайте вашу кровь, мою и Авдия – смешайте кровь представителей всех Осколочных Культур, если хотите, – и все равно получатся только мужчины и женщины. Люди делают людей, и ничего больше. Что в горшок положил, то и вынул.
– Это не обычные мужчины и женщины, а люди, обладающие множеством способностей, – произнес экзот.
В голове Блейза эти слова отозвались ироническим эхом. Даже лучшие студенты, натасканные Данно, блистали лишь двумя или тремя талантами, так что ни о каком их множестве не могло быть и речи. Потенциал для развития этих талантов, возможно, и был, но проявлялся лишь у очень немногих.
Он вдруг задумался. А может быть, у некоторых выпускников, попавших на другие миры, способности действительно начали развиваться? Возможно, именно с такими и встречался этот экзот, и если так…
– Что из того? – доносился голос дорсайца. – Человек живет, человек умирает. Если он хорошо жил и хорошо умер, какая разница, что убило его?
– Но ведь речь идет о нашем Хэле…
– Который тоже когда-то умрет, как и все остальные. Да выпрямитесь же вы! – выкрикнул дорсаец. – Разве у экзотов нет позвоночника?
Экзот глубоко вдохнул и выпрямился:
– Вы правы. По крайней мере, Хэл получил все, что мы трое могли ему дать. Если он останется жив, у него есть все возможности стать великим поэтом.
– Поэтом! – воскликнул дорсаец. – Да существуют тысячи куда более полезных дел, которые он сможет совершить в течение своей жизни, а поэты…
Он вдруг замолчал, а экзот тем временем сложил руки в широких рукавах на груди и продолжил.
– Поэты тоже люди, – сказал он таким тоном, как будто участвовал в какой-то академической дискуссии. – Вот почему, например, я так высоко ценю Альфреда Нойеса. Вы ведь знаете Нойеса, не так ли?
Блейз мгновенно насторожился.
– К чему мне это? – пожал плечами дорсаец.
– Я так и думал, – покачал головой экзот. – Вы из тех, кто не помнит ничего, кроме «Разбойника». Но «Истории русалочьей таверны» и другая поэма – «Шервуд» – они просто гениальны. Вы знаете, там в одном месте Оберон, король эльфов и фей, рассказывает своим подданным о том, что Робин Гуд умирает, и объясняет, почему эльфы должны вечно чтить Робина…
– Никогда не читал такого, – отрезал дорсаец.
– Робин вытащил фею из того, что ему показалось всего лишь паутиной. И вот Нойес вкладывает в уста Оберона такие слова – послушайте:
…Ее он вырвал из объятий цепких колдуна,
Что воплощеньем был жестокой древней тайны
И ужас леденящий вам внушал…
Экзот остановился. Блейз увидел, что он смотрит на Пса в темном одеянии и с пистолетом в руке, который только что вышел из кустов сирени позади дорсайца. Через мгновение появился второй и встал рядом с первым, а следом еще двое покинули кусты у дальнего конца террасы. Два старика находились под прицелами четырех пистолетов.
Блейза охватило бешенство. Подслушивать ему больше ничего явно не придется, но, может быть, ему все же удастся придать этому насильственному захвату более цивилизованный вид. Подойдя к окну, он начал вслух декламировать:
– «… И так он нежен был, ее освобождая, что даже радуга на крылышках ее нимало не померкла!..» – Он закончил цитату, завладев всеобщим вниманием благодаря своему мощному вибрирующему голосу. – Но вы же сами видите, – продолжил он, обращаясь к экзоту, – как ритм здесь ослабевает, становится легким и изящным после самой первой вспышки силы, о которой вы говорили!
Рыцарь на узкой тропе,
Куда торопишь коня?
Только вперед! – ответ
– Любимая ждет меня!
Экзот вежливо поклонился, и Блейзу показалось, что он сумел произвести на него впечатление.
– Кажется, мы не знакомы, – сказал экзот.
– Меня зовут Аренс. Блейз Аренс, – ответил Блейз. – Не беспокойтесь, никто не пострадает. Мы хотели бы провести в вашей усадьбе небольшое совещание, которое продлится максимум один-два дня.
Он улыбнулся, изо всех сил стараясь понравиться этим двум пожилым людям.
– Мы? – спросил экзот.
– Да, это нечто вроде клуба. Откровенно говоря, в ваших же интересах поменьше этим интересоваться. – Блейз огляделся. – Здесь есть еще двое, не так ли? Еще один наставник и ваш подопечный, мальчик по имени Хэл Мэйн? Где бы они могли быть сейчас?
Экзот возмущенно покачал головой. Блейз повернулся к дорсайцу, который ответил ему безразличным взглядом.
– Ну хорошо, мы сами найдем их, – произнес Блейз доверительным тоном. Он снова посмотрел на экзота. – Вы знаете, – продолжал он, – мне так хотелось встретиться с этим мальчиком. Ему должно быть… сколько? Шестнадцать?
Экзот согласно кивнул.
– То есть прошло четырнадцать лет с того времени, как его нашли… – Блейз остановился. – Это, должно быть, необыкновенный ребенок. Кто его родители, – удалось их отыскать?
– Нет, – покачал головой экзот. – В бортовом журнале было указано только имя мальчика.
– Замечательный мальчик… – Блейз посмотрел вокруг. – Так вы сказали, что не знаете, где он сейчас?
– Нет, – подтвердил экзот.
Блейз вопросительно посмотрел на дорсайца:
– А вы, командант?
Тот презрительно фыркнул. Блейз улыбнулся, но выражение лица дорсайца не изменилось. Блейз понял, что больше ничего не узнает.
– Похоже, вы не очень-то жалуете Иных – таких, как я? – сказал он. – Но времена ведь меняются, а, командант?
– Причем в худшую сторону, – проговорил дорсаец, и в его словах Блейз почувствовал холодное презрение, уколовшее его, как острие клинка.
– Увы, это правда, – вздохнул он. – А вам никогда не приходило в голову, что мальчик тоже может быть одним из нас, Иных? Нет? Ладно, не хотите о мальчике, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Держу пари, что у вас другие поэтические пристрастия. Возьмем, например, «Идиллию короля» Теннисона – о людях и войнах.
– Вот это мне знакомо, – сказал дорсаец, – неплохая вещь.
– Тогда вы должны помнить, что говорит король Артур о том, как меняются времена. Король Артур и сэр Бедивер в конце концов остаются одни, и сэр Бедивер спрашивает короля, что будет, когда Круглого Стола не станет, а сам Артур отправится в Авалон. Вы помните, что ответил Артур?
– Нет, – покачал головой дорсаец.
– Он отвечает… – и тут Блейз начал громко декламировать:
– «Сменяется порядок старый новым…» – Блейз замолк и посмотрел на старого солдата, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.
– «…И Господу приходится следить, чтоб ни один обычай добрый не испортил мир», – вмешался скрипучий голос откуда-то сбоку.
Все повернулись и увидели очень старого и страшно худого квакера. За его спиной стоял, подняв пистолет, пятый Пес.
– Вы забыли закончить цитату, – упрекнул он Блейза, – и это так похоже на вас, Иной человек. Для Бога вы не более чем струйка дыма. И ваша судьба тоже в руцех Господних – вот так!
Говоря это, он подошел к Блейзу и щелкнул своими костлявыми пальцами у него перед носом. Блейз рассмеялся, но тут же понял, что почти теряет контроль над ситуацией.
– О, какие вы дурачки, маленькие дурачки! – мягко сказал Блейз. – Смотрите! – Псы виновато взглянули на него, как нашкодившие щенки. – Этот уроженец Мары, – показал Блейз на экзота, – совершенно безобиден. Экзоты в принципе отрицают любое насилие – любое! Вот на фанатика один пистолет навести стоит. А вот этот старик? – Он показал на дорсайца. – Я бы не рискнул закрыть одного из вас – даже вооруженного – с ним – невооруженным – в темной комнате, если бы хотел снова увидеть этого человека живым.
Он замолк и по виноватому выражению лиц Псов понял, что они осознали свою ошибку.
– Вы трое следите за командантом, – приказал Блейз, снова почувствовав уверенность в себе, – а остальные двое пусть присматривают за нашим религиозным другом, ну а я уж как-нибудь постараюсь справиться с экзотом. – Он улыбнулся, пытаясь снять напряжение.
Пистолеты нацелились в указанных направлениях. Блейз повернулся к квакеру:
– У меня такое впечатление, что вы вообще не особенно любезный человек.
Блейз чувствовал, как горящие глаза старого квакера излучают такую веру, которой ему никогда не понять.
– Горе вам, – тихо и торжественно заговорил квакер, – вам, Иной человек, и всей вашей породе.
Блейз с трудом отвел от него взгляд.
– Где мальчик? – спросил он одного из Псов.
– Мы искали… – Это было сказано почти шепотом. – Он где-то… где-то здесь неподалеку.
Блейз резко повернулся к старикам, чувствуя необходимость быстрых действий.
– Если он уходит куда-то, то кто-нибудь из вас наверняка знает куда!
– Нет. Он… – Экзот заколебался. – Может быть, он пошел погулять или взобрался на гору…
Блейз устремил свой взгляд на невыразительное лицо старика. Он старался сконцентрировать внимание экзота на себе и привести его в состояние легкого транса, в котором тот, может быть, даст ответ.
– Это просто глупо, – тихо заметил экзот, отвечая Блейзу ироническим взглядом. – Гипнотическое подавление в любой форме требует хотя бы неосознанного сотрудничества субъекта гипноза.
Справедливость этих слов практически обезоружила Блейза, его начала охватывать тревога.
– Кажется, вы от меня что-то… – начал он, но его прервал экзот:
– Просто дело в том, что вы недооценили меня. Какой-то генерал сказал, что неожиданность стоит целой армии… – и тут же бросился вперед, чтобы вцепиться в горло Блейзу.
Рывок получился неуклюжим, но Блейз не ожидал нападения и не сразу сообразил, что происходит, а его тренированное тело уже среагировало и отшвырнуло экзота в сторону.
В этот момент один из Псов, державший на прицеле квакера, выстрелил в экзота, и тот рухнул на террасу.
Квакер тут же молнией метнулся к стрелку, держащему под прицелом дорсайца.
Дорсаец начал действовать мгновенно, лишь только увидел, как начал валиться экзот. Он рванулся вперед и напал на одного из целившихся в него. Другой выстрелил в него, но промахнулся.
Дорсаец ударил стрелка, к которому подскочил, рукой по горлу так, будто это была палица. Не прекращая движения, он молниеносно развернулся и швырнул второго прямо под выстрелы тех двух Псов, что держали на прицеле Авдия; в это же время один из вооруженных стрелков, схваченный квакером, успел выстрелить дважды.
В тот же самый момент дорсаец настиг его, и они вместе рухнули на землю, причем стрелок оказался сверху. Все было кончено.
Экзот лежал на боку, неподалеку от квакера, который, казалось, пристально смотрит на своего мертвого друга. Блейз почувствовал, как при виде этой сцены что-то дрогнуло в душе. Вот что значит потерять контроль над ситуацией, подумал он.
Двое из его Псов были мертвы: один, которого дорсаец рубанул рукой, а второй – тот, которого бывший солдат бросил под выстрелы остальных. Еще один сейчас корчился и громко стонал на террасе. Из двух оставшихся Псов один все еще лежал на мертвом дорсайце, а второй, стоя перед Блейзом, принял на себя весь его гнев.
– Идиоты! – сказал он негромко, но свирепо. – Разве я вам не говорил – держать под прицелом дорсайца?
Ответом было молчание.
– Ладно, – Блейз вздохнул, – поднимите этого, – указал он на раненого. Затем повернулся к стрелку, все еще лежащему на дорсайце:
– Хватит валяться, – и толкнул человека ногой, – все кончилось.
Стрелок скатился с трупа старика и остался неподвижно лежать на камнях.
– Трое наших мертвы и один ранен, – подытожил он, – и это цена убийства трех безоружных стариков-учителей. Какая нелепость. – Блейз покачал головой и отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47