Хитрые колючие искорки вспыхнули в желтоватых глазах советника президента ВША, и снова Евгения посетило обманчивое, неуловимое чувство, что когда-то давно он уже был знаком с этим индивидуумом. Сходное чувство посетило его, когда он разглядывал того лопоухого человека в колбе, но при взгляде на Добродеева оно укрупнялось, становилось яснее и целостнее. «Что, я когда-то был знаком с этим лукавым Астаротом Вельзевуловичем? – подумал Афанасьев. – Вон как он уверенно меня аттестовал. И ведь не перед кем-нибудь, а перед самыми могущественными людьми на планете. Достаточно взглянуть на дубовую рожу мистера Навуходоносора Буша, чтобы понять, насколько все серьезно».
Между тем Сильвия фон Каучук вовсю демонстрировала перед высокой комиссией достоинства системы «Опрокинутое небо». Система стояла на голосовом управлении, и Сильвия разговаривала с ней, как беседуют с не очень умным, но все-таки вменяемым учеником на уроке физики:
– Выдвини панель «А». Так. Очень хорошо. Потоковые накопители F и N2 активируй. Прекрасно.
Обратите внимание, – с непроницаемым лицом заправской иллюзионистки повернулась она к развалившейся на плазменном экране высокой аудитории, – вот на эту мышь. – Она вытянула из одного из бездонных карманов сосуд, в котором в самом деле сидела мышь. Чем-то она напомнила Афанасьеву безымянного члена миссии № 4, которого спустили в зал в прозрачной колбе два на четыре метра. Между тем фрау фон Каучук продолжала: – Помещаем мышь на выдвижную панель и ставим минутное перемещение в будущее. Параллельно запускаем систему клонирования. Мышь исчезнет, переместившись в будущее, а по прошествии одной минуты на панели возникнут уже две мыши. Запускай! – бодро скомандовала она.
«Все это мне напоминает очередную армейскую историю», – включился неугомонный бес Сребреник.
– Какую там еще историю, Серега?
«Ну как же! Видишь, как эта человек-гора нежно обращается с машиной времени?.. Вот и в армии: „Товарищ прапорщик, остановите танк!“ – „Есть, товарищ майор! Та-а-анк… стой, рррраз-два!!!“
Между тем чудеса, обещаемые фрау Сильвией, не замедлили сбыться. Генерал Бишоп закивал своей чурбанообразной головой, а президент Нэви Буш-третий важно надул щеки и сказал:
– В самом деле, впечатляет. Такое… новотворчество…
– Господин президент хотел сказать: новаторство, – поправила сенатор Кэтлин Буш. – Кстати, а почему все это… машина, система и весь проект… почему это называется «Опрокинутое небо»?
– Видите ли, – внушительно сказала фон Каучук, – чтобы понять смысл названия, надо самому пройти через перемещение во времени…
– Well, – наперебой закивала головами комиссия.
На этом предварительные испытания машины времени закончились.
Настали суровые будни для финальной подготовки и тестирования отобранных к миссии людей.
4
Впрочем, ближе к вечеру того же дня Афанасьеву удалось выбиться из жестокого графика и отправиться на станцию метро «Марксистская», близ которой находился центральный офис банка «Вега-кредит». Председателем правления этого банка был Н. А. Ковалев, в просторечии Колян. Впрочем, время просторечий безнадежно миновало, понял Афанасьев, когда увидел внушительное здание, сверкающее стеклом и металлом, и высоченные двери из тонированного стеклосплава, прозрачного изнутри и абсолютно непроницаемого (и непробиваемого) снаружи. В лиио Жене тотчас же ткнулось несколько камер, и он понял, что попасть к старому другу будет не так уж просто.
С боем ему удалось одолеть несколько заградительных бюрократическо-охранных редутов, стоявших на пути между ним и вожделенным кабинетом Ковалева, и наконец он оказался в приемной банкира, где миловидная секретарша, наповал сражая вырезом блузки, сообщила Афанасьеву, что Николая Алексеевича нет и ни для кого не будет. Это «ни для кого» вызвало у Афанасьева сдержанную улыбку.
– Милая, скажите ему, что пришел Евгений Афанасьев, – сказал он. – Коля-а-а-ан!! – вдруг крикнул Женя, не дожидаясь, пока милая девушка развернет свои прелести и сообщит боссу о приходе посетителя. – Слышь, Колян! Меня тут пускать не хотят!
– Что вы себе позво… – начала было та, возмущенно округлив губки, но тут же осеклась.
– Впустите его, впустите! – услышал Афанасьев знакомый голос Коляна Ковалева.
Перед Евгением тотчас же угодливо распахнули дверь, и он оказался в просторном, со вкусом обставленном и приятно кондиционированном кабинете банкира Ковалева. Афанасьев поднял глаза… Никакого Коляна он не увидел. По прихоти судьбы он не видел своего старинного друга уже года четыре, и с тех пор Колян перестал существовать, переплавившись в Николая Алексеевича, в меру упитанного и чрезвычайно представительного мужчину средних лет, с респектабельными и ладно вылепленными чертами и цивилизованным выражением сытого лица. Однако стоило Афанасьеву появиться в кабинете, из банкира Николая Алексеевича Ковалева тотчас же вылез прежний Колян: он хлопнул себя ладонью по влажному, с блестящими залысинами лбу и длинно, замысловато выругался.
– Здорово, бродяга! Какими судьбами у нас в первопрестольной? Может, хоть ты, Женек, объяснишь мне, в чем дело? – отстрелявшись в плане нецензурщины, закончил он и вышел из-за стола. – Та-ак… дай-ка я на тебя гляну. Хорош, ничего не скажешь. Годы прямо тебя не берут.
– Ты тоже ничего. Кушаешь, наверно, хорошо?
– Ага, ага. И не говори. А как там Ленок? Жинка твоя, говорю, как? Сына воспитывает? Моя вот тоже взялась плодиться. Третьего два года назад родила. А, ну да ты слыхал. Тут, в общем, Женек, такая непонятка образовалась. Я спрашиваю: да вы что, оборзели, куда вы моего сотрудника тащите-то? А они: спросите у Афанасьева, он наверняка к вам заглянет к тому же. Вот ты и заглянул. Давно в Москве? Это… коньячку?
– Да нет, я сегодня ночью выпил с Коркиным, до сих пор прибаливаю.
– С Антохой? Анатольичем? Он у нас теперь важный чин, а ведь такой, прости господи, алкаш был!
– Да он и сейчас не дурак по этому делу.
– Да? Ммм… делу. Да, о деле! Вот, говорю, такой конфуз тут произошел. Забрали моего лучшего работника, замначальника охраны банка, и толком мне ничего не объяснили. Сказали даже, что если я буду сильно пузыриться, то возьмут да и приостановят мне банковскую лицензию, чтобы я поумнел немного. Какие волчары, а?
В голове Жени Афанасьева установилась окончательная неразбериха.
– Какие волчары? Какой лучший работник? Ты, Колян, по порядку скажи. Не так сумбурно. Может, я что-то и проясню, хотя у меня у самого в башке такие потемки, что хоть с фонарями ходи.
– Забрали у меня Ковбасюка, – сообщил Ковалев, расстегивая две верхние пуговицы на рубашке. – А он у меня незаменимый. Ты же знаешь, он у нас этот… экстра-секс.
– Экстрасенс.
– Вот-вот. И я об этом. Мимо него, как в русских сказках талдычится, ни муха не пролетает, ни волк не прорыскивает: всех останавливает и шмонает! Мне однажды под машину взрывчатку подсунули, так он прочитал мысли какой-то собаки, которая это все видела, и обезопасил! Собака натуральная такая, вислоухая, дворняга, в общем, облезлая… Я ее за такой подвиг потом к себе на дачу отправил, отъедаться. А Ковбасюк… ну! И вот такого человека у меня выдернули из обоймы, ну не обидно ли?
И тут Афанасьев понял, кого именно видел он сегодня у Добродеева. Конечно же! Ковбасюк, бывший таксидермист, теперь переквалифицировавшийся в элитного охранника. Он, он! Недаром этот хит-роглазый Астарот Вельзевулович говорил, что миссия будет доукомплектована еще одним ценным кадром, а именно сильным экстрасенсом! Ковбасюк, способный понимать зверей, станет четвертым членом парадоксальной группы, сформированной ушлым куратором Добродеевым. Да!.. Ковбасюк, чучельник Ковбасюк замыкает список участников миссии.
Не дослушав Ковалева, задумчивый Афанасьев махнул рукой и, кажется, совсем не к месту произнес:
– Что ж, можно и выпить.
Николай, вещавший совсем о другом, осекся на полуслове. Посмотрел на Афанасьева и пробормотал:
– А что? Так… Хорошая мысль. Выпить – оно да уж… А то я все о делах да о делах. Наденька, принеси-ка нам бутылочку водочки, – приказал он в селектор секретарше, – да лимончиков, да чего-нибудь закусить диетического…
– Чего-чего? – подался вперед Афанасьев. – Дие-ти-чес-кого?
– Да желудок у меня барахлит, – виновато сообщил Николай Алексеевич. – Э, да черт бы с ним!! Наденька, диетическое отменяется, давай нормальной закуски, с мясом, со специями, остренького, да и икорки давай тащи красной и черной!
Из приказа по Военному госдепартаменту ВША, завизированному лично президентом и военным министром Бишопом:
«Составу сформированной согласно приказу FHH-348394/34 миссии „Демо-2020“ предписывается:
1) обеспечить перемещение в искомую временную точку, использовав секретную систему DFGG-МТ2020;
2) войти в контакт с окружением правителя Рос-сии-XV Петра Романова и, по возможности избежав потерь среди членов миссии, выполнить операцию по захвату указанного лица;
3) получив образец ДНК П. Романова, создать на базе этого генетического материала клон, непременными моральными качествами которого должны быть умеренность, политкорректность, уважение к американской демократии и неуклонное следование курсу Вашингтона во внутренней и внешней политике. Присвоить клону оперативный псевдоним Петр N° 2;
4) осуществить замену правителя Петра Романова указанным клоном. Предварительно осуществить тестирование Петра № 2 на предмет соответствия указанным выше требованиям…»
Счастье Афанасьева, что он пил водку с Ковалевым, а не читал этот замечательный документ.
– Бред, – сказал бы он, – ну совершенно без царя в голове ребята!..
Часть 2
БЕЗ ЦАРЯ В ГОЛОВЕ
…Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен, как бой.
Он поле пожирал очами,
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова –
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны…
А. С. Пушкин. Полтава
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сомнения Афанасьева и несчастия боярина Боборыкина
1
«Отправляемся, что ли?»
Эти слова произнес пятый, нелегальный член миссии, не внесенный ни в один список, которого никто не видел, за исключением Ковбасюка, и не слышал, за исключением Афанасьева и все того же Ковбасюка. Если уж на то пошло, бес Сребреник питал некоторые сомнения касательно того, попадет ли он в прошлое или нет. Обычные люди его, конечно, не видели, но машина времени могла и отсканировать несанкционированное проникновение какого-то подозрительного субъекта в поле своего воздействия. Потому лукавый Сребреник волновался и надоедал Жене Афанасьеву восклицаниями вроде того, что приведено выше.
За отправлением наблюдали куратор Добродеев и вице-директор Борис Глэбб. Никто более не был допущен в огромный и совершенно пустой бункер на территории лос-энгельской научной лаборатории.
– Ну что же, приступим, – произнес Добродеев и придирчивым взглядом окинул всех четырех членов миссии. Ничего не сказал, но из этого следовало, что советник президента остался доволен. Если бы было к чему придраться, он не замедлил бы этого сделать, это уж точно.
Собственно, четыре члены группы вырядились в костюмы всех социальных и этнических групп, которые только можно было встретить в Москве в начале правления Петра , тогда еще не ставшего Великим. Сильвия фон Каучук надела на себя внушительных размеров платье со множеством нижних юбок, фижм, с кучей рюшечек и нашивочек. Она брезгливо поджимала губы, но что было делать, когда именно так одевались дамы в Кукуе – немецком поселении в Москве, где юный Петр Алексеевич бывал едва ли не чаще, чем в Кремле. Сильвия Лу-Синевна походила на знатную, добротную немецкую мельничиху в теле и вызывала ассоциации с могучим многопушечным кораблем, неспешно плывущим по лону вод на всех своих белоснежных, щедро надувшихся парусах.
Ковбасюк был одет как стрелец – в крапивного цвета кафтан, высокие сапоги, на голове красовался заломленный стрелецкий колпак. Он отпустил бороду в полном соответствии с обычаями той эпохи: стрельцы бороды не брили. Пит Буббер напялил на себя облачение думного дьяка. Афанасьев же, неожиданно для себя самого, выбрал рясу дьякона. Бес Сребреник, наверно, даже задымился, когда выкрикнул:
«Ну ты, Владимирыч, и шутник! Ходишь с чертом за пазухой, а в поповское лезешь! Лучше напяль кафтан, как на Меншикове Александре Данилыче вон на той картинке!»
«Картинкой» именовался огромный экран, разделенный на шестнадцать окон, в каждом их которых демонстрировалась утварь, одежда, предметы обихода эпохи, в которую вот-вот должны были забросить наших героев. В одном из окон появился Александр Данилович Меншиков в синем суконном кафтане с красными отворотами и медными пуговицами, в ботфортах с огромными серебряными шпорами. На голове красовался пышный пудреный парик, пышной морской пеной рассыпался кружевной галстук…
– Скажешь тоже, – отозвался Афанасьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Между тем Сильвия фон Каучук вовсю демонстрировала перед высокой комиссией достоинства системы «Опрокинутое небо». Система стояла на голосовом управлении, и Сильвия разговаривала с ней, как беседуют с не очень умным, но все-таки вменяемым учеником на уроке физики:
– Выдвини панель «А». Так. Очень хорошо. Потоковые накопители F и N2 активируй. Прекрасно.
Обратите внимание, – с непроницаемым лицом заправской иллюзионистки повернулась она к развалившейся на плазменном экране высокой аудитории, – вот на эту мышь. – Она вытянула из одного из бездонных карманов сосуд, в котором в самом деле сидела мышь. Чем-то она напомнила Афанасьеву безымянного члена миссии № 4, которого спустили в зал в прозрачной колбе два на четыре метра. Между тем фрау фон Каучук продолжала: – Помещаем мышь на выдвижную панель и ставим минутное перемещение в будущее. Параллельно запускаем систему клонирования. Мышь исчезнет, переместившись в будущее, а по прошествии одной минуты на панели возникнут уже две мыши. Запускай! – бодро скомандовала она.
«Все это мне напоминает очередную армейскую историю», – включился неугомонный бес Сребреник.
– Какую там еще историю, Серега?
«Ну как же! Видишь, как эта человек-гора нежно обращается с машиной времени?.. Вот и в армии: „Товарищ прапорщик, остановите танк!“ – „Есть, товарищ майор! Та-а-анк… стой, рррраз-два!!!“
Между тем чудеса, обещаемые фрау Сильвией, не замедлили сбыться. Генерал Бишоп закивал своей чурбанообразной головой, а президент Нэви Буш-третий важно надул щеки и сказал:
– В самом деле, впечатляет. Такое… новотворчество…
– Господин президент хотел сказать: новаторство, – поправила сенатор Кэтлин Буш. – Кстати, а почему все это… машина, система и весь проект… почему это называется «Опрокинутое небо»?
– Видите ли, – внушительно сказала фон Каучук, – чтобы понять смысл названия, надо самому пройти через перемещение во времени…
– Well, – наперебой закивала головами комиссия.
На этом предварительные испытания машины времени закончились.
Настали суровые будни для финальной подготовки и тестирования отобранных к миссии людей.
4
Впрочем, ближе к вечеру того же дня Афанасьеву удалось выбиться из жестокого графика и отправиться на станцию метро «Марксистская», близ которой находился центральный офис банка «Вега-кредит». Председателем правления этого банка был Н. А. Ковалев, в просторечии Колян. Впрочем, время просторечий безнадежно миновало, понял Афанасьев, когда увидел внушительное здание, сверкающее стеклом и металлом, и высоченные двери из тонированного стеклосплава, прозрачного изнутри и абсолютно непроницаемого (и непробиваемого) снаружи. В лиио Жене тотчас же ткнулось несколько камер, и он понял, что попасть к старому другу будет не так уж просто.
С боем ему удалось одолеть несколько заградительных бюрократическо-охранных редутов, стоявших на пути между ним и вожделенным кабинетом Ковалева, и наконец он оказался в приемной банкира, где миловидная секретарша, наповал сражая вырезом блузки, сообщила Афанасьеву, что Николая Алексеевича нет и ни для кого не будет. Это «ни для кого» вызвало у Афанасьева сдержанную улыбку.
– Милая, скажите ему, что пришел Евгений Афанасьев, – сказал он. – Коля-а-а-ан!! – вдруг крикнул Женя, не дожидаясь, пока милая девушка развернет свои прелести и сообщит боссу о приходе посетителя. – Слышь, Колян! Меня тут пускать не хотят!
– Что вы себе позво… – начала было та, возмущенно округлив губки, но тут же осеклась.
– Впустите его, впустите! – услышал Афанасьев знакомый голос Коляна Ковалева.
Перед Евгением тотчас же угодливо распахнули дверь, и он оказался в просторном, со вкусом обставленном и приятно кондиционированном кабинете банкира Ковалева. Афанасьев поднял глаза… Никакого Коляна он не увидел. По прихоти судьбы он не видел своего старинного друга уже года четыре, и с тех пор Колян перестал существовать, переплавившись в Николая Алексеевича, в меру упитанного и чрезвычайно представительного мужчину средних лет, с респектабельными и ладно вылепленными чертами и цивилизованным выражением сытого лица. Однако стоило Афанасьеву появиться в кабинете, из банкира Николая Алексеевича Ковалева тотчас же вылез прежний Колян: он хлопнул себя ладонью по влажному, с блестящими залысинами лбу и длинно, замысловато выругался.
– Здорово, бродяга! Какими судьбами у нас в первопрестольной? Может, хоть ты, Женек, объяснишь мне, в чем дело? – отстрелявшись в плане нецензурщины, закончил он и вышел из-за стола. – Та-ак… дай-ка я на тебя гляну. Хорош, ничего не скажешь. Годы прямо тебя не берут.
– Ты тоже ничего. Кушаешь, наверно, хорошо?
– Ага, ага. И не говори. А как там Ленок? Жинка твоя, говорю, как? Сына воспитывает? Моя вот тоже взялась плодиться. Третьего два года назад родила. А, ну да ты слыхал. Тут, в общем, Женек, такая непонятка образовалась. Я спрашиваю: да вы что, оборзели, куда вы моего сотрудника тащите-то? А они: спросите у Афанасьева, он наверняка к вам заглянет к тому же. Вот ты и заглянул. Давно в Москве? Это… коньячку?
– Да нет, я сегодня ночью выпил с Коркиным, до сих пор прибаливаю.
– С Антохой? Анатольичем? Он у нас теперь важный чин, а ведь такой, прости господи, алкаш был!
– Да он и сейчас не дурак по этому делу.
– Да? Ммм… делу. Да, о деле! Вот, говорю, такой конфуз тут произошел. Забрали моего лучшего работника, замначальника охраны банка, и толком мне ничего не объяснили. Сказали даже, что если я буду сильно пузыриться, то возьмут да и приостановят мне банковскую лицензию, чтобы я поумнел немного. Какие волчары, а?
В голове Жени Афанасьева установилась окончательная неразбериха.
– Какие волчары? Какой лучший работник? Ты, Колян, по порядку скажи. Не так сумбурно. Может, я что-то и проясню, хотя у меня у самого в башке такие потемки, что хоть с фонарями ходи.
– Забрали у меня Ковбасюка, – сообщил Ковалев, расстегивая две верхние пуговицы на рубашке. – А он у меня незаменимый. Ты же знаешь, он у нас этот… экстра-секс.
– Экстрасенс.
– Вот-вот. И я об этом. Мимо него, как в русских сказках талдычится, ни муха не пролетает, ни волк не прорыскивает: всех останавливает и шмонает! Мне однажды под машину взрывчатку подсунули, так он прочитал мысли какой-то собаки, которая это все видела, и обезопасил! Собака натуральная такая, вислоухая, дворняга, в общем, облезлая… Я ее за такой подвиг потом к себе на дачу отправил, отъедаться. А Ковбасюк… ну! И вот такого человека у меня выдернули из обоймы, ну не обидно ли?
И тут Афанасьев понял, кого именно видел он сегодня у Добродеева. Конечно же! Ковбасюк, бывший таксидермист, теперь переквалифицировавшийся в элитного охранника. Он, он! Недаром этот хит-роглазый Астарот Вельзевулович говорил, что миссия будет доукомплектована еще одним ценным кадром, а именно сильным экстрасенсом! Ковбасюк, способный понимать зверей, станет четвертым членом парадоксальной группы, сформированной ушлым куратором Добродеевым. Да!.. Ковбасюк, чучельник Ковбасюк замыкает список участников миссии.
Не дослушав Ковалева, задумчивый Афанасьев махнул рукой и, кажется, совсем не к месту произнес:
– Что ж, можно и выпить.
Николай, вещавший совсем о другом, осекся на полуслове. Посмотрел на Афанасьева и пробормотал:
– А что? Так… Хорошая мысль. Выпить – оно да уж… А то я все о делах да о делах. Наденька, принеси-ка нам бутылочку водочки, – приказал он в селектор секретарше, – да лимончиков, да чего-нибудь закусить диетического…
– Чего-чего? – подался вперед Афанасьев. – Дие-ти-чес-кого?
– Да желудок у меня барахлит, – виновато сообщил Николай Алексеевич. – Э, да черт бы с ним!! Наденька, диетическое отменяется, давай нормальной закуски, с мясом, со специями, остренького, да и икорки давай тащи красной и черной!
Из приказа по Военному госдепартаменту ВША, завизированному лично президентом и военным министром Бишопом:
«Составу сформированной согласно приказу FHH-348394/34 миссии „Демо-2020“ предписывается:
1) обеспечить перемещение в искомую временную точку, использовав секретную систему DFGG-МТ2020;
2) войти в контакт с окружением правителя Рос-сии-XV Петра Романова и, по возможности избежав потерь среди членов миссии, выполнить операцию по захвату указанного лица;
3) получив образец ДНК П. Романова, создать на базе этого генетического материала клон, непременными моральными качествами которого должны быть умеренность, политкорректность, уважение к американской демократии и неуклонное следование курсу Вашингтона во внутренней и внешней политике. Присвоить клону оперативный псевдоним Петр N° 2;
4) осуществить замену правителя Петра Романова указанным клоном. Предварительно осуществить тестирование Петра № 2 на предмет соответствия указанным выше требованиям…»
Счастье Афанасьева, что он пил водку с Ковалевым, а не читал этот замечательный документ.
– Бред, – сказал бы он, – ну совершенно без царя в голове ребята!..
Часть 2
БЕЗ ЦАРЯ В ГОЛОВЕ
…Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен, как бой.
Он поле пожирал очами,
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда Петрова –
В пременах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны…
А. С. Пушкин. Полтава
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сомнения Афанасьева и несчастия боярина Боборыкина
1
«Отправляемся, что ли?»
Эти слова произнес пятый, нелегальный член миссии, не внесенный ни в один список, которого никто не видел, за исключением Ковбасюка, и не слышал, за исключением Афанасьева и все того же Ковбасюка. Если уж на то пошло, бес Сребреник питал некоторые сомнения касательно того, попадет ли он в прошлое или нет. Обычные люди его, конечно, не видели, но машина времени могла и отсканировать несанкционированное проникновение какого-то подозрительного субъекта в поле своего воздействия. Потому лукавый Сребреник волновался и надоедал Жене Афанасьеву восклицаниями вроде того, что приведено выше.
За отправлением наблюдали куратор Добродеев и вице-директор Борис Глэбб. Никто более не был допущен в огромный и совершенно пустой бункер на территории лос-энгельской научной лаборатории.
– Ну что же, приступим, – произнес Добродеев и придирчивым взглядом окинул всех четырех членов миссии. Ничего не сказал, но из этого следовало, что советник президента остался доволен. Если бы было к чему придраться, он не замедлил бы этого сделать, это уж точно.
Собственно, четыре члены группы вырядились в костюмы всех социальных и этнических групп, которые только можно было встретить в Москве в начале правления Петра , тогда еще не ставшего Великим. Сильвия фон Каучук надела на себя внушительных размеров платье со множеством нижних юбок, фижм, с кучей рюшечек и нашивочек. Она брезгливо поджимала губы, но что было делать, когда именно так одевались дамы в Кукуе – немецком поселении в Москве, где юный Петр Алексеевич бывал едва ли не чаще, чем в Кремле. Сильвия Лу-Синевна походила на знатную, добротную немецкую мельничиху в теле и вызывала ассоциации с могучим многопушечным кораблем, неспешно плывущим по лону вод на всех своих белоснежных, щедро надувшихся парусах.
Ковбасюк был одет как стрелец – в крапивного цвета кафтан, высокие сапоги, на голове красовался заломленный стрелецкий колпак. Он отпустил бороду в полном соответствии с обычаями той эпохи: стрельцы бороды не брили. Пит Буббер напялил на себя облачение думного дьяка. Афанасьев же, неожиданно для себя самого, выбрал рясу дьякона. Бес Сребреник, наверно, даже задымился, когда выкрикнул:
«Ну ты, Владимирыч, и шутник! Ходишь с чертом за пазухой, а в поповское лезешь! Лучше напяль кафтан, как на Меншикове Александре Данилыче вон на той картинке!»
«Картинкой» именовался огромный экран, разделенный на шестнадцать окон, в каждом их которых демонстрировалась утварь, одежда, предметы обихода эпохи, в которую вот-вот должны были забросить наших героев. В одном из окон появился Александр Данилович Меншиков в синем суконном кафтане с красными отворотами и медными пуговицами, в ботфортах с огромными серебряными шпорами. На голове красовался пышный пудреный парик, пышной морской пеной рассыпался кружевной галстук…
– Скажешь тоже, – отозвался Афанасьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42