— Очень хорошо. То есть, ничего хорошего, но продолжайте.
— Теперь, — он длинным пальцем обвел ближайшую лузу. — Вы обратили внимание на этот цвет?
— Платтнерит.
— Совершенно верно. Карманы представляют собой миниатюрные машины времени — ограниченные по размерам и зоне действия, но вполне функциональные. Как мы убедились на опыте, в процессе перемещений во времени объекты могут встречаться со своими двойниками. Причинно-следственные связи разрываются и истории буйно разрастаются, подобно сорнякам. Итак, шар стоит в середине стола — «наш» шар, как мы называем его. Затем копия нашего шара возникает из лузы и вышибает его со сцены. Шар доходит до борта, рикошетирует и попадает в лузу, оставляя своего двойника на столе, в позиции, точно соответствующей первоначальной позиции оригинала…
Его наукообразный язык начинал утомлять, если не сказать больше.
— Затем, — неспешно продолжал Нево, как мне казалось, даже растягивая слова от удовольствия быть таким наглядно умным, — наш шар идет сквозь время обратно — видите? И возникает из лузы в прошлом…
— Но поверхность стола — это же одно время, настоящее. Мы-то, наблюдатели, не смещаемся с ним, — горячо запротестовал я.
— И следует, — как ни в чем ни бывало, продолжал он, — вышибает себя со своего места и снова заменяет его… Я с отвращением посмотрел на этот коварный стол, сперва казавшийся столь невинным бильярдом.
— Вы хотите сказать, этот стол — моя жизнь? Да? Только вы не учли. Нево, что я все тот же шар, каким и был с самого начала.
— Еще раз повторяю — отбросьте застарелые понятия причинности, раз уж вы изобрели машину времени. Все переменилось! Столкновение шаров — это лишь одна из возможностей происходящего настоящего! Вам понятно? При условии существования машины времени причинность столь уязвима, что каждый неподвижный исходный шар окружен бесконечным числом таких непостижимых вероятностей. И ваш вопрос о том, «как такое началось?» отныне не имеет смысла — потому что вчерашнее и завтрашнее уже перепутались местами и стали принципиально неразличимы — при применении, как я уже упоминал, машины времени. Стоит вам потянуть рычаг — и разрушается причинно-следственная связь событий, прошлое смешивается с будущим. Итак, мы находимся в петле времени, в которой нет такой вещи как первопричина — или исходная позиция. Поэтому вы не можете говорить о «настоящем». Или, наоборот, вы только о нем и можете говорить, потому что ни прошлого ни будущего у вас уже нет.
— Может, оно и так, — откликнулся я, — но посмотрите: куда же исчезает шар, если их было два. Ведь материи присутствовало в два раза больше?
— Вас беспокоит нарушение закона о сохранении энергии? Исчезновение массы?
— Вот именно!
— Что-то я не заметил такого беспокойства с вашей стороны, когда вы, очертя голову, бросились в прошлое за своим двойником, — съехидничал он. — А там было, между прочим, нечто большее, чем нарушение такого закона!
— И, тем не менее, не слышу ответа. Внятного, простого, как и подобает в научных спорах. Разве я не прав?
— Правы, но узколобо, в единственном историческом пути. Вы были бы правы, если бы история существовала одна. Универсальные Конструкторы занимаются парадоксами путешествий во времени уже веками, — продолжил он. — Точнее сказать, очевидными парадоксами. Именно они сформулировали принципы закона о сохранении энергии в новых условиях. Этот закон работает в высшем измерении Множественности Историй. Взять хоть вас.
Я пытался переварить сказанное.
— Парадокс исчезает, если размышлять в категориях Множественности. Таким образом, и проблема причинности разрешается в рамках Множественности. Этот стол призван продемонстрировать нам это. Машина Времени доказывает существование расходящихся историй на макроскопическом уровне.
И он поведал мне об остальных Законах сохранения во Множественности.
— Представьте себе ситуации, — рассказывал Нево, — в которых Множественность приближается к нулю или бесконечности. Если множественность равна нулю, то история в принципе невозможна. Множественность с потенциалом единицы — это ситуация, которая предсказывалась ранними философами — поколением Ньютона. В ней единственный путь развертывания цепи событий разворачивается в каждой точке времени, постоянной и неподвижной.
Тут я понял, что он описывает мой собственный первоначальный и наивный взгляд на Историю: нечто вроде огромной комнаты, с более или менее определенными размерами, через которую моя Машина Времени может слоняться по собственной воли взад и вперед, и в каждой точке которой я могу остановиться и застать все неизменным.
— Что ж, пожалуй, все ясно, — Очевидно, дивергенция произошла в тот раз когда я впервые потянул рычаг машины времени. История разделилась на правую, левую сторону и центр.
— Да. И как наследники человечества все глубже роются в прошлом, так и Генератор Множественности тяготеет к бесконечности и дивергенция происходит все шире.
— Но, — сказал я несколько в замешательстве. — Вернемся к нашему вопросу — для чего придуман стол? Зачем Конструкторы его нам подсунули? Что они пытаются сообщить?
— Не знаю. Пока трудно сказать. Но у них вызревает проект.
— Проект?
— Грандиозный проект, — подтвердил морлок. — Назначение, цель и смысл которого мне до сих пор неясны. Но это дело времени, полагаю.
— И в чем его суть?
Нево стал объяснять:
— Ну, вот, представьте, могут ли взаимодействовать, так сказать сообщаться между собой две параллельные истории?
— Нет, — признал я. — Две версии не могут взаимодействовать.
— Прекрасно. Итак, Истории-двойники, сразу после их раскола перестают влиять друг на друга. Употребляя техническую терминологию, можно сказать, что квантум-механические операторы линеарны, но… — в голосе Нево снова появилось возбуждение, — на фундаментальном уровне они могут оставаться связанными. Если же мы добьемся хоть небольшого количества нелинеарности в квантовых операторах, даже настолько малого, что не поддается обнаружению, то…
— Тогда такая коммуникация возможна?
— Пока даже у Конструкторов все находится в стадии эксперимента, в дозачаточной стадии развития.
И Нево описал мне то, что он сам называл «фонографом Эверетта» — прибора, названного так в честь ученого двадцатого века:
— Ему первому пришла в голову эта идея. Само собой, у Конструкторов есть свое название — но его едва ли можно адекватно передать на вашем языке. Нелинеарности, о которых говорил Нево, работали на самых тонких уровнях.
— Представьте себе, что вы собираетесь провести измерение — ну хотя бы периода вращения атома. — Он описал взаимодействие «нелинеара» между вращением атома и магнитным полем. — Раскол вселенной надвое также зависит от исхода эксперимента. Значит, после эксперимента вы позволяете атому пройти через ваше поле нелинеарности. Это и есть аномальный квантум-оператор, о котором я вел речь. Тогда вы можете устроить все так, что ваше действие в одной истории зависит от решения, принятого в другой…
И принялся рассуждать, используя термины вроде «прибор Штерна-Герлаха»… но я пропустил все это мимо ушей: для меня было важнее всего уловить нить разговора, и к чему он клонит.
— Так значит, — перебил я, наконец, — это возможно? Значит, ваши Конструкторы изобретают подобное коммуникационное устройство для общения между Историями? И этот стол — нечто вроде первой модели?
При одной мысли об этом я испытал небывалое возбуждение. В голове у меня стучали кости бильярдных шаров, представлявшиеся мне чем-то вроде атомов, и какими-то устройствами, фонографами Эверетта, нужно было измерить период вращения.
— Значит, с помощью такого вот устройства — я смогу вернуться в изначальный 1891-й год?
Однако Нево поспешил меня разочаровать.
— Нет, — сказал он. — Еще нет, пока. Стол использует эффект Нелинеарности, но эффект пока невелик. Нелинеарности подавляются эволюцией времени.
— Да, — пробрюзжал я. — Но что ваше мнение? Разве Конструктор не для того поставил здесь этот стол, чтобы поведать нам об этой… — Нелинеарности — что это и только это важнее всего сейчас для нас?
— Возможно, — откликнулся Нево. — Но в первую очередь это важно для него.
7. Механические наследники человека
Нево рассказал мне о новой истории Человечества, какой она сложилась за эти 50 миллионов лет. Большая часть картины была почерпнута из Информативного Океана.
Было несколько волн звездной колонизации человеком и его потомками, рассказывал Нево. Во время нашего путешествия во времени мы видели, как из города на орбите стартовала одна из экспедиций колонистов.
— Нетрудно построить аппарат для межзвездных перемещений, — поведал мне морлок, — были бы упорство и терпение. Представляю ваших друзей из 1944 в палеоцене могли соорудить подобное уже спустя век-другой после того как мы их оставили — учитывая уровень цивилизованности на котором мы их покинули. И нужно для этого немного: блок запуска в виде химической, ионовой или же лазерной ракеты, или, на худой конец, солнечный парус вроде того, который мы видели в небе. И есть стратегии использовать ресурсы Солнечной системы для того, чтобы сбежать оторваться от солнечного притяжения. Можно, например, залететь за Юпитер, а там использовать массу планеты для разгона и броска в сторону Солнца. С разгоном за перигелий можно без труда достичь скорости, позволяющей покинуть пределы Солнечной системы — то есть третьей космической скорости…
— И что дальше?
— Дальше?
— После того как мы покидаем Солнечную систему…
— Далее используются гравитационные колодцы звезд и планет при переходе из одной системы в другую. Такое путешествие может занять от десятка до сотни тысяч лет — настолько велики пропасти и бездны между звездами…
— Тысяча веков… Но кто сможет выжить так долго? Да и хватит ли ресурсов, топлива для корабля, пищи для экипажа…? Что говорить о топливе — пропитания не хватит…
— Не забывайте, туда совсем не обязательно отправлять людей. Корабль может быть автоматом. Машиной, умением и интеллектом не уступающей человеку. Задачей ее будет разрабатывать ресурсы дальних звездных систем — планет, комет астероидов, звездной пыли и всего другого, что может попасться под руку — для того, чтобы создавать колонии.
— Ваши «автоматы» — заметил я, что-то уж больно напоминают Универсальных Конструкторов.
Он не ответил.
— Я еще понимаю посылать машину для сбора информации. Но насчет всего остального — сомневаюсь. Какой смысл в колонии без людей?
— Но такая машина может сконструировать все, что угодно…
— Включая людей?
— Да, конечно, — клеточный синтез, искусственная матка…
— Ах, как мне это знакомо. Вот мы, кажется, опять опустились в Сферу.
— Да нет, скорее поднялись до нее. А топливом можно разжиться по пути, при разработках.
— Ах как, интересно. Где-то мы уже все это слышали. Ничего нового не скажете?
— Вот так, медленно, но верно и будет продвигаться освоение Галактики.
— Однако, — запротестовал я, — что пользы в том? Десятки тысяч лет на достижение ближайшей звезды, на расстоянии нескольких световых лет.
— Четырех, — поправил он.
— И сама Галактика…
— Сто тысяч световых лет в поперечнике… Миграция через Галактику будет подобна освоению молекул газа в вакууме. Сначала, во всяком случае. А затем колонии наладят связь друг с другом и между собой.
— Друг с другом и между собой?
— Именно так. Постепенно сформируется целая межзвездная империя. Да не одна. У них появятся свои конкуренты. В общем, если все пойдет, как я описывал, уйдут десятки миллионов лет — на полное освоение галактики. Однако колонизация будет неотвратима уже после запуска первых автоматов с заложенной в них программой. Теперь, спустя 50 миллионов лет после основания Прото-Лондона это уже, наверное, достигнуто.
Я призадумался, а он тем временем продолжал:
— Видимо, первые Конструкторы были сделаны на службу людям. Но не просто как механические устройства — это были слуги: наделенные сознанием механизмы. И когда их впустили в Галактику, на самостоятельное освоение, они вскоре настолько оторвались от Человечества, в том числе и ментально, что порвали цепи, связывавшие их с создателями. Порвали с собственными творцами. Роботы отказались от своих богов и сами стали богами.
— Бог мой, — пробормотал я. — Представляю, к каким последствиям это могло привести.
— Совершенно верно. Наступила эпоха войн. Данные фрагментированы. В любом случае победитель в таком в конфликте может быть только один.
— А как же люди? Как они довели до этого? Как отнеслись к этому?
— Одни хорошо, другие плохо. — Нево слегка скривился и скосил глаза. Гуманоиды существа совсем иного склада, со своими понятиями, даже в ваше время. А представьте, во что это превратилось. Когда умами овладел совсем иные масштабы, измеряемые сотнями и тысячами звездных систем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65