Она пришла ко мне за помощью и попала в еще большую беду.
– Почему она пришла сюда?
– Узнала такие вещи, в которые не хотела поверить. Нэнси искала здесь убежища, где можно отдохнуть и подумать. Но вот Мардж прекрасно знает, что здесь плохое место, никому не посоветуешь.
– А что ее расстроило, что она такого узнала? – спросила Мардж.
– Нэнси мало об этом говорила, но что-то связанное с ее отцом.
– С его побегом из тюрьмы?
– А он что, убежал? Я и не знала.
Сэлли на секунду задумалась.
– Да, пожалуй, так, во всяком случае – отчасти. Мне кажется, она узнала, что какой-то крупный тэк-делец финансирует побег ее отца. А ведь до этого она не позволяла себе никаких подозрений насчет связи отца с тэк-картелями.
Джейк потрепал девочку по плечу.
– Большое спасибо, ты нам очень помогла.
Он встал.
– Не думаю, чтобы я могла помочь вам, – сказала Сэлли. – Или кому-либо другому.
– Нэнси сама решила прийти сюда, – попробовала утешить ее Мардж. – И Дэн тоже сам надумал отправиться на ее поиски.
– Нам надо во дворец, и поскорее, – поторопил свою проводницу Джейк.
Сэлли тронула руку Мардж.
– Может быть, – тихо сказала она, – мне и вправду стоит уйти отсюда.
Мардж улыбнулась.
– Хорошая мысль.
– Очень плохо. – Голос девочки звучал очень тихо и потерянно. – Мне и здесь оставаться не хочется, и домой не хочется тоже.
* * *
Облаченный в столь удачно приобретенное термопальто Гомес быстро шагал по ночному авеню Виктор Гюго. Быстро – не из боязни куда-то опоздать, а чтобы не замерзнуть насмерть. Ночь была мглистой и очень, очень холодной.
Когда до костей продрогший детектив начал насвистывать некий соответствующий времени года мотив, основным результатом мужественной этой попытки стала прерывистая струйка пара, вырывавшаяся из его рта и быстро растворявшаяся в ледяном воздухе.
– Ты напомни мне, пожалуйста, – сказал он сам себе (талантливые люди часто так делают), – провести следующее Рождество где-нибудь поближе к тропикам.
Привратник отеля «Эрнани» оказался, по всей видимости, менее морозоустойчивым, чем отважный сыщик. Двое одетых в форму посыльных того же отеля поливали закоченевшего робота дымящимся кипятком из изящных серебряных чайников.
Но не отель этот был целью Гомеса; а расположенное тремя дверями дальше заведение с не совсем обычной для Парижа вывеской «КУХНЯ КОВБОЯ». Предлагало это заведение, если верить подмигивающей световой надписи в его витрине, АУТЕНТИЧНУЮ АМЕРИКАНСКУЮ ЖРАТВУ.
Еще раз поежившись – то ли от холода, то ли от перспективы, – Гомес толкнул дверь.
И сразу же получил удар в нос – имитированными запахами жареного мяса и поджариваемых на медленном огне лука и картошки.
– Привет, друг.
Новоявленный Друг Гомеса, огромного роста бронзовый робот, щеголял достаточно достоверно имитированным прикидом ковбоя начала двадцатого века.
– Добро пожаловать в нашу забегаловку.
– Премного обязан, сэр.
Гомес смотрел мимо робота, в маленький обеденный зал.
Народу в зале набралось негусто – человек пять. Сыщика интересовал только один из них, сидевший немного с краю, рядом со вставленным в кадку искусственным кактусом.
– Сидеть будешь один за столиком, – спросил лучащийся дружелюбием робот, – или...
– К приятелю подсяду, – ответил Гомес. – Он вон за тем столиком.
Миниатюрный китаец сидел слегка сгорбившись и недовольно хмурился на многочисленные циферблаты, вделанные в его правую, металлическую руку.
– Какого хрена, Гомес, ты опоздал на восемь минут пятнадцать секунд.
– А все потому, что по пути я дважды замерзал. Приходилось ждать, пока добрые самаритяне польют меня кипятком из чайника.
Гомес сел напротив китайца.
– Ты что, часы себе купить не можешь?
– Когда-нибудь и ты будешь в моем возрасте, Таймчек. Вот тогда-то и поймешь, насколько неприятны постоянные напоминания о неотвратимости, неумолимости бега времени.
– Да, папаша, ты всегда относился ко времени расхлябанно, слабее не скажешь. А знаешь, что меня вконец отрубило, когда я перебрался в Париж из Киото? Что здешняя публика совсем сдурела насчет времени. Это ж полный абзац – делать дела с народцем, который только и знает лупиться на свои тикалки, я как-то больше привык к людям спокойным, дзэновым.
– Так о делах, – что ты сумел узнать?
Таймчек уставился на один из своих циферблатов.
– Ну вот, Беркли, Калифорния, снова отстает на шесть секунд. Ну что за мать твою, теперь придется...
– Информация, – напомнил Гомес.
– Ты что, не перекусишь со мной?
– Не-а.
– Знаешь, папаша, тебе и вправду стоило бы питаться регулярно, по расписанию. Возьми вот меня, последний ужин обязательно между 23.58 и 0.32. И где бы я вдруг ни оказался.
– «Экскалибур», – негромко сказал Гомес.
Поднеся металлическую руку к уху, Таймчек прослушал тиканье одних часов, затем других, затем третьих.
– Что-то мне не нравится, как звучат каирские.
– Я готов выслушать, – сообщил ему Гомес, – все те собранные тобой сплетни, за которое детективное агентство «Космос» платит такой до неприличия раздутый, прямо-таки нелепый гонорар.
Вздохнув, китаец опустил рукав, закрыв таким образом большую часть циферблатов.
– На настоящий момент я установил, что твой драгоценный Векслер по уши влез в игры этого «Экскалибура».
Взяв с тарелки соевый гамбургер, он откусил от него большой кусок.
– Ты бы попробовал, как здесь готовят. Совсем не плохо.
– Векслер.
– Он большая шишка в «Экскалибуре». Придурки хотят, чтобы в старой доброй Англии снова был король, – сказал информатор. – Но чтобы свалить демократическое правительство Великобритании, нужно много капусты. А где ее взять этим мудакам? Ответ, папаша, простой.
– Торговля тэком.
– В самую точку. Ходит слух, скоро на прилавке появится какая-то новая хрень, супертэк. Сильнее обычного тэка и может противостоять всяким там конструируемым сейчас антитэковым устройствам.
Прожевав предыдущий, Таймчек откусил от своего гамбургера новый кусок.
– Знаешь, Гомес, лично мне такая идея кажется красивой. Если эти засранцы выкинут на рынок акции супертэка, я куплю себе хороший...
– А что насчет доктора Даненберг?
– Эта шлюха – старая подружка Векслера.
– Знаю.
– В «Экскалибуре» она не участвует. Ей все равно, сидит король Артур Второй на троне или на сраном унитазе.
Понятным всему миру жестом Таймчек потер большим пальцем указательный.
– Этой высокоученой особе нужны исключительно башли.
Гомес понимающе кивнул.
– А долго она собирается здесь сидеть?
– Завтра уезжает, прямо с ранья.
– И направляется?
– В Лондон.
– Лондон, – без малейших признаков энтузиазма повторил Гомес. – Вряд ли там теплее, чем в Париже. Но нельзя же отпускать даму в такое место без сопровождения.
* * *
Сложив руки на узкой груди, Моргана стояла у пьедестала памятника королеве Виктории.
– Ты пропустила все веселье, Мардж, – сказала она. – А кто этот мужик? У него одна из этих твоих чертовых глушилок, так что я не могу влезть ему в голову.
– Я Джейк Кардиган. Вы не знаете, мой сын...
– Дэн? Да, он был здесь, – ответила ведьмочка. – Хотелось бы надеяться, что у него, радость моя, никогда не будет такого потрепанного, усталого от мирской суеты вида, как у тебя. Симпатичный парень.
– А что с ним? – спросила Мардж.
Моргана пожала плечами.
– Ублюдки утащили его, заодно с этой сучкой Нэнси.
– А кто они такие? – поинтересовался Джейк.
Моргана снова пожала плечами.
– У всех были глушилки, я не смогла прочитать ни единой мысли, – сказала она. – Думаю, наемники, все чужаки и взрослые. Среди них были совсем старики, за сорок и даже старше.
– Был кто-нибудь из них убит?
– Мало, двое или трое.
– А где трупы?
Девочка указала рукой куда-то через плечо.
– Мы бросили их перед дворцом. Пусть крысы и собаки порадуются.
Джейк молча двинулся в указанном направлении.
Мардж пошла следом за ним.
Три трупа, один женский и два мужских, лежали бок о бок на грязной, изрытой ямами мостовой.
Встав на колени, Джейк обыскал одного из мертвецов.
– Карманы пустые, никаких документов.
– А вот эту я знаю.
Мардж смотрела на мертвую женщину.
– За деньги всегда на все готова.
– Ты знаешь, на кого она работала?
– Да. Я знаю, кто, скорее всего, послал ее и остальных. Надо добиться, чтобы он сказал нам, на кого работали наемники и куда они увели Дэна и Нэнси.
Из темноты совершенно бесшумно появилась Моргана.
– Продали нас, – сказала она, – вот что мне кажется.
– Почему? – повернулся к ней Джейк.
– Ведь мы же за монархию, – объяснила девочка. – За те времена, когда Англией правил первый король Артур, и она была вполне приличным, порядочным местом. Да какого хрена, мы же все эти долбаные имена взяли из историй про него и его рыцарей.
– Кто мог вас предать?
– Не знаю, но эти ублюдки забрали Коронационное кресло. Похоже, оно зачем-то им понадобилось, – сказала Моргана. – Ну, сказали бы нам, что они тоже монархисты, что им очень нужно, – может, мы и сами отдали бы эту штуку тихо и безо всякой крови.
– Возможно, им и вправду понадобился трон, – согласился Джейк. – Но кроме того, им понадобилась и Нэнси Сэндз. Понадобилась настолько, что они готовы были убивать.
– А что такого особенного в этой суке?
– Не знаю, – ответил Джейк. – Точного ответа у меня еще нет.
Глава 27
Двадцать этажей здания Нью-Воксхолл-Мэлл вздымались в небо рядом с безмятежно текущей Темзой. Прозрачная кабина лифта несла Джейка и Мардж мимо ярко освещенных, двадцать четыре часа в сутки открытых магазинов и ресторанов к более спокойным и строгим верхним административным уровням.
– Неужели этот самый Эдвин Бозвелл будет на месте в такое время? – спросил Джейк, глядя на проплывающие мимо разноцветные огни.
– Насколько известно мне, Бозвелл практически живет в своей конторе.
– И каким же бизнесом он, считается, занимается?
– Бозвелл называет себя театральным агентом, – ответила Мардж. – Время от времени заключает договоры на вспомогательный персонал, по большей части – механический. Андроидный стриптиз, робобокс, программированные куклы, всякая такая чушь.
– А истинное его призвание – предоставление на заказ громил и боевиков?
Мардж кивнула.
– До сих пор никто не сумел этого доказать, но Бозвелл – крупнейший в Англии поставщик наемников.
– И что, убитая девушка тоже была из его стойла?
– Да. Сбежала из дома и благодаря своим способностям добилась такого вот высокого положения.
– Горизонтального.
Кабина открылась на тридцать седьмом уровне.
Матовый пластиглас украшала сверкающая золотом надпись: «БОЗВЕЛЛ. ТЕАТРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО».
Мардж постучала, и дверь скользнула в сторону.
Маленькое, сильно захламленное помещение густо пропитывал запах машинного масла и каких-то пряностей.
За неодеревянным письменным столом сидел до неприличия расплывшийся брюнет лет тридцати пяти, – по всей видимости, Бозвелл собственной персоной. При помощи пары тонких металлических палочек для еды он сосредоточенно поглощал прямо из пласкартонного пакета нечто неопределенно зеленое. Вокруг высились груды старомодных сундуков для одежды, массивных упаковочных ящиков, коробок, все это довершали разбросанные там и сям самые разнообразные детали самых разнообразных туалетов.
– Марджи, Марджи.
Голос толстяка оказался скрипучим, как несмазанная дверь.
– Опупенно рад тебя видеть. А это что за фраер?
Улыбнувшись, Мардж сдвинула в сторону груду валявшихся вперемешку видеокассет и факсов.
– Ты похудел, Эдвин.
Она пристроилась на краю стола.
Очень аккуратно закрыв коробку, Бозвелл отставил ее в сторону. Затем, с той же аккуратностью, он вытер палочки и вложил их в неокожаный футляр.
– Ты знаешь, лапа; я ведь и вправду скинул чуть не целые одиннадцать унций – и это за одну прошлую неделю. Так кто, говоришь, этот парень?
– Друг, – несколько неопределенно ответила Мардж.
– Друг. Обязательно надо иметь хоть пару долбаных друзей, а то – кранты. Точно говорю, если все время одному да одному – в психушку угодить недолго.
– Угадай, Эдвин, кого я только что видела на той стороне?
– Ни малейшего долбучего представления.
– Энни Кеттлмен.
– В жизни не слыхал такого имени, лапа.
Мардж слегка наклонилась вперед.
– Энни работала на тебя.
– Ошибаешься. В жизни не представлял артистку по имени Энни Келлерман.
– Энни Кеттлмен. А представлял – так это точно, – сказала Мардж. – Она уже больше года в твоем списке наемников. Я потому знаю, что почти столько же времени уговаривала ее оставить это занятие.
– Брось, Мардж.
В голосе Бозвелла звучала вполне искренняя обида.
– Ты несешь какую-то хрень, ну прямо долбаный бобби. Я – театральный агент, чистый и непорочный. Знаю, знаю, ходили всякие там грязные сплетни, словно я даю напрокат наемников, убийц и прочую гнусную публику.
Он потянулся за футляром с китайскими палочками.
– Было очень здорово покалякать с тобой, только извини, у меня есть и другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Почему она пришла сюда?
– Узнала такие вещи, в которые не хотела поверить. Нэнси искала здесь убежища, где можно отдохнуть и подумать. Но вот Мардж прекрасно знает, что здесь плохое место, никому не посоветуешь.
– А что ее расстроило, что она такого узнала? – спросила Мардж.
– Нэнси мало об этом говорила, но что-то связанное с ее отцом.
– С его побегом из тюрьмы?
– А он что, убежал? Я и не знала.
Сэлли на секунду задумалась.
– Да, пожалуй, так, во всяком случае – отчасти. Мне кажется, она узнала, что какой-то крупный тэк-делец финансирует побег ее отца. А ведь до этого она не позволяла себе никаких подозрений насчет связи отца с тэк-картелями.
Джейк потрепал девочку по плечу.
– Большое спасибо, ты нам очень помогла.
Он встал.
– Не думаю, чтобы я могла помочь вам, – сказала Сэлли. – Или кому-либо другому.
– Нэнси сама решила прийти сюда, – попробовала утешить ее Мардж. – И Дэн тоже сам надумал отправиться на ее поиски.
– Нам надо во дворец, и поскорее, – поторопил свою проводницу Джейк.
Сэлли тронула руку Мардж.
– Может быть, – тихо сказала она, – мне и вправду стоит уйти отсюда.
Мардж улыбнулась.
– Хорошая мысль.
– Очень плохо. – Голос девочки звучал очень тихо и потерянно. – Мне и здесь оставаться не хочется, и домой не хочется тоже.
* * *
Облаченный в столь удачно приобретенное термопальто Гомес быстро шагал по ночному авеню Виктор Гюго. Быстро – не из боязни куда-то опоздать, а чтобы не замерзнуть насмерть. Ночь была мглистой и очень, очень холодной.
Когда до костей продрогший детектив начал насвистывать некий соответствующий времени года мотив, основным результатом мужественной этой попытки стала прерывистая струйка пара, вырывавшаяся из его рта и быстро растворявшаяся в ледяном воздухе.
– Ты напомни мне, пожалуйста, – сказал он сам себе (талантливые люди часто так делают), – провести следующее Рождество где-нибудь поближе к тропикам.
Привратник отеля «Эрнани» оказался, по всей видимости, менее морозоустойчивым, чем отважный сыщик. Двое одетых в форму посыльных того же отеля поливали закоченевшего робота дымящимся кипятком из изящных серебряных чайников.
Но не отель этот был целью Гомеса; а расположенное тремя дверями дальше заведение с не совсем обычной для Парижа вывеской «КУХНЯ КОВБОЯ». Предлагало это заведение, если верить подмигивающей световой надписи в его витрине, АУТЕНТИЧНУЮ АМЕРИКАНСКУЮ ЖРАТВУ.
Еще раз поежившись – то ли от холода, то ли от перспективы, – Гомес толкнул дверь.
И сразу же получил удар в нос – имитированными запахами жареного мяса и поджариваемых на медленном огне лука и картошки.
– Привет, друг.
Новоявленный Друг Гомеса, огромного роста бронзовый робот, щеголял достаточно достоверно имитированным прикидом ковбоя начала двадцатого века.
– Добро пожаловать в нашу забегаловку.
– Премного обязан, сэр.
Гомес смотрел мимо робота, в маленький обеденный зал.
Народу в зале набралось негусто – человек пять. Сыщика интересовал только один из них, сидевший немного с краю, рядом со вставленным в кадку искусственным кактусом.
– Сидеть будешь один за столиком, – спросил лучащийся дружелюбием робот, – или...
– К приятелю подсяду, – ответил Гомес. – Он вон за тем столиком.
Миниатюрный китаец сидел слегка сгорбившись и недовольно хмурился на многочисленные циферблаты, вделанные в его правую, металлическую руку.
– Какого хрена, Гомес, ты опоздал на восемь минут пятнадцать секунд.
– А все потому, что по пути я дважды замерзал. Приходилось ждать, пока добрые самаритяне польют меня кипятком из чайника.
Гомес сел напротив китайца.
– Ты что, часы себе купить не можешь?
– Когда-нибудь и ты будешь в моем возрасте, Таймчек. Вот тогда-то и поймешь, насколько неприятны постоянные напоминания о неотвратимости, неумолимости бега времени.
– Да, папаша, ты всегда относился ко времени расхлябанно, слабее не скажешь. А знаешь, что меня вконец отрубило, когда я перебрался в Париж из Киото? Что здешняя публика совсем сдурела насчет времени. Это ж полный абзац – делать дела с народцем, который только и знает лупиться на свои тикалки, я как-то больше привык к людям спокойным, дзэновым.
– Так о делах, – что ты сумел узнать?
Таймчек уставился на один из своих циферблатов.
– Ну вот, Беркли, Калифорния, снова отстает на шесть секунд. Ну что за мать твою, теперь придется...
– Информация, – напомнил Гомес.
– Ты что, не перекусишь со мной?
– Не-а.
– Знаешь, папаша, тебе и вправду стоило бы питаться регулярно, по расписанию. Возьми вот меня, последний ужин обязательно между 23.58 и 0.32. И где бы я вдруг ни оказался.
– «Экскалибур», – негромко сказал Гомес.
Поднеся металлическую руку к уху, Таймчек прослушал тиканье одних часов, затем других, затем третьих.
– Что-то мне не нравится, как звучат каирские.
– Я готов выслушать, – сообщил ему Гомес, – все те собранные тобой сплетни, за которое детективное агентство «Космос» платит такой до неприличия раздутый, прямо-таки нелепый гонорар.
Вздохнув, китаец опустил рукав, закрыв таким образом большую часть циферблатов.
– На настоящий момент я установил, что твой драгоценный Векслер по уши влез в игры этого «Экскалибура».
Взяв с тарелки соевый гамбургер, он откусил от него большой кусок.
– Ты бы попробовал, как здесь готовят. Совсем не плохо.
– Векслер.
– Он большая шишка в «Экскалибуре». Придурки хотят, чтобы в старой доброй Англии снова был король, – сказал информатор. – Но чтобы свалить демократическое правительство Великобритании, нужно много капусты. А где ее взять этим мудакам? Ответ, папаша, простой.
– Торговля тэком.
– В самую точку. Ходит слух, скоро на прилавке появится какая-то новая хрень, супертэк. Сильнее обычного тэка и может противостоять всяким там конструируемым сейчас антитэковым устройствам.
Прожевав предыдущий, Таймчек откусил от своего гамбургера новый кусок.
– Знаешь, Гомес, лично мне такая идея кажется красивой. Если эти засранцы выкинут на рынок акции супертэка, я куплю себе хороший...
– А что насчет доктора Даненберг?
– Эта шлюха – старая подружка Векслера.
– Знаю.
– В «Экскалибуре» она не участвует. Ей все равно, сидит король Артур Второй на троне или на сраном унитазе.
Понятным всему миру жестом Таймчек потер большим пальцем указательный.
– Этой высокоученой особе нужны исключительно башли.
Гомес понимающе кивнул.
– А долго она собирается здесь сидеть?
– Завтра уезжает, прямо с ранья.
– И направляется?
– В Лондон.
– Лондон, – без малейших признаков энтузиазма повторил Гомес. – Вряд ли там теплее, чем в Париже. Но нельзя же отпускать даму в такое место без сопровождения.
* * *
Сложив руки на узкой груди, Моргана стояла у пьедестала памятника королеве Виктории.
– Ты пропустила все веселье, Мардж, – сказала она. – А кто этот мужик? У него одна из этих твоих чертовых глушилок, так что я не могу влезть ему в голову.
– Я Джейк Кардиган. Вы не знаете, мой сын...
– Дэн? Да, он был здесь, – ответила ведьмочка. – Хотелось бы надеяться, что у него, радость моя, никогда не будет такого потрепанного, усталого от мирской суеты вида, как у тебя. Симпатичный парень.
– А что с ним? – спросила Мардж.
Моргана пожала плечами.
– Ублюдки утащили его, заодно с этой сучкой Нэнси.
– А кто они такие? – поинтересовался Джейк.
Моргана снова пожала плечами.
– У всех были глушилки, я не смогла прочитать ни единой мысли, – сказала она. – Думаю, наемники, все чужаки и взрослые. Среди них были совсем старики, за сорок и даже старше.
– Был кто-нибудь из них убит?
– Мало, двое или трое.
– А где трупы?
Девочка указала рукой куда-то через плечо.
– Мы бросили их перед дворцом. Пусть крысы и собаки порадуются.
Джейк молча двинулся в указанном направлении.
Мардж пошла следом за ним.
Три трупа, один женский и два мужских, лежали бок о бок на грязной, изрытой ямами мостовой.
Встав на колени, Джейк обыскал одного из мертвецов.
– Карманы пустые, никаких документов.
– А вот эту я знаю.
Мардж смотрела на мертвую женщину.
– За деньги всегда на все готова.
– Ты знаешь, на кого она работала?
– Да. Я знаю, кто, скорее всего, послал ее и остальных. Надо добиться, чтобы он сказал нам, на кого работали наемники и куда они увели Дэна и Нэнси.
Из темноты совершенно бесшумно появилась Моргана.
– Продали нас, – сказала она, – вот что мне кажется.
– Почему? – повернулся к ней Джейк.
– Ведь мы же за монархию, – объяснила девочка. – За те времена, когда Англией правил первый король Артур, и она была вполне приличным, порядочным местом. Да какого хрена, мы же все эти долбаные имена взяли из историй про него и его рыцарей.
– Кто мог вас предать?
– Не знаю, но эти ублюдки забрали Коронационное кресло. Похоже, оно зачем-то им понадобилось, – сказала Моргана. – Ну, сказали бы нам, что они тоже монархисты, что им очень нужно, – может, мы и сами отдали бы эту штуку тихо и безо всякой крови.
– Возможно, им и вправду понадобился трон, – согласился Джейк. – Но кроме того, им понадобилась и Нэнси Сэндз. Понадобилась настолько, что они готовы были убивать.
– А что такого особенного в этой суке?
– Не знаю, – ответил Джейк. – Точного ответа у меня еще нет.
Глава 27
Двадцать этажей здания Нью-Воксхолл-Мэлл вздымались в небо рядом с безмятежно текущей Темзой. Прозрачная кабина лифта несла Джейка и Мардж мимо ярко освещенных, двадцать четыре часа в сутки открытых магазинов и ресторанов к более спокойным и строгим верхним административным уровням.
– Неужели этот самый Эдвин Бозвелл будет на месте в такое время? – спросил Джейк, глядя на проплывающие мимо разноцветные огни.
– Насколько известно мне, Бозвелл практически живет в своей конторе.
– И каким же бизнесом он, считается, занимается?
– Бозвелл называет себя театральным агентом, – ответила Мардж. – Время от времени заключает договоры на вспомогательный персонал, по большей части – механический. Андроидный стриптиз, робобокс, программированные куклы, всякая такая чушь.
– А истинное его призвание – предоставление на заказ громил и боевиков?
Мардж кивнула.
– До сих пор никто не сумел этого доказать, но Бозвелл – крупнейший в Англии поставщик наемников.
– И что, убитая девушка тоже была из его стойла?
– Да. Сбежала из дома и благодаря своим способностям добилась такого вот высокого положения.
– Горизонтального.
Кабина открылась на тридцать седьмом уровне.
Матовый пластиглас украшала сверкающая золотом надпись: «БОЗВЕЛЛ. ТЕАТРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО».
Мардж постучала, и дверь скользнула в сторону.
Маленькое, сильно захламленное помещение густо пропитывал запах машинного масла и каких-то пряностей.
За неодеревянным письменным столом сидел до неприличия расплывшийся брюнет лет тридцати пяти, – по всей видимости, Бозвелл собственной персоной. При помощи пары тонких металлических палочек для еды он сосредоточенно поглощал прямо из пласкартонного пакета нечто неопределенно зеленое. Вокруг высились груды старомодных сундуков для одежды, массивных упаковочных ящиков, коробок, все это довершали разбросанные там и сям самые разнообразные детали самых разнообразных туалетов.
– Марджи, Марджи.
Голос толстяка оказался скрипучим, как несмазанная дверь.
– Опупенно рад тебя видеть. А это что за фраер?
Улыбнувшись, Мардж сдвинула в сторону груду валявшихся вперемешку видеокассет и факсов.
– Ты похудел, Эдвин.
Она пристроилась на краю стола.
Очень аккуратно закрыв коробку, Бозвелл отставил ее в сторону. Затем, с той же аккуратностью, он вытер палочки и вложил их в неокожаный футляр.
– Ты знаешь, лапа; я ведь и вправду скинул чуть не целые одиннадцать унций – и это за одну прошлую неделю. Так кто, говоришь, этот парень?
– Друг, – несколько неопределенно ответила Мардж.
– Друг. Обязательно надо иметь хоть пару долбаных друзей, а то – кранты. Точно говорю, если все время одному да одному – в психушку угодить недолго.
– Угадай, Эдвин, кого я только что видела на той стороне?
– Ни малейшего долбучего представления.
– Энни Кеттлмен.
– В жизни не слыхал такого имени, лапа.
Мардж слегка наклонилась вперед.
– Энни работала на тебя.
– Ошибаешься. В жизни не представлял артистку по имени Энни Келлерман.
– Энни Кеттлмен. А представлял – так это точно, – сказала Мардж. – Она уже больше года в твоем списке наемников. Я потому знаю, что почти столько же времени уговаривала ее оставить это занятие.
– Брось, Мардж.
В голосе Бозвелла звучала вполне искренняя обида.
– Ты несешь какую-то хрень, ну прямо долбаный бобби. Я – театральный агент, чистый и непорочный. Знаю, знаю, ходили всякие там грязные сплетни, словно я даю напрокат наемников, убийц и прочую гнусную публику.
Он потянулся за футляром с китайскими палочками.
– Было очень здорово покалякать с тобой, только извини, у меня есть и другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27