- Конечно.
А какого черта делать здесь баронессе?
- Ну и наконец, - продолжал барон, - тот юноша, что держит вашу лошадь. Брен Адахан, сын и наследник Вертума, барона Адахана, о коем я говорил. - Барон спустил Томена с рук и, шагнув вперед, положил ладонь на плечо Брена. - Рад видеть тебя, Брен. Как прошло десятидневье?
- Прекрасно, барон. - Брен вопросительно приподнял бровь и, не успел Карл кивнуть, принялся оглаживать и похлопывать Морковку. - Замечательная лошадь, Карл Куллинан. - Уверенной рукой он пробежал по ее загривку, похлопал по крупу, животу, осторожно коснулся левой задней бабки.
Все это время Морковка стояла, гордо вскинув голову, с трепещущими ноздрями, словно предлагая Брену попытаться найти в ней хоть малый изъян.
- Она пандатавэйка, да? Как ее зовут?
- Там я ее купил. А зовут ее Морковка, - отозвался Карл. - Вижу, ты любишь коней.
- Еще как! - Брен, русоволосый парнишка одних лет с Раффом, улыбнулся широко и бесхитростно. - У моего отца есть жеребец - хорошо бы их свести. Она развязана?
- Нет. У меня не было времени думать об этом. Мы были слишком заняты. - Самоубийственное воспоминание об Энди-Энди жаром обдало Карла. Боги, как же мне не хватает ее. Трудно представить ее себе беременной, с раздавшимся животом - но куда трудней сознавать, что не увидишь, не коснешься ее еще долгие месяцы. В самом лучшем случае.
Внутренним взором Карл почти видел ее - как она стоит, уперев руки в бедра, склонив голову и насмешливо улыбаясь. «Кто сказал, что быть героем легко?»
- Не могли бы мы поговорить - попозже, если будет время? - продолжал Брен. - Думаю, если свести Морковку с катардским пони…
- Ты забываешься, Брен. - Теплая улыбка Фурнаэля смягчила суровость тона. - Из-за тебя мой гость и я вынуждены стоять на холодном ветру. - Он содрогнулся, хотя легкий северный ветерок нес с собой только освежающую прохладу. - Расседлай и устрой лошадей, а потом приходи в дом.
Юноша повернулся к Карлу:
- Можно? Пожалуйста!
- Конечно. Привязывать ее не надо: если я в доме, она не уйдет.
- Само собой. - Брен понимающе кивнул, словно удивляясь, зачем говорить столь очевидные вещи.
Барон ввел Карла в хижину - небольшую, но прибранную. Каменный пол был чист и гладок; щели меж стенных досок заботливая рука аккуратно замазала свежей глиной. Сквозняк не тревожил веселого танца пламени в сложенном из камней очаге, над которым, пофыркивая, кипел металлический чайник.
Фурнаэль отстегнул меч, повесил на крюк и уселся на табурет у грубого стола, кивком предложив Карлу и остальным последовать его примеру. Табуретов осталось лишь три; Карл, Рафф и Томен уселись, а Бералин встала подле мужа, хмуро на него глядя.
Фурнаэль ухмыльнулся.
- Простите мою жену. Она этого не одобряет.
Та фыркнула.
- А с чего мне это одобрять? Это же сущая чепуха… возлюбленный мой супруг, - ядовито добавила она, выдержав паузу.
Барон обнял ее за талию и погладил бедро.
- Ты простишь меня. Как всегда.
- До следующей жатвы.
Рафф нахмурился; Фурнаэль заметил это и повернулся к юноше.
- Не начинайте - у нас гость. А тебе, мальчик мой, следует помнить, как должно вести себя. - Он знаком попросил у Карла прощения. - Семейная традиция: перед каждой жатвой сыновья барона три десятидневья живут и трудятся в поле вместе с рабами - так же тяжко, как те…
- Более тяжко, папа, - пискнул малыш Томен. - Рафф говорит, мы должны показать, что всех лучше.
- …едят то же, что едят рабы, носят ту же одежду. Узнают, так сказать, что почем - чтобы после не перегибать палку. Вертум считает это правильным, потому-то и прислал в этом году сына. Думаю, Брену это пойдет на пользу.
- Чушь, - возразила Бералин. - Тебе бы послушать своих сыновей. Когда Рафф станет бароном - он не будет заставлять детей проходить через это.
Фурнаэль фыркнул.
- То же говорил и я - в его годы. Карл, позже вы сможете пройтись по округе - и увидите, что эта хижина ничуть не лучше других. Мы хорошо обращаемся и с рабами, и с крепостными.
- Эта хижина хуже, - произнесла Бералин. - Ты послал людей выковырять из стен глину. Снова.
- И снова, и снова - всякий раз, когда ты будешь заделывать стены вместо мальчиков. Если Рафф и Томен сделают это сами - прекрасно. Я терплю, что ты живешь с ними, потому что надо же кому-то им готовить. Но не испытывай моего терпения. - Он вздохнул. - Карл, моя супруга думает, что, живя здесь с мальчиками, она шантажом вынудит меня отринуть семейные традиции.
- Жерр, вы хотели что-то обсудить? - Карл, втянутый в семейный спор, чувствовал себя не в своей тарелке.
- Хотел. - Фурнаэль облокотился о стол. - В Холтуне объявилась банда. Разбойники - сотни две-три - свили гнездо на склонах Эрштима. Они налетают ночью, прорываются сквозь идиотскую линию обороны холтумского… - Он осекся: вошел Брен.
Юноша грустно качнул головой.
- Прошу, не прерывайтесь из-за меня. Я не питаю иллюзий насчет князя Улдрена.
Фурнаэль благодарно улыбнулся.
- Бандиты забирают еду и женщин, убивают всякого, кто осмелится сопротивляться. За собой они оставляют сгоревшие фермы, скот с перерезанными глотками, потоптанные поля - как псы, что мочатся на кусок, который не в силах съесть. Наверное, им как-то попался караван с солью - с некоторых пор они просаливают за собой землю.
Он тряхнул головой.
- Я говорил об этом с Саммисом - его магия тут бессильна. Он мог бы, конечно, уничтожить сорняки и вредителей, как делает в моем баронстве, но соленая земля не сможет родить, будут в ней вредители или нет.
Если так пойдет дальше, Холтун окажется на грани голода. Западнее лежат содовые равнины; им придется обратиться на восток. Им придется вторгнуться в Бим - как нифиэнцам во время моего отца. Эти два друга, - он кивнул на Брена и Раффа, - станут кровными врагами. Причем не по традиции, а по факту.
- А сами вы усмирить бандитов не можете, - кивнул Карл. - Холтун этого не потерпит.
- Едва только первый солдат Бима пересечет холтунскую границу - начнется война. Несколько стычек уже было. Я знаю, это отдает изменой, но если б эти бандиты вторглись в Бим… Возможно, тогда князь Улдрен смирил бы свою гордыню и принял мудрое решение о союзе.
Брен мотнул головой:
- Сомнительно, барон. Как говорит мой отец, князь Улдрен - напыщенный осел. Из тех, кто хватает меч за лезвие, а не за рукоять. Впрочем, мнит он себя великим полководцем.
Фурнаэль кивнул.
- Карл, я хотел бы остановить негодяев. Надеюсь, вы поняли: мы - народ неплохой. И мы готовы платить, и платить хорошо. Возможно, вы могли бы, притворно присоединившись к бандитам, завести их в засаду? Или выследить их в логове, захватить и доставить в мое баронство, где мы разобрались бы с ними? Или еще что-нибудь… в этом духе.
Карл закрыл глаза. Стратегия не была проблемой. Стратегия трудностей не представляла. Для Карла, во всяком случае. Ахира наверняка что-нибудь придумал бы.
Но - три сотни? Карл не считал три сотни против пяти выигрышным вариантом. И опять же - как ни старайся, а всех трех сотен сразу им не захватить.
Да и не в этом суть. Вопрос не в том, сможем ли мы сделать дело, вопрос - должны ли мы делать его.
В том-то и беда. Барон Фурнаэль весьма неплохой человек - для своего мира. Если война между Бимом и Холтуном разразится - плохо будет всем, и рабам в том числе.
Но… Я, черт побери, Карл Куллинан, а не Кларк Кент. Я не могу сделать всего. Я уже дал обет, который вовсе не уверен, что смогу выполнить; мне нельзя отвлекаться на другие дела.
Он почувствовал укол совести. А как же Эйя? То, что он вез ее домой, не было войной с рабством.
Нет. Эйя - другое дело. Мелавэй страдал от набегов работорговцев; было разумно отвезти девочку домой - там могла возникнуть возможность уязвить Гидьдию Работорговцев.
Может ли помощь Фурнаэлю помочь его собственной борьбе? Хоть как-то?
Нет, дело барона никак не связано с ней.
Я должен отказать ему.
Мне… Постой-ка…
- Вам придется… заплатить, Жерр. Дорого.
Фурнаэль развел руками.
- У нас есть деньги, Карл.
- Деньги мне не нужны. Но - в благодарность мне и моим друзьям за решение ваших проблем - не отпустите ли вы на волю всех ваших рабов?
Фурнаэль улыбнулся.
- Цена действительно высока, Карл. Заменить всех рабов в баронстве - мне это станет в копеечку. Нельзя ли…
- Нет. Не заменить. Вашей платой будет отказ от владения рабами. Во всем баронстве. Навечно.
Какой-то миг барон озадаченно молчал. Потом вздохнул.
- Вы вежливый человек, Карл. Спасибо, что не отказали мне прямо. В этом нет необходимости - я понял. Вы не хотите встревать в наши войны.
- Барон, я говорил серьезно.
- Прошу вас. Не считайте меня глупцом. - Фурнаэль приподнял ладонь. - Оставим это, Карл Куллинан. Оставим.
Карл открыл было рот - и закрыл его. Не вышло. Для Фурнаэля рабство столь естественно, что он не увидел никакого смысла в предложении отказаться от владения людьми. Для барона это было даже не оскорбительно - просто непонятно. Но попытка объясниться приведет к ссоре.
Фурнаэль помрачнел.
- А знаете, у меня мелькнула мысль попытаться запугать вас - и тем вынудить послужить себе. Пригрозить оставить эту малышку - Эйю, да? - в заложницах, пока вы не до бьетесь успеха. - Он побарабанил пальцами по дереву. - Вы, кажется, очень печетесь о ней.
- Это не оставило бы мне выбора, барон.
Фурнаэль кивнул.
- Значит…
- Тут и выбирать не из чего. Мне пришлось бы либо разобраться с тремя сотнями бандитов, полагаясь на ваше слово потом освободить Эйю, либо разобраться с вами и вашими тридцатью - сорока воинами, никто из которых толком не владеет мечом. - Рука Карла опустилась на рукоять меча. - Это было бы легкое решение, барон. Разумеется, мы с друзьями скорее всего погибли бы - но забрали бы с собой и кое-кого из вас. И с чем вы тогда встретите войну, коя грядет?
- Это была просто мысль. Причем глупая. - Фурнаэль тяжело вздохнул. - Воина, который мне нужен, невозможно заставить что-либо делать из страха… - Барон поднялся и подошел к крюку, на котором висел его меч. - Но, как заметил ваш друг Ахира, я припас в своем рукаве козырь. Правитель, даже просто барон, должен учитывать любые возможности.
- Барон, вы…
Фурнаэль склонился к ножнам и обнажил меч.
Карл рванулся из-за стола. Табурет отлетел прочь. Одним плавным движением воин выхватил меч и пригнулся.
Внимательней! Не подпускай к себе женщину и детей: они могут вцепиться в руку с мечом…
Фурнаэль выпрямился. Меч его был опущен.
- Карл Куллинан, - с укором проговорил он, - опусти свой меч. Здесь никто не угрожает тебе. Порукой тому - моя жизнь.
Что за дьявольщина тут творится? Сперва Фурнаэль пытался купить Карла, потом - шантажировать его, сейчас готовился напасть…
- Я… не понимаю. - Карл приспустил меч.
- Порукой - моя жизнь, - повторил барон.
А, пошло оно всё! Должен же я хоть когда-нибудь хоть кому-нибудь доверять. Карл вбросил меч в ножны. Барон повернулся к Раффу.
- Протяни руки, мальчик.
Рафф молча затряс головой.
- Протяни! - Барон рявкнул так, что у Карла зазвенело в ушах.
Рафф нехотя протянул ладони. Фурнаэль уложил на них плашмя клинок, потом отвязал от пояса кошель. Потом осторожно обвязал кожаные ремешки вокруг середины клинка.
- Здесь десять пандатавэйских золотых.
Побелевшая Бералин коснулась руки мужа.
- Не делай этого. Он еще мальчик.
Фурнаэль закрыл глаза.
- Это даст нам шанс, Бера. Всего лишь шанс. Если Рафф выживет - у него хватит сил сохранить баронство в грядущие годы, в войну. Я не вижу иного пути. Прошу… умоляю - не отягчай моего бремени.
Он открыл глаза и повернулся к Карлу. По щекам его струились слезы.
- Карл Куллинан, я прошу вас взять в ученики моего старшего сына - познавать искусство меча, лука и кулака. В уплату предлагаю я своего коня, это золото, свой меч и службу моего сына сроком на пять лет.
Карл взглянул на Раффа. Бледное лицо юноши было непроницаемо.
- Рафф?
- Решает не он, Карл. Я его отец.
Карл не смотрел на Фурнаэля.
- Рафф? - повторил он. - Ты хочешь ко мне в ученики?
Юноша так прикусил губу, что потекла кровь. Взгляд его медленно скользнул по матери… по отцу… и вновь возвратился к Карлу. Сделав шаг, он трясущимися руками протянул ему меч и кошель.
- Таково желание моего отца, господин.
- А твое?
Рафф обвел глазами брата, отца, мать, Брена. Почитать героя - одно. Оставить дом и семью - совсем иное.
Брен кивнул.
- Соглашайся. Если останешься - скоро мы станем врагами, станем охотиться друг за другом.
- А если уйду? Это что-то изменит?
- Не знаю. Но это даст нам пять лет до того, как мне придется убить тебя - или тебе меня. - Брен положил руку на плечо Раффа, крепко сжал пальцы. - По крайней мере пять лет.
Рафф сглотнул. Потом неуверенно произнес:
- Д-да… Примешь ли ты меня в ученики, Карл Куллинан?
Карл взглянул на барона Жерра Фурнаэля с вновь проснувшимся восхищением. Этот человек видел пределы своих возможностей, признавал неизбежность скорой смерти - и пытался спасти хотя бы частичку семьи от бурана стрел и мечей, в котором наверняка погибнет сам. Да, это поистине было нечто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
А какого черта делать здесь баронессе?
- Ну и наконец, - продолжал барон, - тот юноша, что держит вашу лошадь. Брен Адахан, сын и наследник Вертума, барона Адахана, о коем я говорил. - Барон спустил Томена с рук и, шагнув вперед, положил ладонь на плечо Брена. - Рад видеть тебя, Брен. Как прошло десятидневье?
- Прекрасно, барон. - Брен вопросительно приподнял бровь и, не успел Карл кивнуть, принялся оглаживать и похлопывать Морковку. - Замечательная лошадь, Карл Куллинан. - Уверенной рукой он пробежал по ее загривку, похлопал по крупу, животу, осторожно коснулся левой задней бабки.
Все это время Морковка стояла, гордо вскинув голову, с трепещущими ноздрями, словно предлагая Брену попытаться найти в ней хоть малый изъян.
- Она пандатавэйка, да? Как ее зовут?
- Там я ее купил. А зовут ее Морковка, - отозвался Карл. - Вижу, ты любишь коней.
- Еще как! - Брен, русоволосый парнишка одних лет с Раффом, улыбнулся широко и бесхитростно. - У моего отца есть жеребец - хорошо бы их свести. Она развязана?
- Нет. У меня не было времени думать об этом. Мы были слишком заняты. - Самоубийственное воспоминание об Энди-Энди жаром обдало Карла. Боги, как же мне не хватает ее. Трудно представить ее себе беременной, с раздавшимся животом - но куда трудней сознавать, что не увидишь, не коснешься ее еще долгие месяцы. В самом лучшем случае.
Внутренним взором Карл почти видел ее - как она стоит, уперев руки в бедра, склонив голову и насмешливо улыбаясь. «Кто сказал, что быть героем легко?»
- Не могли бы мы поговорить - попозже, если будет время? - продолжал Брен. - Думаю, если свести Морковку с катардским пони…
- Ты забываешься, Брен. - Теплая улыбка Фурнаэля смягчила суровость тона. - Из-за тебя мой гость и я вынуждены стоять на холодном ветру. - Он содрогнулся, хотя легкий северный ветерок нес с собой только освежающую прохладу. - Расседлай и устрой лошадей, а потом приходи в дом.
Юноша повернулся к Карлу:
- Можно? Пожалуйста!
- Конечно. Привязывать ее не надо: если я в доме, она не уйдет.
- Само собой. - Брен понимающе кивнул, словно удивляясь, зачем говорить столь очевидные вещи.
Барон ввел Карла в хижину - небольшую, но прибранную. Каменный пол был чист и гладок; щели меж стенных досок заботливая рука аккуратно замазала свежей глиной. Сквозняк не тревожил веселого танца пламени в сложенном из камней очаге, над которым, пофыркивая, кипел металлический чайник.
Фурнаэль отстегнул меч, повесил на крюк и уселся на табурет у грубого стола, кивком предложив Карлу и остальным последовать его примеру. Табуретов осталось лишь три; Карл, Рафф и Томен уселись, а Бералин встала подле мужа, хмуро на него глядя.
Фурнаэль ухмыльнулся.
- Простите мою жену. Она этого не одобряет.
Та фыркнула.
- А с чего мне это одобрять? Это же сущая чепуха… возлюбленный мой супруг, - ядовито добавила она, выдержав паузу.
Барон обнял ее за талию и погладил бедро.
- Ты простишь меня. Как всегда.
- До следующей жатвы.
Рафф нахмурился; Фурнаэль заметил это и повернулся к юноше.
- Не начинайте - у нас гость. А тебе, мальчик мой, следует помнить, как должно вести себя. - Он знаком попросил у Карла прощения. - Семейная традиция: перед каждой жатвой сыновья барона три десятидневья живут и трудятся в поле вместе с рабами - так же тяжко, как те…
- Более тяжко, папа, - пискнул малыш Томен. - Рафф говорит, мы должны показать, что всех лучше.
- …едят то же, что едят рабы, носят ту же одежду. Узнают, так сказать, что почем - чтобы после не перегибать палку. Вертум считает это правильным, потому-то и прислал в этом году сына. Думаю, Брену это пойдет на пользу.
- Чушь, - возразила Бералин. - Тебе бы послушать своих сыновей. Когда Рафф станет бароном - он не будет заставлять детей проходить через это.
Фурнаэль фыркнул.
- То же говорил и я - в его годы. Карл, позже вы сможете пройтись по округе - и увидите, что эта хижина ничуть не лучше других. Мы хорошо обращаемся и с рабами, и с крепостными.
- Эта хижина хуже, - произнесла Бералин. - Ты послал людей выковырять из стен глину. Снова.
- И снова, и снова - всякий раз, когда ты будешь заделывать стены вместо мальчиков. Если Рафф и Томен сделают это сами - прекрасно. Я терплю, что ты живешь с ними, потому что надо же кому-то им готовить. Но не испытывай моего терпения. - Он вздохнул. - Карл, моя супруга думает, что, живя здесь с мальчиками, она шантажом вынудит меня отринуть семейные традиции.
- Жерр, вы хотели что-то обсудить? - Карл, втянутый в семейный спор, чувствовал себя не в своей тарелке.
- Хотел. - Фурнаэль облокотился о стол. - В Холтуне объявилась банда. Разбойники - сотни две-три - свили гнездо на склонах Эрштима. Они налетают ночью, прорываются сквозь идиотскую линию обороны холтумского… - Он осекся: вошел Брен.
Юноша грустно качнул головой.
- Прошу, не прерывайтесь из-за меня. Я не питаю иллюзий насчет князя Улдрена.
Фурнаэль благодарно улыбнулся.
- Бандиты забирают еду и женщин, убивают всякого, кто осмелится сопротивляться. За собой они оставляют сгоревшие фермы, скот с перерезанными глотками, потоптанные поля - как псы, что мочатся на кусок, который не в силах съесть. Наверное, им как-то попался караван с солью - с некоторых пор они просаливают за собой землю.
Он тряхнул головой.
- Я говорил об этом с Саммисом - его магия тут бессильна. Он мог бы, конечно, уничтожить сорняки и вредителей, как делает в моем баронстве, но соленая земля не сможет родить, будут в ней вредители или нет.
Если так пойдет дальше, Холтун окажется на грани голода. Западнее лежат содовые равнины; им придется обратиться на восток. Им придется вторгнуться в Бим - как нифиэнцам во время моего отца. Эти два друга, - он кивнул на Брена и Раффа, - станут кровными врагами. Причем не по традиции, а по факту.
- А сами вы усмирить бандитов не можете, - кивнул Карл. - Холтун этого не потерпит.
- Едва только первый солдат Бима пересечет холтунскую границу - начнется война. Несколько стычек уже было. Я знаю, это отдает изменой, но если б эти бандиты вторглись в Бим… Возможно, тогда князь Улдрен смирил бы свою гордыню и принял мудрое решение о союзе.
Брен мотнул головой:
- Сомнительно, барон. Как говорит мой отец, князь Улдрен - напыщенный осел. Из тех, кто хватает меч за лезвие, а не за рукоять. Впрочем, мнит он себя великим полководцем.
Фурнаэль кивнул.
- Карл, я хотел бы остановить негодяев. Надеюсь, вы поняли: мы - народ неплохой. И мы готовы платить, и платить хорошо. Возможно, вы могли бы, притворно присоединившись к бандитам, завести их в засаду? Или выследить их в логове, захватить и доставить в мое баронство, где мы разобрались бы с ними? Или еще что-нибудь… в этом духе.
Карл закрыл глаза. Стратегия не была проблемой. Стратегия трудностей не представляла. Для Карла, во всяком случае. Ахира наверняка что-нибудь придумал бы.
Но - три сотни? Карл не считал три сотни против пяти выигрышным вариантом. И опять же - как ни старайся, а всех трех сотен сразу им не захватить.
Да и не в этом суть. Вопрос не в том, сможем ли мы сделать дело, вопрос - должны ли мы делать его.
В том-то и беда. Барон Фурнаэль весьма неплохой человек - для своего мира. Если война между Бимом и Холтуном разразится - плохо будет всем, и рабам в том числе.
Но… Я, черт побери, Карл Куллинан, а не Кларк Кент. Я не могу сделать всего. Я уже дал обет, который вовсе не уверен, что смогу выполнить; мне нельзя отвлекаться на другие дела.
Он почувствовал укол совести. А как же Эйя? То, что он вез ее домой, не было войной с рабством.
Нет. Эйя - другое дело. Мелавэй страдал от набегов работорговцев; было разумно отвезти девочку домой - там могла возникнуть возможность уязвить Гидьдию Работорговцев.
Может ли помощь Фурнаэлю помочь его собственной борьбе? Хоть как-то?
Нет, дело барона никак не связано с ней.
Я должен отказать ему.
Мне… Постой-ка…
- Вам придется… заплатить, Жерр. Дорого.
Фурнаэль развел руками.
- У нас есть деньги, Карл.
- Деньги мне не нужны. Но - в благодарность мне и моим друзьям за решение ваших проблем - не отпустите ли вы на волю всех ваших рабов?
Фурнаэль улыбнулся.
- Цена действительно высока, Карл. Заменить всех рабов в баронстве - мне это станет в копеечку. Нельзя ли…
- Нет. Не заменить. Вашей платой будет отказ от владения рабами. Во всем баронстве. Навечно.
Какой-то миг барон озадаченно молчал. Потом вздохнул.
- Вы вежливый человек, Карл. Спасибо, что не отказали мне прямо. В этом нет необходимости - я понял. Вы не хотите встревать в наши войны.
- Барон, я говорил серьезно.
- Прошу вас. Не считайте меня глупцом. - Фурнаэль приподнял ладонь. - Оставим это, Карл Куллинан. Оставим.
Карл открыл было рот - и закрыл его. Не вышло. Для Фурнаэля рабство столь естественно, что он не увидел никакого смысла в предложении отказаться от владения людьми. Для барона это было даже не оскорбительно - просто непонятно. Но попытка объясниться приведет к ссоре.
Фурнаэль помрачнел.
- А знаете, у меня мелькнула мысль попытаться запугать вас - и тем вынудить послужить себе. Пригрозить оставить эту малышку - Эйю, да? - в заложницах, пока вы не до бьетесь успеха. - Он побарабанил пальцами по дереву. - Вы, кажется, очень печетесь о ней.
- Это не оставило бы мне выбора, барон.
Фурнаэль кивнул.
- Значит…
- Тут и выбирать не из чего. Мне пришлось бы либо разобраться с тремя сотнями бандитов, полагаясь на ваше слово потом освободить Эйю, либо разобраться с вами и вашими тридцатью - сорока воинами, никто из которых толком не владеет мечом. - Рука Карла опустилась на рукоять меча. - Это было бы легкое решение, барон. Разумеется, мы с друзьями скорее всего погибли бы - но забрали бы с собой и кое-кого из вас. И с чем вы тогда встретите войну, коя грядет?
- Это была просто мысль. Причем глупая. - Фурнаэль тяжело вздохнул. - Воина, который мне нужен, невозможно заставить что-либо делать из страха… - Барон поднялся и подошел к крюку, на котором висел его меч. - Но, как заметил ваш друг Ахира, я припас в своем рукаве козырь. Правитель, даже просто барон, должен учитывать любые возможности.
- Барон, вы…
Фурнаэль склонился к ножнам и обнажил меч.
Карл рванулся из-за стола. Табурет отлетел прочь. Одним плавным движением воин выхватил меч и пригнулся.
Внимательней! Не подпускай к себе женщину и детей: они могут вцепиться в руку с мечом…
Фурнаэль выпрямился. Меч его был опущен.
- Карл Куллинан, - с укором проговорил он, - опусти свой меч. Здесь никто не угрожает тебе. Порукой тому - моя жизнь.
Что за дьявольщина тут творится? Сперва Фурнаэль пытался купить Карла, потом - шантажировать его, сейчас готовился напасть…
- Я… не понимаю. - Карл приспустил меч.
- Порукой - моя жизнь, - повторил барон.
А, пошло оно всё! Должен же я хоть когда-нибудь хоть кому-нибудь доверять. Карл вбросил меч в ножны. Барон повернулся к Раффу.
- Протяни руки, мальчик.
Рафф молча затряс головой.
- Протяни! - Барон рявкнул так, что у Карла зазвенело в ушах.
Рафф нехотя протянул ладони. Фурнаэль уложил на них плашмя клинок, потом отвязал от пояса кошель. Потом осторожно обвязал кожаные ремешки вокруг середины клинка.
- Здесь десять пандатавэйских золотых.
Побелевшая Бералин коснулась руки мужа.
- Не делай этого. Он еще мальчик.
Фурнаэль закрыл глаза.
- Это даст нам шанс, Бера. Всего лишь шанс. Если Рафф выживет - у него хватит сил сохранить баронство в грядущие годы, в войну. Я не вижу иного пути. Прошу… умоляю - не отягчай моего бремени.
Он открыл глаза и повернулся к Карлу. По щекам его струились слезы.
- Карл Куллинан, я прошу вас взять в ученики моего старшего сына - познавать искусство меча, лука и кулака. В уплату предлагаю я своего коня, это золото, свой меч и службу моего сына сроком на пять лет.
Карл взглянул на Раффа. Бледное лицо юноши было непроницаемо.
- Рафф?
- Решает не он, Карл. Я его отец.
Карл не смотрел на Фурнаэля.
- Рафф? - повторил он. - Ты хочешь ко мне в ученики?
Юноша так прикусил губу, что потекла кровь. Взгляд его медленно скользнул по матери… по отцу… и вновь возвратился к Карлу. Сделав шаг, он трясущимися руками протянул ему меч и кошель.
- Таково желание моего отца, господин.
- А твое?
Рафф обвел глазами брата, отца, мать, Брена. Почитать героя - одно. Оставить дом и семью - совсем иное.
Брен кивнул.
- Соглашайся. Если останешься - скоро мы станем врагами, станем охотиться друг за другом.
- А если уйду? Это что-то изменит?
- Не знаю. Но это даст нам пять лет до того, как мне придется убить тебя - или тебе меня. - Брен положил руку на плечо Раффа, крепко сжал пальцы. - По крайней мере пять лет.
Рафф сглотнул. Потом неуверенно произнес:
- Д-да… Примешь ли ты меня в ученики, Карл Куллинан?
Карл взглянул на барона Жерра Фурнаэля с вновь проснувшимся восхищением. Этот человек видел пределы своих возможностей, признавал неизбежность скорой смерти - и пытался спасти хотя бы частичку семьи от бурана стрел и мечей, в котором наверняка погибнет сам. Да, это поистине было нечто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27