- Я хотел только насчет Жанны…
- А… - припомнил доктор Рыжиков. - Строго говоря… А вам правда самому лично нужна или для кого-то?
- Вы сами всегда говорите: правда - лучшее лекарство, - гордо ответил Жерар Филип.
- Кто это «вы»? - уточнил доктор Рыжиков.
- Вернее, мы с вами, и педагоги, и врачи! Ложью еще никого не лечили!
- Ну хорошо, - проникся доктор Рыжиков. - Я вам раскрою всю правду. Но только для вас. У нее не может быть рака. Никогда.
- Почему? - удивился Жерар этой твердости. - А зачем же тогда операция?
Правда так правда, решил доктор Рыжиков.
- Хотите знать все? - спросил он в упор.
- Хочу… - чуть побледнел отчаянный Жерар.
- Опухоли делятся на качественные и злокачественные. Вы слышали, наверно.
- Слышал… - кивнул учитель танцев, готовясь к самой страшной правде.
- Даже простейший лимфаденит. У вас, допустим, здесь, повыше соска, ближе к подмышке… Немного расстегнитесь, я покажу… Вот здесь, например… образовалась припухлость, воспаление кожи… потом боль… При прощупывании увеличенные болезненные узлы… Это воспаление лимфатического узла. В него внедряются гноеродные микробы, стафилококки или стрептококки и… Что с вами? Да ничего у вас нет, это к примеру. Или липома, жировая опухоль, доброкачественнейшая и безобиднейшая. Растет медленно, но вырасти может размером с голову, вот здесь откуда-нибудь, из подбородка… Ну это мы вырезаем шутя. Да вы не волнуйтесь, это любой четверокурсник перочинным ножичком чик - и нету… Так же, как атерому. Только не надо путать с мозговой грыжей, они образуют похожие шишки на голове. Вот у вас тут что за бугорочек? Может, она и есть… пока что небольшая… Ничего страшного, просто закупорилось отверстие сальной железы на поверхности кожи, и развилась ретенционная киста…
Учитель танцев выдернул голову из широких и теплых ладоней доктора Рыжикова и попытался встать.
- Да вы не волнуйтесь, - нежно сказал доктор Петрович. - Это почти безболезненно, и за неделю управимся. Только побрить голову придется или выбрить кусочек вокруг шишки. Прикроете волосами потом, да и все… Никто и не заметит. Ну что еще там у нас? Ангиома. Весьма доброкачественная опухоль сосудистого строения. То есть из кровеносных или лимфатических сосудов. Они сплетаются в такой плотный змеиный клубок и бывают простые, кавернозные и ветвистые. Ну, простые чаще встречаются на коже лица или головы. Такие синевато-багровые пятна… может, видели? Бывает, и на пол-лица, как повезет. А вот кавернозные лезут глубже, в подкожную клетчатку, в мышцы, иногда даже в кость… Как увидите у себя такой бугорок на коже, мягкий и пружинит, когда нажмешь, значит, она… Вы уже собираетесь? Но я ведь только начал. Кавернозные ангиомы встречались и на слизистой рта, иногда и во внутренних органах, в печени… Бывает, во рту кровоточит, а сначала не поймешь, что… Да что вы? Мы до саркомы еще не добрались, вот когда дойдем до саркомы…
Учитель танцев стал бледнеть и заваливаться.
- Некоторым вообще ничего не надо, - успел еще сказать доктор Петрович. - Кефалогематома, например, сама рассасывается, если не загноится, конечно. Это кровяная опухоль головы, между надкостницей и наружной поверхностью черепа…
Доктор Петрович даже не дотронулся - только протянул пальцы к виску учителя танцев. Жерар Филип поднял ладони, чтобы защититься, и ему показалось, что на него стал медленно падать шкаф с медицинским оборудованием и черепом наверху.
- Юрий Петрович! - снова ворвался медбрат. - Шаликов вчера попросился сходить; мы думали, сегодня тоже попросится, и утку не дали, а он наделал под себя и по большому, и по малому, в палате у них вонь, а санитарка вроде сегодня не вышла, договорилась с коридорной Сенькиной, а Сенькина теперь говорит, что утки подносить договаривались, а с загаженным бельем возиться - нет… Что теперь делать?
Учитель танцев ощутил тошноту и рванулся к умывальнику за ширму.
- Во фронтовом медсанбате знаете что вам было бы за этот вопрос? - ответил доктор медбрату в упор.
Медбрат исчез.
- С этими простынями, - доверительно вздохнул доктор Рыжиков появившемуся из-за ширмы учителю танцев, - просто мучение. Спинальники пачкают, санитарки капризничают, их друг у друга отделения переманивают, санитарку сейчас найти труднее хирурга… Ну вот, а если папиллома, то тут без операции не обойтись. Папиллома у вас может возникнуть в гортани, на слизистой желудка, кишечника, мочевого пузыря… Она растет на ножке как гриб… Куда вы?
Заглянув за ширму, он увидел Жерара Филипа повиснувшим на умывальнике. Жерар Филип, придя в себя, с развязанным галстуком и ваткой нашатыря под носом, увидел в высшей степени обеспокоенно любезное лицо доктора Рыжикова и услышал его успокоительные слова:
- Это ничего… Я сам на первой операции, студентом, упал в обморок, хотя и был десантник демобилизованный. Хирург бритую голову зеленкой помазал - у меня уже в глазах потемнело. А он иглу под кожу - новокаиновой блокадой. Шишка с новокаином вздувается, вздувается… Вот и я так же… - закончил он со знакомым сочувственным вздохом, принимая на себя обмякнувшего Жерара Филипа. - Так и грохнулся на пол…
Кажется, более правдивой информации он никакому посетителю или родственнику никогда не давал.
А девочкам, которые пришли проведать Жанну, он прямо и честно сказал, что в спину ей попала вишневая косточка.
- Как - косточка?! - доверчиво моргнули из глаза-вишенки.
- Ну да, - со страшной доверительностью сказал доктор Петрович. - Бывает, человек ест вишневый компот… Разве она не любит компоты? И неудачно вишенку проглотит, прямо с косточкой. Она пойдет не по тому пути, запутается, попадет в позвоночник, застрянет… И мешает прыгать и сгибаться. Теперь мы ее достанем и снова запрыгается… Но это пока секрет!
Девочки сбились в стайку и стали секретничать.
…В день операции Жанна, уже лежа на животе и полузасыпая, слабо спросила:
- Ну как, созрела мысль? - Голосок замирал от страха и слабости, но она старалась держаться.
Когда такие маленькие человечки в своей беде стараются держаться, сердце доктора Рыжикова обливается кровью и гордостью.
- Созрела! - торжественно объявил он, присев перед ее лицом на корточки. - Не зря в этом году вспыхнула сверхновая звезда, а на Курилах началось извержение давно потухшего вулкана. Это знак, что созрела еще одна человеческая мысль. И мы с тобой совершим переворот в искусстве. Поднимется трам-тарарам, к тебе сбегутся журналисты за автографами… Не забудь тогда оставить контрамарочку старенькому Айболиту. Ладно?
- Ладно… - улыбнулась Жанна, хотя в этот миг ее кольнули еще одним уколом, расслабляющим мышцы. - А мысль какая?
- Гениальная! - без ложной скромности пообещал доктор Петрович.
- Нет, вы скажите, именно какая… - прошептала она, борясь со смыканием глаз.
- Вот жалко - уже не успею, - огорчился он искреннейше. - До операции. Придется после. Видишь, лично Коля Козлов прибыл за нами. Такой зеленый-зеленый…
Доктор Коля Козлов в зеленой реаниматорской робе и шапочке улыбнулся им специфичной анестезиологической улыбкой, подмигнув Жанне.
- Кто это? - не устояла ее девичья душа.
- Главный маг и волшебник нашего города, - с гордостью представил друга доктор Рыжиков. - Морской офицер, гвардеец-андреевец! Ну, поехали!
Тележка двинулась.
- Как Юрий Гагарин? - вспомнила она.
- Он самый! - подтвердил доктор Рыжиков. - Считай, ты репетируешь танец космонавта…
Тележка катится по коридору, больные жмутся к стенке. Тело, распростертое под простыней, глаза цепляются за остающихся. Остающиеся бледнеют и как бы отталкивают от себя: нет, мимо, мимо… Сегодня не меня, меня не так… И только доктор Рыжиков, как носильщик на вокзале, толкает себе тачку да похваливает танец космонавта. «Комбинезон мы сошьем сами, материал я видел в одном месте, в магазине таких не бывает. Серебристый, как у рыбки…»
В конце коридора расстались, а когда встретились снова, Жанна уже спала на высоком, как полка, узком поднятом столе, на правом боку, с резиновым шлангом во рту, со стеклянными трубочками, воткнутыми в проколотую вену, со шлангом в мочеточнике. Словом, много тяжкого. Ее невинное ангельское дыхание и притихшее перед судьбой сердцебиение мигали на экранах наркозной установки. Вдоль хрупкого позвоночника уже проведена полоса из зеленки.
Доктор Рыжиков, растопыривший руки, вымытые в трех тазах с аммиаком, прицелился на худенькую спину, обложенную простынями, и попросил показать рентгенснимок.
- Ну, братцы кролики… Нагните-ка ей вперед голову…
Меньше чем через час в этой нежной спине зияло окровавленное продолговатое оконце, облепленное розовеющей марлей и увешанное гирляндой блестящих зажимов. Внутри оконца торчали резко обнаженные кости позвоночника, отслоенные от мышц.
- Маша, - как всегда, сказал доктор Рыжиков, - не ваша Маша, а наша Маша, протрите мне глаза…
На полоске лица между колпаком и марлевой маской чернели точечки брызнувшей Жанниной крови. Их размывал пот.
Но это было только начало.
- Девушка хоть и совсем молоденькая, - прокряхтел он через час, - и не закостеневшая, как мы с вами, но кость у нее… Дай бог!.. Уже кисть онемела…
- Долго жить будет, - предрекла Сильва Сидоровна мрачно, как будто обрекала Жанну не на жизнь, а на смерть.
- Похоже, - поддакнул доктор Рыжиков. - Соломинкой не перешибешь.
- Хотя у иной, - сурово осадила Сильва Сидоровна, - кость трухлявая, а живет до восьмидесяти…
- Да, бывает, - согласился и тут доктор Рыжиков, опасаясь спорить с суровой помощницей.
Опять кровоточила отщипываемая по мельчайшему кусочку кость. Кто бы мог подумать, что дужки позвонков даже у молочных еще девушек такие мощные и крепкие. Вот что значит забота природы.
- Вот это архитектор… - прокряхтел про природу доктор Петрович. - Вот это на века… И конструкция изумительная, и прочность… И главное - рекламацию слать некому…
Из зеленого окружения Коли Козлова святым трагическим светом его облучили глаза Аве Марии.
- Живодеры мы, живодеры, - застеснялся он их. - Неужели так навсегда и будем живодерствовать? Мясники скотобойные, убивать нас надо… Неужели никто не придумает что-нибудь поизящнее? Лариса, давайте еще раз посмотрим… Эй, кто-нибудь нестерильный! Так… Найти бы эту штуку с первого раза… И лишнего не ковырять. Вы Родионова из железнодорожной хирургии знаете? Мы с ним раз промахнулись на целых три позвонка. Пришлось скусывать полпозвоночника лишних… А ведь ей танцевать… Изгибаться… Мы, конечно, своего удобства ради можем скромсать вверх и вниз по два лишних… Чтобы влезть легче… А танцевать? Как вы думаете, Лариса?
Рыжая кошка Лариска пожала стерильными плечами. Когда дело касалось другой женщины, пусть малолетней, она сохраняла бесстрасность.
Перед самой тонкой частью операции доктор Рыжиков снова мыл руки.
- Нет, все-таки надо мне парня, - бурчал он, оттирая щеткой Жаннину кровь под ногтями. - Без парня с этими костями…
Теперь в глубине этой прорези, без защитных костей, белело вещество спинного мозга. Такой мягкий белый податливый студенистый шнурок. Толкнут под локоть, ткнешь лопаточкой - сам не заметишь. И все. Никаким клеем не склеишь перерезанного пополам человека. А доктор Рыжиков так и лезет длинной блестящей лопастью в самое дно позвоночной ямы и даже отодвигает ложечкой этот магический нервный шнур. Он должен рассмотреть, что еще там под ним. И наконец рассматривает.
- Вот он, скорпион… Посветите-ка мне. Выше немного…
И совсем стал похож на механика, лезущего внутрь разобранной машины. Все головы сблизились, чтобы увидеть, что там пряталось, под мозговым шнурком.
- Ничего себе… - разжалобилась даже беспощадная к женщинам любого возраста и веса хищная рыжая лиса. - Оттанцевалась девочка… Переходим на жалобные песни.
- Если бы воздушно-десантные войска состояли из женщин, - задумчиво ответил доктор Рыжиков, - мы до сих пор бы так и не прорвали оборону на Свири… Так и сидели бы напротив финских дотов. А доты у них были на совесть. По-моему, мы так и не завоевали секрет этого железобетона. А внутри чуть ли не ковры и телевизоры…
- Если бы ваши вэдэве состояли из женщин, - зловредно отозвалась рыжая кошка, - то может, и войны бы не было…
- Как это - без войны? - не согласился доктор Рыжиков. - Скука… Ни тебе пробитых черепов, ни оторванных рук… Матери по сыновьям не плачут, бомбами детишек не разрывает… Если ее потянуть? Как вросла, нахалка…
- Ругайтесь не ругайтесь, все равно расти будет, - мрачно пообещала рыжая. - Да и фонтан устроит. Сцену у фонтана. Так что лучше не троньте.
- Ну да… - перешел на предсказания доктор Рыжиков. - Взяли ходячую, а выпустим параличную? А как хорошо начиналось… Клиническая картина яркая, границы затемнения четкие… Что крайне несвойственно нашим рентгенологам вообще… и ветвистым гемангиомам в частности…
Из птичьей бубнежки окровавленных мастеровых еще нельзя было понять дальнейшую судьбу Жанны Исаковой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
- А… - припомнил доктор Рыжиков. - Строго говоря… А вам правда самому лично нужна или для кого-то?
- Вы сами всегда говорите: правда - лучшее лекарство, - гордо ответил Жерар Филип.
- Кто это «вы»? - уточнил доктор Рыжиков.
- Вернее, мы с вами, и педагоги, и врачи! Ложью еще никого не лечили!
- Ну хорошо, - проникся доктор Рыжиков. - Я вам раскрою всю правду. Но только для вас. У нее не может быть рака. Никогда.
- Почему? - удивился Жерар этой твердости. - А зачем же тогда операция?
Правда так правда, решил доктор Рыжиков.
- Хотите знать все? - спросил он в упор.
- Хочу… - чуть побледнел отчаянный Жерар.
- Опухоли делятся на качественные и злокачественные. Вы слышали, наверно.
- Слышал… - кивнул учитель танцев, готовясь к самой страшной правде.
- Даже простейший лимфаденит. У вас, допустим, здесь, повыше соска, ближе к подмышке… Немного расстегнитесь, я покажу… Вот здесь, например… образовалась припухлость, воспаление кожи… потом боль… При прощупывании увеличенные болезненные узлы… Это воспаление лимфатического узла. В него внедряются гноеродные микробы, стафилококки или стрептококки и… Что с вами? Да ничего у вас нет, это к примеру. Или липома, жировая опухоль, доброкачественнейшая и безобиднейшая. Растет медленно, но вырасти может размером с голову, вот здесь откуда-нибудь, из подбородка… Ну это мы вырезаем шутя. Да вы не волнуйтесь, это любой четверокурсник перочинным ножичком чик - и нету… Так же, как атерому. Только не надо путать с мозговой грыжей, они образуют похожие шишки на голове. Вот у вас тут что за бугорочек? Может, она и есть… пока что небольшая… Ничего страшного, просто закупорилось отверстие сальной железы на поверхности кожи, и развилась ретенционная киста…
Учитель танцев выдернул голову из широких и теплых ладоней доктора Рыжикова и попытался встать.
- Да вы не волнуйтесь, - нежно сказал доктор Петрович. - Это почти безболезненно, и за неделю управимся. Только побрить голову придется или выбрить кусочек вокруг шишки. Прикроете волосами потом, да и все… Никто и не заметит. Ну что еще там у нас? Ангиома. Весьма доброкачественная опухоль сосудистого строения. То есть из кровеносных или лимфатических сосудов. Они сплетаются в такой плотный змеиный клубок и бывают простые, кавернозные и ветвистые. Ну, простые чаще встречаются на коже лица или головы. Такие синевато-багровые пятна… может, видели? Бывает, и на пол-лица, как повезет. А вот кавернозные лезут глубже, в подкожную клетчатку, в мышцы, иногда даже в кость… Как увидите у себя такой бугорок на коже, мягкий и пружинит, когда нажмешь, значит, она… Вы уже собираетесь? Но я ведь только начал. Кавернозные ангиомы встречались и на слизистой рта, иногда и во внутренних органах, в печени… Бывает, во рту кровоточит, а сначала не поймешь, что… Да что вы? Мы до саркомы еще не добрались, вот когда дойдем до саркомы…
Учитель танцев стал бледнеть и заваливаться.
- Некоторым вообще ничего не надо, - успел еще сказать доктор Петрович. - Кефалогематома, например, сама рассасывается, если не загноится, конечно. Это кровяная опухоль головы, между надкостницей и наружной поверхностью черепа…
Доктор Петрович даже не дотронулся - только протянул пальцы к виску учителя танцев. Жерар Филип поднял ладони, чтобы защититься, и ему показалось, что на него стал медленно падать шкаф с медицинским оборудованием и черепом наверху.
- Юрий Петрович! - снова ворвался медбрат. - Шаликов вчера попросился сходить; мы думали, сегодня тоже попросится, и утку не дали, а он наделал под себя и по большому, и по малому, в палате у них вонь, а санитарка вроде сегодня не вышла, договорилась с коридорной Сенькиной, а Сенькина теперь говорит, что утки подносить договаривались, а с загаженным бельем возиться - нет… Что теперь делать?
Учитель танцев ощутил тошноту и рванулся к умывальнику за ширму.
- Во фронтовом медсанбате знаете что вам было бы за этот вопрос? - ответил доктор медбрату в упор.
Медбрат исчез.
- С этими простынями, - доверительно вздохнул доктор Рыжиков появившемуся из-за ширмы учителю танцев, - просто мучение. Спинальники пачкают, санитарки капризничают, их друг у друга отделения переманивают, санитарку сейчас найти труднее хирурга… Ну вот, а если папиллома, то тут без операции не обойтись. Папиллома у вас может возникнуть в гортани, на слизистой желудка, кишечника, мочевого пузыря… Она растет на ножке как гриб… Куда вы?
Заглянув за ширму, он увидел Жерара Филипа повиснувшим на умывальнике. Жерар Филип, придя в себя, с развязанным галстуком и ваткой нашатыря под носом, увидел в высшей степени обеспокоенно любезное лицо доктора Рыжикова и услышал его успокоительные слова:
- Это ничего… Я сам на первой операции, студентом, упал в обморок, хотя и был десантник демобилизованный. Хирург бритую голову зеленкой помазал - у меня уже в глазах потемнело. А он иглу под кожу - новокаиновой блокадой. Шишка с новокаином вздувается, вздувается… Вот и я так же… - закончил он со знакомым сочувственным вздохом, принимая на себя обмякнувшего Жерара Филипа. - Так и грохнулся на пол…
Кажется, более правдивой информации он никакому посетителю или родственнику никогда не давал.
А девочкам, которые пришли проведать Жанну, он прямо и честно сказал, что в спину ей попала вишневая косточка.
- Как - косточка?! - доверчиво моргнули из глаза-вишенки.
- Ну да, - со страшной доверительностью сказал доктор Петрович. - Бывает, человек ест вишневый компот… Разве она не любит компоты? И неудачно вишенку проглотит, прямо с косточкой. Она пойдет не по тому пути, запутается, попадет в позвоночник, застрянет… И мешает прыгать и сгибаться. Теперь мы ее достанем и снова запрыгается… Но это пока секрет!
Девочки сбились в стайку и стали секретничать.
…В день операции Жанна, уже лежа на животе и полузасыпая, слабо спросила:
- Ну как, созрела мысль? - Голосок замирал от страха и слабости, но она старалась держаться.
Когда такие маленькие человечки в своей беде стараются держаться, сердце доктора Рыжикова обливается кровью и гордостью.
- Созрела! - торжественно объявил он, присев перед ее лицом на корточки. - Не зря в этом году вспыхнула сверхновая звезда, а на Курилах началось извержение давно потухшего вулкана. Это знак, что созрела еще одна человеческая мысль. И мы с тобой совершим переворот в искусстве. Поднимется трам-тарарам, к тебе сбегутся журналисты за автографами… Не забудь тогда оставить контрамарочку старенькому Айболиту. Ладно?
- Ладно… - улыбнулась Жанна, хотя в этот миг ее кольнули еще одним уколом, расслабляющим мышцы. - А мысль какая?
- Гениальная! - без ложной скромности пообещал доктор Петрович.
- Нет, вы скажите, именно какая… - прошептала она, борясь со смыканием глаз.
- Вот жалко - уже не успею, - огорчился он искреннейше. - До операции. Придется после. Видишь, лично Коля Козлов прибыл за нами. Такой зеленый-зеленый…
Доктор Коля Козлов в зеленой реаниматорской робе и шапочке улыбнулся им специфичной анестезиологической улыбкой, подмигнув Жанне.
- Кто это? - не устояла ее девичья душа.
- Главный маг и волшебник нашего города, - с гордостью представил друга доктор Рыжиков. - Морской офицер, гвардеец-андреевец! Ну, поехали!
Тележка двинулась.
- Как Юрий Гагарин? - вспомнила она.
- Он самый! - подтвердил доктор Рыжиков. - Считай, ты репетируешь танец космонавта…
Тележка катится по коридору, больные жмутся к стенке. Тело, распростертое под простыней, глаза цепляются за остающихся. Остающиеся бледнеют и как бы отталкивают от себя: нет, мимо, мимо… Сегодня не меня, меня не так… И только доктор Рыжиков, как носильщик на вокзале, толкает себе тачку да похваливает танец космонавта. «Комбинезон мы сошьем сами, материал я видел в одном месте, в магазине таких не бывает. Серебристый, как у рыбки…»
В конце коридора расстались, а когда встретились снова, Жанна уже спала на высоком, как полка, узком поднятом столе, на правом боку, с резиновым шлангом во рту, со стеклянными трубочками, воткнутыми в проколотую вену, со шлангом в мочеточнике. Словом, много тяжкого. Ее невинное ангельское дыхание и притихшее перед судьбой сердцебиение мигали на экранах наркозной установки. Вдоль хрупкого позвоночника уже проведена полоса из зеленки.
Доктор Рыжиков, растопыривший руки, вымытые в трех тазах с аммиаком, прицелился на худенькую спину, обложенную простынями, и попросил показать рентгенснимок.
- Ну, братцы кролики… Нагните-ка ей вперед голову…
Меньше чем через час в этой нежной спине зияло окровавленное продолговатое оконце, облепленное розовеющей марлей и увешанное гирляндой блестящих зажимов. Внутри оконца торчали резко обнаженные кости позвоночника, отслоенные от мышц.
- Маша, - как всегда, сказал доктор Рыжиков, - не ваша Маша, а наша Маша, протрите мне глаза…
На полоске лица между колпаком и марлевой маской чернели точечки брызнувшей Жанниной крови. Их размывал пот.
Но это было только начало.
- Девушка хоть и совсем молоденькая, - прокряхтел он через час, - и не закостеневшая, как мы с вами, но кость у нее… Дай бог!.. Уже кисть онемела…
- Долго жить будет, - предрекла Сильва Сидоровна мрачно, как будто обрекала Жанну не на жизнь, а на смерть.
- Похоже, - поддакнул доктор Рыжиков. - Соломинкой не перешибешь.
- Хотя у иной, - сурово осадила Сильва Сидоровна, - кость трухлявая, а живет до восьмидесяти…
- Да, бывает, - согласился и тут доктор Рыжиков, опасаясь спорить с суровой помощницей.
Опять кровоточила отщипываемая по мельчайшему кусочку кость. Кто бы мог подумать, что дужки позвонков даже у молочных еще девушек такие мощные и крепкие. Вот что значит забота природы.
- Вот это архитектор… - прокряхтел про природу доктор Петрович. - Вот это на века… И конструкция изумительная, и прочность… И главное - рекламацию слать некому…
Из зеленого окружения Коли Козлова святым трагическим светом его облучили глаза Аве Марии.
- Живодеры мы, живодеры, - застеснялся он их. - Неужели так навсегда и будем живодерствовать? Мясники скотобойные, убивать нас надо… Неужели никто не придумает что-нибудь поизящнее? Лариса, давайте еще раз посмотрим… Эй, кто-нибудь нестерильный! Так… Найти бы эту штуку с первого раза… И лишнего не ковырять. Вы Родионова из железнодорожной хирургии знаете? Мы с ним раз промахнулись на целых три позвонка. Пришлось скусывать полпозвоночника лишних… А ведь ей танцевать… Изгибаться… Мы, конечно, своего удобства ради можем скромсать вверх и вниз по два лишних… Чтобы влезть легче… А танцевать? Как вы думаете, Лариса?
Рыжая кошка Лариска пожала стерильными плечами. Когда дело касалось другой женщины, пусть малолетней, она сохраняла бесстрасность.
Перед самой тонкой частью операции доктор Рыжиков снова мыл руки.
- Нет, все-таки надо мне парня, - бурчал он, оттирая щеткой Жаннину кровь под ногтями. - Без парня с этими костями…
Теперь в глубине этой прорези, без защитных костей, белело вещество спинного мозга. Такой мягкий белый податливый студенистый шнурок. Толкнут под локоть, ткнешь лопаточкой - сам не заметишь. И все. Никаким клеем не склеишь перерезанного пополам человека. А доктор Рыжиков так и лезет длинной блестящей лопастью в самое дно позвоночной ямы и даже отодвигает ложечкой этот магический нервный шнур. Он должен рассмотреть, что еще там под ним. И наконец рассматривает.
- Вот он, скорпион… Посветите-ка мне. Выше немного…
И совсем стал похож на механика, лезущего внутрь разобранной машины. Все головы сблизились, чтобы увидеть, что там пряталось, под мозговым шнурком.
- Ничего себе… - разжалобилась даже беспощадная к женщинам любого возраста и веса хищная рыжая лиса. - Оттанцевалась девочка… Переходим на жалобные песни.
- Если бы воздушно-десантные войска состояли из женщин, - задумчиво ответил доктор Рыжиков, - мы до сих пор бы так и не прорвали оборону на Свири… Так и сидели бы напротив финских дотов. А доты у них были на совесть. По-моему, мы так и не завоевали секрет этого железобетона. А внутри чуть ли не ковры и телевизоры…
- Если бы ваши вэдэве состояли из женщин, - зловредно отозвалась рыжая кошка, - то может, и войны бы не было…
- Как это - без войны? - не согласился доктор Рыжиков. - Скука… Ни тебе пробитых черепов, ни оторванных рук… Матери по сыновьям не плачут, бомбами детишек не разрывает… Если ее потянуть? Как вросла, нахалка…
- Ругайтесь не ругайтесь, все равно расти будет, - мрачно пообещала рыжая. - Да и фонтан устроит. Сцену у фонтана. Так что лучше не троньте.
- Ну да… - перешел на предсказания доктор Рыжиков. - Взяли ходячую, а выпустим параличную? А как хорошо начиналось… Клиническая картина яркая, границы затемнения четкие… Что крайне несвойственно нашим рентгенологам вообще… и ветвистым гемангиомам в частности…
Из птичьей бубнежки окровавленных мастеровых еще нельзя было понять дальнейшую судьбу Жанны Исаковой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56