Из кольца, лежащего в руке фолька, поднялась воздушная струя. Арка из света перекинулась от кольца Кимберона к тому, которое князь Теней укрывал на груди, и превратилась в бесконечно переплетенную ленту. Оба кольца соединились, став единым целым.
От князя Теней не осталось ничего, даже эха, когда пустые доспехи упали на землю.
Ким стоял на крепостной стене. В этот миг огромное войско князя Теней дрогнуло и согнулось, подобно колосьям на пашне во время сильного ветра, ибо не было больше силы, которая поддерживала его из глубин времени.
Кто изменяет прошлое, тому будущее разрушит настоящее.
Ким не знал, чьи это слова, но так мог бы сейчас сказать и он. Это было истиной.
И тогда разверзлось небо.
Солнце снова сделалось черным. Его пламя не излучало теплоты, а несло пожар и разрушение.
Из центра черного светила вырвался дракон.
Его крылья несли с собой ураган. Завыл ветер, рвущийся из черной бездны. Жутко ревя, летел он над землей. Ничто не могло выдержать его напора. Больги были повалены на землю, эльфы подняты в воздух, как осенние листья. Люди прятались в ложбинах, хватаясь за корни и камни. Гномы катились, словно камни.
И лишь один устоял на ногах.
Его одежда свисала лохмотьями, доспехи были помяты и раны кровоточили. Но Великий Больг не мог быть сломлен никакой силой мира. Он походил на скалу, о которую разбиваются волны. Камень, отброшенный создателями мира, он словно бы стал осью, вокруг которой вертится этот мир.
- Уймись, хвостатый обжора! - прокричал Горбац на языке, который был древнее языка Черных легионов и ученых. - Уйди, мерзавец, низшее из существ. Уйди туда, откуда явился!
Сидевший на спине дракона отдал приказ.
Дракон распахнул свою пасть, извергая огонь.
Горбац увидел летящее пламя, направленное прямо на него, и понял, что это конец. Ничто в этом мире не в силах устоять перед огнем дракона. Но и теперь мужество его не покинуло. Он поднял боевой топор и неколебимо стоял, в то время как полыхающее пекло окутывало его.
- Я Горбац…
Языки пламени столкнулись над ним, а когда рассеялись, от него ничего не осталось.
Дракон принялся снова извергать огонь, но его седок натянул поводья. Стальные когти пробороздили землю. Дракон заметался по кругу и, ударив оземь огромным хвостом, взмыл вверх.
Друзья, все еще стоявшие на башне, видели все это, и страхом наполнились их сердца.
Чудовище расправило крылья. На одно мгновение оно застыло в воздухе. Азантуль, сидя на его спине, посмотрел в сторону обладателей колец. С удивительной отчетливостью они различали каждую деталь его доспехов, понимали каждое слово, произнесенное им.
- Дрожите, твари, и преклонитесь перед вашим господином!
- Никогда! - крикнули друзья.
Дракон набрал в легкие побольше воздуха, чтобы выдохнуть смертельную струю огня. В этот миг черное солнце погасло. И далеко на западе, на какой-то возвышенности, что-то блеснуло.
Это Высокий Эльфийский Князь, стоя на вершине башни в крепости Тол Андреат, поднял свое кольцо.
Ветер усилился. Но в этот раз это не был черный ураган, несущийся из бездны, а чистый и ясный ветер, летящий с горных вершин. Воздушный поток подхватил дракона и, раскрутив, швырнул вверх. Выпущенное пламя прошипело в пустоте. Чудовище ударило крыльями, но против этой силы оказалось беспомощным. Шквальный ветер уносил его все выше и выше. Азантуль, сидевший на спине дракона, попытался повернуть его, но тщетно. Донесся его крик, и он был отброшен за море к далеким черным облакам, в которых прогремел, а потом смолк, словно последний отзвук грозы.
Ким и его друзья стояли на башке. Воцарилась тишина, как будто с последним этим криком весь мир онемел.
Фабиан нагнулся. Упираясь ногой в пустые доспехи, единственное, что осталось от Азратота, он извлек оттуда клинок. Изратор сиял так ослепительно, словно не побывал в бою.
- А что будет с нами? - спросил Ким.
Прежде чем кто-либо успел открыть рот, ответ пришел сам.
Фабиан, Гилфалас и Бурин начали бледнеть. В следующую секунду они стали прозрачными, и сквозь них можно было увидеть очертания башенных зубцов, даже структуру камня. Затем они исчезли, будто и не стояли там.
Ким остался наедине с пустыми доспехами Азратота и мертвым Талмондом, чьи глаза уставились в небеса.
- Кто-то должен отнести его вниз и предать земле, - сказал Ким.
Он не заметил, что говорит вслух. Внезапно оказалось, что он здесь не один.
- Ты не можешь взять на себя ответственность за все судьбы мира, маленький фольк, даже если ты и носитель седьмого кольца, - сказал Эльфийский Князь.
- О! - только и воскликнул изумленный Ким. - Откуда вы пришли?
Арандур улыбнулся.
- По-моему, остались только мы, - продолжил он, не ответив на вопрос. - Не значит ли это, что нам следует держаться вместе?
- Итак, власть Тьмы побеждена? - спросил Ким. - И Азантуль… и дракон?..
- О нет, - ответил Князь. - Азантуль лишь изгнан и непременно вернется. И будет новая битва, когда Хельмонд, сын Талмонда, поднимет меч своего отца. Дракон опустошит местность, которую потом назовут Разрушенной страной, затем Высокие Стены Мрака будут снесены, а магия людей, гномов и эльфов создаст Ограничительный Пояс, который отделит темных эльфов от Среднеземья на тысячу лет.
- И фольк появится через… через триста пятьдесят лет?.. Ах, как бы я хотел это увидеть, - сказал Ким.
Высокий Эльфийский Князь покачал головой.
- Всему свое время, - повторил он. - А сейчас нам время искать дорогу назад.
- Домой?
Но разве может он, оказавшийся где-то между мирами, когда-нибудь снова попасть домой?
Арандур взял его за руку. Они проходили между деревьями, где в ветвях пели птицы.
- Домой, в Эльдерланд.
- Ах, Алексис, старый осел! Я ужасно рад, что отыскал тебя.
Альдо было так хорошо, что от радости хотелось плакать. Осел смотрел на него так, будто хотел сказать: «Нашел время!» Впрочем, он на мгновение утратил свое обычное дурное настроение. Вероятно, он так долго плутал среди времен и миров, что был рад встретить любое знакомое лицо, пусть даже это был и его хозяин.
- Ты скверно выглядишь, - пожалел его Альдо. - Тебя что, никто не кормил?
Альдо говорил лишь затем, чтобы осел не разгадал его намерений, пока он пытается ухватиться за обрывок веревки. Но тот позволил захомутать себя без сопротивления.
- Теперь пошли, хороший ты мой. Посмотрим, как завоевывают землю.
Он легонько потянул за веревку. Животное заупрямилось, вскинув голову. Но у Альдо создалось впечатление, что такое поведение осла спровоцировало не врожденное упрямство. Ему показалось, что Алексис чего-то ждет. Да, кто-то спускался по Проходу. Сначала Альдо разглядел лишь фигуру, одетую во что-то светлое, затем он распознал в ней юную девушку-фолька. Сквозь светлые, немного взъерошенные волосы выглядывали заостренные уши. Ее глаза были широко распахнуты, словно она смотрела на мир впервые.
- Привет! - крикнул ей Альдо.
Она вздрогнула и остановилась.
- Не убегай! - попросил юноша. - Я ничего плохого не сделаю. Подожди!
Быстрыми шагами пошел он к ней. Алекс следовал за ними, как ягненок. Девушка продолжала стоять и молчала. Альдо, приблизившись к ней, откашлялся.
- Привет, - повторил он. - Меня зовут Альдо, точнее, Альдерон. А это мой осел Алексис. А как зовут тебя?
Девушка посмотрела на него, затем на осла:
- А-Алексис.
- Нет, тебя не могут так звать. У тебя что, нет имени?
Она пожала плечами.
- Яди, - произнесла девушка. - Меня зовут Ядира.
Теперь он увидел и остальных. Они двигались с повозкой, в которую был впряжен пони. Сначала все это походило на мираж, но затем послышались низкие голоса мужчин, радостный смех детей и болтовня женщин. Недаром фольки слывут большими сплетниками.
Альдо огляделся. Вокруг поднимался туман. Перед ними раскинулась земля, высились волнообразные холмы, покрытые лесами, перелесками, пересекаемые ручьями и реками. Зеленая земля лежала не тронутая прошлым, ничем не обремененная.
Альдерон взял Ядиру за руку.
- Пойдем, - позвал он, - домой, в Эльдерланд.
Они спускались по древней дороге, держась за руки.
КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ
Чтобы понять конец всей этой истории, вернемся в один удивительный день поздней зимы 778 года по летосчислению фольков, которое имеет право существовать, как любое другое. Представьте, что мы находимся в комнате с камином в доме хранителя, в непосредственной близости от Нового Музея, уже четыре столетия называющегося так. Аромат летнего вина, перемешанный с запахом табачного дыма, заполняет комнату. Трое сидят, склонившись над смятым засаленным куском пергамента: юный фольк с вьющимися волосами, глядя на которого никак нельзя сказать, что он является хранителем и членом Совета Эльдерланда, тучный пожилой торговец, смущенно крутящий в пальцах великолепную пенковую трубку, и пожилая упитанная женщина-фольк.
- Это довольно трудное предложение, - сказал Ким. - Перевести следует примерно так: «Фабиан Пятый Алексис» - это его второе имя или что-то вроде того. «По милости Отца и Матери и по призыву войска»… нет: «По требованию войска император приглашает по случаю своей коронации кого-либо из членов Совета Эльдерланда в первый день месяца импримис в город Великий Ауреолис». Месяц импримис - первый по календарю людей, но третий по нашему, и его мы называем «весенник», - пояснил Ким.
- Но первый день месяца весенника, это ведь уже через четырнадцать дней, - сказала госпожа Мета.
- Подождите, здесь еще что-то написано, - заметил Ким.
Размашистый почерк, несомненно, принадлежал кому-то другому. Ким нахмурил лоб.
- Я не могу это прочесть, - произнес он. - Письмо так замусолено, дорогой Марти, а чернила расплылись так, что ничего не понять.
- Но все же это - приглашение на коронацию в Великий Ауреолис! - сказал Март Кройхауф, словно оправдываясь.
Ким удивленно поднял брови:
- Я не думаю, что господину Фабиану во время этой церемонии понадобится наша помощь.
- Но с какой стати вообще будет проходить коронация? - поинтересовалась госпожа Металюна. - Я думала, что господин Фабиан уже давно император!
- Император, да, - согласился Ким, так как не мог противоречить историческому ходу вещей. - Провозглашен на поле битвы. Со времен Хальмонда, в течение тысячи лет, ни с кем такого больше не случалось. Но по старинной традиции коронация бывает в первый день года. Фабиан может уже править, но лишь после коронации он станет в глазах Божественной Четы повелителем народов Среднеземья, - объяснил Ким.
- И поэтому очень важно, чтобы кто-то из фольков принял участие в этой церемонии, - сделал еще одну попытку Март Кройхауф. - И это должен быть ты.
- Но почему же именно я? - усомнился Ким.
- Ты не хочешь, по крайней мере, созвать Совет?
- Каким образом? - спросил Ким и начал перечислять: - Помещик Родерих пока еще несовершеннолетний, а жрицы, госпожи Марины, сейчас здесь нет. Что же касается бургомистра, то он будет выбран только через два месяца, к майским праздникам… - При этом он бросил взгляд на торговца, как бы говоря: «Погоди, дружок».
Мартин Кройхауф развел руки:
- Я бы согласился. В качестве официального представителя Эльдерланда… - Потом его лицо стало серьезным, и он продолжал: - Но без меня здесь не обойтись. Даже если враг изгнан, опасность голода еще существует. Только когда посаженное семя принесет плоды, мы сможем облегченно вздохнуть. Еще нам надо принять помощь, которая придет из Империи, и кто-то должен ее распределить. Будут выборы или не будут, все равно в настоящем положении дел им нужен такой, как я, который стоял бы во главе городского управления и мог навести порядок. А кроме того… - Он не договорил.
- Что «кроме того»? - переспросила госпожа Мета в ожидании новости, которой она потом сможет поделиться с городским рынком.
И Ким, будучи фольком, прекрасно понимал, что Кройхауф должен сейчас сказать что-то важное.
- Было что-то еще? - поинтересовался он.
- М-да, - замялся торговец, при этом на щеках у него выступил румянец, причиной которого было не только смущение. - Знаешь, Ким, после того как мой сын Каролус так разочаровал меня…
- Каролус?
- Да, Карло! Ты же его знаешь. Так вот… Мы даже и не смели мечтать об этом, но моя жена ждет ребенка. Если будет мальчик, я назову его Алексисом, а если девочка, тогда посмотрим.
- Это хорошая новость! - сказал Ким, протянув ему руку.
Госпожа Мета поспешила согласиться.
- Мои сердечные поздравления! - воскликнула она.
Глаза ее загорелись от мысли, что завтра она обо всем этом расскажет на рынке.
- Но теперь ты должен торопиться, Марти. Будущую мать нельзя надолго оставлять одну.
Прежде чем будущий отец успел опомниться, он был уже вежливо препровожден к двери. Но на ходу он обернулся:
- Может, ты все-таки поедешь, Ким?
Ким пожал плечами:
- Времени все равно слишком мало. Понадобилось бы два дня быстрой ходьбы, чтобы дойти до первого поста Имперского легиона - того, что в болотах. И кто знает, смог бы я там получить сопровождение или хотя бы взять повозку для путешествия в Великий Ауреолис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
От князя Теней не осталось ничего, даже эха, когда пустые доспехи упали на землю.
Ким стоял на крепостной стене. В этот миг огромное войско князя Теней дрогнуло и согнулось, подобно колосьям на пашне во время сильного ветра, ибо не было больше силы, которая поддерживала его из глубин времени.
Кто изменяет прошлое, тому будущее разрушит настоящее.
Ким не знал, чьи это слова, но так мог бы сейчас сказать и он. Это было истиной.
И тогда разверзлось небо.
Солнце снова сделалось черным. Его пламя не излучало теплоты, а несло пожар и разрушение.
Из центра черного светила вырвался дракон.
Его крылья несли с собой ураган. Завыл ветер, рвущийся из черной бездны. Жутко ревя, летел он над землей. Ничто не могло выдержать его напора. Больги были повалены на землю, эльфы подняты в воздух, как осенние листья. Люди прятались в ложбинах, хватаясь за корни и камни. Гномы катились, словно камни.
И лишь один устоял на ногах.
Его одежда свисала лохмотьями, доспехи были помяты и раны кровоточили. Но Великий Больг не мог быть сломлен никакой силой мира. Он походил на скалу, о которую разбиваются волны. Камень, отброшенный создателями мира, он словно бы стал осью, вокруг которой вертится этот мир.
- Уймись, хвостатый обжора! - прокричал Горбац на языке, который был древнее языка Черных легионов и ученых. - Уйди, мерзавец, низшее из существ. Уйди туда, откуда явился!
Сидевший на спине дракона отдал приказ.
Дракон распахнул свою пасть, извергая огонь.
Горбац увидел летящее пламя, направленное прямо на него, и понял, что это конец. Ничто в этом мире не в силах устоять перед огнем дракона. Но и теперь мужество его не покинуло. Он поднял боевой топор и неколебимо стоял, в то время как полыхающее пекло окутывало его.
- Я Горбац…
Языки пламени столкнулись над ним, а когда рассеялись, от него ничего не осталось.
Дракон принялся снова извергать огонь, но его седок натянул поводья. Стальные когти пробороздили землю. Дракон заметался по кругу и, ударив оземь огромным хвостом, взмыл вверх.
Друзья, все еще стоявшие на башне, видели все это, и страхом наполнились их сердца.
Чудовище расправило крылья. На одно мгновение оно застыло в воздухе. Азантуль, сидя на его спине, посмотрел в сторону обладателей колец. С удивительной отчетливостью они различали каждую деталь его доспехов, понимали каждое слово, произнесенное им.
- Дрожите, твари, и преклонитесь перед вашим господином!
- Никогда! - крикнули друзья.
Дракон набрал в легкие побольше воздуха, чтобы выдохнуть смертельную струю огня. В этот миг черное солнце погасло. И далеко на западе, на какой-то возвышенности, что-то блеснуло.
Это Высокий Эльфийский Князь, стоя на вершине башни в крепости Тол Андреат, поднял свое кольцо.
Ветер усилился. Но в этот раз это не был черный ураган, несущийся из бездны, а чистый и ясный ветер, летящий с горных вершин. Воздушный поток подхватил дракона и, раскрутив, швырнул вверх. Выпущенное пламя прошипело в пустоте. Чудовище ударило крыльями, но против этой силы оказалось беспомощным. Шквальный ветер уносил его все выше и выше. Азантуль, сидевший на спине дракона, попытался повернуть его, но тщетно. Донесся его крик, и он был отброшен за море к далеким черным облакам, в которых прогремел, а потом смолк, словно последний отзвук грозы.
Ким и его друзья стояли на башке. Воцарилась тишина, как будто с последним этим криком весь мир онемел.
Фабиан нагнулся. Упираясь ногой в пустые доспехи, единственное, что осталось от Азратота, он извлек оттуда клинок. Изратор сиял так ослепительно, словно не побывал в бою.
- А что будет с нами? - спросил Ким.
Прежде чем кто-либо успел открыть рот, ответ пришел сам.
Фабиан, Гилфалас и Бурин начали бледнеть. В следующую секунду они стали прозрачными, и сквозь них можно было увидеть очертания башенных зубцов, даже структуру камня. Затем они исчезли, будто и не стояли там.
Ким остался наедине с пустыми доспехами Азратота и мертвым Талмондом, чьи глаза уставились в небеса.
- Кто-то должен отнести его вниз и предать земле, - сказал Ким.
Он не заметил, что говорит вслух. Внезапно оказалось, что он здесь не один.
- Ты не можешь взять на себя ответственность за все судьбы мира, маленький фольк, даже если ты и носитель седьмого кольца, - сказал Эльфийский Князь.
- О! - только и воскликнул изумленный Ким. - Откуда вы пришли?
Арандур улыбнулся.
- По-моему, остались только мы, - продолжил он, не ответив на вопрос. - Не значит ли это, что нам следует держаться вместе?
- Итак, власть Тьмы побеждена? - спросил Ким. - И Азантуль… и дракон?..
- О нет, - ответил Князь. - Азантуль лишь изгнан и непременно вернется. И будет новая битва, когда Хельмонд, сын Талмонда, поднимет меч своего отца. Дракон опустошит местность, которую потом назовут Разрушенной страной, затем Высокие Стены Мрака будут снесены, а магия людей, гномов и эльфов создаст Ограничительный Пояс, который отделит темных эльфов от Среднеземья на тысячу лет.
- И фольк появится через… через триста пятьдесят лет?.. Ах, как бы я хотел это увидеть, - сказал Ким.
Высокий Эльфийский Князь покачал головой.
- Всему свое время, - повторил он. - А сейчас нам время искать дорогу назад.
- Домой?
Но разве может он, оказавшийся где-то между мирами, когда-нибудь снова попасть домой?
Арандур взял его за руку. Они проходили между деревьями, где в ветвях пели птицы.
- Домой, в Эльдерланд.
- Ах, Алексис, старый осел! Я ужасно рад, что отыскал тебя.
Альдо было так хорошо, что от радости хотелось плакать. Осел смотрел на него так, будто хотел сказать: «Нашел время!» Впрочем, он на мгновение утратил свое обычное дурное настроение. Вероятно, он так долго плутал среди времен и миров, что был рад встретить любое знакомое лицо, пусть даже это был и его хозяин.
- Ты скверно выглядишь, - пожалел его Альдо. - Тебя что, никто не кормил?
Альдо говорил лишь затем, чтобы осел не разгадал его намерений, пока он пытается ухватиться за обрывок веревки. Но тот позволил захомутать себя без сопротивления.
- Теперь пошли, хороший ты мой. Посмотрим, как завоевывают землю.
Он легонько потянул за веревку. Животное заупрямилось, вскинув голову. Но у Альдо создалось впечатление, что такое поведение осла спровоцировало не врожденное упрямство. Ему показалось, что Алексис чего-то ждет. Да, кто-то спускался по Проходу. Сначала Альдо разглядел лишь фигуру, одетую во что-то светлое, затем он распознал в ней юную девушку-фолька. Сквозь светлые, немного взъерошенные волосы выглядывали заостренные уши. Ее глаза были широко распахнуты, словно она смотрела на мир впервые.
- Привет! - крикнул ей Альдо.
Она вздрогнула и остановилась.
- Не убегай! - попросил юноша. - Я ничего плохого не сделаю. Подожди!
Быстрыми шагами пошел он к ней. Алекс следовал за ними, как ягненок. Девушка продолжала стоять и молчала. Альдо, приблизившись к ней, откашлялся.
- Привет, - повторил он. - Меня зовут Альдо, точнее, Альдерон. А это мой осел Алексис. А как зовут тебя?
Девушка посмотрела на него, затем на осла:
- А-Алексис.
- Нет, тебя не могут так звать. У тебя что, нет имени?
Она пожала плечами.
- Яди, - произнесла девушка. - Меня зовут Ядира.
Теперь он увидел и остальных. Они двигались с повозкой, в которую был впряжен пони. Сначала все это походило на мираж, но затем послышались низкие голоса мужчин, радостный смех детей и болтовня женщин. Недаром фольки слывут большими сплетниками.
Альдо огляделся. Вокруг поднимался туман. Перед ними раскинулась земля, высились волнообразные холмы, покрытые лесами, перелесками, пересекаемые ручьями и реками. Зеленая земля лежала не тронутая прошлым, ничем не обремененная.
Альдерон взял Ядиру за руку.
- Пойдем, - позвал он, - домой, в Эльдерланд.
Они спускались по древней дороге, держась за руки.
КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ
Чтобы понять конец всей этой истории, вернемся в один удивительный день поздней зимы 778 года по летосчислению фольков, которое имеет право существовать, как любое другое. Представьте, что мы находимся в комнате с камином в доме хранителя, в непосредственной близости от Нового Музея, уже четыре столетия называющегося так. Аромат летнего вина, перемешанный с запахом табачного дыма, заполняет комнату. Трое сидят, склонившись над смятым засаленным куском пергамента: юный фольк с вьющимися волосами, глядя на которого никак нельзя сказать, что он является хранителем и членом Совета Эльдерланда, тучный пожилой торговец, смущенно крутящий в пальцах великолепную пенковую трубку, и пожилая упитанная женщина-фольк.
- Это довольно трудное предложение, - сказал Ким. - Перевести следует примерно так: «Фабиан Пятый Алексис» - это его второе имя или что-то вроде того. «По милости Отца и Матери и по призыву войска»… нет: «По требованию войска император приглашает по случаю своей коронации кого-либо из членов Совета Эльдерланда в первый день месяца импримис в город Великий Ауреолис». Месяц импримис - первый по календарю людей, но третий по нашему, и его мы называем «весенник», - пояснил Ким.
- Но первый день месяца весенника, это ведь уже через четырнадцать дней, - сказала госпожа Мета.
- Подождите, здесь еще что-то написано, - заметил Ким.
Размашистый почерк, несомненно, принадлежал кому-то другому. Ким нахмурил лоб.
- Я не могу это прочесть, - произнес он. - Письмо так замусолено, дорогой Марти, а чернила расплылись так, что ничего не понять.
- Но все же это - приглашение на коронацию в Великий Ауреолис! - сказал Март Кройхауф, словно оправдываясь.
Ким удивленно поднял брови:
- Я не думаю, что господину Фабиану во время этой церемонии понадобится наша помощь.
- Но с какой стати вообще будет проходить коронация? - поинтересовалась госпожа Металюна. - Я думала, что господин Фабиан уже давно император!
- Император, да, - согласился Ким, так как не мог противоречить историческому ходу вещей. - Провозглашен на поле битвы. Со времен Хальмонда, в течение тысячи лет, ни с кем такого больше не случалось. Но по старинной традиции коронация бывает в первый день года. Фабиан может уже править, но лишь после коронации он станет в глазах Божественной Четы повелителем народов Среднеземья, - объяснил Ким.
- И поэтому очень важно, чтобы кто-то из фольков принял участие в этой церемонии, - сделал еще одну попытку Март Кройхауф. - И это должен быть ты.
- Но почему же именно я? - усомнился Ким.
- Ты не хочешь, по крайней мере, созвать Совет?
- Каким образом? - спросил Ким и начал перечислять: - Помещик Родерих пока еще несовершеннолетний, а жрицы, госпожи Марины, сейчас здесь нет. Что же касается бургомистра, то он будет выбран только через два месяца, к майским праздникам… - При этом он бросил взгляд на торговца, как бы говоря: «Погоди, дружок».
Мартин Кройхауф развел руки:
- Я бы согласился. В качестве официального представителя Эльдерланда… - Потом его лицо стало серьезным, и он продолжал: - Но без меня здесь не обойтись. Даже если враг изгнан, опасность голода еще существует. Только когда посаженное семя принесет плоды, мы сможем облегченно вздохнуть. Еще нам надо принять помощь, которая придет из Империи, и кто-то должен ее распределить. Будут выборы или не будут, все равно в настоящем положении дел им нужен такой, как я, который стоял бы во главе городского управления и мог навести порядок. А кроме того… - Он не договорил.
- Что «кроме того»? - переспросила госпожа Мета в ожидании новости, которой она потом сможет поделиться с городским рынком.
И Ким, будучи фольком, прекрасно понимал, что Кройхауф должен сейчас сказать что-то важное.
- Было что-то еще? - поинтересовался он.
- М-да, - замялся торговец, при этом на щеках у него выступил румянец, причиной которого было не только смущение. - Знаешь, Ким, после того как мой сын Каролус так разочаровал меня…
- Каролус?
- Да, Карло! Ты же его знаешь. Так вот… Мы даже и не смели мечтать об этом, но моя жена ждет ребенка. Если будет мальчик, я назову его Алексисом, а если девочка, тогда посмотрим.
- Это хорошая новость! - сказал Ким, протянув ему руку.
Госпожа Мета поспешила согласиться.
- Мои сердечные поздравления! - воскликнула она.
Глаза ее загорелись от мысли, что завтра она обо всем этом расскажет на рынке.
- Но теперь ты должен торопиться, Марти. Будущую мать нельзя надолго оставлять одну.
Прежде чем будущий отец успел опомниться, он был уже вежливо препровожден к двери. Но на ходу он обернулся:
- Может, ты все-таки поедешь, Ким?
Ким пожал плечами:
- Времени все равно слишком мало. Понадобилось бы два дня быстрой ходьбы, чтобы дойти до первого поста Имперского легиона - того, что в болотах. И кто знает, смог бы я там получить сопровождение или хотя бы взять повозку для путешествия в Великий Ауреолис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48