Вокруг не было ни души - ни людей, ни эльфов, ни больгов. Разумеется, в том случае, если у больгов имеется душа, подумал Ким, взглянув в сторону Горбаца.
Тот, не утруждая себя размышлениями, жадно поглощал провизию, как будто не был уверен, что припасов хватит и на завтра. Если ты теперь на нашей стороне, подумал Ким, тогда мы должны, по крайней мере, заботиться о твоем пропитании. Однако еда была отменной, небо - высоким, а настроение, несмотря на царившее вокруг запустение, весьма мирным.
За остаток дня они никого не видели, за исключением вороны, которая, с хриплым «кар-кар» пролетев над скалистой пустыней, уселась на камень, глядя на путников блестящими глазами. Но, в конце концов, она, устало взмахнув крыльями, взлетела и унеслась с ветром.
Вечером они разбили лагерь под защитой скал. Попытка найти в окрестностях сухое дерево, чтобы развести огонь, оказалось тщетной. Так что путникам пришлось довольствоваться холодным травяным чаем, эльфийским хлебом и фруктами. Сейчас, когда очарование новизны прошло, Ким понял, что подобная еда почти не насыщает. Взгляд Альдо, который он поймал, свидетельствовал, что и тот думает так же. Только Алексис с довольным видом уплетал овес из своей торбы.
Отстояв половину ночи на страже, Ким только под утро погрузился в беспокойный сон. Фабиан, который нес вахту последним, разбудил его:
- Вставай. Нам сегодня предстоит длинный переход.
Не выспавшийся и не отдохнувший, Ким собрался с силами и стал складывать вещи. Сырой утренний холод был невыносимым. Может быть, если эльфийская магия поможет… Но Гилфалас и Итуриэль не собирались совершать никаких чудес. Ким вздохнул. Каждый раз одно и то же: приключения оказываются совсем не столь приятны, как это описывается в книгах.
Он наморщил лоб. Почти бессознательно Ким ощупал вещевой мешок. Пальцы наткнулись на что-то твердое.
И внезапно воспоминание всплыло перед ним. Как он вылавливает мешок из крепостного рва.
Ким быстро открыл вещевой мешок. Среди пакетов и мешочков, кремней и трутов, мотка эльфийской веревки, проскользнувшего между пальцами, рука наконец обнаружила то, что он искал: плоское, угловатое, переплетенное в кожу.
- Ким, сейчас не время для чтения, - раздался над его ухом неодобрительный голос Фабиана.
- Но…
- Тсс. - Голос Итуриэль был тихим, но решительным. - Двигайтесь совершенно естественно, будто ничего не случилось.
Уголком глаза Ким увидел, что она стоит с луком в руках. Она достала стрелу из колчана и положила на тетиву, молниеносно натянула лук и послала стрелу.
Ворона с карканьем вспорхнула, но было уже поздно. Стрела пробила крыло. Вторая стрела Итуриэль вонзилась ей в горло и пригвоздила к земле.
Итуриэль опустила лук.
- Это не совсем обычная ворона, - сказала она. - Она наблюдала за нами. Я поняла это по ее глазам.
- Уже давно наши темные братья пытаются отыскать Потаенную долину, - прибавил Гилфалас.
- Тогда, - решил Фабиан, - выступаем тотчас.
Ким засунул книгу обратно в вещевой мешок. Альдо помог ему свернуть одеяло и погрузить вещи на осла.
В молчании отправились они дальше. Небо, вчера казавшееся таким высоким, тяжело нависало над миром, и они шли, беззащитные и крошечные, по огромной пустоши.
Утренний туман лежал над страной и собирался в темных лощинах.
В этом тумане каждый шаг звучал вдвое громче, а каждый покатившийся камень мог увлечь за собой лавину.
Уже наступил полдень, когда они достигли лесистой низины. Туман рассеялся. Однако теперь обзор был ограничен слева и справа каменными стенами, у подножия которых росли сосны. Кое-где еще лежал снег. Однако Кима заставил мерзнуть отнюдь не он.
- У меня такое чувство, словно за нами наблюдают отовсюду, - прошептал ему Альдо.
- У меня тоже, - ответил Ким так же тихо. - Мне хотелось бы уже оказаться у цели. Я обнаружил кое-что, что…
- Тихо! - сказал Фабиан. - Нас могут услышать. Здесь полным-полно разбойников и прочего сброда. Лучше не привлекать их внимание.
Они отправились по извилистой тропе, которая вела через лес на юг. Вскоре они сделали привал на поляне, но только для того, чтобы перевести дух, а затем отправились дальше.
Лес мало-помалу стал редеть. Лесная тропа превратилась в широкую проезжую дорогу. Справа и слева виднелись огороженные участки земли, на которых работали крестьяне.
- Что мы будем делать, если они нас увидят? - спросил Ким, обращаясь к Гилфаласу.
- Доверься мне, - ответил эльф. - Они нас не увидят.
И действительно, никто из них не повернул головы, чтобы посмотреть на путников. Это были изможденные люди, одетые в рубахи из небеленого холста и босые, несмотря на холодную погоду. Были ли они настолько заняты работой, что не позволяли себе отвлечься? Или же они не осмеливались взглянуть на высоких господ, которые проходят по дороге? Или это было эльфийское волшебство, тот самый обман зрения, о котором говорил Фабиан?
- Кажется, они действительно нас не видят, - пробормотал Альдо.
- Или не хотят видеть, - ответил Ким. - Как бы то ни было, нам это только на пользу.
В дальнейшем, во вторую половину дня, они еще не однажды проходили мимо крестьянских дворов и полей, где работали люди, но никто не обратил на них внимания. Один раз им встретилась запряженная парой ослов тяжело нагруженная телега. Они уступили дорогу, и возчик, человек в глубоко надвинутой на лоб шапке, молча провел свою упряжку мимо них.
Наконец они добрались до города. То есть сначала они увидели реку, на берегах которой он был построен, как и многие города людей. Собственно, они сообразили, где находятся, только тогда, когда, пройдя позади бесконечного множества дворов, тянувшихся по склону холма, достигли моста.
Аллатурион лежал освещенный лучами вечернего солнца. Стены и дома наполовину находились в красноватом предвечернем свете, наполовину - уже в голубоватой тени. Лишь одного места в городе как будто не касалось заходящее солнце. Над городом, в самом его центре, возвышалась огромная четырехугольная башня, увенчанная четырьмя шпилями, которые, как иглы, прокалывали небо, окруженные мерцающими тенями, подобными стаям летучих мышей. Башня была черной, и ни один луч закатного солнца не согревал ее темный фасад. Там, где она стояла, властвовала вечная ночь.
- Что это? - спросил с удивлением Ким.
- Насколько мне известно, это Collegium Arcanum, - сказал Фабиан, - Академия черной магии.
- И ты там учился?
- Нет, конечно нет. - В голосе Фабиана звучала досада, но также и неуверенность. - Я был на историческом факультете Аллатурионского университета, как и ты… Это значит, что я, собственно, здесь и учился, но… - Он умолк. - Нет, я, и сам уже не знаю, что я здесь делал. Но своим внутренним взором я вижу старый университет, где мы были друзьями…
И пока он это говорил, Ким увидел, как на фоне этой ужасной башни появилось другое строение, главный университетский корпус, с хорошо знакомым осыпающимся фасадом из песчаника. Однако в тот же миг все это было словно стерто, погашено той действительностью, в которой они сейчас пребывали.
- Лучше здесь не стоять, - решительно сказал Гилфалас, - пойдем дальше.
Их шаги гулко звучали по мосту. На другой его стороне находилась башня с воротами, справа и слева вдоль реки тянулись мощные стены, которых Ким совсем не помнил. Ворота на мосту представляли собой единственный вход в город с южной стороны. По обе стороны ворот стояли в тени стражники, и когда Ким подошел ближе, он с неприятным чувством увидел, что это больги.
Гилфалас, не останавливаясь, подошел к воротам и хотел пройти между стражниками, когда те внезапно скрестили свои копья и преградили ему путь.
- Уг?
По-видимому, волшебство эльфов, вводящее разум в заблуждение, прекратило свое действие. Гилфалас смущенно остановился, не зная, что делать дальше.
- Скаш! - Горбац выдвинулся вперед.
Больги застыли.
- Узг… - Оба вскинули копья и встали по стойке «смирно». Горбац прошелся перед ними, словно центурион, осматривающий свою когорту.
- Узг снаш шуб-хулум баг!
Несмотря на вечернюю прохладу, пот выступил на кожистых физиономиях больгов. Горбац обернулся:
- Аташ! - Затем, увидев растерянность на лицах остальных, он перевел: - Следовать!
Они прошли гуськом между окаменевшими стражниками и через внутреннюю арку ворот вступили на главную улицу.
Ким облегченно выдохнул.
- Что ты с ними сделал? - не смог он удержаться от вопроса.
Горбац ухмыльнулся несколько смущенно.
- Припугнуть, - сказал он. - И приказывать нас пустить. Только вспомогательная сила, - добавил он, поясняя. - Хотят приказы. Говорят только по-больгийски. Глупы даже для больгов.
Аи да Горбац, подумал Ким. Их новообретенный соратник задал ему еще одну загадку. Какие еще способности в нем дремлют? Ведь даже то, что больги имеют собственный язык, было Киму до сих пор неизвестно.
Они пошли дальше наугад, лишь затем, чтобы удалиться из поля зрения стражников-больгов.
- Пойдемте к историческому факультету, - предложил Фабиан, - я вроде бы помню дорогу.
Он возглавил группу, и они быстро пошли, так как уже привлекли первые недоуменные взгляды прохожих.
У Кима при взгляде на окружающее возникло очень странное ощущение. С одной стороны, он чувствовал, что все это должно быть ему знакомо, но с другой - все было чуждо. Никаких студенческих компаний, которые шумно перемещаются из одной пивнушки в другую, ни магистров в беретах и длинных мантиях, с книгами и свитками под мышкой, спешащих из аудиторий в свои кабинеты. Горожане шли ссутулившись, а если и посматривали друг на друга, то лишь уголком глаза и искоса. И здесь не было того смешения рас, которое он запомнил по годам учебы: эльфы и гномы, бронзово-загорелые жители юга, желтые, черные и красные фигуры. Здесь были только люди, странно покорные и тихие.
Фабиан целенаправленно вел их к узкому переулку, который ответвлялся от главной улицы. Уже через несколько шагов высокие стены с выступающими эркерами поглотили большую часть дневного света. Тут и там горели лампы за толстыми стеклами круглых окон и бросали в переулок мрачный свет. Однако приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на нечистоты или не споткнуться о вывороченные камни.
Скоро Ким совершенно запутался в лабиринте извилистых переходов; правда, когда переулок стал немного шире, у него снова появилось чувство, что он здесь однажды уже был.
- Это не площадь Свободы? - спросил он.
- Здесь она называется иначе, - только и ответил Фабиан.
Однако теперь Ким по меньшей мере снова знал, где они находятся. Еще один длинный узкий переулок, проходной двор, поворот, и они у цели… Он застыл с открытым ртом. Там, где, по его воспоминаниям, должно было выситься массивное здание факультета со «слепыми» окнами и зубчатой короной - не крепостной замок, но хорошо выполненная его имитация, - теперь в свете единственного уличного факела стояло убогое строение из дерева и глины, крытое соломой. Штукатурка раскрошилась между гнилым косяком двери и засовом. Ставни висели косо и скрипели в петлях при малейшем дуновении ветра. Круглые оконные стекла были грязными и потрескавшимися. И поперек вырезанного на дверях герба, на котором были изображены песочные часы историка и роза - аллегория цветка, вырастающего из прошлого, - тоже шла трещина. Да, если бы Киму не была знакома эта надпись, он едва ли смог бы ее разобрать. Однако он точно знал, что означают слова девиза под щитом: «Verba voland, acta manent». Слова проходят, поступки остаются. Впрочем, после того, что он пережил в последние дни, у Кима появились в этом сомнения.
Фабиан постучал рукояткой меча в дверь:
- Магистр Кверибус, откройте. Это я - Фабианус Алексис.
Некоторое время было тихо, затем послышалось шарканье ног, и в ветхой двери приоткрылось маленькое оконце. Оттуда появилось лицо. В свете единственного факела, освещавшего улицу, были видны только острый нос и два блестящих мышиных глаза.
- Кто… как… что?
Фабиан выхватил факел из подставки и осветил свое лицо.
- Фабианус, ваш ученик. Вы меня узнаете?
Послышались скребущие звуки, скрежет замка. Затем со скрипом открылась дверь. За ней стоял испуганный, дряхлый, сморщенный человечек, ростом едва ли выше фолька, одетый в поношенную мантию магистра и смотрящий со смесью страха и облегчения.
- Фабианус! Тебя послал Святой Отец… я полагаю… как всегда. Небо… - Потом ученый увидел тех, кто толпился в переулке за Фабианом, и его глаза расширились. - Но… кто это?
Фабиан распахнул дверь - на пол с грохотом опрокинулась скамеечка, на которую вставал маленький магистр, чтобы взглянуть в дверное оконце, и ступил через порог. Остальные вошли следом.
- Нет, - залепетал магистр, - это невозможно. - Потом он увидел Гилфаласа и Итуриэль. - Таи на элоаи метаниас… э-э… я хотел сказать: метаниет. Такой высокий визит, такая честь. Однако… - Его взгляд упал на Кима и Альдо, который вел в поводу осла. - Дети и животные не должны сюда входить… и больги тоже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48