Но Рошан-то, Рошан! Ведь сотни людей погибнут из-за его упрямства! Как же так? Где справедливость?!
Рванув ворот, чтобы легче было дышать, евнух вскочил на ноги. Побрел к выходу, покачиваясь, словно безумный. Мелькнуло плоское, лишенное выражения лицо стражника. Подслушивал, слуга шайтана…
Ну и пусть. Всё, всё потеряло смысл.
Внезапная мысль осенила казначея. Он бросился назад, крикнул:
- Эй, Рошан! Так что же нам делать-то?!
- А вот с этого и надо было начинать. Выпусти меня, Керим.
- Выпустить?
- Ну да. Ты что, глухой?
- А потом что?
- А потом начнется самое интересное. Я прокрадусь в лагерь Балака. Придется вспомнить кое-какие ассасинские штучки, хоть видит Ормазд, как я их ненавижу. Керим, скажи, ты можешь достать одеяние муллы?
- Му…муллы?
- Да. Потребуется небольшой маскарад.
Потрясенный казначей не нашелся, что ответить.
БАЛАК И ЗНАТОКИ ШАРИАТА
То ли весна закружила, завертела эмира, то ли шайтан подстелил свой облезлый хвост, но вот нужна Балаку эта перепуганная тощенькая девица - и всё тут! Хоть сто мудрецов собери, сто знатоков Корана и сунны - а не переубедят упрямца, нет.
- Пленного Хасана ко мне! И пусть этот пес пошевеливается. Иначе, клянусь тем, у кого высота и совершенство, не поздоровится ему!
Марьям сжалась. Вот оно. Всё по слову старой ведьмы и случилось. Ведут курды связанного, исцарапанного Хасана - а на плечах у того алый праздничный халат.
Свадебное одеяние.
- Эй, Майах! - крикнул эмир. - Сердце радуется, глядя на праздник этого несчастного. Будешь ли свидетелем на его свадьбе?
- С радостью и удовольствием, повелитель!
Вторым свидетелем стал лекарь Зейд. Балак выступал опекуном Марьям, всю церемонию провели тут же, у костра, среди цветущих вишен.
Старухи вывели девушку. Вряд ли Хасан смог бы узнать свою невесту. Ее закутали в черную шелковую абайю, кроме обязательного платка-хиджаба, Балак приказал девушке спрятать лицо под тонкой тканью. С замиранием сердца вышла Марьям к своему жениху.
- Эй, Хасан, - поприветствовал Балак пленника, - смотри: мы нашли тебе женушку. Что не радостен ты? Или, - нахмурил он брови, - отказываешься от благодеяния?
- Мне всё равно… - голос манбиджца звучал устало. - Делай со мной что хочешь, Балак, и проклятье тебе.
Эмир снял с пояса саблю и, не вынимая из ножен, ударил ею Хасана по лицу. Пленник сжался, закрывая лицо ладонями. Пальцы намокли черным.
- Ты ведь знал, что злишь меня, сын паука и ослицы. Эй, мулла, приступай!
- Где мулла? - засуетился Зейд. - Ведите его!
Тьма расступилась, и к костру вышла долговязая фигура. Марьям вскрикнула и зажала рот руками. Мулла был не просто высок - громаден. Казалось, он хромал на обе ноги, а чтобы не упасть, опирался на посох. Взгляды девушки и священнослужителя встретились, и - о чудо! - мулла подмигнул.
- Брак, - начал он, - дело богоугодное. Ибо Пророк (да благословит его Аллах и да приветствует, так сказал: «Я среди вас самый праведный и богобоязненный, но я пощусь и прекращаю пост, я молюсь и сплю, и я женюсь на женщинах, и тот, кто отвернется от моей Сунны, не со мной».
Он хотел еще что-то добавить, но Майах, видя неудовольствие на лице эмира, шепнул ему:
- Довольно, шейх. Не гневи повелителя, ты же видишь, как велико его желание! И клянусь тем, кто велик, я его понимаю.
Мулла закивал так, что казалось, голова его отвалится.
- С именем Аллаха и согласно Сунне Его Посланника, мир ему. - Он повернулся к девушке: - Приняла ли ты в мужья Хасана ибн Темуштегина?
Марьям промолчала. По словам Пророка (благословит его Аллах и да приветствует!), молчания женщины достаточно, чтобы признать ее согласие. Это с мужчинами иначе. Тем обязательно надо что-то сказать.
- Хасан ибн Темуштегин, принимаешь ли ты в жены Марьям?
Манбиджец кусал губы, чтобы не рассмеяться. Ему ли не знать голоса Защитника Городов? Но каковы же его намерения?
- Бери мое согласие, добрый человек, - отвечал он, - Даю с радостью. Ибо видит Аллах, я люблю эту женщину, хоть и не понимал того раньше!
Марьям вздрогнула. Никаб скрывал ее лицо, ночная тьма не давала увидеть глаз, и хорошо, что так! Иначе слишком многое стало бы явным для эмира. Балак беспокойно завозился, а пленник продолжал:
- Она отыскала меня среди войны и горя. Как я откажусь от нее?
Голос его звучал гнусаво. Тимурташ едва не сломал ему нос, когда они обсуждали вопросы сдачи Манбиджа.
- Вот и дивно! Да будет брак ваш осиян небесами. - Зейд зубоскалил, никого не стесняясь: - Воистину, не смог ты сделать лучшего выбора! Ибо девушка эта обладает всеми совершенствами тех, что годятся в жены правоверным.
- Что ты болтаешь? - удивился Балак. - Как это? Объясни свои слова, иначе твои бока познают плеть. Объяснишь хорошо - получишь награду.
- Яскажу. Слышишь меня, Хасан? - обратился он к пленнику. - Она богата - ведь ты потерял всё, а девушка лишь на пути к приобретениям. Она для тебя слишком хорошего происхождения, потому что ты сам хуже потомков пса и ослицы. Она красива, как красива последняя женщина, которую ты увидишь в жизни. Она набожна - конечно же, в сравнении с тобой, отступник.
Балак хлопнул в ладоши:
- Зейд, награда твоя! Но за что ты так ненавидишь его? Все эти слова остались бы несказанными, не будь у тебя причины.
- Это так, о мой повелитель. Когда твои воины брали отступника, Хасан убил самого молодого из них. Им оказался мой сын, Джафар.
- Твое горе утешится, Зейд. Дай срок. - Балак повернулся к своим воинам и объявил:
- Всем готовиться к праздничному пиру! Пусть никто не скажет, что эмир скареден. Что, выдавая замуж свою невольницу, он утаил хоть краюшку хлеба, кусок баранины или глоток вина.
- Внимание и повиновение! - поклонились те. Курды побежали исполнять приказ. Вскоре со стороны шатров донесся дружный радостный рев. Ему вторил крик верблюдов, лошадей и ослов. Весть о пире разнеслась среди воинов эмира со скоростью мысли.
Тем временем лжемулла придвинулся к Хасану.
- Будь готов, - приказал он шепотом. - Во время пира я вас выведу.
Хасан кивнул едва заметно и указал глазами на Марьям. Великан прошел мимо девушки и прошептал:
- Марьям, готовься. Скоро.
- Рошан! Ты…
- Тс-с!
Балак повернулся к пленнику:
- Все радуются твоему счастью, Хасан. Но Аллах - велик он! - заповедовал так, что за радостью следуют огорчения. Настало время бед и уныния. Ты должен дать своей жене развод.
- И это после того, как я даже не видел ее лица?
- В том нет нужды, Хасан. Скажи: «Марьям разведена со мной трижды и трижды и трижды.» Иначе твоим мучениям ужаснутся демоны ада.
- Зависит ли это от меня или от тебя или от нее, эмир?
- Ай, как ты мне надоел, мерзавец!.. От тебя только от тебя.
- В таком случае, я отвечу - нет.
Марьям радостно встрепенулась. Эмир в недоумении повернулся к Зейду:
- Мне что, убить мерзавца?
- Жизнь и смерть его в твоих руках, повелитель. Он не входил к своей жене. После его смерти женщина перестанет быть запретной для мусульманина.
- Но он мне нужен. Аллах ведает, как повернется дело с его братом Исой - проклятье ему! Возможно, пленник понадобится для переговоров.
- Тогда есть другое средство, - и Зейд зашептал на ухо эмиру.
Марьям смотрела на них с ненавистью. И это правоверный эмир! Человек, собирающийся возглавить поход против неверных! Правду говорят - святости в эмирах словно в червях, источающих яблоко. Похоть вела Балака, заставляя толковать слова и установления Пророка по своему усмотрению. Но что могла сделать с этим шестнадцатилетняя девчонка?
Наконец морщины на лице эмира разгладились.
- Ай, Хасан, - он сокрушенно развел руками, - разве забыл ты, что, заключая брачный союз, должно дать невесте подарок? Воистину то, что совершил ты, есть тяжкий проступок для мусульманина.
- Это несложно исправить. Я дарю ей Манбидж.
Зейд и Балак насмешливо переглянулись.
- Удивительны слова твои. Великий человек - и такое низкое падение. - Глаза Балака нехорошо блеснули. - Город не принадлежит тебе, нечестивец! Иса владеет им. И все знают, кого ты привечал в своем дворце. Но мы согласны забыть о твоих прегрешениях. Более того: я сам позабочусь о твоем подарке.
Он набрал побольше воздуху и продолжил:
- Я подарю твоей жене самое ценное, что у нее может быть. - Обернувшись к Марьям, он приказал: - Скажи: принимаю!
- Принимаю, - растерянно пискнула девушка. - А что именно?
- Не что, а кого. - Зейд постно потупил глазки: - Ты только что приняла Хасана своим рабом. А по установлениям шариата, муж не может быть собственностью жены. Ваш брак считается недействительным. И поскольку невольник не входил к женщине, то эмир может познать ее, не погрешив тем самым против ислама.
- Ах ты, мразь!
Хасан бросился на целителя. Аллах ведает, чем кончилась бы драка, не подоспей друзья эмира. Бунтовщика усмирили. Не скрывая нетерпения, Балак схватил девушку за полу абайи:
- Пойдем же, голубка. О, услада сердца, о родник и пустыне. Сады твоего тела изнывают в ожидании дождя.
Мир поплыл вокруг Марьям. Ноги ослабли, в горле пересохло. Она бросилась бежать, но, не сделав и трех шагов, упала.
- Эмир внушил ей сильную страсть, - усмехнулся Зейд.
Балак повелительно хлопнул в ладоши:
- Эй, старухи! Отведите ее в мой шатер и подготовьте, чтобы мог я насладиться близостью с нею. - Он подмигнул Хасану: - Что, манбиджец? Понял ты, каким безумием было противиться моей воле? Когда я поведу правоверных в газават…
Договорить ему не пришлось. Из темноты вынырнул встревоженный Майах:
- Повелитель! О повелитель!
- Ну что еще, проклятый пес? Говори да побыстрее!
- Франк прибыл. Из Манбиджа, с посольством!..
- Франк?.. Какой еще франк?..
Вопрос оказался излишен. За Майахом уже вели рыцаря в желто-зеленом плаще.
- Опять ты?! - поразился Балак. - Ты еще жив?!
- Повелитель отправил его к Исе, - напомнил Зейд. - Чтобы пригласить на свадьбу.
- Ай-ай-ай! Какое несчастье! - схватился за голову Балак. - Ты опоздал, неверный, совсем чуть-чуть опоздал. Не будет свадьбы. О несчастный Хасан!
Франк захрипел, пытаясь что-то сказать.
- Дайте ему воды, - приказал эмир. Двое курдов бросились выполнять повеление.
Крестоносец пил жадно, фыркая и захлебываясь. Глаза его смотрели дико и страшно, как у ястреба, настигающего жертву. Вот он отшвырнул чашу и спросил:
- Балак - ты?
- Клянусь тем, кто воздвиг небеса, я! Кто же еще?
- Тебя мне и надо!
Франк вырвал из-за пояса курда нож. Воины ринулись безумцу наперерез, но не успели. Всполох света - пламя в клинке. Лезвие ударило эмира в живот.
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ПЭЙНА ДЕ МОНДИДЬЕ
Иногда принцессу посещали крамольные мысли. Быть может, стоило набрать настоящих шутов вместо храмовников? Те хоть сведущи в своем ремесле. Мелисанда уперла руки в бока:
- Сир Гуго! Идите скорее сюда, мессир! Полюбуйтесь на эти рожи.
- А че? - заныл Жоффруа. - Че мы сделали?
- Че мы сделали, Ваше Высочество! - рявкнул магистр. - Что за манеры?! И что за вид? Почему вы с братом Аршамбо едете на одной лошади?
- Позвольте, мессир, - вмешался Аршамбо, - я всё объясню. Наш капитан - отпетый мерзавец. Воистину я чувствовал себя святым Варфоломеем.
- Это тот, с которого содрали кожу, - робко подсказал Жоффруа.
- Три шкуры! Девять! Никогда не видел, чтобы человеку так везло. Мессир, он метал кости, как лев святого Иеронима!
- Но почему, скажи мне, ты никогда не проигрываешь своего коня?
Аршамбо закатил глаза. На глупые вопросы отвечать тяжелее всего. Это вам подтвердит любой ребенок, особенно после беседы на тему «Когда же ты, наконец, станешь ответственным, солидным человеком?».
- Мессир, коняга Жоффруа двоих не унесет. Поэтому…
Магистр нахмурился:
- Так, значит, вступая в игру, ты наполовину ожидал проигрыша? Что по этому поводу говорит устав?
- У флорентийца славный кот,
- отчеканил Аршамбо. -
Котом гордятся флорентийцы.
Храмовником зовется тот,
Кто грома битвы не боится.
- Вот именно. Назначаю вам покаяние, канальям. - Он ткнул пальцем в грудь Жоффруа: - Ты. Делай что хочешь, но лошадь верни. Времени даю - до часа третьего. Ты же, Аршамбо, отправляйся в Антиохию. Отыщешь Исаака бен Бецалела, что живет неподалеку от Башни Двух Сестер. Повтори!
- …бен Бецалел. Две Сестры. Отыскать. Да я разберусь, мессир! Не впервой.
- Потому и беспокоюсь, что не впервой. Разведаешь, что да как. Притворись, будто собираешься остановиться в Антиохии, но стеснен средствами. Торговаться можно хоть до упаду. Платить нельзя. Выясни, ждет ли Исаак гостей да каких.
- Слушаюсь, мессир!
- И главное: без драк. Никого не убивать. Понял? Возможно, там будут ассасины - их не трогать.
- Ассасинов? Мессир, да я же им ноги повыдергиваю! Как Самсон филистимлянам!
- Я помню Библию, Аршамбо, - сухо заметил де Пейн. - Не надо как с Самсоном. Орден в тебе пока еще нуждается. Остерегайся Далил и не пей много.
- Слушаюсь. Всё сделаю, мессир, как вы сказали.
- Благословляю твой путь. Ну с Богом, брат Аршамбо!
Нежно-персиковые облака плыли над гаванью Святого Симеона. Орали чайки на мусорных кучах. Море дышало утренней прохладой. Со стороны моря несло рыбьей чешуей и гнилой капустой, а также смолой, сталью и дымом - всеми ароматами портового города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Рванув ворот, чтобы легче было дышать, евнух вскочил на ноги. Побрел к выходу, покачиваясь, словно безумный. Мелькнуло плоское, лишенное выражения лицо стражника. Подслушивал, слуга шайтана…
Ну и пусть. Всё, всё потеряло смысл.
Внезапная мысль осенила казначея. Он бросился назад, крикнул:
- Эй, Рошан! Так что же нам делать-то?!
- А вот с этого и надо было начинать. Выпусти меня, Керим.
- Выпустить?
- Ну да. Ты что, глухой?
- А потом что?
- А потом начнется самое интересное. Я прокрадусь в лагерь Балака. Придется вспомнить кое-какие ассасинские штучки, хоть видит Ормазд, как я их ненавижу. Керим, скажи, ты можешь достать одеяние муллы?
- Му…муллы?
- Да. Потребуется небольшой маскарад.
Потрясенный казначей не нашелся, что ответить.
БАЛАК И ЗНАТОКИ ШАРИАТА
То ли весна закружила, завертела эмира, то ли шайтан подстелил свой облезлый хвост, но вот нужна Балаку эта перепуганная тощенькая девица - и всё тут! Хоть сто мудрецов собери, сто знатоков Корана и сунны - а не переубедят упрямца, нет.
- Пленного Хасана ко мне! И пусть этот пес пошевеливается. Иначе, клянусь тем, у кого высота и совершенство, не поздоровится ему!
Марьям сжалась. Вот оно. Всё по слову старой ведьмы и случилось. Ведут курды связанного, исцарапанного Хасана - а на плечах у того алый праздничный халат.
Свадебное одеяние.
- Эй, Майах! - крикнул эмир. - Сердце радуется, глядя на праздник этого несчастного. Будешь ли свидетелем на его свадьбе?
- С радостью и удовольствием, повелитель!
Вторым свидетелем стал лекарь Зейд. Балак выступал опекуном Марьям, всю церемонию провели тут же, у костра, среди цветущих вишен.
Старухи вывели девушку. Вряд ли Хасан смог бы узнать свою невесту. Ее закутали в черную шелковую абайю, кроме обязательного платка-хиджаба, Балак приказал девушке спрятать лицо под тонкой тканью. С замиранием сердца вышла Марьям к своему жениху.
- Эй, Хасан, - поприветствовал Балак пленника, - смотри: мы нашли тебе женушку. Что не радостен ты? Или, - нахмурил он брови, - отказываешься от благодеяния?
- Мне всё равно… - голос манбиджца звучал устало. - Делай со мной что хочешь, Балак, и проклятье тебе.
Эмир снял с пояса саблю и, не вынимая из ножен, ударил ею Хасана по лицу. Пленник сжался, закрывая лицо ладонями. Пальцы намокли черным.
- Ты ведь знал, что злишь меня, сын паука и ослицы. Эй, мулла, приступай!
- Где мулла? - засуетился Зейд. - Ведите его!
Тьма расступилась, и к костру вышла долговязая фигура. Марьям вскрикнула и зажала рот руками. Мулла был не просто высок - громаден. Казалось, он хромал на обе ноги, а чтобы не упасть, опирался на посох. Взгляды девушки и священнослужителя встретились, и - о чудо! - мулла подмигнул.
- Брак, - начал он, - дело богоугодное. Ибо Пророк (да благословит его Аллах и да приветствует, так сказал: «Я среди вас самый праведный и богобоязненный, но я пощусь и прекращаю пост, я молюсь и сплю, и я женюсь на женщинах, и тот, кто отвернется от моей Сунны, не со мной».
Он хотел еще что-то добавить, но Майах, видя неудовольствие на лице эмира, шепнул ему:
- Довольно, шейх. Не гневи повелителя, ты же видишь, как велико его желание! И клянусь тем, кто велик, я его понимаю.
Мулла закивал так, что казалось, голова его отвалится.
- С именем Аллаха и согласно Сунне Его Посланника, мир ему. - Он повернулся к девушке: - Приняла ли ты в мужья Хасана ибн Темуштегина?
Марьям промолчала. По словам Пророка (благословит его Аллах и да приветствует!), молчания женщины достаточно, чтобы признать ее согласие. Это с мужчинами иначе. Тем обязательно надо что-то сказать.
- Хасан ибн Темуштегин, принимаешь ли ты в жены Марьям?
Манбиджец кусал губы, чтобы не рассмеяться. Ему ли не знать голоса Защитника Городов? Но каковы же его намерения?
- Бери мое согласие, добрый человек, - отвечал он, - Даю с радостью. Ибо видит Аллах, я люблю эту женщину, хоть и не понимал того раньше!
Марьям вздрогнула. Никаб скрывал ее лицо, ночная тьма не давала увидеть глаз, и хорошо, что так! Иначе слишком многое стало бы явным для эмира. Балак беспокойно завозился, а пленник продолжал:
- Она отыскала меня среди войны и горя. Как я откажусь от нее?
Голос его звучал гнусаво. Тимурташ едва не сломал ему нос, когда они обсуждали вопросы сдачи Манбиджа.
- Вот и дивно! Да будет брак ваш осиян небесами. - Зейд зубоскалил, никого не стесняясь: - Воистину, не смог ты сделать лучшего выбора! Ибо девушка эта обладает всеми совершенствами тех, что годятся в жены правоверным.
- Что ты болтаешь? - удивился Балак. - Как это? Объясни свои слова, иначе твои бока познают плеть. Объяснишь хорошо - получишь награду.
- Яскажу. Слышишь меня, Хасан? - обратился он к пленнику. - Она богата - ведь ты потерял всё, а девушка лишь на пути к приобретениям. Она для тебя слишком хорошего происхождения, потому что ты сам хуже потомков пса и ослицы. Она красива, как красива последняя женщина, которую ты увидишь в жизни. Она набожна - конечно же, в сравнении с тобой, отступник.
Балак хлопнул в ладоши:
- Зейд, награда твоя! Но за что ты так ненавидишь его? Все эти слова остались бы несказанными, не будь у тебя причины.
- Это так, о мой повелитель. Когда твои воины брали отступника, Хасан убил самого молодого из них. Им оказался мой сын, Джафар.
- Твое горе утешится, Зейд. Дай срок. - Балак повернулся к своим воинам и объявил:
- Всем готовиться к праздничному пиру! Пусть никто не скажет, что эмир скареден. Что, выдавая замуж свою невольницу, он утаил хоть краюшку хлеба, кусок баранины или глоток вина.
- Внимание и повиновение! - поклонились те. Курды побежали исполнять приказ. Вскоре со стороны шатров донесся дружный радостный рев. Ему вторил крик верблюдов, лошадей и ослов. Весть о пире разнеслась среди воинов эмира со скоростью мысли.
Тем временем лжемулла придвинулся к Хасану.
- Будь готов, - приказал он шепотом. - Во время пира я вас выведу.
Хасан кивнул едва заметно и указал глазами на Марьям. Великан прошел мимо девушки и прошептал:
- Марьям, готовься. Скоро.
- Рошан! Ты…
- Тс-с!
Балак повернулся к пленнику:
- Все радуются твоему счастью, Хасан. Но Аллах - велик он! - заповедовал так, что за радостью следуют огорчения. Настало время бед и уныния. Ты должен дать своей жене развод.
- И это после того, как я даже не видел ее лица?
- В том нет нужды, Хасан. Скажи: «Марьям разведена со мной трижды и трижды и трижды.» Иначе твоим мучениям ужаснутся демоны ада.
- Зависит ли это от меня или от тебя или от нее, эмир?
- Ай, как ты мне надоел, мерзавец!.. От тебя только от тебя.
- В таком случае, я отвечу - нет.
Марьям радостно встрепенулась. Эмир в недоумении повернулся к Зейду:
- Мне что, убить мерзавца?
- Жизнь и смерть его в твоих руках, повелитель. Он не входил к своей жене. После его смерти женщина перестанет быть запретной для мусульманина.
- Но он мне нужен. Аллах ведает, как повернется дело с его братом Исой - проклятье ему! Возможно, пленник понадобится для переговоров.
- Тогда есть другое средство, - и Зейд зашептал на ухо эмиру.
Марьям смотрела на них с ненавистью. И это правоверный эмир! Человек, собирающийся возглавить поход против неверных! Правду говорят - святости в эмирах словно в червях, источающих яблоко. Похоть вела Балака, заставляя толковать слова и установления Пророка по своему усмотрению. Но что могла сделать с этим шестнадцатилетняя девчонка?
Наконец морщины на лице эмира разгладились.
- Ай, Хасан, - он сокрушенно развел руками, - разве забыл ты, что, заключая брачный союз, должно дать невесте подарок? Воистину то, что совершил ты, есть тяжкий проступок для мусульманина.
- Это несложно исправить. Я дарю ей Манбидж.
Зейд и Балак насмешливо переглянулись.
- Удивительны слова твои. Великий человек - и такое низкое падение. - Глаза Балака нехорошо блеснули. - Город не принадлежит тебе, нечестивец! Иса владеет им. И все знают, кого ты привечал в своем дворце. Но мы согласны забыть о твоих прегрешениях. Более того: я сам позабочусь о твоем подарке.
Он набрал побольше воздуху и продолжил:
- Я подарю твоей жене самое ценное, что у нее может быть. - Обернувшись к Марьям, он приказал: - Скажи: принимаю!
- Принимаю, - растерянно пискнула девушка. - А что именно?
- Не что, а кого. - Зейд постно потупил глазки: - Ты только что приняла Хасана своим рабом. А по установлениям шариата, муж не может быть собственностью жены. Ваш брак считается недействительным. И поскольку невольник не входил к женщине, то эмир может познать ее, не погрешив тем самым против ислама.
- Ах ты, мразь!
Хасан бросился на целителя. Аллах ведает, чем кончилась бы драка, не подоспей друзья эмира. Бунтовщика усмирили. Не скрывая нетерпения, Балак схватил девушку за полу абайи:
- Пойдем же, голубка. О, услада сердца, о родник и пустыне. Сады твоего тела изнывают в ожидании дождя.
Мир поплыл вокруг Марьям. Ноги ослабли, в горле пересохло. Она бросилась бежать, но, не сделав и трех шагов, упала.
- Эмир внушил ей сильную страсть, - усмехнулся Зейд.
Балак повелительно хлопнул в ладоши:
- Эй, старухи! Отведите ее в мой шатер и подготовьте, чтобы мог я насладиться близостью с нею. - Он подмигнул Хасану: - Что, манбиджец? Понял ты, каким безумием было противиться моей воле? Когда я поведу правоверных в газават…
Договорить ему не пришлось. Из темноты вынырнул встревоженный Майах:
- Повелитель! О повелитель!
- Ну что еще, проклятый пес? Говори да побыстрее!
- Франк прибыл. Из Манбиджа, с посольством!..
- Франк?.. Какой еще франк?..
Вопрос оказался излишен. За Майахом уже вели рыцаря в желто-зеленом плаще.
- Опять ты?! - поразился Балак. - Ты еще жив?!
- Повелитель отправил его к Исе, - напомнил Зейд. - Чтобы пригласить на свадьбу.
- Ай-ай-ай! Какое несчастье! - схватился за голову Балак. - Ты опоздал, неверный, совсем чуть-чуть опоздал. Не будет свадьбы. О несчастный Хасан!
Франк захрипел, пытаясь что-то сказать.
- Дайте ему воды, - приказал эмир. Двое курдов бросились выполнять повеление.
Крестоносец пил жадно, фыркая и захлебываясь. Глаза его смотрели дико и страшно, как у ястреба, настигающего жертву. Вот он отшвырнул чашу и спросил:
- Балак - ты?
- Клянусь тем, кто воздвиг небеса, я! Кто же еще?
- Тебя мне и надо!
Франк вырвал из-за пояса курда нож. Воины ринулись безумцу наперерез, но не успели. Всполох света - пламя в клинке. Лезвие ударило эмира в живот.
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ПЭЙНА ДЕ МОНДИДЬЕ
Иногда принцессу посещали крамольные мысли. Быть может, стоило набрать настоящих шутов вместо храмовников? Те хоть сведущи в своем ремесле. Мелисанда уперла руки в бока:
- Сир Гуго! Идите скорее сюда, мессир! Полюбуйтесь на эти рожи.
- А че? - заныл Жоффруа. - Че мы сделали?
- Че мы сделали, Ваше Высочество! - рявкнул магистр. - Что за манеры?! И что за вид? Почему вы с братом Аршамбо едете на одной лошади?
- Позвольте, мессир, - вмешался Аршамбо, - я всё объясню. Наш капитан - отпетый мерзавец. Воистину я чувствовал себя святым Варфоломеем.
- Это тот, с которого содрали кожу, - робко подсказал Жоффруа.
- Три шкуры! Девять! Никогда не видел, чтобы человеку так везло. Мессир, он метал кости, как лев святого Иеронима!
- Но почему, скажи мне, ты никогда не проигрываешь своего коня?
Аршамбо закатил глаза. На глупые вопросы отвечать тяжелее всего. Это вам подтвердит любой ребенок, особенно после беседы на тему «Когда же ты, наконец, станешь ответственным, солидным человеком?».
- Мессир, коняга Жоффруа двоих не унесет. Поэтому…
Магистр нахмурился:
- Так, значит, вступая в игру, ты наполовину ожидал проигрыша? Что по этому поводу говорит устав?
- У флорентийца славный кот,
- отчеканил Аршамбо. -
Котом гордятся флорентийцы.
Храмовником зовется тот,
Кто грома битвы не боится.
- Вот именно. Назначаю вам покаяние, канальям. - Он ткнул пальцем в грудь Жоффруа: - Ты. Делай что хочешь, но лошадь верни. Времени даю - до часа третьего. Ты же, Аршамбо, отправляйся в Антиохию. Отыщешь Исаака бен Бецалела, что живет неподалеку от Башни Двух Сестер. Повтори!
- …бен Бецалел. Две Сестры. Отыскать. Да я разберусь, мессир! Не впервой.
- Потому и беспокоюсь, что не впервой. Разведаешь, что да как. Притворись, будто собираешься остановиться в Антиохии, но стеснен средствами. Торговаться можно хоть до упаду. Платить нельзя. Выясни, ждет ли Исаак гостей да каких.
- Слушаюсь, мессир!
- И главное: без драк. Никого не убивать. Понял? Возможно, там будут ассасины - их не трогать.
- Ассасинов? Мессир, да я же им ноги повыдергиваю! Как Самсон филистимлянам!
- Я помню Библию, Аршамбо, - сухо заметил де Пейн. - Не надо как с Самсоном. Орден в тебе пока еще нуждается. Остерегайся Далил и не пей много.
- Слушаюсь. Всё сделаю, мессир, как вы сказали.
- Благословляю твой путь. Ну с Богом, брат Аршамбо!
Нежно-персиковые облака плыли над гаванью Святого Симеона. Орали чайки на мусорных кучах. Море дышало утренней прохладой. Со стороны моря несло рыбьей чешуей и гнилой капустой, а также смолой, сталью и дымом - всеми ароматами портового города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45