Затем настал черед Лидиарда получить приветствие от леди Розалинды и ее дочери:
— Надеюсь, вы вполне оправились от вашего приключения? — спросила леди, которой старшинство давало право заговорить первой.
— О, да, — сказал Лидиард настолько небрежно, насколько мог, хотя, его слова наверняка прозвучали бессмысленно и неискренне. — Я поистине стыжусь. Позволить змее себя укусить — это уже достаточная беспечность; а если вас укусили дважды, это уже скверный симптом развивающейся склонности. К счастью, я не умер ни после первого, ни после второго укуса.
— Ваше путешествие назад вряд ли было легким, — поинтересовалась леди с предельной учтивостью.
— Не то чтобы очень трудным, — ответил он. — Наш пострадавший от амнезии спутник с благодарностью принимал заботы. Мы, кажется, мы сделали все от нас зависящее, чтобы облегчить его жалкое состояние. А его быстрое выздоровление и неожиданное исчезновение упростили дела в дальнейшем. С тех пор как мы покинули Гибралтар, мы… все шло как по маслу.
Леди Таллентайр извинилась и вышла, чтобы сделать какие-то распоряжения слугам, хотя, ее истинная цель была дать Корделии возможность поговорить с Лидиардом без свидетелей. Но его неловкость только возросла, а беспомощность умножилась.
— Скверный симптом развивающейся склонности, — процитировала она дразнящим голоском. — Какая чудовищная фраза! А затем перейти к такому убогому клише, как «все шло как по маслу». Да тебе еще учиться и учиться, как разговаривают с такими изысканными дамами, как моя мать.
Она ждала остроумного ответа, чтобы ловко обратиться к комплиментам, как будто молила открыть дорогу для нежности. Как хорошо он это теперь понимал! Но смог ответить только совсем просто:
— Согласен. Это был промах.
Разочарованная, но доблестная, она продолжала, и ее голос смягчила неподдельная забота:
— Но как ты на самом деле?
А он только и промямлил:
— Жив-здоров. И очень рад, что я дома.
Корделия нахмурилась, и кто вправе ее укорять? Она поглядела на него, как если бы поняла, что вместо него отвечает кто-то чужой. Волк в овечьей шкуре. Бесчувственный болван вместо нежного возлюбленного.
— Я могу простить тебе банальность первого замечания, — сказала она, — но не явную неискренность второго.
Он почувствовал жар смущения, и его охватило отчаяние от собственного косноязычия и посредственных фраз, которыми он пытался уверить ее, что, конечно, крайне рад снова быть дома.
— В таком случае, — сказала она, — должна быть какая-то другая причина твоего смущения, есть что-то неловкое и невысказанное за каждый словом, которое ты произносишь.
Она, конечно, была права. Она была права, хотя, он ничего ей не рассказывал. Его письма к ней не были откровенны, их каким-то образом окутала та же завеса тайны, недоговоренность, которая вторглась в разговоры с баронетом. Стремясь возвести непреступную стену, чтобы скрыть свои видения и кошмары, стараясь оградить ее от своей отравленной души, он, конечно, делал это весьма неумело, и выстроил непреодолимую преграду. Дэвид заточил свою любовь в темницу, так что не мог больше найти способа выразить свои чувства. Столкнувшись с ее разочарованием, он только и смог пробормотать что-то насчет готовности все ей со временем рассказать, и непоследовательность этого замечания еще больше ее раздосадовала.
Он не знал, как исправить положение, и понимал теперь, что его беспомощность, безусловно, позорным образом бросается в глаза всем. Он был растерян и подавлен тем, что не может открыто и честно рассказать о своих переживаниях. Только перемещение небольшого общества в другую комнату, спасло от его полного замешательства, но не уменьшило страданий.
Он слышал, как леди Розалинда рассказывает мужу о том, что заглядывал человек по имени Джейкоб Харкендер, и, другой, по фамилии Шепард, также явился, откликнувшись на объявление, которое Гилберт Фрэнклин поместил в «Таймс». Обоим предложили зайти снова в удобное время, а Фрэнклин явится к обеду… и так далее, и так далее… У Лидиарда кружилась голова, и он, наконец, набрался храбрости, чтобы попросить разрешения удалиться, так как ему нужно пойти к себе и лечь.
Нет, он не намеревался спать! Но его сморил сон, обернувшийся очередным кошмаром. Похоже, египетский демон не собирался его отпускать.
Он проснулся, как раз вовремя. Кто-то постучал в дверь, и Дэвид предложил войти, с тревогой ожидая увидеть посетителя.
Это, к счастью, был Таллентайр озабоченный и слегка раздосадованный.
— Тебе лучше, Дэвид? — Спросил он — Не могу тебя упрекать, мы чертовски неловко прокатились, и, хотя в Лондоне весна, в воздухе еще веет зимой. Если что-то и может помочь тебе окончательно излечиться от действия того яда, который в тебе еще остается, так уж, конечно, этот гнусный туман, сгустившийся сегодня ночью. Ты сможешь выйти к обеду?
— О да, — слабым голосом ответил Лидиард, — Я сейчас оденусь. Да, разумеется, оденусь. Который час?
Вопрос не требовал ответа, уже произнося эти слова, он взглянул на часы на каминной полке. Старые часы, старая полка, старый камин. Он впервые почувствовал что-то похожее на покой, рябь той самой радостной ностальгии, которая не требует лечения.
— Гилберт здесь, — сказал баронет. — Прислать его к тебе?
— О, нет, мне не нужен врач. — ответил Лидиард, — Глупо было раскиснуть мозгами таким жалким манером, и вдвойне глупо вдруг взять да и уснуть посреди дня. Простите, пожалуйста.
Таллентайр лишь кивнул, как будто, порадовался отказу Дэвида встретиться с врачом. Видимо, он принял это, как безупречное ручательство выздоровления.
— Я, кажется, слышал, что заглядывал Харкендер? — Спросил Лидиард, чтобы завязать разговор. — И какой-то однофамилец нашего временного спутника?
Таллентайр снова кивнул и сказал:
— Они придут снова, вне сомнений.
— А что говорит Фрэнклин? — Вяло поинтересовался Лидиард, обшаривая гардероб в поисках вечернего костюма и напряженно вспоминая, что именно надевают в таких случаях. — Он что-то может добавить к тому, о чем писал?
— Довольно мало, — ответил баронет, — он сожалеет, что не имел способа удостовериться, говорил ли Харкендер правду о кольце Меллорна. Никто не смог подтвердить, что кольцо, которое мы описали, действительно, отличительный знак членов Ордена Святого Амикуса. Я уверил его, что мы уже узнали столько, сколько нам нужно об Ордене Святого Амикуса из другого источника. И спросил о человеке, который увязался за ним из Уиттентона в Хэнуэлл. Но он не смог разыскать Мандорлу Сулье, если, конечно, она вообще существует. Впрочем у него недавно случилось ограбление со взломом, из дому похитили множество документов, включая и письма, которые я посылал из Каира и Александрии.
— Довольно мало, как вы говорите, — обронил Лидиард, переодеваясь.
— О, он сказал куда больше, как обычно. Ты ведь знаешь его склонность к многословию. — небрежно заметил Таллентайр. — Но все это не имеет значения. Вместе с Остеном он занялся осторожными расспросами местных торговцев о мальчике, который исчез из Хадлстоуна. Ходят сплетни, что ребенок незаконный сын Джейкоба Харкендера, но это заключение, от которого осведомленные специалисты всегда шарахаются. Люди в Приюте утверждают, что ребенка похитили, но нет сколько-нибудь явных свидетельств похищения, и общее мнение склоняется к тому, что он просто-напросто сбежал. Поднялся и обычный шум о дурном обращении, но Остен сказал Гилберту, что у этого дома хорошая репутация, и приют никогда не славился жестокостью, во всяком случае, пока не произошел этот несчастный случай. Остен справедливо заметил, что в таких заведениях всегда происходят побеги.
— И все это лишь добавляет к путанице темных намеков новые. — произнес Лидиард со вздохом, — А нити, выводящей из лабиринта, мы пока что не видим.
— Так что следует пока отложить это, и поспешить за праздничный стол по случаю возвращения домой. — сказал Таллентайр, — Корделия сильно тревожится о тебе, и я уверен, ты много что должен ей сказать.
Как только баронет произнес последнюю фразу, оба услышали звон дверного колокольчика. Лидиард завершил свой туалет, прежде чем в дверях появился Саммерс с выражением смущения и крайнего сомнения на обычно непроницаемом лице.
— Пришел джентльмен, который желает видеть вас, сэр Эдвард. — Сообщил он. — Карточки у него нет, но он говорит, что его фамилия Шепард. Он был здесь раньше, отозвавшись на объявление, которое доктор Фрэнклин поместил в «Таймс» по вашей просьбе. Говорит, что жаждет узнать новости о своем брате, который отплыл с вами из Египта. Он с доктором в гостиной.
От Лидиарда не укрылось, что хотя тон Саммерса бесстрастен и ровен, дворецкий подчеркнул слово джентльмен , словно намекая, что посетитель такого впечатления не производит.
Таллентайр и Лидиард переглянулись и не сговариваясь отправились встречать посетителя. Они застали его сидящим в неловком молчании напротив Гилберта Фрэнклина. Увидев этого человека, Лидиард не смог подавить изумленного возгласа и с радостью увидел, что Таллентайр удивлен не меньше него. Посетителя легко можно было бы принять за человека, которого они нашли в пустыне. У него были такие же рыжеватые волосы, такой же бледный цвет лица и такие же примечательные ярко-синие глаза. Одет он был, примерно так, как одеваются адвокатские служащие, и все же в нем был некий шарм , какая-то утонченность и элегантность, присущая и выздоровевшему Полу Шепарду перед исчезновением. Лидиард заметил, что хотя посетитель вручил свой котелок Саммерсу, он не выпустил из рук деревянную, черную полированную с резным посеребренным набалдашником палку.
— Сэр Эдвард, я счастлив познакомиться с вами и приношу вам свои извинения за то, что вторгся в первый же день вашего возвращения домой. — произнес незнакомец с заученной вежливостью, — Но я действительно хочу поскорее услышать новости о моем брате Поле. Я приходил раньше, как только впервые увидел ваше объявление в «Таймс», и меня попросили зайти еще раз сегодня, когда ожидалось ваше прибытие. — Он удостоил Лидиарда небольшого поклона, но взгляд его был сосредоточен на Таллентайре.
— Боюсь, что молодой человек больше не с нами, — произнес Таллентайр, вежливо устанавливая очевидное. Баронет открыто встретил взгляд посетителя, но Лидиард хорошо представлял себе, какие причудливые мысли крутились в его голове. Лидиард отлично помнил предостережения Пола Шепрарда во время их последнего тайного разговора, и подумал, не входит ли эта таинственная личность в список тех, кого ему стоит остерегаться. И если это действительно так, то чем именно ему грозит встреча с этим человеком.
— Вы не могли бы рассказать мне, как вы расстались? — Спросил синеглазый человек. — Простите, что беспокою вас в самый миг возвращения, но вы, должно быть, заметили, что мой брат подвержен продолжительным приступам душевного расстройства. Он не всегда в таком состоянии, в каком вы его нашли, но даже, когда он ведет себя, как здоровый человек, у него бывают странные фантазии.
— Боюсь, что я ничего об этом не знаю, — ровно произнес сэр Эдвард. — Было некое улучшение в его состоянии, пока он оставался с нами, но он исчез вскоре после того, как показалось, что к нему вернулся разум. Он покинул «Эксельсиор», еще во время плавания, и мне представляется вероятным, что он просто-напросто свалился за борт. Утонул он или нет, я сказать не могу.
В течение нескольких секунд мистер Шепард очень тщательно изучал Таллентайра, вслушиваясь в его слова. И было видно, что он находится в затруднении, принять это за чистую монету или нет. Казалось, он тщательно обдумывает, как продолжать свои расспросы, чтобы никого не оскорбить.
— Очень жаль это слышать, — сказал он наконец. — Говорите, что казалось, что к нему вернулся разум?
— Да, — ответил Таллентайр. — Но мы после этого виделись недолго. Боюсь, что я немного вынес из того, что он нам рассказал. Не можете ли вы нам сообщить, как вышло, что он путешествовал в пустыне, где мы его нашли? Это головоломка, которую нам пока не удается решить.
— Как я уже говорил, бедный Пол постоянно страдал от нелепых фантазий и непонятных припадков, — отозвался синеглазый человек, подумав несколько секунд, — Не могу корить вас за то, что должным образом за ним не наблюдали, поскольку это явно не удавалось и нам самим.
— Мы? — Невинно переспросил Таллентайр. — Так у него есть и другие родственники в Лондоне, кроме вас?
— О, да, — не без заминки ответил Шепард. — Но он на некоторое время отошел от семьи. — И, словно не в силах больше выдерживать взгляд Таллентайра, молодой человек внезапно перевел взгляд на Лидиарда, и долго смотрел на него жгучими проницательными глазами.
— Мой брат говорил вам что-нибудь, мистер Лидиард? — Спросил он. — Мы не на шутку беспокоимся о нем. Есть хоть какая-то надежда, что он еще жив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71