Теперь неожиданно побег перестал быть предметом праздной фантазии, и требовалось принять решение.
Он с беспокойством сел на кровати. Затем выскользнул из-под одеяла. Натянул куртку, которую положил рядом, когда забирался в постель, и подхватил башмаки. В одних чулках на цыпочках подошел к двери спальни и с величайшей осторожностью отворил ее. Петли предательски заскрипели, но никто из спящих соседей не шелохнулся. Приют был исключительно скрипучим домом, изобиловавшим плохо пригнанными досками и вечно клекочущими водяными трубами. А нынче ночью шум ветра в окрестных деревьях добавлял нечто новое к обычному смешению шумов. Тем не менее, Габриэль старался держаться самого края лестницы, пробираясь вниз, чтобы спуститься по ней как можно тише.
Разумеется, это был не первый случай, когда Габриэль встал ночью, чтобы погулять в темноте по двору, обогнув дом, двинулся дальше к Флигелю и в дальний конец Дома. Иногда он отправлялся на прогулку с Джессом Питом. Они никогда не пытались что-либо украсть, даже еду из кухни, поскольку знали, как тщательно миссис Кэптхорн ведет счет своему добру, но это не притупляло для них остроту приключения. Лишь однажды они с Джессом вышли наружу, и это была совсем короткая экскурсия, именно тогда Габирэль впервые осознал, насколько тонка маска бравады, которую носит Джесс. Он понял, что приятель стал втягивать его в свои затеи только потому, что просто боялся пускаться в них один. Но даже тогда Габриэль не боялся ни темноты, ни ночных звуков. А теперь, когда одержимость дала ему силу видеть внутренним оком и силу повелевать маленькими ночными созданиями, он шагал вперед с полной уверенностью. Задняя дверь была заперта на замок и на засов, но ключ висел на своем крюке, а засов скользнул прочь легко и бесшумно. Проворные пальцы Габриэля легко справились с задачей, и он выскользнул наружу.
Когда, наконец, Габирэль очутился во дворе и стал обуваться, он почувствовал, что можно спокойно перевести дух, и спросил себя, правильно ли он поступает.
Никто не принуждал его. Моруэнна хотя и послала свой тайный призыв загадочным и необычным способом, власти над ним не имела. Он понятия не имел, какой волшебной силой она обладает, но был уверен, что ей теперь его не подчинить.
Он ничего не знал о Моруэнне. Ему было известно только, что действует она не в одиночку, и кто-то другой послал ее, подружиться с ним. Но кто был этот другой, Габриэль догадаться не мог, как ни напрягал свое воображение. Демон молчал. Одно было понятно, это был не мистер Харкендер, скорее уж, какой-нибудь его враг. Харкендер говорил миссис Муррелл о том, что он спрятал Габриэля и о каких-то «других», которые слишком интересуются его работой, но с чего бы он мог понадобиться этим другим, Габриэль не представлял. Не знал он и что замышляет на его счет мистер Харкендер, хотя подозревал — эти замыслы имеют какое-то отношение к демону, который им недавно овладел.
Мистер Харкендер уверял, что он его друг, но Габриэль давно усвоил урок, что надо остерегаться пустых слов. Моруэнна не скупилась на те же уверения, и точно так же могла лгать. Если он в большей степени доверяет Моруэнне, чем мистеру Харкендеру, то лишь потому, что она очень красива, привлекательна и обладает веселым нравом. Вполне возможно, думал мальчик, что Джейкоб Харкендер его отец, ведь не ответил же он на этот прямой вопрос Габриэля. Моруэнна же определенно не была матерью. Но в повадке Харкендера не было ничего, что неискушенное чутье Габриэля могло бы связать с отцовством, между тем как в Моруэнне с ее ясными и чистыми глазами присутствовало некое обещание заботы, ласки и доброты.
Осестрах Св. Синклитики и миссис Кэптхорн он вообще подумал. Словом, колебался он недолго, осознание своей одержимости и защищенности, придало его духу изрядную лихость.
Габриэль прошел через двор к Дому. У него не было намерения идти к главным воротам, которые он не смог бы ни перемахнуть, ни отпереть, он собирался искать тот самый участок заслоненной деревьями и увитой плющом стены, где его ждет Моруэнна. А это, как он сразу догадался, гораздо дальше того места, где он недавно лазал, в более отдаленной и запущенной части усадьбы.
Пересекая открытое пространство, Габриэль заметил что-то белое, движущееся близ Дома, и тут же замер на ходу. Несколько мгновений он думал, что это Моруэнна идет ему навстречу. Наверно она ждала его по ту сторону стены, но потом решила встретить его здесь, чтобы успокоить страх и волнение. Но, когда белое пятно приблизилось, он увидел, что ошибся. И вот тогда он по настоящему задрожал от испуга, потому что увидел, навстречу идет единственный человек в усадьбе, которого ему действительно следовало бояться. По тропинке навстречу ему шла изнуренная сестра Тереза, так отчаянно хотевшая стать святой. Только она могла обладать силой изгнать демона, а он не мог вынести и мысли об этом, хотя и подозревал, что именно воля демона заставляет его страстно желать оставаться таким, каков он теперь.
Тереза шла прямо к месту, где он замер, и он не сомневался, что ее ведет внутреннее око. В свете луны, которая еще не зашла и на время освободилась от заслоняющих облаков, Габриэль увидел, какой у сестры Терезы отсутствующий и отрешенный вид. Могло бы показаться, что она гуляет во сне, если бы не двигалась так целенаправленно. Габриэль бросился к ближайшим кустам, пытаясь спрятаться, но остановился, потому что понял, это ему вряд ли поможет избежать встречи. Он может спрятаться от обычных человеческих глаз, но как скрыться от внутреннего взора? Эта мысль оказалась верной. Когда монахиня была в дюжине футов от его укрытия, она остановилась и стала оглядываться, как будто знала, что кто-то затаился рядом. На ней была белая ночная рубашка, издалека похожая на платье, которое носила Моруэнна. Правда, платье Моруэнны было гладким и чистым, а рубашка монахини — грубой и в пятнах, но издалека и в темноте их можно было перепутать. Сестра Тереза выглядела моложе Моруэнны, но была крайне осунувшейся. Руки ее были такими тощими, что, казалось, едва ли в них есть плоть, а лицо — кости, обтянутые кожей. Когда она оглядывалась, было ясно, что она что-то ищет, но трудно было поверить, что она видит, ее глаза казались остекленелыми. Она словно заблудилась во сне, и то, что она искала, находилось совсем в ином мире, очень далеком от этого. Когда она подняла руки и растопырила пальцы, он увидел темные безобразные раны на каждой ладони, из них медленно капала кровь.
Габриэль подумал, сестра Тереза, видимо, тоже одержима на свой святой лад, и теперь ее ведет дух, обитающий в ней. Этот дух, несмотря на то, что он ангел, обращается с ней намного грубее и жестче, чем тот бес, который живет в нем.
Она открыла рот, чтобы заговорить, но сначала не раздалось ни звука, как будто ей пришлось бороться с чем-то, прежде чем заставить свой голос себе повиноваться. И, когда, наконец, она смогла заговорить, то с усилием произнесла:
— Помоги мне, пожалуйста! Молю тебя!
Совсем не это ожидал услышать Гэбриэл. Он был удивлен и поражен, но не шевельнулся. Он наблюдал из тени, как стал осмысленным ее взгляд, будто она начала выходить из транса, испуганная и растерянная. Он увидел, что Тереза вся дрожит, словно только теперь вдруг почувствовала холод.
— Помоги мне! — Воскликнула она снова, так жалобно, как никогда он не слыхал до их пор. Мальчик был уверен, что слова эти обращены к нему, и что она знает, он здесь. Габриэль нехотя вышел из-за кустов и оказался на виду. Но она не видела его теми глазами, которые по-прежнему всматривались в темную беспредельность. Он ждал и видел, как ее взгляд начал вдруг стремительно блуждать, словно она знала, что здесь кто-то есть, и его можно увидеть, но не могла его найти. Она пробегала взглядом по мальчику не один, а множество раз, и явно не узнавала его. Он не мог решить, может ли заговорить с ней сейчас, но, так и не решив, шагнул в ее сторону и остановился менее чем в трех футах от нее. Она вытянула вперед руку и, коснулась его волос.
Это прикосновение подействовало на нее совершенно неожиданно. Хотя казалось, что Тереза все еще не видит его, она вдруг отпрянула, словно в великом страхе. Взглянула на свою руку с болью и ужасом, словно коснулась чего-то склизкого и противного, и огласила двор громким испуганным воплем, полным муки.
Слова, которые Габриэль уже начал произносить, замерли в горле. Теперь девушка смотрела прямо на него, в точности зная, где он, но по-прежнему не видя его. Он глядел прямо ей в глаза и понимал, они ничего не видят, но все же был уверен, что она не слепа. Она что-то видела, но не хрупкую людскую оболочку Габриэля Гилла рядом с кустом. Ее глаза задержались на чем-то далеком, возможно, на зрелище некоего ярко сияющего мира, который был для нее таким же настоящим, как мрачный мир деревьев и лунных теней вокруг нее. Габриэль подумал, может быть, она видит сквозь него? Или видит и ощущает демона, который в нем сидит? Да, казалось, что это так, потому что она вдруг сказала совсем иным голосом и совсем иные слова:
— Изыди! Изыди, Сатана! Я не стану тебя слушать! О, возлюбленный Христос, сохрани меня! Когда она назвала дьявола по имени, к Габриэлю вернулись все его тревоги. Его не повергла в ужас магия Джейкоба Харкендера, хотя, он знал, что презрение к ней миссис Муррелл безосновательно. Не боялся он и Моруэнны, хотя знал, что она не вполне человек. Но как подобало бы приспешнику Сатаны, он был готов бежать от этой истощенной девушки, стремящейся стать святой. И внезапно побежал, так стремительно, как только позволяли его маленькие детские ноги. Она пребывала в смятении и не пустилась вдогонку немедленно. Но, когда он пробежал ярдов тридцать и решился оглянуться через плечо, то увидел, что она движется к нему. И казалось, что она легко парит над землей, которой ее израненные ноги едва ли касаются.
Страх пронзил его. Он изо всех сил рванулся к стене, как к последнему спасению, там за ней его ждала Моруэнна, она поможет ему, защитит от этой странной и пугающей сестры Терезы. Когда Габриэль со страстной решимостью взбирался по стене, царапины на его правой руке опять разодрались, вскрылись и заболели с новой силой. Но боль, пусть острая, точно очищающий огонь проносилась сквозь него, помогая прояснить цель и оправдать спешку.
Однако когда он достиг верха стены и посмотрел вниз, Моруэнны нигде не было, и он опять заколебался. Оглянувшись, он увидел, что сестра Тереза движется меж деревьев, протягивая тощие руки, как будто умоляет его остановиться и довериться милосердию Христа.
Будь Моруэнна там, он, конечно, спрыгнул бы, положившись на то, что она его поймает, но Моруэнны не было, а он не был уверен в своей способность мягко приземлиться. Ему придется осторожно спускаться, ища упора для обутых в башмаки ног. Но он не знал, есть ли на это время. Но знал уже, что Тереза умеет летать, и что стена для нее не препятствие.
Но затем, когда его страх уже дошел до предела, погоня Терезы оказалась прервана. Что-то темное подбежало к ней слева, схватило ее и потянуло назад. Это был Люк Кэптхорн, он казался не менее встревоженным, чем сам Габирэль. Как только Люк схватил девушку, ее странные бессмысленные движение в один миг прекратились. Она опустилась на землю, и ее поведение полностью изменилось. Тереза подняла руки, и как прежде, снова с беспокойством начала оглядываться. Габриэль слышал, как ее тонкий жалобный голосок взывает к Христу о помощи и приказывает Сатане низвергнуться в бездну. Люк не стал с ней церемониться, а просто, как следует, встряхнул. И, хотя такое грубое обращение на миг усилило ее ужас, она быстро пришла в чувство. Габриэль увидел, что ее глаза прояснились и больше не взирают мир, словно на какой-то иной. Ее сон, если это был сон, пропал.
— Сестра Тереза! — Настойчиво повторял Люк. — Сестра Тереза!
Она услышала свое имя, овладела собой и успокоилась.
— Это был просто сон, — сказал Люк, — а теперь возвращайтесь в Дом.
Габриэль догадался, что такое случается не в первый раз. Он не чувствовал ни малейшей похоти в мыслях Люка, а только чистое беспокойство и желание привести все в порядок. Кэптхорн боялся сестры Терезы, и если когда-либо и помышлял воспользоваться ею также, как порой пользовался вверенными его попечению детьми, такие мысли его давно покинули.
Тереза поглядела на Люка. Не отрешенно, как взирала на иной мир, а с робостью. Она по-прежнему чего-то боялась, но не его.
— Возвращайтесь! — Твердо сказал Люк.
— Здесь был Сатана, — прошептала она, словно, пытаясь его предостеречь. Габриэль понял, что Люк не знает, что его, Габриэля, нет в приютской спальне, и явился вовсе не для того, чтобы его искать. И знал, если только Кэптхорн поглядит случайно в его сторону, тут же увидит его, но не чувствовал ни такого жгучего желания поскорее спрятаться, какое испытал, едва увидел Терезу.
Раны на ладонях Терезы теперь кровоточили сильнее, и Габриэль увидел, как вздрогнул Люк, когда попытался взять ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Он с беспокойством сел на кровати. Затем выскользнул из-под одеяла. Натянул куртку, которую положил рядом, когда забирался в постель, и подхватил башмаки. В одних чулках на цыпочках подошел к двери спальни и с величайшей осторожностью отворил ее. Петли предательски заскрипели, но никто из спящих соседей не шелохнулся. Приют был исключительно скрипучим домом, изобиловавшим плохо пригнанными досками и вечно клекочущими водяными трубами. А нынче ночью шум ветра в окрестных деревьях добавлял нечто новое к обычному смешению шумов. Тем не менее, Габриэль старался держаться самого края лестницы, пробираясь вниз, чтобы спуститься по ней как можно тише.
Разумеется, это был не первый случай, когда Габриэль встал ночью, чтобы погулять в темноте по двору, обогнув дом, двинулся дальше к Флигелю и в дальний конец Дома. Иногда он отправлялся на прогулку с Джессом Питом. Они никогда не пытались что-либо украсть, даже еду из кухни, поскольку знали, как тщательно миссис Кэптхорн ведет счет своему добру, но это не притупляло для них остроту приключения. Лишь однажды они с Джессом вышли наружу, и это была совсем короткая экскурсия, именно тогда Габирэль впервые осознал, насколько тонка маска бравады, которую носит Джесс. Он понял, что приятель стал втягивать его в свои затеи только потому, что просто боялся пускаться в них один. Но даже тогда Габриэль не боялся ни темноты, ни ночных звуков. А теперь, когда одержимость дала ему силу видеть внутренним оком и силу повелевать маленькими ночными созданиями, он шагал вперед с полной уверенностью. Задняя дверь была заперта на замок и на засов, но ключ висел на своем крюке, а засов скользнул прочь легко и бесшумно. Проворные пальцы Габриэля легко справились с задачей, и он выскользнул наружу.
Когда, наконец, Габирэль очутился во дворе и стал обуваться, он почувствовал, что можно спокойно перевести дух, и спросил себя, правильно ли он поступает.
Никто не принуждал его. Моруэнна хотя и послала свой тайный призыв загадочным и необычным способом, власти над ним не имела. Он понятия не имел, какой волшебной силой она обладает, но был уверен, что ей теперь его не подчинить.
Он ничего не знал о Моруэнне. Ему было известно только, что действует она не в одиночку, и кто-то другой послал ее, подружиться с ним. Но кто был этот другой, Габриэль догадаться не мог, как ни напрягал свое воображение. Демон молчал. Одно было понятно, это был не мистер Харкендер, скорее уж, какой-нибудь его враг. Харкендер говорил миссис Муррелл о том, что он спрятал Габриэля и о каких-то «других», которые слишком интересуются его работой, но с чего бы он мог понадобиться этим другим, Габриэль не представлял. Не знал он и что замышляет на его счет мистер Харкендер, хотя подозревал — эти замыслы имеют какое-то отношение к демону, который им недавно овладел.
Мистер Харкендер уверял, что он его друг, но Габриэль давно усвоил урок, что надо остерегаться пустых слов. Моруэнна не скупилась на те же уверения, и точно так же могла лгать. Если он в большей степени доверяет Моруэнне, чем мистеру Харкендеру, то лишь потому, что она очень красива, привлекательна и обладает веселым нравом. Вполне возможно, думал мальчик, что Джейкоб Харкендер его отец, ведь не ответил же он на этот прямой вопрос Габриэля. Моруэнна же определенно не была матерью. Но в повадке Харкендера не было ничего, что неискушенное чутье Габриэля могло бы связать с отцовством, между тем как в Моруэнне с ее ясными и чистыми глазами присутствовало некое обещание заботы, ласки и доброты.
Осестрах Св. Синклитики и миссис Кэптхорн он вообще подумал. Словом, колебался он недолго, осознание своей одержимости и защищенности, придало его духу изрядную лихость.
Габриэль прошел через двор к Дому. У него не было намерения идти к главным воротам, которые он не смог бы ни перемахнуть, ни отпереть, он собирался искать тот самый участок заслоненной деревьями и увитой плющом стены, где его ждет Моруэнна. А это, как он сразу догадался, гораздо дальше того места, где он недавно лазал, в более отдаленной и запущенной части усадьбы.
Пересекая открытое пространство, Габриэль заметил что-то белое, движущееся близ Дома, и тут же замер на ходу. Несколько мгновений он думал, что это Моруэнна идет ему навстречу. Наверно она ждала его по ту сторону стены, но потом решила встретить его здесь, чтобы успокоить страх и волнение. Но, когда белое пятно приблизилось, он увидел, что ошибся. И вот тогда он по настоящему задрожал от испуга, потому что увидел, навстречу идет единственный человек в усадьбе, которого ему действительно следовало бояться. По тропинке навстречу ему шла изнуренная сестра Тереза, так отчаянно хотевшая стать святой. Только она могла обладать силой изгнать демона, а он не мог вынести и мысли об этом, хотя и подозревал, что именно воля демона заставляет его страстно желать оставаться таким, каков он теперь.
Тереза шла прямо к месту, где он замер, и он не сомневался, что ее ведет внутреннее око. В свете луны, которая еще не зашла и на время освободилась от заслоняющих облаков, Габриэль увидел, какой у сестры Терезы отсутствующий и отрешенный вид. Могло бы показаться, что она гуляет во сне, если бы не двигалась так целенаправленно. Габриэль бросился к ближайшим кустам, пытаясь спрятаться, но остановился, потому что понял, это ему вряд ли поможет избежать встречи. Он может спрятаться от обычных человеческих глаз, но как скрыться от внутреннего взора? Эта мысль оказалась верной. Когда монахиня была в дюжине футов от его укрытия, она остановилась и стала оглядываться, как будто знала, что кто-то затаился рядом. На ней была белая ночная рубашка, издалека похожая на платье, которое носила Моруэнна. Правда, платье Моруэнны было гладким и чистым, а рубашка монахини — грубой и в пятнах, но издалека и в темноте их можно было перепутать. Сестра Тереза выглядела моложе Моруэнны, но была крайне осунувшейся. Руки ее были такими тощими, что, казалось, едва ли в них есть плоть, а лицо — кости, обтянутые кожей. Когда она оглядывалась, было ясно, что она что-то ищет, но трудно было поверить, что она видит, ее глаза казались остекленелыми. Она словно заблудилась во сне, и то, что она искала, находилось совсем в ином мире, очень далеком от этого. Когда она подняла руки и растопырила пальцы, он увидел темные безобразные раны на каждой ладони, из них медленно капала кровь.
Габриэль подумал, сестра Тереза, видимо, тоже одержима на свой святой лад, и теперь ее ведет дух, обитающий в ней. Этот дух, несмотря на то, что он ангел, обращается с ней намного грубее и жестче, чем тот бес, который живет в нем.
Она открыла рот, чтобы заговорить, но сначала не раздалось ни звука, как будто ей пришлось бороться с чем-то, прежде чем заставить свой голос себе повиноваться. И, когда, наконец, она смогла заговорить, то с усилием произнесла:
— Помоги мне, пожалуйста! Молю тебя!
Совсем не это ожидал услышать Гэбриэл. Он был удивлен и поражен, но не шевельнулся. Он наблюдал из тени, как стал осмысленным ее взгляд, будто она начала выходить из транса, испуганная и растерянная. Он увидел, что Тереза вся дрожит, словно только теперь вдруг почувствовала холод.
— Помоги мне! — Воскликнула она снова, так жалобно, как никогда он не слыхал до их пор. Мальчик был уверен, что слова эти обращены к нему, и что она знает, он здесь. Габриэль нехотя вышел из-за кустов и оказался на виду. Но она не видела его теми глазами, которые по-прежнему всматривались в темную беспредельность. Он ждал и видел, как ее взгляд начал вдруг стремительно блуждать, словно она знала, что здесь кто-то есть, и его можно увидеть, но не могла его найти. Она пробегала взглядом по мальчику не один, а множество раз, и явно не узнавала его. Он не мог решить, может ли заговорить с ней сейчас, но, так и не решив, шагнул в ее сторону и остановился менее чем в трех футах от нее. Она вытянула вперед руку и, коснулась его волос.
Это прикосновение подействовало на нее совершенно неожиданно. Хотя казалось, что Тереза все еще не видит его, она вдруг отпрянула, словно в великом страхе. Взглянула на свою руку с болью и ужасом, словно коснулась чего-то склизкого и противного, и огласила двор громким испуганным воплем, полным муки.
Слова, которые Габриэль уже начал произносить, замерли в горле. Теперь девушка смотрела прямо на него, в точности зная, где он, но по-прежнему не видя его. Он глядел прямо ей в глаза и понимал, они ничего не видят, но все же был уверен, что она не слепа. Она что-то видела, но не хрупкую людскую оболочку Габриэля Гилла рядом с кустом. Ее глаза задержались на чем-то далеком, возможно, на зрелище некоего ярко сияющего мира, который был для нее таким же настоящим, как мрачный мир деревьев и лунных теней вокруг нее. Габриэль подумал, может быть, она видит сквозь него? Или видит и ощущает демона, который в нем сидит? Да, казалось, что это так, потому что она вдруг сказала совсем иным голосом и совсем иные слова:
— Изыди! Изыди, Сатана! Я не стану тебя слушать! О, возлюбленный Христос, сохрани меня! Когда она назвала дьявола по имени, к Габриэлю вернулись все его тревоги. Его не повергла в ужас магия Джейкоба Харкендера, хотя, он знал, что презрение к ней миссис Муррелл безосновательно. Не боялся он и Моруэнны, хотя знал, что она не вполне человек. Но как подобало бы приспешнику Сатаны, он был готов бежать от этой истощенной девушки, стремящейся стать святой. И внезапно побежал, так стремительно, как только позволяли его маленькие детские ноги. Она пребывала в смятении и не пустилась вдогонку немедленно. Но, когда он пробежал ярдов тридцать и решился оглянуться через плечо, то увидел, что она движется к нему. И казалось, что она легко парит над землей, которой ее израненные ноги едва ли касаются.
Страх пронзил его. Он изо всех сил рванулся к стене, как к последнему спасению, там за ней его ждала Моруэнна, она поможет ему, защитит от этой странной и пугающей сестры Терезы. Когда Габриэль со страстной решимостью взбирался по стене, царапины на его правой руке опять разодрались, вскрылись и заболели с новой силой. Но боль, пусть острая, точно очищающий огонь проносилась сквозь него, помогая прояснить цель и оправдать спешку.
Однако когда он достиг верха стены и посмотрел вниз, Моруэнны нигде не было, и он опять заколебался. Оглянувшись, он увидел, что сестра Тереза движется меж деревьев, протягивая тощие руки, как будто умоляет его остановиться и довериться милосердию Христа.
Будь Моруэнна там, он, конечно, спрыгнул бы, положившись на то, что она его поймает, но Моруэнны не было, а он не был уверен в своей способность мягко приземлиться. Ему придется осторожно спускаться, ища упора для обутых в башмаки ног. Но он не знал, есть ли на это время. Но знал уже, что Тереза умеет летать, и что стена для нее не препятствие.
Но затем, когда его страх уже дошел до предела, погоня Терезы оказалась прервана. Что-то темное подбежало к ней слева, схватило ее и потянуло назад. Это был Люк Кэптхорн, он казался не менее встревоженным, чем сам Габирэль. Как только Люк схватил девушку, ее странные бессмысленные движение в один миг прекратились. Она опустилась на землю, и ее поведение полностью изменилось. Тереза подняла руки, и как прежде, снова с беспокойством начала оглядываться. Габриэль слышал, как ее тонкий жалобный голосок взывает к Христу о помощи и приказывает Сатане низвергнуться в бездну. Люк не стал с ней церемониться, а просто, как следует, встряхнул. И, хотя такое грубое обращение на миг усилило ее ужас, она быстро пришла в чувство. Габриэль увидел, что ее глаза прояснились и больше не взирают мир, словно на какой-то иной. Ее сон, если это был сон, пропал.
— Сестра Тереза! — Настойчиво повторял Люк. — Сестра Тереза!
Она услышала свое имя, овладела собой и успокоилась.
— Это был просто сон, — сказал Люк, — а теперь возвращайтесь в Дом.
Габриэль догадался, что такое случается не в первый раз. Он не чувствовал ни малейшей похоти в мыслях Люка, а только чистое беспокойство и желание привести все в порядок. Кэптхорн боялся сестры Терезы, и если когда-либо и помышлял воспользоваться ею также, как порой пользовался вверенными его попечению детьми, такие мысли его давно покинули.
Тереза поглядела на Люка. Не отрешенно, как взирала на иной мир, а с робостью. Она по-прежнему чего-то боялась, но не его.
— Возвращайтесь! — Твердо сказал Люк.
— Здесь был Сатана, — прошептала она, словно, пытаясь его предостеречь. Габриэль понял, что Люк не знает, что его, Габриэля, нет в приютской спальне, и явился вовсе не для того, чтобы его искать. И знал, если только Кэптхорн поглядит случайно в его сторону, тут же увидит его, но не чувствовал ни такого жгучего желания поскорее спрятаться, какое испытал, едва увидел Терезу.
Раны на ладонях Терезы теперь кровоточили сильнее, и Габриэль увидел, как вздрогнул Люк, когда попытался взять ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71