Мы еще не выяснили степени родства, но он, скорее всего, прямой потомок Миши или Саши.
– Кого, кого?
– Да, mon cher, он правнук кого-то из твоих братьев. Судя по фамилии Алексея Григорьевича, он наш потомок по мужской линии…
– Но ведь Миша и Саша еще совсем дети! – удивилась девушка.
– Простите, Наталья Александровна, если не секрет, в каком году вы родились? – спросил я.
– Никакого секрета здесь нет, я не кисейная барышня, чтобы скрывать свой возраст, мне уже двадцать два года.
– Значит, вы родились в 1878 году, а я ста тридцатью с лишним годами позже, так что вы на много лет старше меня. За это время, я думаю, и Саша, и Миша успели повзрослеть.
– Рара, а вы уверены, что этот человек в своем уме и говорит правду? – не глядя на меня, сердито спросила Наталья Александровна.
– Натали, как ты можешь, что за моветон! – вмешалась Софья Аркадьевна. – Рара всегда уверен в том, что говорит!
– Да, Наташа, мы с Алексеем Григорьевичем объяснились и вполне удовлетворены друг другом. О том, что Алексей Григорьевич… существует и может навестить нас, я узнал еще от своего деда.
– Но, рара, вы никогда ничего подобного не рассказывали, я не представляю…
– К тому же тебе следует знать, – перебил дочь Александр Иванович, – что это наше имение куплено моим прадедом на деньги, полученные им от Алексея Григорьевича, так что он здесь у нас не столько гость, сколько хозяин.
– Это правда, Василий, извините, Алексей Григорьевич? Значит, вы не филер?
– Нет, я не филер.
– Извините, рара, можно, я еще спрошу? Алексей Григорьевич, если вы гость из будущего, ответьте, революция в России будет?
– Будет, – подтвердил я.
– Она победит, или ее зальют кровью невинных?!
– Натали, как ты можешь такое спрашивать! – опять вмешалась в разговор бдительная Софья Аркадьевна.
– Победит, – успокоил я революционерку, – и очень скоро, ровно через семнадцать лет.
Родители смутились и с вопросительной тревогой посмотрели на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Только дочь поверила мне с первого слова.
– Ура! – закричала она. – Я знала, я предчувствовала! Сбудутся вековые чаянья народа! «Оковы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья меч вам отдадут!»
Я ее радости не разделил:
– Возможно, – продолжил я, – только лично вам я бы посоветовал к этому времени уехать из России.
– Почему?
– Потому что иначе вас расстреляют, как дворянку и дочь генерала. Как и всех ваших близких.
– Но позвольте, за что? – удивленно спросил Александр Иванович.
– За то, что вы пили народную кровь.
– Но я не пил ничьей крови, – запротестовал Александр Иванович, – напротив, всеми силами служил Отечеству! А Наташа, к тому же, увлечена этой глупой революционной борьбой!
– По мнению революционеров, вы служите не Отечеству, а кровавому царскому режиму, а Наталья Александровна, сколько я могу судить, революционерка-народница. Победит же другая революционная партия, которая уничтожит сначала всех конкурентов, а потом и своих активных членов.
– А народ, народ будет счастлив? – дрогнувшим голосом спросила Наталья.
– Да, будет, но не весь народ, а та его часть, которая не погибнет во время гражданской войны, не умрет от голода, выживет в лагерях, то есть на каторге. Лагеря – это будет такой вид каторжных работ для миллионов революционных рабов, – пояснил я ожидающие их перспективы.
– Значит, все-таки кто-то станет счастлив, – упрямо сказала революционерка.
– Да, те, кто научится беззаветно и преданно любить ставших вельможами бывших революционеров, эта часть народа будет счастлива.
– Но то, что вы говорите, совершенно немыслимо! – твердо сказал действительный статский советник. – В России такое просто невозможно.
– Ну, почему же, – хладнокровно парировал я. – У нас, к сожалению, возможно все. Позвольте привести вам простой пример из жизни?
– Извольте.
– Наталья Александровна, как вы попали к Еремею?
– Мы с ним немного знакомы, – недоумевая, к чему я клоню, ответила девушка. – Он у нас здесь бывал, и когда я решила посвятить себя просвещению и уйти в народ, я обратилась к нему с просьбой об убежище.
– Бесплатно?
– Нет, конечно, я ему заплатила за постой и еду.
– А, вы, Александр Иванович, от кого узнали, где искать дочь?
– Да-с, – смутился генерал, – от того же Еремея и тоже не даром…
– Вот и представьте, что этот Еремей после победы революции, как представитель народа, станет губернатором, что он предпримет?
– Как это возможно? – запротестовал Александр Иванович. – Он едва знает грамоту!
– Да, но когда падет царский режим и с ним все старое чиновничество, кто встанет на ваши места? Наиболее безнравственные и предприимчивые люди, вроде этого вашего слуги двух господ.
– Но ведь существуют же какие-то принципы! Как может существовать государство без правильного управления? Существуют определенные правила и законы…
– Думаю, что не для Еремея, – перебил я. – Они для него непонятная барская химера. Вот вы где служите?
– Я служу по министерству финансов, то есть служил. Я сейчас в бессрочном отпуске… по… по выяснении некоторых порочащих меня фактов, – не очень уверенно ответил хозяин.
– Вы под следствием? – самостоятельно догадался я.
– Не то, что бы под следствием, – неохотно ответил генерал, – но по моему поводу проводится расследование.
– Вас обвиняют в воровстве? – прямо спросил я.
Софья Аркадьевна вспыхнула и попыталась что-то сказать, но муж жестом ее остановил и ответил:
– Да, меня обвиняют в финансовых злоупотреблениях.
– Теперь позвольте мне это прокомментировать. То, что вы не присвоили себе мои деньги, о которых, кроме вас, никто не знал…
– Алекс, о каких деньгах идет речь? – вмешалась в разговор Софья Аркадьевна.
– О довольно больших, – ответил я за генерала и продолжил. – К тому же, если оценить обстановку вашего дома, можно предположить, что вы не очень богатый человек, следовательно, обвинения против вас, мягко говоря, надуманные.
– Алекс стал жертвой интриг, – опять не удержалась Софья Аркадьевна, а сама жертва только согласно кивнула.
– Интриг какого рода? – уточнил я. – К вам кто-то испытывает личную неприязнь?
– Я помешал незаконному перемещению больших сумм в связи с войной в Китае.
– И вас тогда подставили?
– Что со мной сделали? – не понял Александр Иванович.
– Подставили, – повторил я. – Так в наше время говорят о фабрикации ложных обвинений против неугодного человека.
– Очень точное и образное выражение, – похвалил генерал. – Действительно, меня, как вы говорите, подставили.
– Так вот, теперь возникает вопрос, кто более успешен и защищен: интриган, который вас «подставил», или вы. И чьи интересы вы своей принципиальностью ущемили. Император Николай, сколько я помню из истории, правитель плохой, он подвержен влиянию свиты и близких людей. Поэтому как ему ваше дело преподнесут, так он его и решит.
– А у вас в будущем все, конечно, по-другому?! – не найдя, как защитить своего царя, бросился в нападение Александр Иванович.
– Увы, нет. К сожалению, у нас все еще хуже, чем у вас. В мое время к большой власти приходят исключительно жулики и интриганы.
– Вы так в этом уверены? – не поверил он.
– Почти наверняка, судя по тому, что делается у нас в стране. Те, кто у власти, воруют практически все, а тех, кто не хочет или не может, подставляют и убирают. Могу вас научить еще одному яркому, образному слову: «откат». Это когда вы что-то по службе разрешаете только после того, как лично вам возвращают часть казенных средств. То есть вам их «откатывают» назад.
– Но это же прямое воровство и казнокрадство!
– Вот за противодействие этому вас и отстранили от службы.
– То, что случилось со мной, единичный и редкий случай, в котором, я надеюсь, министр финансов справедливо разберется. То же, что вы говорите о казнокрадстве, чудовищно!
– Блажен, кто верует… А все это результат святой деятельности Натальи Александровны и интриг вашего обидчика. Одни воруют, другие раскачивают государственность, а чубы трещат у всех, кто не имеет ни к борьбе, ни к воровству никакого отношения.
– Выходит, в будущем нас ждет только плохое?
– Почему же, люди живут, как и жили, во все времена: приспосабливаются, ловчат, мошенничают, работают, любят, ненавидят, растят детей. К тому же техника значительно облегчает существование и делает жизнь более комфортабельной. В наше время в Америку на аэроплане можно долететь за несколько часов, у многих людей есть собственные автомобили, на которых можно ездить со скоростью сто, а то и двести верст в час…
– Извините, я не понял, на чем можно долететь до Америки? – спросил Александр Иванович.
– А разве вы еще не знаете про аэропланы (то, что слово «самолет» появилось значительно позже, я помнил)? Вы слышали о летательном снаряде адмирала Можайского? О летательном аппарате братьев Райт?
– Можайского я знал лично, но он уже умер. Хотя, действительно, что-то о его снаряде в свое время писали в газетах, а что это за братья? Как вы их назвали, Рай?
– Райт. Это двое американцев, которые первыми сумели поднять в воздух летательный аппарат тяжелее воздуха, его назовут аэропланом. Я думал, что они уже прославились.
– А что в этом удивительного? На воздушных шарах, аэростатах и дирижаблях летают уже лет пятьдесят.
– Аэроплан нечто другое, он, как я сказал, тяжелее воздуха и летает не за счет легких газов, а при помощи двигателя, пропеллеров и крыльев. Так вот за сто лет эти летательные аппараты так усовершенствовали, что на них одновременно может лететь несколько сот человек.
– Что вы говорите! – воскликнула Софья Аркадьевна. – И в Петербург они летают или только в Америку?
– Везде летают, от Москвы до Петербурга аэроплан летит около часа, а до Парижа часа три. Я же говорил, что техника значительно облегчила людям жизнь. В наше время в больших города больше нет дров и печей, жилища обогреваются горячей водой или электричеством, почти везде на земле есть электрический свет, и у нас появилась масса всяких удобств. Жаль только, что от этого всего этого у людей не прибавилось счастья.
– А народ, каков в ваше время народ, – опять взялась за свое революционерка. – Ну, те люди, что выжили после войн.
– Народ как народ, «ленивый и равнодушный», как и во времена Пушкина. А вот грамоте бывшие революционеры научили всех. Тут мечта Натальи Александровны полностью сбылась. До последних лет у нас для всех детей было обязательным среднее десятилетнее образование.
– А теперь не обязательно? – тут же спросил генерал.
– Сейчас в России ничего не обязательно, у нас, наконец, победила контрреволюция, бывшие товарищи стали новыми господами, и настали новые смутные времена. Правда, без былой большой крови и эпидемий.
– Да, – задумчиво сказал Александр Иванович, – все, что вы говорите, так чудовищно и непонятно, что я даже не могу представить эту вашу новую Россию.
Глава 3
Барин, можноть войти, – раздался чей-то знакомый голос, и в кабинет без приглашения вошел слуга по имени Тихон, с которым я имел удовольствие быть знакомым ровно сто один год назад. За то время, что мы не виделись, он не очень изменился, только что сделал другую прическу, смазал волосы лампадным маслом и расчесал их на прямой пробор. У него была все та же полупьяная, наглая, с брезгливым выражением рожа. Я от удивления даже оторопел. Получалось, что не один я такой редкий «уникум», болтающийся по эпохам, есть и другие.
– Что вам, Максим? – повернулся в его сторону Александр Иванович.
Я с облегчением вздохнул – встретить через столько лет не изменившегося человека было для меня большой неожиданностью.
– Так что, тама варнаков привезли, мужики спрашивают, что с ими делать.
– Каких варнаков? – удивленно переспросил хозяин.
– А кто их знает каких, по всему видать, китайских, – равнодушно ответствовал слуга.
– Ничего не понимаю, ты можешь яснее выражаться?
– А чего здесь понимать, – наглым тоном, начиная раздражаться, ответил Максим. – Варнаки они и есть варнаки, хоть китайские, хоть какие. Мужики интересуются, в сарай их сажать или станового подождать?
– Извините, я пойду разберусь, кого там все-таки привезли, – извиняющимся голосом сказал подследственный либерал и вышел вслед за Максимом из комнаты.
– А что такое «варнаки» ? – риторически поинтересовалась Софья Аркадьевна.
– Варнак – значит разбойник, – объяснил я.
– Этого еще нам только не хватало, – не совсем тактично сказала хозяйка. – Идемте, посмотрим, что там случилось.
Мы с Натальей Александровной отправились вслед за маменькой в залу и подошли к окнам выходящим во двор. Не знаю, как на обитателей поместья, а на меня открывшееся зрелище произвело большое впечатление, Во дворе стояла обычная крестьянская телега, в которой связанными по рукам и ногам лежали Гутмахер и Ольга Дубова. Рядом, сняв шапки, стояли трое крестьян и что-то оживленно рассказывали Александру Ивановичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Кого, кого?
– Да, mon cher, он правнук кого-то из твоих братьев. Судя по фамилии Алексея Григорьевича, он наш потомок по мужской линии…
– Но ведь Миша и Саша еще совсем дети! – удивилась девушка.
– Простите, Наталья Александровна, если не секрет, в каком году вы родились? – спросил я.
– Никакого секрета здесь нет, я не кисейная барышня, чтобы скрывать свой возраст, мне уже двадцать два года.
– Значит, вы родились в 1878 году, а я ста тридцатью с лишним годами позже, так что вы на много лет старше меня. За это время, я думаю, и Саша, и Миша успели повзрослеть.
– Рара, а вы уверены, что этот человек в своем уме и говорит правду? – не глядя на меня, сердито спросила Наталья Александровна.
– Натали, как ты можешь, что за моветон! – вмешалась Софья Аркадьевна. – Рара всегда уверен в том, что говорит!
– Да, Наташа, мы с Алексеем Григорьевичем объяснились и вполне удовлетворены друг другом. О том, что Алексей Григорьевич… существует и может навестить нас, я узнал еще от своего деда.
– Но, рара, вы никогда ничего подобного не рассказывали, я не представляю…
– К тому же тебе следует знать, – перебил дочь Александр Иванович, – что это наше имение куплено моим прадедом на деньги, полученные им от Алексея Григорьевича, так что он здесь у нас не столько гость, сколько хозяин.
– Это правда, Василий, извините, Алексей Григорьевич? Значит, вы не филер?
– Нет, я не филер.
– Извините, рара, можно, я еще спрошу? Алексей Григорьевич, если вы гость из будущего, ответьте, революция в России будет?
– Будет, – подтвердил я.
– Она победит, или ее зальют кровью невинных?!
– Натали, как ты можешь такое спрашивать! – опять вмешалась в разговор бдительная Софья Аркадьевна.
– Победит, – успокоил я революционерку, – и очень скоро, ровно через семнадцать лет.
Родители смутились и с вопросительной тревогой посмотрели на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Только дочь поверила мне с первого слова.
– Ура! – закричала она. – Я знала, я предчувствовала! Сбудутся вековые чаянья народа! «Оковы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья меч вам отдадут!»
Я ее радости не разделил:
– Возможно, – продолжил я, – только лично вам я бы посоветовал к этому времени уехать из России.
– Почему?
– Потому что иначе вас расстреляют, как дворянку и дочь генерала. Как и всех ваших близких.
– Но позвольте, за что? – удивленно спросил Александр Иванович.
– За то, что вы пили народную кровь.
– Но я не пил ничьей крови, – запротестовал Александр Иванович, – напротив, всеми силами служил Отечеству! А Наташа, к тому же, увлечена этой глупой революционной борьбой!
– По мнению революционеров, вы служите не Отечеству, а кровавому царскому режиму, а Наталья Александровна, сколько я могу судить, революционерка-народница. Победит же другая революционная партия, которая уничтожит сначала всех конкурентов, а потом и своих активных членов.
– А народ, народ будет счастлив? – дрогнувшим голосом спросила Наталья.
– Да, будет, но не весь народ, а та его часть, которая не погибнет во время гражданской войны, не умрет от голода, выживет в лагерях, то есть на каторге. Лагеря – это будет такой вид каторжных работ для миллионов революционных рабов, – пояснил я ожидающие их перспективы.
– Значит, все-таки кто-то станет счастлив, – упрямо сказала революционерка.
– Да, те, кто научится беззаветно и преданно любить ставших вельможами бывших революционеров, эта часть народа будет счастлива.
– Но то, что вы говорите, совершенно немыслимо! – твердо сказал действительный статский советник. – В России такое просто невозможно.
– Ну, почему же, – хладнокровно парировал я. – У нас, к сожалению, возможно все. Позвольте привести вам простой пример из жизни?
– Извольте.
– Наталья Александровна, как вы попали к Еремею?
– Мы с ним немного знакомы, – недоумевая, к чему я клоню, ответила девушка. – Он у нас здесь бывал, и когда я решила посвятить себя просвещению и уйти в народ, я обратилась к нему с просьбой об убежище.
– Бесплатно?
– Нет, конечно, я ему заплатила за постой и еду.
– А, вы, Александр Иванович, от кого узнали, где искать дочь?
– Да-с, – смутился генерал, – от того же Еремея и тоже не даром…
– Вот и представьте, что этот Еремей после победы революции, как представитель народа, станет губернатором, что он предпримет?
– Как это возможно? – запротестовал Александр Иванович. – Он едва знает грамоту!
– Да, но когда падет царский режим и с ним все старое чиновничество, кто встанет на ваши места? Наиболее безнравственные и предприимчивые люди, вроде этого вашего слуги двух господ.
– Но ведь существуют же какие-то принципы! Как может существовать государство без правильного управления? Существуют определенные правила и законы…
– Думаю, что не для Еремея, – перебил я. – Они для него непонятная барская химера. Вот вы где служите?
– Я служу по министерству финансов, то есть служил. Я сейчас в бессрочном отпуске… по… по выяснении некоторых порочащих меня фактов, – не очень уверенно ответил хозяин.
– Вы под следствием? – самостоятельно догадался я.
– Не то, что бы под следствием, – неохотно ответил генерал, – но по моему поводу проводится расследование.
– Вас обвиняют в воровстве? – прямо спросил я.
Софья Аркадьевна вспыхнула и попыталась что-то сказать, но муж жестом ее остановил и ответил:
– Да, меня обвиняют в финансовых злоупотреблениях.
– Теперь позвольте мне это прокомментировать. То, что вы не присвоили себе мои деньги, о которых, кроме вас, никто не знал…
– Алекс, о каких деньгах идет речь? – вмешалась в разговор Софья Аркадьевна.
– О довольно больших, – ответил я за генерала и продолжил. – К тому же, если оценить обстановку вашего дома, можно предположить, что вы не очень богатый человек, следовательно, обвинения против вас, мягко говоря, надуманные.
– Алекс стал жертвой интриг, – опять не удержалась Софья Аркадьевна, а сама жертва только согласно кивнула.
– Интриг какого рода? – уточнил я. – К вам кто-то испытывает личную неприязнь?
– Я помешал незаконному перемещению больших сумм в связи с войной в Китае.
– И вас тогда подставили?
– Что со мной сделали? – не понял Александр Иванович.
– Подставили, – повторил я. – Так в наше время говорят о фабрикации ложных обвинений против неугодного человека.
– Очень точное и образное выражение, – похвалил генерал. – Действительно, меня, как вы говорите, подставили.
– Так вот, теперь возникает вопрос, кто более успешен и защищен: интриган, который вас «подставил», или вы. И чьи интересы вы своей принципиальностью ущемили. Император Николай, сколько я помню из истории, правитель плохой, он подвержен влиянию свиты и близких людей. Поэтому как ему ваше дело преподнесут, так он его и решит.
– А у вас в будущем все, конечно, по-другому?! – не найдя, как защитить своего царя, бросился в нападение Александр Иванович.
– Увы, нет. К сожалению, у нас все еще хуже, чем у вас. В мое время к большой власти приходят исключительно жулики и интриганы.
– Вы так в этом уверены? – не поверил он.
– Почти наверняка, судя по тому, что делается у нас в стране. Те, кто у власти, воруют практически все, а тех, кто не хочет или не может, подставляют и убирают. Могу вас научить еще одному яркому, образному слову: «откат». Это когда вы что-то по службе разрешаете только после того, как лично вам возвращают часть казенных средств. То есть вам их «откатывают» назад.
– Но это же прямое воровство и казнокрадство!
– Вот за противодействие этому вас и отстранили от службы.
– То, что случилось со мной, единичный и редкий случай, в котором, я надеюсь, министр финансов справедливо разберется. То же, что вы говорите о казнокрадстве, чудовищно!
– Блажен, кто верует… А все это результат святой деятельности Натальи Александровны и интриг вашего обидчика. Одни воруют, другие раскачивают государственность, а чубы трещат у всех, кто не имеет ни к борьбе, ни к воровству никакого отношения.
– Выходит, в будущем нас ждет только плохое?
– Почему же, люди живут, как и жили, во все времена: приспосабливаются, ловчат, мошенничают, работают, любят, ненавидят, растят детей. К тому же техника значительно облегчает существование и делает жизнь более комфортабельной. В наше время в Америку на аэроплане можно долететь за несколько часов, у многих людей есть собственные автомобили, на которых можно ездить со скоростью сто, а то и двести верст в час…
– Извините, я не понял, на чем можно долететь до Америки? – спросил Александр Иванович.
– А разве вы еще не знаете про аэропланы (то, что слово «самолет» появилось значительно позже, я помнил)? Вы слышали о летательном снаряде адмирала Можайского? О летательном аппарате братьев Райт?
– Можайского я знал лично, но он уже умер. Хотя, действительно, что-то о его снаряде в свое время писали в газетах, а что это за братья? Как вы их назвали, Рай?
– Райт. Это двое американцев, которые первыми сумели поднять в воздух летательный аппарат тяжелее воздуха, его назовут аэропланом. Я думал, что они уже прославились.
– А что в этом удивительного? На воздушных шарах, аэростатах и дирижаблях летают уже лет пятьдесят.
– Аэроплан нечто другое, он, как я сказал, тяжелее воздуха и летает не за счет легких газов, а при помощи двигателя, пропеллеров и крыльев. Так вот за сто лет эти летательные аппараты так усовершенствовали, что на них одновременно может лететь несколько сот человек.
– Что вы говорите! – воскликнула Софья Аркадьевна. – И в Петербург они летают или только в Америку?
– Везде летают, от Москвы до Петербурга аэроплан летит около часа, а до Парижа часа три. Я же говорил, что техника значительно облегчила людям жизнь. В наше время в больших города больше нет дров и печей, жилища обогреваются горячей водой или электричеством, почти везде на земле есть электрический свет, и у нас появилась масса всяких удобств. Жаль только, что от этого всего этого у людей не прибавилось счастья.
– А народ, каков в ваше время народ, – опять взялась за свое революционерка. – Ну, те люди, что выжили после войн.
– Народ как народ, «ленивый и равнодушный», как и во времена Пушкина. А вот грамоте бывшие революционеры научили всех. Тут мечта Натальи Александровны полностью сбылась. До последних лет у нас для всех детей было обязательным среднее десятилетнее образование.
– А теперь не обязательно? – тут же спросил генерал.
– Сейчас в России ничего не обязательно, у нас, наконец, победила контрреволюция, бывшие товарищи стали новыми господами, и настали новые смутные времена. Правда, без былой большой крови и эпидемий.
– Да, – задумчиво сказал Александр Иванович, – все, что вы говорите, так чудовищно и непонятно, что я даже не могу представить эту вашу новую Россию.
Глава 3
Барин, можноть войти, – раздался чей-то знакомый голос, и в кабинет без приглашения вошел слуга по имени Тихон, с которым я имел удовольствие быть знакомым ровно сто один год назад. За то время, что мы не виделись, он не очень изменился, только что сделал другую прическу, смазал волосы лампадным маслом и расчесал их на прямой пробор. У него была все та же полупьяная, наглая, с брезгливым выражением рожа. Я от удивления даже оторопел. Получалось, что не один я такой редкий «уникум», болтающийся по эпохам, есть и другие.
– Что вам, Максим? – повернулся в его сторону Александр Иванович.
Я с облегчением вздохнул – встретить через столько лет не изменившегося человека было для меня большой неожиданностью.
– Так что, тама варнаков привезли, мужики спрашивают, что с ими делать.
– Каких варнаков? – удивленно переспросил хозяин.
– А кто их знает каких, по всему видать, китайских, – равнодушно ответствовал слуга.
– Ничего не понимаю, ты можешь яснее выражаться?
– А чего здесь понимать, – наглым тоном, начиная раздражаться, ответил Максим. – Варнаки они и есть варнаки, хоть китайские, хоть какие. Мужики интересуются, в сарай их сажать или станового подождать?
– Извините, я пойду разберусь, кого там все-таки привезли, – извиняющимся голосом сказал подследственный либерал и вышел вслед за Максимом из комнаты.
– А что такое «варнаки» ? – риторически поинтересовалась Софья Аркадьевна.
– Варнак – значит разбойник, – объяснил я.
– Этого еще нам только не хватало, – не совсем тактично сказала хозяйка. – Идемте, посмотрим, что там случилось.
Мы с Натальей Александровной отправились вслед за маменькой в залу и подошли к окнам выходящим во двор. Не знаю, как на обитателей поместья, а на меня открывшееся зрелище произвело большое впечатление, Во дворе стояла обычная крестьянская телега, в которой связанными по рукам и ногам лежали Гутмахер и Ольга Дубова. Рядом, сняв шапки, стояли трое крестьян и что-то оживленно рассказывали Александру Ивановичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41