Путем несложных «физиогномических», как в то время говорили, наблюдений и совпадения фамилии я предположил, что поручик – мой далекий предок. Так сложились обстоятельства, что мы с ним сдружились. Чтобы как-то легализоваться в том времени, мне оказалась необходима помощь, и мне пришлось ему открыться. Сначала предок не поверил невероятному рассказу, но материальные подтверждения моего необычного происхождения, такие, как газовая зажигалка и аудиоплеер, его убедили.
– Александр Иванович, я действительно тот самый потомок, о котором вам говорили. Вы же, скорее всего, мой прапрадедушка и старше меня всего лет на сто двадцать. Однако, лично вас это ровно ни к чему не обязывает. Хотя родство у нас, судя по всему, прямое, но достаточно дальнее… И, если, как вы сказали, я сыграл роль, так не только для вас, но и для себя. Да и роль не очень сложную – помог Антону преодолеть робость и завоевать сердце нашей общей прабабки, очень милой, могу вас уверить, девушки…
– Однако, вы сделали и еще кое-что для нашей семьи… – начал говорить генерал и замолчал.
– Было дело. Помнится, я еще предупредил Антона Ивановича о предстоящей в 1812 году Отечественной войне и посоветовал в нее не влезать, но он, судя по орденам на портрете, меня не послушался и в войне участвовал. Больше ничего героического я за собой не припоминаю.
– Вы так считаете? – спросил хозяин и посмотрел мне прямо в глаза. – А не оставляли вы Антону Ивановичу какие-нибудь деньги?..
– А, вот вы о чем. Действительно, мне в руки попали кое-какие суммы, по тем временам значительные, которые я дал прабабушке Анне Семеновне на обзаведение хозяйством. У них ведь, кроме небольшого имения «Захаркино», больше ничего не было. Да, еще оставил на имя Антона Ивановича доверенность на получение денег со своих должников. Но долги были небольшие – тысяч десять или около того.
Генерал внимательно слушал меня, стараясь, чтобы лицо его оставалось непроницаемым. Когда я замолчал, спросил почти вкрадчиво:
– Еще раз, Алексей Григорьевич, простите мою навязчивость, но не передавали ли вы моему прадеду какие-нибудь вещи из своего времени, что-нибудь необычное?
Я задумался, пытаясь понять, что генерал может иметь в виду. Речь, по-видимому, шла о каких-то мелочах, оставленных мной у предка.
– Пожалуй. Ему очень нравились газовые зажигалки, он ими пугал знакомых, и еще у него остался плеер, это такая черная коробочка с катушками внутри, ну, это вроде как музыкальная шкатулка моего времени.
Мои слова он слушал с таким вниманием, будто я говорил невесть что интересное. Потом просиял и даже смахнул слезу:
– Благодарю вас, Алексей Григорьевич, теперь я полностью удовлетворен! – торжественно заявил генерал. – Я удостоверился, что вы именно тот человек, за которого себя выдаете, и о сношениях с которым я получил подробные инструкции. Мне выпала приятная обязанность сообщить вам приятную новость. Видите ли те деньги, про которые вы не оставили распоряжений, мой прадед Антон Иванович поместил в ценные бумаги открывшегося вскоре после Отечественной войны Государственного коммерческого банка. Позже уже мой дедушка перевел их в банк Лионский кредит.
Я слушал эти семейные притчи, не испытывая никакого волнения. Генерал, однако, не спешил сдаваться, он даже встал в позу, соответствующую важности момента.
– Любезный Алексей Григорьевич, я имею удовольствие сообщить вам, теперь ваше состояние исчисляется без малого восемьюстами тысячами рублей!
Известие о нежданных деньгах меня приятно удивило. Во всяком случае, теперь у меня было на что приодеться и поменять провонявшие затхлостью тряпки, в которые я был наряжен, на новое платье. Однако, я не бросился в восторге скакать по комнате, а просто уточнил:
– Думаю, что деньги в банк поместил не Антон Иванович, а прабабка, Антон Иванович в деньгах не разбирался, а вот Анна Семеновна, та действительно, в этом была дока.
Александра Ивановича мой спокойный тон несколько шокировал, и он не удержался спросить:
– Вы, что, совсем не рады получить такую значительную сумму?
Я удивленно на него посмотрел:
– А чему я, собственно, должен радоваться? Если только честности своих предков. А как, кстати, эти деньги сохранились, неужели Анна Семеновна положила их в банк на мое имя?!
– Нет, что вы, все состояние переходило к старшему в семье сыну с наказом ждать вашего появления. Этим, собственно, и объясняется мое первоначальное недоверие. Кто-нибудь мог случайно узнать нашу легенду и воспользоваться ситуацией… Должен вам сказать, что меня теперь смущает ваше равнодушие…
– Александр Иванович, дорогой, я понимаю, восемьсот тысяч рублей – очень большая сумма, но они ведь существуют не в моем времени, а в вашем, поэтому для меня в значительной степени нереальны…
Генерал задумался и, кажется, понял, что я имею в виду. Надеюсь, это его немного утешило. Я же в предверии будущего богатства попросил:
– Вы меня простите, Александр Иванович, за низменность желаний, но не распорядитесь ли вы, чтобы меня накормили нормальным завтраком, а то у меня с утра, кроме куска хлеба, во рту маковой росинки не было. Да и вообще, я в последние дни был ограничен в пище. А с деньгами давайте потом разберемся, лежали они себе сто лет в банке, пусть еще полежат.
– Конечно, конечно, я сейчас распоряжусь, – спохватился хозяин.
Уклад дома действительного статского советника Александра Ивановича Крылова значительно отличался от стиля жизни его предков.
Заведен он был на европейский манер и велся вполне рационально, без разносолов и безрассудного хлебосольства. С утра хозяин и домочадцы пили вместо рассола и водки кофей со сливками и закусывали его сухими гренками, а не пирогами с осетриной. Это я понял вскоре после распоряжения генерала накормить меня.
Меня проводили в малую гостиную и там накормили скудным, по старым меркам, завтраком. За столом прислуживала пожилая горничная, которая отнеслась ко мне без должного, на мой взгляд, почтения, как к бедному родственнику хозяев. Есть под ее неодобрительными взглядами было неловко, но голод не тетка, и я поглощал пищу, стараясь не обращать на нее внимания. Еды она принесла мало, и мне пришлось несколько раз гонять ее на кухню за добавками. После третьего похода за кофе и гренками строгая женщина окончательно потеряла ко мне уважение и начала подпускать шпильки с намеками на мой странный костюм и бестактный аппетит.
В другое время и при ином душевном состоянии я не преминул бы разыграть этот лакейский снобизм: уничижительно оценивая меня, она не забывала подчеркнуть значимость своего хозяина, неоднократно называя «Его высокопревосходительством», хотя чин Александра Ивановича был всего лишь четвертого класса, что соответствовало первому генеральскому званию – генерал-майора.
Однако, в тот момент мне было не до розыгрышей и надутых дур. Поглощая гренки, я пытался понять, как так получается, что второй раз, попадая в прошлое, я сталкиваюсь со своими родственниками. У меня уже было достаточно опыта, чтобы понимать, что простых совпадений в таких случаях не бывает. Получается, что я все делаю вроде бы по своей воле, а в итоге выходит, что события сами собой вписываются в какой-то непонятный, сложный сценарий, в котором мне отведена роль статиста. Мысли такого рода приходили мне в голову не в первый раз, но динамика событий и недостаток информации не давали до конца разобраться в происходящем.
– Еще заказать изволите, или хватит с вас обжираться? – вкрадчивым голосом поинтересовалась горничная, когда я допил третью чашку кофе.
– Спасибо, милая, пока достаточно, – вежливо поблагодарил я, – можете убрать посуду и передайте Александру Ивановичу, что я хочу его видеть.
От такой наглости у женщины округлились глаза и задеревенели щеки. Для непонятливых могу объяснить, что «хотеть», согласно лакейскому этикету, могут только вышестоящие, а никак не подозрительные, голодные оборванцы непонятного социального статуса.
– Как изволите! – с нажимом, вероятно, имеющим кучу неизвестных мне уничижительных оттенков, произнесла блюстительница лакейских нравов и выскочила из комнаты.
Отмщенный, я закурил хозяйскую сигару и вальяжно расположился на диване, ожидая развития событий. Минут через пять горничная вернулась и с милой, застенчивой улыбкой пригласила меня пройти в кабинет хозяина. Я не стал чиниться и отправился вслед за подобревшей теткой.
Внутреннее убранство дома было сродни наружному: прилично, но без изысков и излишеств. Видно было, что мои предки люди не бедные, но и не нувориши. Кабинет хозяина, куда мы пришли, был вполне в духе своего времени, с дубовыми шкафами, набитыми книгами, большим письменным столом, украшенным бронзовым письменным прибором, «покойными креслами» и здоровенным кожаным диваном. Кроме Александра Ивановича в кабинете была еще приятной полноты женщина с расстроенным лицом, как я догадался, хозяйка.
Войдя, я молча поклонился, исподволь рассматривая присутствующих и обстановку. Пока я завтракал, генерал переменил демократический костюм на полуофициальный сюртук, женщина же была одета по-домашнему в теплое байковое платье с закрытым горлом. Пока мы рассматривали друг друга, горничная тихонько вышла, прикрыв за собой дверь.
– Соня, – обратился к жене генерал, – позволь представить тебе Алексея Григорьевича, нашего, как бы это сказать, потомка. Алексей Григорьевич, это моя супруга, а ваша, как бы это сказать… Софья Аркадьевна…
Хозяйка затравленно посмотрела на меня, не зная, как вести себя в подобной ситуации, и, не найдя ничего лучшего, указала на кресло:
– Извольте садиться, – после чего первой села сама.
Я уже привык к подобным ситуациям и не волновался, но предки заметно нервничали, не зная, как отнестись к такому неожиданному событию.
– Как изволите себя чувствовать? – фальшивым голосом спросила Софья Аркадьевна, скорее всего только для того, чтобы нарушить молчание.
– Спасибо, отлично, – ответил я. – Надеюсь, вы тоже пребываете в добром здравии?
– Да, пожалуй… – не очень уверенно ответила она.
Ситуация была пикантная, особенно для относительно молодой женщины – видеть перед собой своего далекого потомка во взрослом состоянии. Впрочем, думаю, благодаря фантастичности происходящего, она этого в тот момент не осознавала.
– А вы правда мой… наш… Алекс мне рассказывал… – начала говорить хозяйка и замолчала.
Я пришел ей на помощь:
– Поверьте, Софья Аркадьевна, в этом нет ничего чудесного, это что-то вроде переселения душ, только вместе с телом. Как это происходит, я и сам не знаю, но наука в мое время достигла многого, и это одно из ее чудес.
– Но все-таки, для меня это очень странно…
– Я вас понимаю, но думаю, что вы уже привыкли к электричеству, телефону и не считаете эти полезные изобретения чудом, хотя и не знаете, почему они действуют.
Софья Аркадьевна задумалась, а потом, просветлев лицом, подтвердила мою трактовку неизведанного:
– Действительно, и паровоз, и фотография, и фонограф…
– Абсолютно справедливо. Так вот, мое появление здесь – тоже одно из непонятных чудес науки.
– Это, правда, похоже на чудо, думаю, когда я расскажу своим знакомым, что встретилась с собственным правнуком, мне никто не поверит…
– Об этом, Софи, никому нельзя говорить, тем более твоим приятельницам, – вмешался в разговор Александр Иванович. – Эта наша семейная тайна.
– Но мне-то вы расскажете, как живут в будущем? Это так любопытно.
– Расскажу, – пообещал я, – как сумею… Однако, сразу же начать рассказ мне не удалось, в комнату вошла моя давешняя революционная подружка.
– Простите, я не знала, что вы здесь, – сказала она. – Я ищу рара…
– Вы, кажется, уже встречались, – светски непринужденно произнес Александр Иванович. – Наташа, это наш гость Алексей Григорьевич…
– Да? – излишне горячо откликнулась эмансипированная дочь. – Я знаю этого господина как Василия Терентьевича.
– Тимофеевича, – поправил я девушку. – Извините за невольный обман, мне пришлось воспользоваться чужими документами…
Революционерку такое признание, кажется, обрадовало. У нее появился «коллега» по правонарушениям, и на меня она взглянула мягче, чем раньше. Генерал же, смущенно откашлявшись, продолжил представлять меня дочери:
– Наташа, мы с maman не хотели тебя волновать, но дело в том, что Алексей Григорьевич – наш близкий родственник.
– Очень любопытно, – резко откликнулась агрессивная барышня, впрочем, безо всякого интереса в голосе. – И кем же он нам приходится?
– Вам, скорее всего, я прихожусь двоюродным правнуком, – по возможности вежливо ответил я. Меня начинала раздражать эта непокорная девица.
– Кем? – только и сумела переспросить Наталья Александровна, вытаращив на меня глаза.
– Дело в том, Наташа, – мягко вмешался чадотерпимый отец, – что Алексей Григорьевич прибыл к нам из будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41