Мы с тобой отправимся в Квалиност. Там наверняка есть знатные люди, сенаторы и жрецы, благосклонно относящиеся к тебе, мой принц. Мы сплотим их вокруг тебя и потребуем прощения. Что скажешь?
Ульвиан потер руки. Несмотря на холодный горный воздух, ладони его стали влажными от пота.
- Я… я не знаю, - вяло ответил он. Как бы ни был принц недоволен своим положением, он понимал, что такой план по меньшей мере рискован. - Когда мы бежим? - с сомнением спросил Ульвиан.
- Этой самой ночью, - ответил Дру, и Ульвиан буквально вздрогнул от его резких слов. - Обе части моего амулета находятся в лагере. Мы можем ворваться в палатку Фельдрина и захватить их. А дальше ничто в пределах сотни миль не сможет остановить нас.
Принц, сидя на корточках и обхватив себя руками, медленно раскачивался взад-вперед. Он возразил:
- Фельдрин просто так не отдаст…
- С твоей помощью я прикончу старого каменщика, - фыркнул колдун.
- Нет. - Ульвиан поднялся, беспокойно озираясь по сторонам. - Этого я сделать не смогу. Я не смогу убить Фельдрина. Я хотел, чтобы меня оправдали и простили. Я не стану проливать кровь, чтобы расчистить себе путь к свободе.
Дру поднялся и выразительно пожал плечами:
- Как тебе угодно, мой принц. Я сижу здесь многие годы, ты - лишь короткое время. Когда сломаешь хребет, еще немного поработав на этой треклятой стройке, то тогда, возможно, поменяешь свое мнение.
Ульвиан хотел что-то ответить, когда Дру внезапно дернул головой, словно услышал посторонний звук, и протянул руку, чтобы заставить его помолчать.
- Погоди, - сказал он. - Что-то не так.
Ульвиан последовал за чародеем к одному из двух окон, пробитых в стенах барака. Казалось, что снаружи светлее, чем обычно бывает ночью. Когда они выглянули, свет стал ярче. Постройки лагеря вырисовывались яснее, силуэты палаток приобрели четкие очертания. К изумлению Ульвиана, прямо перед ним в небе поднималось солнце. Сначала видно было лишь слабое алое свечение, затем оно засияло все более и более ослепительно, пока горный перевал не озарил полуденный свет.
- Что… что происходит? - закричал Ульвиан, прикрывая прищуренные глаза от неожиданно показавшегося сияния.
Дру потер грязный заостренный подбородок.
- Кто-то вмешался в естественный ход вещей, - холодно ответил он. - Кто-то - или что-то - обладающий большим могуществом.
Люди и гномы высыпали из хижин и уставились в ясное небо, в недоумении потирая затылки. До рассвета оставалось два часа, и все же палатки заливал дневной свет.
Пыль, поднятая лавиной, окрасила небо над горами Харолис в ржаво-красный цвет. Туман из мельчайших частичек камня висел в неподвижном воздухе, не двигаясь с места. На следующий день после обвала солнце, застывшее в зените, просвечивало сквозь пелену, словно оранжевый шар. Судя по водяным часам и свечам с зарубками, прошло несколько часов, но светило оставалось на том же месте.
- Мастер Лугрим, который час? - обратился Ульвиан к надсмотрщику, лицо которого скрывал ковш с холодной водой.
Лугрим вылил последние несколько капель из кувшина на лоб, и без того мокрый от пота.
- Скоро опять за работу! - прорычал он. - Вы люди или верблюды? Сколько вы думаете выпить?
- Я не человек, - ядовито заметил Щепка, - и буду пить, сколько мне угодно.
- Дьявольски жарко, - добавил человек по имени Бруннар с грубым эрготианским акцентом.
С момента внезапного появления солнца прошло шесть часов, и становилось все жарче и, жарче. Воздух был странно неподвижен; ни одно дуновение ветра не проносилось над перевалом, ни единое облачко не укрывало рабочих от солнца. Лишь неизменная пыль застилала небо, покрывала их изнемогающие от зноя тела.
У палатки Фельдрина Полевого Шпата образовалась толпа надсмотрщиков и мастеров, оживленно обсуждавших странный восход солнца. Некоторые настаивали на том, чтобы прекратить работу до тех пор, пока жара не спадет, другие оспаривали их, утверждая, что работа должна продолжаться.
- Наш договор с Пророком Солнца требует, чтобы мы работали до захода солнца, - жаловался старшина каменщиков. - Мы обязаны выполнять обещания.
- Но наши люди не могут работать бесконечно, - возражал старший гильдии плотников.
- Тихо вы, болваны безмозглые! - проревел Фельдрин, взмахнув руками над головой. - Солнце часами стоит на месте. Милосердный Реоркс! На нас обрушилось бедствие, а вы препираетесь о сроках и квотах!
Надсмотрщики и мастера в смущении умолкли. Появился Мерит и остановился у края толпы. Из-за жары он снял свои доспехи и остался в легкой голубой тунике и мешковатых серых штанах.
- Однако это может быть очередным чудом, - произнес эльфийский воин. - Подобно тьме, молниям и алому дождю.
Утверждение послужило новым поводом для раздоров среди собравшихся. Фельдрин позволил им некоторое время поспорить, затем снова призвал к тишине.
Главный каменщик взмолился:
- Что же нам теперь делать?
- Наберите столько свежей воды, сколько сможете, - приказал Фельдрин. - Наполните все кувшины и ковши в Пакс Таркасе. Прикажите швеям сшить навесы - очень большие навесы. Мы установим их над карьером, чтобы защитить рабочих.
Главный строитель расстегнул свой меховой плащ, и тот упал на землю.
- Делайте, как приказано. И прикажите всем снять теплую одежду!
- Следует ли нам прекратить работу? - спросил Лугрим.
- Через два часа, по водяным часам.
Помощники Фельдрина разошлись, чтобы передать его приказы. Запели трубы, оповещая о конце трудового дня, и все рабочие на перевале поспешили в укрытия, прочь с палящего солнца. Фельдрин и Мерит наблюдали, как кишащая народом стройка в мгновение ока превратилась в крепость-призрак. Последними ее покинули гномы, работавшие на парапете западной башни. Они закрепили свою лебедку, затем нырнули внутрь массивного каменного сооружения. Через несколько минут лебедка начала раскачиваться туда-сюда, блок и такелаж жалобно заскрипели. Вид опаленной солнцем безжизненной крепости угнетал главного строителя и выводил его из себя. Мрачным тоном он сообщил об этом лейтенанту.
- Отчего же, мой господин? - удивился Мерит.
- Предыдущие чудеса были подобны трюкам фокусника - они казались загадочными и впечатляли, но по сути были безвредны. Теперь дело другое. За несколько дней непрестанно палящее солнце прикончит нас всех.
Рукавом желтой льняной рубахи Фельдрин промокнул со лба пот.
- Я не могу не любопытствовать, у кого нашлось достаточно силы, чтобы сотворить это. Кто может остановить ход самого солнца в небесах?
- Друлетен? - предположил лейтенант.
- Конечно же нет, - твердо ответил Фельдрин. - Даже будь у него обе части его злого амулета, и то он не смог бы совершить подобного. - Гном покачал головой. - Интересно, могут ли сами боги…
- Нет ничего, что бы оказалось не под силу богам, - благочестиво ответил Мерит.
- Возможно. Возможно.
Гном подобрал сброшенный плащ и перекинул через руку. Его волосы с проседью прилипали к мокрому лбу. Со вздохом он произнес:
- Сейчас я пойду в тень. Невыносимо, когда мозги превращаются в яичницу под этим проклятым солнцем.
- Мудро сказано, мастер. Я сделаю то же.
Эльф и гном расстались. Мерит в одиночестве отправился по извивающейся дороге в крепость - он остался единственным живым существом на всей стройке. Над головой у него продолжала со скрипом раскачиваться лебедка. Лейтенант подумал, что это невыносимо тоскливый погребальный звук.
Зеленые Руки
Полночь в Квалиносте была подобна яркому полдню. Уже два дня не наступала ночь и жара стояла устрашающая. Половина общественных фонтанов в городе пересохло во время первых двадцати четырех часов необыкновенного дневного света. Жители Квалиноста заполнили дворы величественных храмов, умоляя жрецов и жриц вступиться за народ перед богами. Жгли благовония, к небесам обращались молитвы, но солнце продолжало немилосердно жечь.
Водяные часы в зале Талас-Энтии показывали полночь, но все сенаторы Квалинести явились на заседание. Со своего почетного места в северной части круглого помещения Кит-Канан слушал, как представители разных народов обсуждают череду чудес, явившихся им, включая и последнее, опасное явление. Многие сенаторы явно страдали от недосыпания; не только обязанности не давали им отдохнуть в это тяжелое время - постоянный дневной свет мешал уснуть многим жителям Квалиноста.
- Ясное дело, мы оскорбили богов, - говорил сенатор Ксиксис, - хотя я и представления не имею, что это было за святотатство. Я предлагаю немедленно начать приносить жертвы и не прекращать до тех пор, пока напасти не отступят.
- Слушайте! Слушайте! - раздался ропот среди сенаторов, располагавшихся в западной части зала. Они были известны как Верноподданные за свою преданность старым традициям Сильванести, особенно в вопросах религии и королевской власти. Большинство членов этой крайне консервативной фракции составляли чистокровные эльфы-сенаторы.
Клованос, возглавлявший Верноподданных, спустился со своего места в зал. Талас-Энтия заседал в низкой, приземистой башне, превышавшей в окружности даже Башню Солнца, но по высоте уступавшей ей. Пол зала заседаний украшала мозаичная карта страны, в точности повторявшая более знаменитую и подробную карту в Зале Неба. Высоко под потолком по стенам зала разместились другие мозаики - гербы всех могущественных кланов Квалинести.
Клованос протянул руку своему другу Ксиксису, и тот передал ему жезл выступающего. Жезл, представлявший собой двенадцатидюймовый стержень из золота и слоновой кости, передавался тому, кто собирался выступить перед сенатом.
Положив жезл на сгиб левой руки - в знак того, что речь будет долгой, - сенатор Клованос обвел взглядом собравшихся. В восточной стороне сидели так называемые Первопоселенцы. Они образовали свободный союз людей, полуэльфов, Кагонести и гномов, которые предпочитали новые традиции, отражавшие их смешанный состав. У южной стены располагалась партия центра, известная под именем Друзей Пророка, представители которой, подобно сенатору Иртении, считали своим лидером лично Кит-Канана.
- Друзья мои, - наконец заговорил Клованос, - я вынужден согласиться с ученым Ксиксисом. Судя по странным и наводящим ужас чудесам, поразившим наш беззащитный мир, ясно, что совершено ужасное святотатство, преступление против естественного порядка вещей, против самих богов. И теперь боги желают покарать нас. Наши жрецы пророчествовали и предавались медитации; наш народ возносил молитвы; мы сами постоянно спорим. И все напрасно. Никто не может сказать, в чем причина. И вот совсем недавно я получил кое-какие сведения - сведения, которые помогли мне узнать, что же это за жуткое кощунство.
Ропот предположений наполнил зал во время паузы, последовавшей за словами Клованоса. Сенатор позволил собранию некоторое время пошуметь, затем продолжил:
- Информация пришла ко мне из странного места - места, дорогого Друзьям Пророка.
- Говори громче. Я тебя не слышу, - скучным голосом, с оттенком издевки сказала Иртения.
Смешки в рядах Первопоселенцев и Друзей заставили Клованоса, и без того красного от жары, покраснеть еще сильнее.
- Информация пришла из Пакс Таркаса, - громко провозгласил он, глядя прямо в лицо женщине-Кагонести, - этой игрушечной крепости, на которую Пророк возлагает столько надежд.
- Продолжай же! Расскажи, что тебе известно! - хором выкрикнули несколько нетерпеливых сенаторов.
Клованос взмахнул жезлом. Крики стихли.
- Я получил письмо от своего друга, собрата по партии Верноподданных, - с ударением ответил он, - который случайно оказался на строительстве крепости. Он пишет: «Вообрази мое удивление при виде сына Пророка, принца Ульвиана, который трудится, как простой каторжник, на самой опасной и тяжелой работе».
С этими словами Клованос быстро повернулся лицом к Кит-Канану. Зал словно взорвался. Первопоселенцы и Верноподданные поднялись с мест и закричали друг на друга. Неподвижный раскаленный воздух наполнился обвинениями. Лишь Друзья Пророка сидели спокойно, ожидая, пока Кит-Канан не опровергнет сказанное.
Неторопливо, очень медленно Пророк поднялся и подошел к Клованосу, который обернулся, чтобы браниться с Первопоселенцами, сидевшими в верхних рядах. Пророк постучал сенатора по плечу и попросил жезл. Клованосу ничего не оставалось, как передать знак докладчика Кит-Канану. Чопорно, с блестящим от пота лицом, сенатор-сильванестиец взобрался по мраморным ступеням на свое место в рядах Верноподданных.
Кит-Канан поднял жезл высоко над головой и держал его так, пока в зале не наступила тишина. Из-за невыносимой жары он был обнажен до пояса, и на его загорелой груди виднелись бледные шрамы от ран, полученных во время великой Эльфийской войны. Одежду Пророка составляли лишь простая белая юбка, широкий золотой пояс и кожаные сандалии да еще золотой обруч - символ власти монарха Квалинести. Молодость его миновала, лицо пересекали морщины, а белые волосы больше чем наполовину поседели, но Пророк Солнца по-прежнему оставался энергичным и привлекательным, как сотни лет назад, когда он повел свой народ прочь из Сильванести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Ульвиан потер руки. Несмотря на холодный горный воздух, ладони его стали влажными от пота.
- Я… я не знаю, - вяло ответил он. Как бы ни был принц недоволен своим положением, он понимал, что такой план по меньшей мере рискован. - Когда мы бежим? - с сомнением спросил Ульвиан.
- Этой самой ночью, - ответил Дру, и Ульвиан буквально вздрогнул от его резких слов. - Обе части моего амулета находятся в лагере. Мы можем ворваться в палатку Фельдрина и захватить их. А дальше ничто в пределах сотни миль не сможет остановить нас.
Принц, сидя на корточках и обхватив себя руками, медленно раскачивался взад-вперед. Он возразил:
- Фельдрин просто так не отдаст…
- С твоей помощью я прикончу старого каменщика, - фыркнул колдун.
- Нет. - Ульвиан поднялся, беспокойно озираясь по сторонам. - Этого я сделать не смогу. Я не смогу убить Фельдрина. Я хотел, чтобы меня оправдали и простили. Я не стану проливать кровь, чтобы расчистить себе путь к свободе.
Дру поднялся и выразительно пожал плечами:
- Как тебе угодно, мой принц. Я сижу здесь многие годы, ты - лишь короткое время. Когда сломаешь хребет, еще немного поработав на этой треклятой стройке, то тогда, возможно, поменяешь свое мнение.
Ульвиан хотел что-то ответить, когда Дру внезапно дернул головой, словно услышал посторонний звук, и протянул руку, чтобы заставить его помолчать.
- Погоди, - сказал он. - Что-то не так.
Ульвиан последовал за чародеем к одному из двух окон, пробитых в стенах барака. Казалось, что снаружи светлее, чем обычно бывает ночью. Когда они выглянули, свет стал ярче. Постройки лагеря вырисовывались яснее, силуэты палаток приобрели четкие очертания. К изумлению Ульвиана, прямо перед ним в небе поднималось солнце. Сначала видно было лишь слабое алое свечение, затем оно засияло все более и более ослепительно, пока горный перевал не озарил полуденный свет.
- Что… что происходит? - закричал Ульвиан, прикрывая прищуренные глаза от неожиданно показавшегося сияния.
Дру потер грязный заостренный подбородок.
- Кто-то вмешался в естественный ход вещей, - холодно ответил он. - Кто-то - или что-то - обладающий большим могуществом.
Люди и гномы высыпали из хижин и уставились в ясное небо, в недоумении потирая затылки. До рассвета оставалось два часа, и все же палатки заливал дневной свет.
Пыль, поднятая лавиной, окрасила небо над горами Харолис в ржаво-красный цвет. Туман из мельчайших частичек камня висел в неподвижном воздухе, не двигаясь с места. На следующий день после обвала солнце, застывшее в зените, просвечивало сквозь пелену, словно оранжевый шар. Судя по водяным часам и свечам с зарубками, прошло несколько часов, но светило оставалось на том же месте.
- Мастер Лугрим, который час? - обратился Ульвиан к надсмотрщику, лицо которого скрывал ковш с холодной водой.
Лугрим вылил последние несколько капель из кувшина на лоб, и без того мокрый от пота.
- Скоро опять за работу! - прорычал он. - Вы люди или верблюды? Сколько вы думаете выпить?
- Я не человек, - ядовито заметил Щепка, - и буду пить, сколько мне угодно.
- Дьявольски жарко, - добавил человек по имени Бруннар с грубым эрготианским акцентом.
С момента внезапного появления солнца прошло шесть часов, и становилось все жарче и, жарче. Воздух был странно неподвижен; ни одно дуновение ветра не проносилось над перевалом, ни единое облачко не укрывало рабочих от солнца. Лишь неизменная пыль застилала небо, покрывала их изнемогающие от зноя тела.
У палатки Фельдрина Полевого Шпата образовалась толпа надсмотрщиков и мастеров, оживленно обсуждавших странный восход солнца. Некоторые настаивали на том, чтобы прекратить работу до тех пор, пока жара не спадет, другие оспаривали их, утверждая, что работа должна продолжаться.
- Наш договор с Пророком Солнца требует, чтобы мы работали до захода солнца, - жаловался старшина каменщиков. - Мы обязаны выполнять обещания.
- Но наши люди не могут работать бесконечно, - возражал старший гильдии плотников.
- Тихо вы, болваны безмозглые! - проревел Фельдрин, взмахнув руками над головой. - Солнце часами стоит на месте. Милосердный Реоркс! На нас обрушилось бедствие, а вы препираетесь о сроках и квотах!
Надсмотрщики и мастера в смущении умолкли. Появился Мерит и остановился у края толпы. Из-за жары он снял свои доспехи и остался в легкой голубой тунике и мешковатых серых штанах.
- Однако это может быть очередным чудом, - произнес эльфийский воин. - Подобно тьме, молниям и алому дождю.
Утверждение послужило новым поводом для раздоров среди собравшихся. Фельдрин позволил им некоторое время поспорить, затем снова призвал к тишине.
Главный каменщик взмолился:
- Что же нам теперь делать?
- Наберите столько свежей воды, сколько сможете, - приказал Фельдрин. - Наполните все кувшины и ковши в Пакс Таркасе. Прикажите швеям сшить навесы - очень большие навесы. Мы установим их над карьером, чтобы защитить рабочих.
Главный строитель расстегнул свой меховой плащ, и тот упал на землю.
- Делайте, как приказано. И прикажите всем снять теплую одежду!
- Следует ли нам прекратить работу? - спросил Лугрим.
- Через два часа, по водяным часам.
Помощники Фельдрина разошлись, чтобы передать его приказы. Запели трубы, оповещая о конце трудового дня, и все рабочие на перевале поспешили в укрытия, прочь с палящего солнца. Фельдрин и Мерит наблюдали, как кишащая народом стройка в мгновение ока превратилась в крепость-призрак. Последними ее покинули гномы, работавшие на парапете западной башни. Они закрепили свою лебедку, затем нырнули внутрь массивного каменного сооружения. Через несколько минут лебедка начала раскачиваться туда-сюда, блок и такелаж жалобно заскрипели. Вид опаленной солнцем безжизненной крепости угнетал главного строителя и выводил его из себя. Мрачным тоном он сообщил об этом лейтенанту.
- Отчего же, мой господин? - удивился Мерит.
- Предыдущие чудеса были подобны трюкам фокусника - они казались загадочными и впечатляли, но по сути были безвредны. Теперь дело другое. За несколько дней непрестанно палящее солнце прикончит нас всех.
Рукавом желтой льняной рубахи Фельдрин промокнул со лба пот.
- Я не могу не любопытствовать, у кого нашлось достаточно силы, чтобы сотворить это. Кто может остановить ход самого солнца в небесах?
- Друлетен? - предположил лейтенант.
- Конечно же нет, - твердо ответил Фельдрин. - Даже будь у него обе части его злого амулета, и то он не смог бы совершить подобного. - Гном покачал головой. - Интересно, могут ли сами боги…
- Нет ничего, что бы оказалось не под силу богам, - благочестиво ответил Мерит.
- Возможно. Возможно.
Гном подобрал сброшенный плащ и перекинул через руку. Его волосы с проседью прилипали к мокрому лбу. Со вздохом он произнес:
- Сейчас я пойду в тень. Невыносимо, когда мозги превращаются в яичницу под этим проклятым солнцем.
- Мудро сказано, мастер. Я сделаю то же.
Эльф и гном расстались. Мерит в одиночестве отправился по извивающейся дороге в крепость - он остался единственным живым существом на всей стройке. Над головой у него продолжала со скрипом раскачиваться лебедка. Лейтенант подумал, что это невыносимо тоскливый погребальный звук.
Зеленые Руки
Полночь в Квалиносте была подобна яркому полдню. Уже два дня не наступала ночь и жара стояла устрашающая. Половина общественных фонтанов в городе пересохло во время первых двадцати четырех часов необыкновенного дневного света. Жители Квалиноста заполнили дворы величественных храмов, умоляя жрецов и жриц вступиться за народ перед богами. Жгли благовония, к небесам обращались молитвы, но солнце продолжало немилосердно жечь.
Водяные часы в зале Талас-Энтии показывали полночь, но все сенаторы Квалинести явились на заседание. Со своего почетного места в северной части круглого помещения Кит-Канан слушал, как представители разных народов обсуждают череду чудес, явившихся им, включая и последнее, опасное явление. Многие сенаторы явно страдали от недосыпания; не только обязанности не давали им отдохнуть в это тяжелое время - постоянный дневной свет мешал уснуть многим жителям Квалиноста.
- Ясное дело, мы оскорбили богов, - говорил сенатор Ксиксис, - хотя я и представления не имею, что это было за святотатство. Я предлагаю немедленно начать приносить жертвы и не прекращать до тех пор, пока напасти не отступят.
- Слушайте! Слушайте! - раздался ропот среди сенаторов, располагавшихся в западной части зала. Они были известны как Верноподданные за свою преданность старым традициям Сильванести, особенно в вопросах религии и королевской власти. Большинство членов этой крайне консервативной фракции составляли чистокровные эльфы-сенаторы.
Клованос, возглавлявший Верноподданных, спустился со своего места в зал. Талас-Энтия заседал в низкой, приземистой башне, превышавшей в окружности даже Башню Солнца, но по высоте уступавшей ей. Пол зала заседаний украшала мозаичная карта страны, в точности повторявшая более знаменитую и подробную карту в Зале Неба. Высоко под потолком по стенам зала разместились другие мозаики - гербы всех могущественных кланов Квалинести.
Клованос протянул руку своему другу Ксиксису, и тот передал ему жезл выступающего. Жезл, представлявший собой двенадцатидюймовый стержень из золота и слоновой кости, передавался тому, кто собирался выступить перед сенатом.
Положив жезл на сгиб левой руки - в знак того, что речь будет долгой, - сенатор Клованос обвел взглядом собравшихся. В восточной стороне сидели так называемые Первопоселенцы. Они образовали свободный союз людей, полуэльфов, Кагонести и гномов, которые предпочитали новые традиции, отражавшие их смешанный состав. У южной стены располагалась партия центра, известная под именем Друзей Пророка, представители которой, подобно сенатору Иртении, считали своим лидером лично Кит-Канана.
- Друзья мои, - наконец заговорил Клованос, - я вынужден согласиться с ученым Ксиксисом. Судя по странным и наводящим ужас чудесам, поразившим наш беззащитный мир, ясно, что совершено ужасное святотатство, преступление против естественного порядка вещей, против самих богов. И теперь боги желают покарать нас. Наши жрецы пророчествовали и предавались медитации; наш народ возносил молитвы; мы сами постоянно спорим. И все напрасно. Никто не может сказать, в чем причина. И вот совсем недавно я получил кое-какие сведения - сведения, которые помогли мне узнать, что же это за жуткое кощунство.
Ропот предположений наполнил зал во время паузы, последовавшей за словами Клованоса. Сенатор позволил собранию некоторое время пошуметь, затем продолжил:
- Информация пришла ко мне из странного места - места, дорогого Друзьям Пророка.
- Говори громче. Я тебя не слышу, - скучным голосом, с оттенком издевки сказала Иртения.
Смешки в рядах Первопоселенцев и Друзей заставили Клованоса, и без того красного от жары, покраснеть еще сильнее.
- Информация пришла из Пакс Таркаса, - громко провозгласил он, глядя прямо в лицо женщине-Кагонести, - этой игрушечной крепости, на которую Пророк возлагает столько надежд.
- Продолжай же! Расскажи, что тебе известно! - хором выкрикнули несколько нетерпеливых сенаторов.
Клованос взмахнул жезлом. Крики стихли.
- Я получил письмо от своего друга, собрата по партии Верноподданных, - с ударением ответил он, - который случайно оказался на строительстве крепости. Он пишет: «Вообрази мое удивление при виде сына Пророка, принца Ульвиана, который трудится, как простой каторжник, на самой опасной и тяжелой работе».
С этими словами Клованос быстро повернулся лицом к Кит-Канану. Зал словно взорвался. Первопоселенцы и Верноподданные поднялись с мест и закричали друг на друга. Неподвижный раскаленный воздух наполнился обвинениями. Лишь Друзья Пророка сидели спокойно, ожидая, пока Кит-Канан не опровергнет сказанное.
Неторопливо, очень медленно Пророк поднялся и подошел к Клованосу, который обернулся, чтобы браниться с Первопоселенцами, сидевшими в верхних рядах. Пророк постучал сенатора по плечу и попросил жезл. Клованосу ничего не оставалось, как передать знак докладчика Кит-Канану. Чопорно, с блестящим от пота лицом, сенатор-сильванестиец взобрался по мраморным ступеням на свое место в рядах Верноподданных.
Кит-Канан поднял жезл высоко над головой и держал его так, пока в зале не наступила тишина. Из-за невыносимой жары он был обнажен до пояса, и на его загорелой груди виднелись бледные шрамы от ран, полученных во время великой Эльфийской войны. Одежду Пророка составляли лишь простая белая юбка, широкий золотой пояс и кожаные сандалии да еще золотой обруч - символ власти монарха Квалинести. Молодость его миновала, лицо пересекали морщины, а белые волосы больше чем наполовину поседели, но Пророк Солнца по-прежнему оставался энергичным и привлекательным, как сотни лет назад, когда он повел свой народ прочь из Сильванести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42