Наконец гость вздохнул и устало опустил плечи. Не сказав ни слова ни Балу, ни вождю, он позволил Чаре увести его в дом.
Бал с облегчением воткнул меч в землю, словно радуясь возможности избавиться от бремени.
— Да, вот это бой, — сказал один из воинов. Соплеменники обступили Бала. Кто-то похлопал его по спине. Усталость обрушилась на сына вождя, и он лишь кивнул.
Колл Джас подошел к сыну:
— Ты хорошо сражался. Я горжусь тобой. А теперь давай займемся твоими ранами.
— Сейчас, отец. Мне надо немного посидеть. — Они отошли на несколько шагов и сели на невысокую стену у колодца. — Где он этому научился, как ты думаешь? — спросил Бал.
— Гримо, — ответил Колл Джас. — Нужно было предвидеть это. Он научил парня.
Бал негромко выругался:
— Слишком хорошо научил.
— Моя ошибка, сын, — грустно признал вождь. — Она едва не стоила тебе жизни.
— Да, но все ведь обошлось. Ты ни в чем не ошибся. Если бы мы удовлетворились одним извинением, об этом стало бы известно. И тогда другие тоже перестали бы платить дань. Ты же сам говоришь, что страх — наше сильнейшее оружие. Получилось не так уж и плохо, отец. Он вернется домой со шрамами. Люди прослышат о поединке. Репутация ригантов не пострадает.
— Да, нам повезло, что все закончилось хорошо, но могло выйти и по-другому. Если бы ты убил его, сюда явился бы Гримо. Он вызвал бы меня на поединок.
— И тогда тебе пришлось бы убить его, — сказал Бал. — Знаю, ты бы огорчился.
Колл рассмеялся:
— Убил бы Гримо? Я хорошо владею мечом и бьюсь до последнего. Это не пустое хвастовство. Но драться с Гримо… Худшего варианта и быть не может. У меня не было бы ни одного шанса. Если бы ты убил мальчишку, мне пришлось бы устроить засаду на Гримо в надежде перерезать ему горло прежде, чем он прикончит меня. И это было бы печально. А теперь позволь мне сходить за иголкой и зашить твои раны.
Кэлин молча сидел у окна. Чара стояла рядом, бережно вытирая кровь, сочащуюся из глубокого пореза на щеке. Взяв изогнутую иголку, она заправила тонкую черную нить и склонилась над ним. Он почувствовал укол, но сдержался и даже не моргнул.
Закрыв глаза, Кэлин заново переживал только что закончившийся бой, видел блеск стали, слышал звон клинков, наблюдал смертельный танец в плотном кольце воинов. Он просматривал поединок как бы со стороны, шаг за шагом анализируя действия свои и противника. В самом начале у Бала было три возможности нанести завершающий удар, но он не воспользовался ими. Тогда Кэлин отнес упущения на счет медлительности соперника, но сейчас, когда горячка схватки прошла, не испытывал прежней уверенности.
Порез оказался довольно длинным и потребовал десяти швов, но в конце концов кровь удалось остановить.
— Не так уж и плохо, — сказала Чара, отложив иголку. — Шрамы красят мужчину.
Кэлин открыл глаза. Ее лицо было совсем рядом, в нескольких дюймах от его собственного, и казалось самым прекрасным из всех, которые он видел. У нее были зеленые, цвета травы глаза с золотистыми пятнышками. Девушка изучающе осматривала результат своей работы. Он подался вперед и 'поцеловал ее в щеку. Чара отстранилась.
— Не время, — твердо сказала девушка, но тут же смягчила слова улыбкой. — Давай руку.
Кэлин снова сел, наблюдая' за ее ловкими, уверенными движениями. Наложив швы, Чара затянула нить, сделала узелок и обрезала края маленькими ножницами. Когда она закончила, он медленно сжал пальцы в кулак. Кожа натянулась под напрягшимися мускулами, но швы держали прочно.
— Как ты себя чувствуешь? — — спросила Чара, стирая засохшую кровь.
— Устал.
Какое-то время она сидела молча, — потом, отведя глаза в сторону, сказала;
— Хочу поблагодарить тебя за то, что не убил Бала. Кэлин не знал, что ответить. Возможно, Чара считала, что он пощадил ее брата, но это далеко от истины. Ему хотелось убить противника, он стремился к этому, делал все возможное. Правда жгла его, просясь наружу. Юноша не желал, чтобы в отношениях с этой девушкой присутствовала ложь. Любая ложь, даже незначительная, губительна и рано или поздно разъест фундамент выстроенного здания. Момент наступил критический. Правда, как и ложь, тоже могла убить нежные ростки дружбы.
— Я рад, что он жив.
Бал не виноват, — сердито сказала она. — Это все отец. Он настоял на поединке, потому что репутация ригантов Для него важнее жизни собственного сына. Отец почему-то решил, что если тебя не наказать, то люди в Черной Горе и в других местах откажутся платить дань.
— Что ж, в этом есть смысл.
— Смысл? Ты на его стороне?
— Я ни на чьей стороне, — быстро сказал Кэлин, заметив вспыхнувшую в ее глазах злость. — То, что я понимаю твоего отца, не означает, что я согласен с ним. Мне трудно судить о политике, но Колл Джас сумел сохранить культуру ригантов, живя на земле, правят которой варлийцы. Ты бы посмотрела, что творится на юге. У нас нет никаких прав. Нам запрещено владеть оружием и даже приличной скаковой лошадью. Мы не имеем права голоса, не можем появляться на варлийской территории во время праздников. Солдаты насилуют наших женщин, а суды оправдывают насильников да еще наказывают тех, кто обращается с жалобами. Здесь, на севере, ничего такого нет. Думаю, в этом немалая заслуга твоего отца. Конечно, ему приходится действовать иногда достаточно жестко, чтобы поддержать репутацию ригантов.
— Из-за этой репутации тебя вполне могли убить, — напомнила Чара.
— Могли. Но не убили. Ты сердишься на меня?
— Да.
— И не хочешь меня поцеловать?
— Нет. — Она усмехнулась, но тут же посерьезнела. — Тебе не кажется, что у меня слишком много веснушек?
— Ты самая красивая девушка на свете!
— Это не ответ на мой вопрос. Скажи, я была бы красивее, если б веснушек было меньше?
— Нет, — без раздумий ответил он. — Без веснушек ты была бы совсем не интересна. Я бы тебя и не заметил.
— Смеешься?
— Да.
— Не надо. Мне не нравится, когда надо мной смеются. Чара отошла к камину. Огонь почти погас, хотя кое-где под пеплом еще теплились непрогоревшие угли. Девушка присела на корточки, подбросила несколько веток и осторожно подула. Пламя ожило, побежало по сухим прутикам. Она добавила пару поленьев и села на пол. Кэлин примостился рядом.
— Прежде чем говорить о чем-то с моим отцом, тебе следовало спросить меня, — сказала Чара. — Почему ты решил, что я соглашусь пойти за тебя?
— Потому что ты меня любишь.
— Ты не знаешь этого наверняка. Может быть, я целуюсь со всеми симпатичными парнями,
— Правда? — неуверенно спросил он,
— Нет, но ведь ты этого не знал. В любом случае ты повел себя неучтиво.
— Извини. Так ты выйдешь за меня?
— Мне надо подумать. Но ты еще даже не объяснил, почему я должна выходить за тебя.
Отблески огня играли в ее рыжих волосах. Кэлин смотрел на изгиб шеи девушки и вспоминал, как она, обнаженная, шла к озеру. Многое в жизни оставалось" для него непонятным и необъяснимым, но кое-что он знал совершенно твердо. Эта женщина предназначена ему. Она — спутница его души. Чувства переполняли юношу, но слов, способных выразить их, не находилось. Он знал, что должен что-то сказать, что Чара ждет, но молчал. Тишина становилась невыносимой.
Наконец девушка поднялась:
— Поищу тебе какую-нибудь одежду, хорошо? И постираю твою рубашку.
— Спасибо.
Когда девушка вышла из комнаты, Кэлин негромко выругался. Ну надо же быть таким тупицей! Ладно, вскоре она вернется, и тогда он скажет, что любит ее и сделает все для того, чтобы она была счастлива.
Но Чара не вернулась. Вместо нее пришла какая-то незнакомая пожилая женщина с темно-зеленой рубашкой. Кэлин поблагодарил ее и переоделся. Потом, застегнув пояс, подошел к окну.
Воины уже разошлись, но у колодца еще стояло с полдюжины женщин. Чары среди них не было.
Небо заволокло тучами, в горах уже начался дождь. Окреп и похолодал ветер. Надвигалась буря. Выйдя из дома, Кэлин направился к женщинам у колодца:
— Вы не видели Чару?
— Нет.
Он вернулся в дом и поднялся по лестнице в отведенную ему комнату. Что делать? Кэлин не знал. Расхаживать по дому Колла Джаса, разыскивая его дочь, было бы невежливо. Но разве вежливо оставлять гостя одного, не предложив ему даже позавтракать?
Злость разгоралась, и юноша попытался подавить неуместное чувство. Рука после боя с непривычки ныла, лицо как будто стянулось после наложенных швов. Он прилег на узкую кровать и постарался уснуть. Вверху прогрохотал гром, в окно ударили первые капли дождя.
Кэлин не знал, сколько времени проспал, но, когда проснулся, за окном уже смеркалось. Пустой желудок недвусмысленно напомнил о себе. Поднявшись с кровати, он вышел из комнаты и спустился в большой круглый зал, где прошлым вечером стоял празднично накрытый стол. Никого. Тишина. Даже камин дышал прохладой.
Постояв в нерешительности, он отправился в кухню, где обнаружил трех мужчин и нескольких женщин. На полу играли двое ребятишек, за которыми настороженно наблюдал старый пес, разлегшийся в углу.
Никто ничего не готовил, так что на ужин рассчитывать не приходилось. Кэлину показалось неуместным интересоваться Чарой, поэтому он спросил, где Колл Джас.
— Вождь ушел в Западные Холмы, — ответил один из мужчин. — Вернется через день-два.
Юноша не выдержал:
— А его дочь?
— Она и Бал ушли вместе с отцом.
Новость поразила Кэлина, как удар обухом топора. Досадно было уже то, что Чара предоставила его самому себе, так надо же, она, оказывается, вообще отправилась куда-то на несколько дней! Не попрощавшись, не сказав вообще ни слова. Кэлин помрачнел. Что ж, если ей нет до него никакого дела, то он тоже уйдет. И пусть провалятся сквозь землю и она, и все эти «черные» риганты. Словно из тумана до него донесся голос мужчины:
— А ты хорошо дрался, южанин. Видно, старик Гримо немало с тобой поработал.
Кэлин кивнул:
— Вы знаете моего дядю? Горец ухмыльнулся:
— Здесь, парень, все знают твоего дядю Жэма. Он вырос в наших краях. Он один из нас. А правда, что Гримо побил варлийского чемпиона Чайна Шаду?.
— Нет, не Чайна, другого. Да, бой был еще тот.
— От Гримо другого и ждать нечего. Хочешь поесть?
— Мне нужны продукты в дорогу.
— Уходишь? В такую погоду?
— А что мне тут делать? Горец покачал головой:
— Да, странные эти люди, южане.
Он тяжело поднялся и отошел к кладовой, где хранились запасы пищи.
— Мне придется позаимствовать у вас плащ и мешок, — сказал Кэлин. — Верну со следующей данью.
— Будь осторожен, тут полно медведей, — предупредил горец. — Пистолеты в такую бурю бесполезны.
— Запомню.
— Вождю что-нибудь передать?
— Все, что нужно, я уже сказал.
* * *
Повязав капюшон взятым взаймы шарфом, Кэлин медленно спускался по перевалу. Ворота частокола оказались закрытыми, но вышедший из-под наспех сколоченного навеса часовой открыв их, завидев гостя с юга.
— Держись подальше от медведей, — с усмешкой напутствовал он безрассудного южанина.
Кэлин не ответил, а лишь еще больше втянул голову в плечи и ступил на тропинку. Дождь безжалостно хлестал по спине. Чара, наверное, уже всему клану рассказала о его встрече с медведем. Что ж, еще одна причина избавиться от веснушчатой соблазнительницы.
Дорога круто уходила вниз, и Кэлин дважды поскальзывался и падал, причем во второй раз проехался по камням с добрый десяток ярдов. Подсохшая было рана намокла и болела. Он пытался натянуть капюшон поглубже и закрыть лицо от дождя, но мешал ветер.
Через час Кэлин промок до нитки и отчаянно замерз. Даже летом ночи в горах превращались в тяжкое испытание для путешественника. Он шел и шел, трясясь от холода. Молния зигзагом прочертила темное, беззвездное небо, и вслед за ней громыхнул гром, да такой, что даже земля задрожала под ногами.
Злость снова всколыхнулась, придав сил и подтолкнув вперед. К счастью, дорога была только одна, и Кэлин не сходил с нее. Будь здесь несколько тропинок или разветвлений, он бы определенно сбился с пути и заблудился.
Снова и снова юноша повторял себе, что поступил опрометчиво и глупо. Раз уж Чара и ее отец ушли на несколько дней, разумнее было бы остаться в доме и, преспокойно дождавшись окончания бури, отправиться домой на рассвете. Нет, упрямо твердил внутренний голос, лучше держаться от них подальше. И да постигнет чума Колла Джаса и его семейку!
Однако, несмотря на столь мрачные мысли, Кэлин вновь и вновь вспоминал прогулку с Чарой, радостное чувство, которое переполняло его, когда она шла рядом. Ее лицо выплывало из памяти, и он отнюдь не спешил отгонять этот образ.
Обогнув гору, юноша ощутил на себе полную силу разъяренной стихии. Ветер бил в лицо, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Даже проспав несколько часов, он чувствовал усталость после поединка.
В свете молнии Кэлин заметил, что тропинка снова уходит в лес. Ветер ослабнет, а значит, можно будет идти быстрее.
Но к тому времени, когда он добрел до спасительной чащи, сил уже не оставалось, и юноша, решив отдохнуть, опустился на выступающий из-под земли шероховатый камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59